Шаламов на клерикально-монархических сайтах
Сайт "Русская народная линия. Самодержавие, Православие, Народность", а также другой православно-казачий сайт печатают статью писателя Николая Коняева, приуроченную к 30-летию со дня смерти Шаламова.
"Мое знакомство с Варламом Тихоновичем Шаламовым началось в начала 80-х годов, когда я прочитал сборник «Колымских рассказов», который произвел на меня совершенно ошеломляющее впечатление. До сих пор мы знали о лагерях в основном от Александра Солженицына, который сам настоящих лагерей-то и не видел. А у Шаламова мы увидели весь этот ужас воочию.
Это очень интересный, большой писатель. Шаламов своей судьбой являет зримый и очень важный пример мужества писателя. Мы знаем, что Солженицын предлагал Шаламову писать «Архипелаг ГУЛАГ» вместе с ним. Но у Солженицына был принцип, который заложен в произведении и который писатель декларирует в предисловии к «Архипелагу», - что когда его осудили, существовала презумпция виновности, и поэтому он, Солженицын, пользуется тем же принципом - обвиняет органы НКВД, а они должны сами доказать свою невиновность.
Этот античеловеческий принцип презумпции виновности был заложен в «Ахипелаге». Видимо, когда шли переговоры Солженицына с Шаламовым, этот принцип также прозвучал, и последний наотрез отказался участвовать в этой работе. Он не мог писать по слухам, потому что слухи всегда преувеличивают то, что происходит на самом деле. Шаламов знал реальную жизнь лагерей, и ему этого было достаточно для творчества. Ему не нужно было пользоваться чьими-то слухами и обрывками информации.
Сделав такой выбор, Шаламов явил собой удивительную писательскую честность и самоотверженность. К сожалению, цена за эту честность была очень высокой. Шаламов закончил свою жизнь в приюте для бездомных, всеми брошенный.
Но есть и другой итог его жизни. Книги Шаламова, в особенности его «Колымские рассказы», навсегда останутся в золотом фонде русской литературы и примером той художественной высоты, которую не могли взять многие писатели, писавшие о советских лагерях."
Коняев заблуждается. "Презумпция виновности" сталинизма у Шаламова ничем уступала солженицынской. Шаламов писал: "Может ли быть в правде прошлой нашей жизни граница, рубеж, после которой начинается клевета? Я утверждаю, что такой границы нет, утверждаю, что для сталинского времени понятие клеветы не может быть применено". Неприменимость понятия клеветы к сталинизму - это тот же самый "античеловеческий", по словам лукавого моралиста Коняева, принцип "презумпции виновности", из которого исходил Солженицын. Отказ Шаламова работать на проект Солженицына проистекал из совсем других побуждений.
