Сиротинская о судьбе архива Шаламова
Сайт shalamov.ru публикует заметку Ирины Сиротинской 1998 года, в которой она рассказывает о судьбе архивов Шаламова, в частности, того из них, что оказался в распоряжении ЦГАЛИ, а позже самой Сиротинской. Несколько цитат, проясняющих обстоятельства.
«По мере завершения работы над «Четвертой Вологдой», сборником рассказов «Воскрешение лиственницы», «Вишерским антироманом», «Перчаткой или КР-2» рукописи передавались в РГАЛИ.
Я обещала Варламу Тихоновичу «вечное хранение», но, конечно, не могла тогда обещать публикацию рукописей. В отчетах архива мы скромно умалчивали о таких пополнениях Государственного архивного фонда СССР.
Весной 1979 года […] я взяла все тетради и папки, но обратила внимание, что тетради стоят на полке как-то свободно. Увы, только позже обнаружились каналы исчезновения тетрадей. В 1978 году, когда Варлам Тихонович стал плохо видеть и не мог контролировать сохранность своего архива, а мне казалось неэтичным настаивать на немедленной передаче остатков архива в РГАЛИ, стали происходить хищения его бумаг. Приложили руку к этому и «друзья», тащившие бумаги В.Т. в его отсутствие («чтобы сохранить») и КГБ. Последнее стало ясным после приобретения Вологодской картинной галереей похищенного якобы «полковником КГБ» при несанкционированном обыске в отсутствие Варлама Тихоновича. Галерея хранит инкогнито похитителя по сей день, об этом рассказали «Известия» от 2 апреля 1996 г.
«Толстые тетради», очевидно, внушали надежды на их «информацию», поэтому они и пострадали. Впрочем, брали и машинописные, и рукописные экземпляры прозы и стихов. Некоторые друзья возвратили «спасенное» в личный фонд Варлама Тихоновича - №2596 в РГАЛИ. «Полковник КГБ» обмолвился, что и другие, иже с ним, «брали тоже». Хотелось бы надеяться, что и те, и другие вернут бумаги Шаламова в его фонд.»
Выделенное жирным шрифтом отчетливо свидетельствует о том, что архив Шаламова в ЦГАЛИ был засекречен, иначе говоря, о его содержимом «скромно умалчивалось в отчетах» - и действительно умалчивалось обо всем за исключением самого факта существования в ЦГАЛИ архива писателя Шаламова Варлама Тихоновича (фонд 2596). Вопрос лишь в том, как такое засекречивание могло быть оформлено, а оно, несомненно, было оформлено по какому-то имеющемуся стандарту, одной из форм сокрытия архива в «спецхране».
Второй вопрос, в который заметка Сиротинской вносит ясность - это время ее появления у Шаламова весной 1979 с целью забрать архив (по его просьбе). Первый раз перед отправкой Шаламова в дом престарелых Иван Исаев с женой Галиной Воронской посещают его в середине апреля, второй раз - «недели две-три спустя», то есть в начале мая, и тогда-то, отмечает Исаев, «книг на стеллажах значительно поубавилось» (тогда как Сиротинская просто говорит о тетрадях, которые «стоят на полке как-то свободно» - по сравнению с тем, какими она их помнила тремя годами раньше). Поубавилось, вероятно, на несколько чемоданов, вернее, картонных коробок. Поскольку ко времени второго визита Исаева Шаламов уже согласился на переезд в интернат, архив был отвезен Сиротинской в ЦГАЛИ в конце апреля-начале мая. Привыкшая изъясняться недомолвками Сиротинская совершенно напрасно описывает уличающие круги вокруг «друзей» Шаламова, «тащивших бумаги в его отсутствие» - воспоминания Людмилы Зайвой были опубликованы в «Общей газете» еще в 1996 году, и в них она без всякой утайки рассказывает, что они со Шрейдером взяли дюжину папок с машинописными копиями «Колымских рассказов» именно для того, чтобы сохранить их от госбезопасности - или ЦГАЛИ, что то же самое - в ситуации полной неопределенности относительно судьбы Шаламова во время его пребывания в Крыму в писательском Доме творчества. Шаламов обо всем знал и уполномочил их держать рукописи у себя - в ином случае в течение следующих месяцев он без труда мог их вернуть. Заметка Сиротинской хорошо иллюстрирует ее изворотливую манеру мышления и привычку говорить околичностями даже тогда, когда это, казалось бы, совершенно ненужно. В такой манере написаны все ее мемуары, выдаваемые сайтом shalamov.ru за эталон достоверности.
Не знаю, откуда Сиротинская почерпнула сведения, что помимо «полковника КГБ» рукописи Шаламова воровали и другие товарищи из тайной полиции, возможно, услышала это от беседовавшей с совестливым гебистом Марины Вороно, - в статье в «Известиях» об этом ни слова. Сформулировано, впрочем, ее сообщение так, чтобы бросить тень причастности к КГБ на «спасителей» архива Шаламова, фигурирующих в абзаце выше. Такая уж у нее манера приобщать слушателей к своим служебым и личным тайнам.
