Рыночная экономика и доказательство истинности научной картины мира.
Оригинал взят у i_ddragon в Рыночная экономика и доказательство истинности научной картины мира.
О том, откуда мы знаем, что официальная наука не врёт - и как прочность сего знания связанна с политическим устройством.
Вступление - или о том, как познаётся мир
Простейший способ познания мира для обладающего сознанием существа заключается в познании мира на основании ощущений. При этом в ходе приобретения чувственного опыта существом обнаруживается наличие определённых связей между ощущениями. Отсюда выводятся определённые опытные правила - эвристики, которые позволяют более-менее достоверно делать предположение в отношении будущих актов сенсуального познания мира. Приобретение простейших эвристик в виде условных рефлексов свойственно уже простейшим существам, обладающим зачаточной психикой. В принципе, безусловные рефлексы и инстинкты тоже можно считать опытными эвристиками - только приобретены они не в ходе личного опыта одиночного существа, а в ходе эволюционного развития многих поколений живых существ.
Существа, обладающие более сложной психикой, могут устанавливать уже связи между эвристиками, так сказать, находить эвристики, охватывающие не одиночные акты познания мира, а другие эвристики. Такая возможность установления связей между эвристиками является зачатком логики. В принципе, вся логика - говоря о той логике, которая существует в головах обладающих психикой существ - является порождением и обобщением опыта (или внутренних ошибок). Конечно, возможность упорядочить факты по какой-то логической системе позволяет выдвинуть предположение, что в основе самого мира лежит какая-то своя логика - а логика в голове обладающего психикой существа является её упрощённым отражением - но даже до этой естественной логики добраться можно только через факты. Далее в этом посте утверждение о существовании естественной логики будет использоваться как рабочая гипотеза.
Подавляющее большинство обладающих психикой животных пользуются логикой бессознательно, а длина их логических цепочек невелика. Человек выделяется среди животных способностью к сознательному применению логики. Однако, главное отличие человека от прочих животных не в этом.
Бытовая логика и здравый смысл как инструмент первичного, наивного познания мира - и их ограниченность
Обыкновенная, бытовая логика человека и его здравый смысл порождена во-первых, его эволюцией, а во-вторых, его бытовым опытом, а в-третьих, наличием неизбежных ошибок в мышлении. В принципе, на бытовом уровне - на нулевом в этой терминологии - она более-менее верно отражает мир. Однако для более глубокого познания мира она непригодна.
Одной из причин непригодности обычной логики для научной картины мира является то, что она выведена из весьма узкого пласта реальности - непосредственно доступного нашим органам чувств. Второй причиной является её субъективность - здравый смысл отдельного человека в значительной мере основан на его личном, индивидуальном, неповторимом и непередаваемом опыте - и на его личных логических ошибках. Язык позволяет преодолеть ограниченность индивидуального опыта путём передачи знаний от индивида к индивиду. Естественный язык - это одно из самых первых - и самых грубых средств передачи знания от индивида к индивиду, но оно помогает увидеть одно из свойств человеческого знания. Все знания, которые имеет один человек, не были приобретены им лично - большинство из них были получены от других индивидуумов. Ортодоксальные марксисты сказали бы, что человеческое знание имеет социальную, коллективную природу. Я предпочту термин с немного другим значением - групповое. Человеческое знание имеет групповую природу, идеальный хранитель знаний - не отдельный человек, а организованная группа людей (далее будет объяснено, почему я выбрал именно такой термин).
Естественный язык - и наглядность, к которой он обращается при объяснении - тоже имеют свои ограничения для описания мира. Способности к наглядному представлению у человека развились на основании того же самого узкого пласта реальности, воспринимаемой его органами чувств. Человек например не может наглядно представить себе искривление пространства или суперпозицию состояний частицы - ибо в процессе эволюции у него не развилась «представлялка» для таких представлений - она развивалась в условиях, в которых наблюдение за искривлением пространства или суперпозицией частиц недоступно. Потому неудивительно, что слишком чуждые и отдалённые от нас части мира невозможно будет описать на бытовом языке. Частично этот недостаток восполняется добавлением новых слов в язык по ходу его эволюции. Однако, для действительно широкого и точного - научного - познания мира человечеством было изобретено другое средство.
Формальная логика, научное знание и групповая природа знания
Говоря о науке, следует сказать, что наиболее приближённым к реальности знанием обладают технические науки. Машины,сделанные по какой-то технологии либо работают, либо нет. Если они работают, то лежащие в их основе технические знания истинны, если нет - ложны. Технические знания непосредственно связанны с практикой - и в практичном применении знаний и заключается второе отличие человеческого знания от знания животных.
Естественные науки вроде физики, химии - а также математики (в первом приближении её можно отнести к естественным наукам, хоть это и не совсем верно) жертвуют конкретностью и непосредственной связью с практикой ради отражения более общих закономерностей природы. Ещё более общими закономерностями занимается философия - наука о науке - находящаяся на другом, отдалённом от практики краю знания. Философии мы здесь касаться не будем - рассмотрим особенности естественных наук.
Основой естественных наук служат индуктивная и дедуктивная логики - последняя также называется формальной. В основе дедуктивной логической модели берутся несколько утверждений, называемых аксиомами, из которых потом по строго определённым правилам делаются выводы других утверждений, называемых теоремами. В идеале аксиомы и теоремы должны быть представлены в виде наборов символов, допускающих лишь однозначное толкование. Аксиомы должны быть непротиворечивыми друг другу. Кроме того, если речь идёт не об абстрактной теории, а о некоторой физической модели, то аксиомы должны быть получены индуктивным путём. Аксиома - иначе называемая постулат - формально-логической физической теории должна быть некоторым правилом, в которое ложатся известные наблюдаемые факты. Если новые наблюдаемые факты также ложатся в это правило, то это обозначает, что оно обладает предсказательной силой - и что аксиома истинна. Если выводы из исходных аксиом также обладают таким же свойством, то истинной является сама физическая теория.
Говоря «истинной», я не имею в виду абсолютную истину. Естественно, каждая физическая теория описывает реальность с некоторой неточностью и лишь в некоторых пределах. Другое дело, что формально-логические физические теории точнее отражают реальность - и могут делать это в более широких пределах, чем модели, построенные на базе обычной логики и здравого смысла. Формальная логика является наиболее точным возможным для людей отражением логики естественной. Рассмотрение причин того помогают нам увидеть групповую природу человеческого знания во всей красе.
Говоря о формальной логике, следует заметить прежде всего то, что она стандартизована. Так как естественная логика существует независимо от людей, то предполагается, что её законы не зависят от предпочтений или индивидуальных особенностей какого-то человека. Естественная логика так сказать человеконезависима - она существует независимо от людей. Стандартизация формальной логики позволяет сделать её настолько человеконезависимой, насколько может быть таковой логика, хранящаяся в умах людей. Принудительное навязывание правил формальной логики - равно как и аксиом конкретных формально-логических теорий - позволяет делать её утверждения максимально независимыми от их самоочевидности, логичности в бытовом смысле этого слова и прочих индивидуальных (т. е. субъективных) отношений между правилами и утверждениями с одной стороны - и их носителями с другой. Именно разрыв формальной логики с бытовой и даёт ей возможность стать более реалистичной.
Во-вторых, стандартизация позволяет совершать передачу формально-логических теорий от одного носителя к другому с минимально возможными искажениями. Без строгих правил, опираясь лишь на индивидуальный опыт с его неповторимыми особенностями и ошибками, на индивидуальное и неповторимое для каждого индивидуума ощущения логичности в обычном смысле этого слова, метод формальной логики с течением времени быстро бы исказился, а передача точной информации стала бы невозможной.
В-третьих, стандартизация формальной логики позволяет каждому человеку лично проверить правильность вывода теорем из исходных аксиом. В бытовой логике - без строгих правил - невозможно однозначно отследить правильность некоторого вывода из исходных посылок. В формальной логике, стандартизованной до квадратно-гнездового уровня, это по крайней мере теоретически возможно для всех случаев. Конечно, у такой проверки IRL тоже есть свои пределы - но стандартизация формальной логики сделала всё, чтобы эти пределы были как можно дальше.
Итак, подытожим наши рассуждения. Во-первых, стандартизация формальной логики делает её унифицированной, позволяя максимально приблизить её к логике естественной. Во-вторых, стандартизация формальной логики позволяет распределить некоторое знание на большое количество людей, сделав фрагменты знания различных индивидов максимально совместимыми. В-третьих, стандартизация формальной логики позволяет максимально исключить логические ошибки - прежде всего за счёт стандартизации определения логической ошибки. Конечно, в формальной логике есть тоже свои противоречия (знакомый с теорией бесконечных множеств знаком с таковыми), но они находятся слишком далеко от её практических приложений.
Для логических систем, аналогичные формальной логике - для конструктивизма или интуиционизма - всё выше сказанное также верно.
Об истинности группового научного знания.
Несмотря на то, что знание имеет групповую природу, сознанием и волей наделены только отдельные индивидуумы. При этом большинство знаний и связующую их логику индивидуум получает извне, а непосредственно убедится в их истинности - так, как это сделали те, кто первым получил эти знания - он не может. Однако, каким-то образом представители группы должны проверять - а не ударились ли они в спекуляции.
Чтобы прояснить трудности, связанную с проверкой истинности группового знания, следует обратиться к тому, откуда в науке берутся «антилогичные», «антиинтуитивные» и «противные очевидным» положения - для кого-то такими являются идея шарообразной Земли, для кого-то - сохранение телом скорости при отсутствии внешней силы, а для кого-то - суперпозиция состояния частиц и наличие у частиц момента движения в отсутствие вращения. Как я уже говорил, бытовые представления о мире тоже выведены на основании опыта - пусть и из очень ограниченной области мира - потому для этой ограниченной области мира они верны. Например, в бытовых условиях Земля полагается плоской, а вертикальное направление - неизоморфным по отношению к остальным пространственным направлениям. Любой человек, строящий дом, будет исходить из этих положений. При отсутствии опровергающих фактов следует принимать обыденные, непосредственно наблюдаемое представление о мире в качестве верной рабочей гипотезы. Другое дело, когда обнаруживаются какие-то факты, которые легче укладываются в положения, отличные от непосредственно наблюдаемых - в этом случае необходимо признать обыденные представления ограниченными и неточными, и верными только для узкого - непосредственно наблюдаемого - пласта реальности.
С другой стороны, ряд непосредственно наблюдаемых закономерностей являются верными для всей известной части Вселенной. Например, в бытовых условиях мы принимаем временное измерение неравноправным по отношению к трём пространственным. Возможно ходить взад-вперёд, влево-вправо, и даже прыгать вверх-вниз, но «ходить» в-прошлое-в-будущее невозможно. Возможно переместиться из Москвы в Киев - а потом обратно - но нельзя переместиться из 2000-го года в 2100-й - а затем обратно в 2000-й. Это верно и в физике - в любой годной формуле невозможно заменить расстояние на временной промежуток, а метры на секунды без потери полезности данной формулы. Другой пример - из обыденной практики мы знаем, что не бывает бесконечных величин. Нет предметов с бесконечным весом, нет вещей бесконечной длины, нет веществ бесконечной плотности с бесконечной температурой и т. д. Эвристика «нет бесконечных величин» принимается всеми физиками - появление в решениях бесконечной величины они рассматривают как признак их нефизичности. И эта эвристика ещё ни разу не подводила.
На основании чего член некоторой научной группы может удостоверится, что знание его группы - их версия науки - достоверна? Ну, по крайней мере достоверней некоторых других версий науки? Откуда обычный физик может узнать, что СТО/ОТО - достаточно точные физические теории, а эфирная теория - ошибочна?
Отдельный индивид не способен проделать все опыты, необходимые, чтобы убедится в истинности постулатов известных ему физических теорий - равно как и выводов из оных. Одиночный человек не способен проделать достаточно актов опытного познания мира, которые необходимы для того, чтобы породить на их основе формальную логику. Кроме того, нередко он даже не способен выполнить все дедуктивные рассуждения какой-нибудь формально-логической теории. Самостоятельно он не может узнать, какие обыденные представления истинны только для обыденного пласта реальности, а какие верны для более широкой области Вселенной. Как же он может убедится в истинности того знания, носителем которого является его группа?
По идее, истинное знание должно давать успешность его обладателям, некоторое эволюционное превосходство над теми, кто им не владеет. Это превосходство не может быть численностью обладателей знания. Примечательно, что взгляды так называемой официальной науки разделяет меньшинство - большинство людей руководствуются например локальным реализмом, не зная, что эта гипотеза опровергнута наукой. Алсо, физические теории в школах и во многих ВУЗах на самом деле не изучают - ученикам в качестве «физики» вместо постулатов и выводов из оных предоставляются несколько разрозненных фактов. Именно потому я и настаивал на термине «групповой» в противовес «социальный» - подавляющее большинство членов того самого «социума» к научному знанию отношения не имеют.
Возвращаясь к техническим наукам, вспомним, что истинное знание отличается от ложного возможностью его практического приложения. То есть, истинное технологическое знание позволяет создавать работающие машины, ложное - нет. Научное знание является обобщением технического. Отсюда можно выдвинуть предположение, что индивид может убедится в истинности научного знания своей группы следующим образом. Если наша группа может своё научное знание конвертировать в техническое, то значит оно истинно. Однако, этого не достаточно.
Рыночная экономика и условия для проверки истинности научного знания.
Можно например представить себе группу эфирщиков (или даже плоскоземщиков), обладающих при этом некоторым запасом истинного технического знания. Они смогли бы создавать некоторую работающую технику. Можно представить себе их у власти в некотором государстве - где они контролируют систему образования и научно-исследовательские институты. Итак, простое наличие технологий невозможно. Необходимо во-первых, убедится, что научное знание группы связано с её техническим знанием. Во-вторых, необходима возможность сравнивать группу с другими группами - например, сравнить успехи в технологии, делаемые эфирщиками и релятивистами. Опытное сравнение успехов двух групп - подчас единственный способ индивиду убедится, какая из них правее.
Рыночная конкуренция между различными группами позволяет проверить истинность их научного знания. Во-первых, в условиях конкуренции слишком ложное научное знание становится скорее обузой - если оно ничего не даёт техническому, то легче его просто отбросить, и пользоваться только техническим. Во-вторых, появляются возможности для сравнения различных групп.
В общем, нет необходимости пытаться навязать массам научное мировоззрение - во-первых, общее образование его не даёт, а во-вторых, насильственная монополия «официальной науки» против всяких фриков из РАЕН рано или поздно превратит саму «официальную науку» в очередной РАЕН.
Слабость коммунизма - планового общества, организованного на научных началах - будет заключаться в том же, в чём и его сила. Без возможности сравнивать проверка того, не ушли ли учёные в спекуляции, будет большей частью невозможной. Костылём и частичным решением проблемы может какая-нибудь «Великая Цель» коммунистического тоталитарного state - вроде покорения космоса - мол, раз космическая экспансия пока что удаётся - значит, наша наука не так уж погрязла в спекуляциях. Переход на костыли откликнется однобокостью развития науки - она будет развиваться исключительно в той области, которая связанна со сверхценностями государства.
Ещё более худшим является вариант якобы «неавторитарного», «либерального» социализма - на самом деле того же самого тоталитарного социализма без сверхценной идеи - с навязыванием всем образования, но без навязывания цели его применения. В этом случае наука не будет иметь даже того суррогатного способа контролировать свою истинность, и быстро деградирует до набора утверждений, не имеющих связей с реальностью.
О том, откуда мы знаем, что официальная наука не врёт - и как прочность сего знания связанна с политическим устройством.
Вступление - или о том, как познаётся мир
Простейший способ познания мира для обладающего сознанием существа заключается в познании мира на основании ощущений. При этом в ходе приобретения чувственного опыта существом обнаруживается наличие определённых связей между ощущениями. Отсюда выводятся определённые опытные правила - эвристики, которые позволяют более-менее достоверно делать предположение в отношении будущих актов сенсуального познания мира. Приобретение простейших эвристик в виде условных рефлексов свойственно уже простейшим существам, обладающим зачаточной психикой. В принципе, безусловные рефлексы и инстинкты тоже можно считать опытными эвристиками - только приобретены они не в ходе личного опыта одиночного существа, а в ходе эволюционного развития многих поколений живых существ.
Существа, обладающие более сложной психикой, могут устанавливать уже связи между эвристиками, так сказать, находить эвристики, охватывающие не одиночные акты познания мира, а другие эвристики. Такая возможность установления связей между эвристиками является зачатком логики. В принципе, вся логика - говоря о той логике, которая существует в головах обладающих психикой существ - является порождением и обобщением опыта (или внутренних ошибок). Конечно, возможность упорядочить факты по какой-то логической системе позволяет выдвинуть предположение, что в основе самого мира лежит какая-то своя логика - а логика в голове обладающего психикой существа является её упрощённым отражением - но даже до этой естественной логики добраться можно только через факты. Далее в этом посте утверждение о существовании естественной логики будет использоваться как рабочая гипотеза.
Подавляющее большинство обладающих психикой животных пользуются логикой бессознательно, а длина их логических цепочек невелика. Человек выделяется среди животных способностью к сознательному применению логики. Однако, главное отличие человека от прочих животных не в этом.
Бытовая логика и здравый смысл как инструмент первичного, наивного познания мира - и их ограниченность
Обыкновенная, бытовая логика человека и его здравый смысл порождена во-первых, его эволюцией, а во-вторых, его бытовым опытом, а в-третьих, наличием неизбежных ошибок в мышлении. В принципе, на бытовом уровне - на нулевом в этой терминологии - она более-менее верно отражает мир. Однако для более глубокого познания мира она непригодна.
Одной из причин непригодности обычной логики для научной картины мира является то, что она выведена из весьма узкого пласта реальности - непосредственно доступного нашим органам чувств. Второй причиной является её субъективность - здравый смысл отдельного человека в значительной мере основан на его личном, индивидуальном, неповторимом и непередаваемом опыте - и на его личных логических ошибках. Язык позволяет преодолеть ограниченность индивидуального опыта путём передачи знаний от индивида к индивиду. Естественный язык - это одно из самых первых - и самых грубых средств передачи знания от индивида к индивиду, но оно помогает увидеть одно из свойств человеческого знания. Все знания, которые имеет один человек, не были приобретены им лично - большинство из них были получены от других индивидуумов. Ортодоксальные марксисты сказали бы, что человеческое знание имеет социальную, коллективную природу. Я предпочту термин с немного другим значением - групповое. Человеческое знание имеет групповую природу, идеальный хранитель знаний - не отдельный человек, а организованная группа людей (далее будет объяснено, почему я выбрал именно такой термин).
Естественный язык - и наглядность, к которой он обращается при объяснении - тоже имеют свои ограничения для описания мира. Способности к наглядному представлению у человека развились на основании того же самого узкого пласта реальности, воспринимаемой его органами чувств. Человек например не может наглядно представить себе искривление пространства или суперпозицию состояний частицы - ибо в процессе эволюции у него не развилась «представлялка» для таких представлений - она развивалась в условиях, в которых наблюдение за искривлением пространства или суперпозицией частиц недоступно. Потому неудивительно, что слишком чуждые и отдалённые от нас части мира невозможно будет описать на бытовом языке. Частично этот недостаток восполняется добавлением новых слов в язык по ходу его эволюции. Однако, для действительно широкого и точного - научного - познания мира человечеством было изобретено другое средство.
Формальная логика, научное знание и групповая природа знания
Говоря о науке, следует сказать, что наиболее приближённым к реальности знанием обладают технические науки. Машины,сделанные по какой-то технологии либо работают, либо нет. Если они работают, то лежащие в их основе технические знания истинны, если нет - ложны. Технические знания непосредственно связанны с практикой - и в практичном применении знаний и заключается второе отличие человеческого знания от знания животных.
Естественные науки вроде физики, химии - а также математики (в первом приближении её можно отнести к естественным наукам, хоть это и не совсем верно) жертвуют конкретностью и непосредственной связью с практикой ради отражения более общих закономерностей природы. Ещё более общими закономерностями занимается философия - наука о науке - находящаяся на другом, отдалённом от практики краю знания. Философии мы здесь касаться не будем - рассмотрим особенности естественных наук.
Основой естественных наук служат индуктивная и дедуктивная логики - последняя также называется формальной. В основе дедуктивной логической модели берутся несколько утверждений, называемых аксиомами, из которых потом по строго определённым правилам делаются выводы других утверждений, называемых теоремами. В идеале аксиомы и теоремы должны быть представлены в виде наборов символов, допускающих лишь однозначное толкование. Аксиомы должны быть непротиворечивыми друг другу. Кроме того, если речь идёт не об абстрактной теории, а о некоторой физической модели, то аксиомы должны быть получены индуктивным путём. Аксиома - иначе называемая постулат - формально-логической физической теории должна быть некоторым правилом, в которое ложатся известные наблюдаемые факты. Если новые наблюдаемые факты также ложатся в это правило, то это обозначает, что оно обладает предсказательной силой - и что аксиома истинна. Если выводы из исходных аксиом также обладают таким же свойством, то истинной является сама физическая теория.
Говоря «истинной», я не имею в виду абсолютную истину. Естественно, каждая физическая теория описывает реальность с некоторой неточностью и лишь в некоторых пределах. Другое дело, что формально-логические физические теории точнее отражают реальность - и могут делать это в более широких пределах, чем модели, построенные на базе обычной логики и здравого смысла. Формальная логика является наиболее точным возможным для людей отражением логики естественной. Рассмотрение причин того помогают нам увидеть групповую природу человеческого знания во всей красе.
Говоря о формальной логике, следует заметить прежде всего то, что она стандартизована. Так как естественная логика существует независимо от людей, то предполагается, что её законы не зависят от предпочтений или индивидуальных особенностей какого-то человека. Естественная логика так сказать человеконезависима - она существует независимо от людей. Стандартизация формальной логики позволяет сделать её настолько человеконезависимой, насколько может быть таковой логика, хранящаяся в умах людей. Принудительное навязывание правил формальной логики - равно как и аксиом конкретных формально-логических теорий - позволяет делать её утверждения максимально независимыми от их самоочевидности, логичности в бытовом смысле этого слова и прочих индивидуальных (т. е. субъективных) отношений между правилами и утверждениями с одной стороны - и их носителями с другой. Именно разрыв формальной логики с бытовой и даёт ей возможность стать более реалистичной.
Во-вторых, стандартизация позволяет совершать передачу формально-логических теорий от одного носителя к другому с минимально возможными искажениями. Без строгих правил, опираясь лишь на индивидуальный опыт с его неповторимыми особенностями и ошибками, на индивидуальное и неповторимое для каждого индивидуума ощущения логичности в обычном смысле этого слова, метод формальной логики с течением времени быстро бы исказился, а передача точной информации стала бы невозможной.
В-третьих, стандартизация формальной логики позволяет каждому человеку лично проверить правильность вывода теорем из исходных аксиом. В бытовой логике - без строгих правил - невозможно однозначно отследить правильность некоторого вывода из исходных посылок. В формальной логике, стандартизованной до квадратно-гнездового уровня, это по крайней мере теоретически возможно для всех случаев. Конечно, у такой проверки IRL тоже есть свои пределы - но стандартизация формальной логики сделала всё, чтобы эти пределы были как можно дальше.
Итак, подытожим наши рассуждения. Во-первых, стандартизация формальной логики делает её унифицированной, позволяя максимально приблизить её к логике естественной. Во-вторых, стандартизация формальной логики позволяет распределить некоторое знание на большое количество людей, сделав фрагменты знания различных индивидов максимально совместимыми. В-третьих, стандартизация формальной логики позволяет максимально исключить логические ошибки - прежде всего за счёт стандартизации определения логической ошибки. Конечно, в формальной логике есть тоже свои противоречия (знакомый с теорией бесконечных множеств знаком с таковыми), но они находятся слишком далеко от её практических приложений.
Для логических систем, аналогичные формальной логике - для конструктивизма или интуиционизма - всё выше сказанное также верно.
Об истинности группового научного знания.
Несмотря на то, что знание имеет групповую природу, сознанием и волей наделены только отдельные индивидуумы. При этом большинство знаний и связующую их логику индивидуум получает извне, а непосредственно убедится в их истинности - так, как это сделали те, кто первым получил эти знания - он не может. Однако, каким-то образом представители группы должны проверять - а не ударились ли они в спекуляции.
Чтобы прояснить трудности, связанную с проверкой истинности группового знания, следует обратиться к тому, откуда в науке берутся «антилогичные», «антиинтуитивные» и «противные очевидным» положения - для кого-то такими являются идея шарообразной Земли, для кого-то - сохранение телом скорости при отсутствии внешней силы, а для кого-то - суперпозиция состояния частиц и наличие у частиц момента движения в отсутствие вращения. Как я уже говорил, бытовые представления о мире тоже выведены на основании опыта - пусть и из очень ограниченной области мира - потому для этой ограниченной области мира они верны. Например, в бытовых условиях Земля полагается плоской, а вертикальное направление - неизоморфным по отношению к остальным пространственным направлениям. Любой человек, строящий дом, будет исходить из этих положений. При отсутствии опровергающих фактов следует принимать обыденные, непосредственно наблюдаемое представление о мире в качестве верной рабочей гипотезы. Другое дело, когда обнаруживаются какие-то факты, которые легче укладываются в положения, отличные от непосредственно наблюдаемых - в этом случае необходимо признать обыденные представления ограниченными и неточными, и верными только для узкого - непосредственно наблюдаемого - пласта реальности.
С другой стороны, ряд непосредственно наблюдаемых закономерностей являются верными для всей известной части Вселенной. Например, в бытовых условиях мы принимаем временное измерение неравноправным по отношению к трём пространственным. Возможно ходить взад-вперёд, влево-вправо, и даже прыгать вверх-вниз, но «ходить» в-прошлое-в-будущее невозможно. Возможно переместиться из Москвы в Киев - а потом обратно - но нельзя переместиться из 2000-го года в 2100-й - а затем обратно в 2000-й. Это верно и в физике - в любой годной формуле невозможно заменить расстояние на временной промежуток, а метры на секунды без потери полезности данной формулы. Другой пример - из обыденной практики мы знаем, что не бывает бесконечных величин. Нет предметов с бесконечным весом, нет вещей бесконечной длины, нет веществ бесконечной плотности с бесконечной температурой и т. д. Эвристика «нет бесконечных величин» принимается всеми физиками - появление в решениях бесконечной величины они рассматривают как признак их нефизичности. И эта эвристика ещё ни разу не подводила.
На основании чего член некоторой научной группы может удостоверится, что знание его группы - их версия науки - достоверна? Ну, по крайней мере достоверней некоторых других версий науки? Откуда обычный физик может узнать, что СТО/ОТО - достаточно точные физические теории, а эфирная теория - ошибочна?
Отдельный индивид не способен проделать все опыты, необходимые, чтобы убедится в истинности постулатов известных ему физических теорий - равно как и выводов из оных. Одиночный человек не способен проделать достаточно актов опытного познания мира, которые необходимы для того, чтобы породить на их основе формальную логику. Кроме того, нередко он даже не способен выполнить все дедуктивные рассуждения какой-нибудь формально-логической теории. Самостоятельно он не может узнать, какие обыденные представления истинны только для обыденного пласта реальности, а какие верны для более широкой области Вселенной. Как же он может убедится в истинности того знания, носителем которого является его группа?
По идее, истинное знание должно давать успешность его обладателям, некоторое эволюционное превосходство над теми, кто им не владеет. Это превосходство не может быть численностью обладателей знания. Примечательно, что взгляды так называемой официальной науки разделяет меньшинство - большинство людей руководствуются например локальным реализмом, не зная, что эта гипотеза опровергнута наукой. Алсо, физические теории в школах и во многих ВУЗах на самом деле не изучают - ученикам в качестве «физики» вместо постулатов и выводов из оных предоставляются несколько разрозненных фактов. Именно потому я и настаивал на термине «групповой» в противовес «социальный» - подавляющее большинство членов того самого «социума» к научному знанию отношения не имеют.
Возвращаясь к техническим наукам, вспомним, что истинное знание отличается от ложного возможностью его практического приложения. То есть, истинное технологическое знание позволяет создавать работающие машины, ложное - нет. Научное знание является обобщением технического. Отсюда можно выдвинуть предположение, что индивид может убедится в истинности научного знания своей группы следующим образом. Если наша группа может своё научное знание конвертировать в техническое, то значит оно истинно. Однако, этого не достаточно.
Рыночная экономика и условия для проверки истинности научного знания.
Можно например представить себе группу эфирщиков (или даже плоскоземщиков), обладающих при этом некоторым запасом истинного технического знания. Они смогли бы создавать некоторую работающую технику. Можно представить себе их у власти в некотором государстве - где они контролируют систему образования и научно-исследовательские институты. Итак, простое наличие технологий невозможно. Необходимо во-первых, убедится, что научное знание группы связано с её техническим знанием. Во-вторых, необходима возможность сравнивать группу с другими группами - например, сравнить успехи в технологии, делаемые эфирщиками и релятивистами. Опытное сравнение успехов двух групп - подчас единственный способ индивиду убедится, какая из них правее.
Рыночная конкуренция между различными группами позволяет проверить истинность их научного знания. Во-первых, в условиях конкуренции слишком ложное научное знание становится скорее обузой - если оно ничего не даёт техническому, то легче его просто отбросить, и пользоваться только техническим. Во-вторых, появляются возможности для сравнения различных групп.
В общем, нет необходимости пытаться навязать массам научное мировоззрение - во-первых, общее образование его не даёт, а во-вторых, насильственная монополия «официальной науки» против всяких фриков из РАЕН рано или поздно превратит саму «официальную науку» в очередной РАЕН.
Слабость коммунизма - планового общества, организованного на научных началах - будет заключаться в том же, в чём и его сила. Без возможности сравнивать проверка того, не ушли ли учёные в спекуляции, будет большей частью невозможной. Костылём и частичным решением проблемы может какая-нибудь «Великая Цель» коммунистического тоталитарного state - вроде покорения космоса - мол, раз космическая экспансия пока что удаётся - значит, наша наука не так уж погрязла в спекуляциях. Переход на костыли откликнется однобокостью развития науки - она будет развиваться исключительно в той области, которая связанна со сверхценностями государства.
Ещё более худшим является вариант якобы «неавторитарного», «либерального» социализма - на самом деле того же самого тоталитарного социализма без сверхценной идеи - с навязыванием всем образования, но без навязывания цели его применения. В этом случае наука не будет иметь даже того суррогатного способа контролировать свою истинность, и быстро деградирует до набора утверждений, не имеющих связей с реальностью.