Дневник. 27 мая
«Здравствуйте!
Вчера прилетел из Владивостока в Москву. Проехал с премьерой «Предисловия» по Сибири и Дальнему Востоку. Томск, Новосибирск, Красноярск, Иркутск, Хабаровск, Владивосток. Сейчас не понимаю, какое время суток и где я. В очередной раз с сокрушительным удивлением понимаю, какая же гигантская у нас страна на такой маленькой планете. Каждый год в этом убеждаюсь, и всё равно - размеры родины непостижимы.
«Предисловие» люди встречают не просто тепло, а горячо. Понимаю, что с этим спектаклем я в очередной раз шагнул в новый сценический возраст. В нём появились новая, прежде не освоенная мною интонация и новые смыслы. Прежде у меня их не было. Для того, чтобы они появились нужно было перешагнуть за полвека и написать большущую книгу.
Позавчера побывал на острове Русский и не без труда добрался до того места, где находилась описанная в спектакле «Как я съел собаку» и в романе «Театр отчаяния», некогда известная своим ужасом и жестокостью так называемая Школа Оружия, то есть учебный отряд номер один Тихоокеанского флота… Никаких следов от целого военного городка более чем на две тысячи офицеров и курсантов не осталось. Даже руин. Всё заросло, всё исковеркано и страшно замусорено. На том месте, где когда-то стояли старинные казармы, появилось несколько безобразных частных домов. И это всё прямо напротив бухты Золотой Рог на берегу удивительной красоты пролива Босфор Восточный. Я не был на этом месте пятнадцать лет. А служил я там тридцать лет назад. Но те яркие и страшные события, которые мною были пережиты в этих местах, безошибочно позволили мне найти и ручей, который протекал рядом с нашей воинской частью, и следы фундаментов зданий, и тень дорожек и тропинок, по которым когда-то маршировали юные моряки, коим не было числа.
Очень странные ощущения - увидеть полностью стёртое с лица земли прошлое, кажущееся совсем недавним. И хоть в этом прошлом вспоминаются сплошные ужасы - всё равно не получается порадоваться тому, что ничего не осталось. А наоборот. На месте целого военного городка, с тщательно выметенными асфальтовыми дорожками, где деревья и бордюры побелены, а стены зданий всегда свежепокрашены, теперь заросли и застарелая помойка. Я же когда-то то всё мёл, белил и красил. Хоть и ненавидел и стены, и асфальт, и даже деревья».
Вчера прилетел из Владивостока в Москву. Проехал с премьерой «Предисловия» по Сибири и Дальнему Востоку. Томск, Новосибирск, Красноярск, Иркутск, Хабаровск, Владивосток. Сейчас не понимаю, какое время суток и где я. В очередной раз с сокрушительным удивлением понимаю, какая же гигантская у нас страна на такой маленькой планете. Каждый год в этом убеждаюсь, и всё равно - размеры родины непостижимы.
«Предисловие» люди встречают не просто тепло, а горячо. Понимаю, что с этим спектаклем я в очередной раз шагнул в новый сценический возраст. В нём появились новая, прежде не освоенная мною интонация и новые смыслы. Прежде у меня их не было. Для того, чтобы они появились нужно было перешагнуть за полвека и написать большущую книгу.
Позавчера побывал на острове Русский и не без труда добрался до того места, где находилась описанная в спектакле «Как я съел собаку» и в романе «Театр отчаяния», некогда известная своим ужасом и жестокостью так называемая Школа Оружия, то есть учебный отряд номер один Тихоокеанского флота… Никаких следов от целого военного городка более чем на две тысячи офицеров и курсантов не осталось. Даже руин. Всё заросло, всё исковеркано и страшно замусорено. На том месте, где когда-то стояли старинные казармы, появилось несколько безобразных частных домов. И это всё прямо напротив бухты Золотой Рог на берегу удивительной красоты пролива Босфор Восточный. Я не был на этом месте пятнадцать лет. А служил я там тридцать лет назад. Но те яркие и страшные события, которые мною были пережиты в этих местах, безошибочно позволили мне найти и ручей, который протекал рядом с нашей воинской частью, и следы фундаментов зданий, и тень дорожек и тропинок, по которым когда-то маршировали юные моряки, коим не было числа.
Очень странные ощущения - увидеть полностью стёртое с лица земли прошлое, кажущееся совсем недавним. И хоть в этом прошлом вспоминаются сплошные ужасы - всё равно не получается порадоваться тому, что ничего не осталось. А наоборот. На месте целого военного городка, с тщательно выметенными асфальтовыми дорожками, где деревья и бордюры побелены, а стены зданий всегда свежепокрашены, теперь заросли и застарелая помойка. Я же когда-то то всё мёл, белил и красил. Хоть и ненавидел и стены, и асфальт, и даже деревья».