Тренинг по литературному и драматургическому мастерству "История современного героя"
Тренинг состоялся в рамках работы со студентами Академии коммуникаций WORDSHOP. Задача, которую я перед собой поставил: в рамках аудиторной работы приступить к формированию навыка креативного производства. В этом отличие формата тренинга от привычной лекции, которая, как правило, направлена на усвоение актуального фактического материала. (И не задает практику его применения.) Напротив, лабораторная установка тренинга более продуктивна относительно провокации творческой энергии.
В преамбуле я сказал о типичных ошибках начинающих литераторов: нарочитая технологизация литературной плоти с целью во-первых, прослыть этаким литературным профессионалом. Отсюда всевозможные нелепые украшательства: вычурная метафорика, неоправданные подробности, оригинальничание в описании антуража и.т.д.
А во-вторых, сочинение форматной истории, предполагающей соответствие жесткому набору условностей, то есть истории с большой степенью авторской отстраненности, не имея опыта воплощения переживания в литературе.
В результате истории про матрицы, маньяков, домохозяек-детективщиц и прочие неживые сущности получаются ходульными с видимостью швов, или, по-другому, способов неумелого конструирования. Кроме впечатления фальши и графомании, такие истории ничего не вызывают. Причем не у критиков, а прежде всего и у наивных читателей, которые ничего не зная о фальши и графомании, просто плюнут, и не будут читать.
Возникает вопрос, с чего же начать подступы к литературному мастерству. Из какого источника, собственно, черпать продуктивные идеи?
Для этого необходимо обнаружить территорию искреннего переживания, то есть нечто близкое, родное, больное. Такой территорией является опыт жизни или, по-другому, автобиографический материал. Только научившись выражать свой опыт, можно приступить к выражению чужого опыта, к отстраненному литературному конструированию, когда все условности жанра и формата становятся органичной частью создаваемого мира и не предстают как искусственные заданности.
Критерий мастерства: эффект ЖИВОГО мира и действующих в нем ЖИВЫХ людей.
Осознав основания литературного творчества, мы и приступили к тренингу.
Задание: поделиться историей на тему "Как я в первый раз… попробовал алкоголь, влюбился, заработал деньги, съездил за границу, подрался и.т.д."
Недолго думая, студенты практически в унисон предложили тему "Как я в первый раз попробовал наркотики".
И тут же в порядке диалоговой стихии попросили меня завести механизм, то есть рассказать, как, собственно, это было со мной.
Мне ничего не оставалась делать, как начать тренинг со своей истории.
Я рассказал, как давным-давно, в 1990-ом, я тусовался в среде так называемой наркоманской интеллигенции (эту среду чаще всего именуют андеграундом). Это было время арбатских страстей, Цоя и БГ, фри лав и цветочного пацифизма.
Я учился в одиннадцатом классе. И попал в альтернативную среду, так как перешел в школу c гуманитарными классами. За непохожесть больше не исключали из школы, института и не выгоняли с работы. Напротив, внутренняя свобода (или хотя бы ее видимость) являлась критерием соответствия духу времени.
После школы я часто ходил тусоваться со своим одноклассником, Лешей Савиным, который и был в классе неформальным андеграундовым заводилой.
И вот, тусуемся мы, прогуливаясь в окрестностях Курского вокзала и сталкиваемся со знакомым Савинским торчком. Торчок предлагает вмазаться какой-то стремной бормотухой.
Для меня - отказаться, значит спасовать, ударить в грязь лицом и тем самым подмочить маргинальную репутацию. Вещь совершенно невозможная, учитывая, что в кой-то веки я, наконец, от маминой юбки отклеился и нашел среду, в которой меня не считали толстяком.
Однако страх потерять уважение боролся во мне со страхом уколов. В результате, первое обстоятельство возымело верх, и я решил со всеми вмазаться. Стал торчок мне вену прощупывать. А вена в привычном наркоманском месте, на сгибе левой руки, и не прощупывалась.
- Куда же тебя вмазать? - Задумался торчок.
И тут его осенило. Он посмотрел мою кисть, вгляделся в тоненькие венки на сгибе кисти.
- Вот сюда и вмажем, - сказал торчок. Я старался побороть страх. (Это тем более было сложно сделать, потому как я был жутким трусом.)
Вмазал меня торчок. В вену не попал, непонятно куда влил стремный раствор.
Вмазавшись, мы пошли в недавно открывшийся Макдональдс.
Я всех угостил (у меня были деньги). Однако никакой приход не наступал.
Тут я стал замечать, что начинает болеть тот самый сгиб кисти. И все сильнее и сильнее. Наконец, доев Биг Маг, я ощутил, что не могу пошевелить рукой. Я вскочил, и натужно сказав "пока", смылся из Макдональдса.
Дома рука совсем разболелась. И самое стремное, ведь никому не скажешь. И что только я в силу мнительности не вообразил. Думал, гангрена - дело решенное и в лучшем случае - отрежут руку, а в худшем... сами понимаете!!!
Все-таки решил поделиться проблемой с отчимом. Рассказал, как есть. У отчима, в том числе фельдшерское образование. По его наущению, стал я, значит, отмачивать руку в теплой ванне. (Предварительно сожрав какие-то колеса.)
Однако всю ночь я мучился, боль адская, опустошил весь запас обезболивающих .
Утром рука прошла. Но эта ситуация, вернее пережитый стресс, напрочь закрыли для меня даже гипотетическую вероятность употребления наркотиков, тем более я не испытал ни прихода, ни ухода, один стрем и адский кошмар.
Вот такая история. В ней есть экспозиция: погружение в контекст и атмосферу, завязка: встреча с торчком, развитие экстремальной ситуации - постепенное нарастание боли в руке на фоне обывательского гастрономического рая - Макдональдаса. Напряжение создается двоякой вероятностью развязки - либо наступит коллапс, либо по милости Бога - обойдется. В драматургии эта двоякая вероятность называется "альтернативный фактор", читателю интересно следить за развитием проблемы героя только в том случае, если есть два варианта выхода из проблемы - например, в результате ее нерешения наступает смерть, банкротство, потеря любимого человека и.т.д, либо проблема все-таки будет решена и гармония восстановится.
Таким образом, поводом для рассказывания истории (собственно, что именно истории придает соответствующий статус) является ситуация нарушение гармонии, установленного порядка, запрета (типа не употребляй наркотики, козленочком станешь).
Герой оказывается в экстремальной ситуации. На лицо - форс мажор, развитие ситуации по незапланированному сценарию. Хотел кайфануть, а получился эффект прямо противоположный.
И в финале либо порядок восстанавливается в силу оригинального решения проблемы (в моем случае проблема решилась сама собой), либо порядок потерян навсегда (например, в катарсической чернухе, соответствующей классическому канону трагического, необратимая потеря порядка призвана навести читателя-зрителя на мысль о сумме недопустимостей). Либо ситуация вкупе с ее решением оборачивается нарождением нового порядка. То есть является так называемой вехой жизненного пути. Мол, после такого со мной больше никогда... я стал поступать так-то и так-то, на мир посмотрел такими-то глазами, изменил отношение к жизни и.т.д.
Итак, после подробного драматургического анализа своей импровизационной истории (а никаких заготовок на эту тему у меня не было), я предложил студентам начать рассказ. То есть я их энергетически настроил, легкостью своей болтовни раскрепостил, и им уже было легче сориентироваться в памяти.
При этом ни к каким синхронным драматургическим построениям я не призывал, напротив, поставленная задача, рассказать максимально открыто и правдиво.
Студенты каждый по очереди стали рассказывать свои истории. Будь то история про грибы и казуистическое путешествие до дома (вместо привычных получаса, добирался часов пять), или история с погружением в психоделическую страну чудес, где все логические законы перевернуты, либо история с наркотиками как стимулятором подготовки к сессии и.т.д.
В каждом случае я резюмировал историю рекомендацией, как ее адаптировать драматургически (а именно, как создать драматическое напряжение, за что можно зацепиться и что именно усиливать с целью провокации интереса реципиента).
Сама формула "как я в первый раз..." обладает потенциалом форс мажоров. Первый раз - это всегда практика пробы неизведанного, погружения в чужое. (На лицо - очевидный риск). Отсюда и ее (этой формулы) драматургическая продуктивность.
Практически все истории вписывались в сюжетную схему странствия-возвращения. (Одна из четырех Борхесовских историй, к которым великий аргентинец сводит все мировые сюжеты).
История "об Улиссе, после десяти лет скитаний по грозным морям и остановок на зачарованных островах приплывшем к родной Итаке, и о северных богах, вслед за уничтожением земли видящих, как она, зеленея и лучась, вновь восстает из моря, и находящих в траве шахматные фигуры, которыми сражались накануне." (Борхес "Четыре цикла")
Герои истории, как тот самый Одиссей-Улисс, искали дорогу до дома. (Экстремальность на лицо - метаморфозы времени и пространства). И на их пути возникали те или иные препятствия. Именно эту схему я и предложил сделать драматургическим скелетом литературного воплощения рассказа "Как я в первый раз попробовал наркотики". (Учитывая все те частные рекомендации, которые я дал каждому рассказчику.)
Задание: литературно воплотить устный рассказ на заданную тему.
Впоследствии этот рассказ явится составной частью объемной истории о современном герое (то есть о самом себе), которую студенты в рамках тренингов по литературному мастерству должны будут написать.
В преамбуле я сказал о типичных ошибках начинающих литераторов: нарочитая технологизация литературной плоти с целью во-первых, прослыть этаким литературным профессионалом. Отсюда всевозможные нелепые украшательства: вычурная метафорика, неоправданные подробности, оригинальничание в описании антуража и.т.д.
А во-вторых, сочинение форматной истории, предполагающей соответствие жесткому набору условностей, то есть истории с большой степенью авторской отстраненности, не имея опыта воплощения переживания в литературе.
В результате истории про матрицы, маньяков, домохозяек-детективщиц и прочие неживые сущности получаются ходульными с видимостью швов, или, по-другому, способов неумелого конструирования. Кроме впечатления фальши и графомании, такие истории ничего не вызывают. Причем не у критиков, а прежде всего и у наивных читателей, которые ничего не зная о фальши и графомании, просто плюнут, и не будут читать.
Возникает вопрос, с чего же начать подступы к литературному мастерству. Из какого источника, собственно, черпать продуктивные идеи?
Для этого необходимо обнаружить территорию искреннего переживания, то есть нечто близкое, родное, больное. Такой территорией является опыт жизни или, по-другому, автобиографический материал. Только научившись выражать свой опыт, можно приступить к выражению чужого опыта, к отстраненному литературному конструированию, когда все условности жанра и формата становятся органичной частью создаваемого мира и не предстают как искусственные заданности.
Критерий мастерства: эффект ЖИВОГО мира и действующих в нем ЖИВЫХ людей.
Осознав основания литературного творчества, мы и приступили к тренингу.
Задание: поделиться историей на тему "Как я в первый раз… попробовал алкоголь, влюбился, заработал деньги, съездил за границу, подрался и.т.д."
Недолго думая, студенты практически в унисон предложили тему "Как я в первый раз попробовал наркотики".
И тут же в порядке диалоговой стихии попросили меня завести механизм, то есть рассказать, как, собственно, это было со мной.
Мне ничего не оставалась делать, как начать тренинг со своей истории.
Я рассказал, как давным-давно, в 1990-ом, я тусовался в среде так называемой наркоманской интеллигенции (эту среду чаще всего именуют андеграундом). Это было время арбатских страстей, Цоя и БГ, фри лав и цветочного пацифизма.
Я учился в одиннадцатом классе. И попал в альтернативную среду, так как перешел в школу c гуманитарными классами. За непохожесть больше не исключали из школы, института и не выгоняли с работы. Напротив, внутренняя свобода (или хотя бы ее видимость) являлась критерием соответствия духу времени.
После школы я часто ходил тусоваться со своим одноклассником, Лешей Савиным, который и был в классе неформальным андеграундовым заводилой.
И вот, тусуемся мы, прогуливаясь в окрестностях Курского вокзала и сталкиваемся со знакомым Савинским торчком. Торчок предлагает вмазаться какой-то стремной бормотухой.
Для меня - отказаться, значит спасовать, ударить в грязь лицом и тем самым подмочить маргинальную репутацию. Вещь совершенно невозможная, учитывая, что в кой-то веки я, наконец, от маминой юбки отклеился и нашел среду, в которой меня не считали толстяком.
Однако страх потерять уважение боролся во мне со страхом уколов. В результате, первое обстоятельство возымело верх, и я решил со всеми вмазаться. Стал торчок мне вену прощупывать. А вена в привычном наркоманском месте, на сгибе левой руки, и не прощупывалась.
- Куда же тебя вмазать? - Задумался торчок.
И тут его осенило. Он посмотрел мою кисть, вгляделся в тоненькие венки на сгибе кисти.
- Вот сюда и вмажем, - сказал торчок. Я старался побороть страх. (Это тем более было сложно сделать, потому как я был жутким трусом.)
Вмазал меня торчок. В вену не попал, непонятно куда влил стремный раствор.
Вмазавшись, мы пошли в недавно открывшийся Макдональдс.
Я всех угостил (у меня были деньги). Однако никакой приход не наступал.
Тут я стал замечать, что начинает болеть тот самый сгиб кисти. И все сильнее и сильнее. Наконец, доев Биг Маг, я ощутил, что не могу пошевелить рукой. Я вскочил, и натужно сказав "пока", смылся из Макдональдса.
Дома рука совсем разболелась. И самое стремное, ведь никому не скажешь. И что только я в силу мнительности не вообразил. Думал, гангрена - дело решенное и в лучшем случае - отрежут руку, а в худшем... сами понимаете!!!
Все-таки решил поделиться проблемой с отчимом. Рассказал, как есть. У отчима, в том числе фельдшерское образование. По его наущению, стал я, значит, отмачивать руку в теплой ванне. (Предварительно сожрав какие-то колеса.)
Однако всю ночь я мучился, боль адская, опустошил весь запас обезболивающих .
Утром рука прошла. Но эта ситуация, вернее пережитый стресс, напрочь закрыли для меня даже гипотетическую вероятность употребления наркотиков, тем более я не испытал ни прихода, ни ухода, один стрем и адский кошмар.
Вот такая история. В ней есть экспозиция: погружение в контекст и атмосферу, завязка: встреча с торчком, развитие экстремальной ситуации - постепенное нарастание боли в руке на фоне обывательского гастрономического рая - Макдональдаса. Напряжение создается двоякой вероятностью развязки - либо наступит коллапс, либо по милости Бога - обойдется. В драматургии эта двоякая вероятность называется "альтернативный фактор", читателю интересно следить за развитием проблемы героя только в том случае, если есть два варианта выхода из проблемы - например, в результате ее нерешения наступает смерть, банкротство, потеря любимого человека и.т.д, либо проблема все-таки будет решена и гармония восстановится.
Таким образом, поводом для рассказывания истории (собственно, что именно истории придает соответствующий статус) является ситуация нарушение гармонии, установленного порядка, запрета (типа не употребляй наркотики, козленочком станешь).
Герой оказывается в экстремальной ситуации. На лицо - форс мажор, развитие ситуации по незапланированному сценарию. Хотел кайфануть, а получился эффект прямо противоположный.
И в финале либо порядок восстанавливается в силу оригинального решения проблемы (в моем случае проблема решилась сама собой), либо порядок потерян навсегда (например, в катарсической чернухе, соответствующей классическому канону трагического, необратимая потеря порядка призвана навести читателя-зрителя на мысль о сумме недопустимостей). Либо ситуация вкупе с ее решением оборачивается нарождением нового порядка. То есть является так называемой вехой жизненного пути. Мол, после такого со мной больше никогда... я стал поступать так-то и так-то, на мир посмотрел такими-то глазами, изменил отношение к жизни и.т.д.
Итак, после подробного драматургического анализа своей импровизационной истории (а никаких заготовок на эту тему у меня не было), я предложил студентам начать рассказ. То есть я их энергетически настроил, легкостью своей болтовни раскрепостил, и им уже было легче сориентироваться в памяти.
При этом ни к каким синхронным драматургическим построениям я не призывал, напротив, поставленная задача, рассказать максимально открыто и правдиво.
Студенты каждый по очереди стали рассказывать свои истории. Будь то история про грибы и казуистическое путешествие до дома (вместо привычных получаса, добирался часов пять), или история с погружением в психоделическую страну чудес, где все логические законы перевернуты, либо история с наркотиками как стимулятором подготовки к сессии и.т.д.
В каждом случае я резюмировал историю рекомендацией, как ее адаптировать драматургически (а именно, как создать драматическое напряжение, за что можно зацепиться и что именно усиливать с целью провокации интереса реципиента).
Сама формула "как я в первый раз..." обладает потенциалом форс мажоров. Первый раз - это всегда практика пробы неизведанного, погружения в чужое. (На лицо - очевидный риск). Отсюда и ее (этой формулы) драматургическая продуктивность.
Практически все истории вписывались в сюжетную схему странствия-возвращения. (Одна из четырех Борхесовских историй, к которым великий аргентинец сводит все мировые сюжеты).
История "об Улиссе, после десяти лет скитаний по грозным морям и остановок на зачарованных островах приплывшем к родной Итаке, и о северных богах, вслед за уничтожением земли видящих, как она, зеленея и лучась, вновь восстает из моря, и находящих в траве шахматные фигуры, которыми сражались накануне." (Борхес "Четыре цикла")
Герои истории, как тот самый Одиссей-Улисс, искали дорогу до дома. (Экстремальность на лицо - метаморфозы времени и пространства). И на их пути возникали те или иные препятствия. Именно эту схему я и предложил сделать драматургическим скелетом литературного воплощения рассказа "Как я в первый раз попробовал наркотики". (Учитывая все те частные рекомендации, которые я дал каждому рассказчику.)
Задание: литературно воплотить устный рассказ на заданную тему.
Впоследствии этот рассказ явится составной частью объемной истории о современном герое (то есть о самом себе), которую студенты в рамках тренингов по литературному мастерству должны будут написать.