Этой ночью я искал твой рот в чужих губах,
я почти поверил, утонув в плотской реке.
Слепец, какая жалость, доплыв до берега забытья,
понять, что наслаждение лишь жалкий раб,
с улыбкой принимающий фальшивую монету.
Забытое незнание, как желал бы
вновь бесконечно безнадежно ждать,
вновь ощутить боль Буйнос-Айреса.
В доме, распахнутом в сторону порта,
вновь полюбить тебя,
вновь утром встретить в кафе,
чтоб ничего еще не произошло.
Тогда не буду вспоминать
то, что забыть пытаюсь,
грифелем вычеркивать из памяти твои запястья.
Нет ничего, только окно,
в котором ни одной звезды.
Esta noche, buscando tu boca en otra boca,
casi creyéndolo, porque así de ciego es este río
que me tira en mujer y me sumerge entre sus párpados,
qué tristeza nadar al fin hacia la orilla del sopor
sabiendo que el placer es ese esclavo innible
que acepta las monedas falsas, las circula sonriendo.
Olvidada pureza, cómo quisiera rescantar
ese dolor de Buenos Aires, esa espera sin pausas ni esperanza.
Solo en mi casa abierta sobre el puerto
otra vez empezar a quererte,
otra vez encontrarte en el café de la mañana
sin que tanta cosa irrenunciable
hubiera sucedido.
Y no tener que acordarme de este olvido que sube
para nada, para borrar del pizarrón tus muñequitos
y no dejarme más que una ventana sin esrtellas.