Филиппики: Юлиан Минц. Часть 2.
[Важное и уточняющее]Во-первых, в этом длинном эссе мы исходим из принципа, что автор субъективен, читатель субъективен и критик субъективен. Более того, автор не претендует на великую истину и выражает лишь свое мнение. Поэтому, если мнение читателя не совпало с мнением автора, то ничем помочь в этой ситуации автор не может. И даже пытаться не будет.
Во-вторых, поскольку автору пришлось пересматривать ВСЕ эпизоды с участием персонажа, который ему глубоко несимпатичен, духоты будет много, а текст будет длинным.
Вернемся, однако, к нашему милому мальчику. Если вспомнить путь героя, то можно заметить, что в первых сериях он представляет такой же интерес, как плесень на подоконнике. Он где-то там, за плечом Яна, в вечном амплуа миленького пажа, готового бегать с вещами своего опекуна. Он достаточно смазливый, позитивный юноша, который хорошо готовит и мастерски обращается с пылесосом.
Это ли не идеальных набор для превращения миленького мальчика в настоящего героя? И, надо сказать, многие герои масс-медиа начинали примерно с тех же позиций посредственного ноля. Но долгие и упорные тренировки, набитые синяки и шишки, а также рефлексия по их поводу, да и банальное взросление характера делало их такими, какими они представали перед зрителем к концу пути. Однако дьявол, как обычно, кроется в деталях. На таких же как и у многих базовых характеристиках далеко не уедешь.
Ярких черт характера на этом этапе знакомства с персонажем мной не обнаружено. А при должном старании передник можно нацепить и на юную барышню. Настолько персонаж запоминающийся. Внутренний конфликт якобы заключается в том, что Минц хочет стать военным как папа и опекун (явно имея крайне романтизированные и инфантильные представления о профессии), но Ян его всячески отговаривает. При этом конфликт сам по себе хиленький, потому что мальчик живет сытой и привольной жизнью. Это тебе не Гарри Поттер, живший у нелюбимой тетки в чулане под лестницей. Ян своего подопечного явно не бьет, ни в чем особо не ограничивает и вообще пропадает на службе месяцами. Об отце Минц вспоминает пару раз от силы и особой трагедии в своем сиротстве, похоже, не видит, коль скоро об этом нам никто не говорит и ничего не показывает. Так что мотивацией и началом какой-то драмы факт того, что у парня нет реальной семьи, являться не может. А большего там и нет.
Короче, стартует милый мальчик с позиции «три П», то есть (принеси-подай-пошел), и на сюжет влияет примерно как солнечные ветры звезды Рантемарио на погоду на Хайнесене. Зато хорошо заваривает чай. Воистину, талант достойный увековечения в анналах истории.
Однако далее начинает происходить что-то странное. Примерно с момента попадания Юлечки на Изерлон, начиная с первого боя истребителей, в котором участвует молодое дарование, начинают происходить неприятные вещи.
Во-первых, вокруг Минца начинает генерироваться особое поле, попадая в которое многие персонажи тупеют. Иначе такие ситуации, как гениальное озарение недоучившегося школьника во время сражения с флотом Кемпфа-Мюллера объяснить решительно невозможно. Когда весь командный состав крепости, а это умудренные опытом дяденьки, имеющие за плечами учебу в военных академиях, опыт и не одну военную компанию за плечами, буквально ковыряют пальцем в носу, а Юлиан Минц сыплет одной гениальной идеей за другой - это ли не чудо? Кажется, у Меркаца случается оргазм от идей юного Энштейна, и он срочно требует его к себе на мостик. Видимо, все то же особое поле.
При этом я вижу, что пытается нам сказать автор - Юлиан такой же умный, как Ян или Райнхард. Хорошо, говорю я, но для того, чтобы показать ум этих героев, их окружение не делали тотально тупыми. Интеллект адмиралов Лоэнграмма не уходил в минус, когда они находились с ним в одной комнате, да и Ян вокруг себя дураков не держал. Тот же Мураи отлично понимал, в чем состоит его роль. Добавим к этому то, что нам объясняют и показывают истоки гениальности обоих героев - что Ян, что Райнхард учились, имели боевой опыт и могли (а это очень важно!) его применять на практике. Плюсом было то, что оба хорошо знали историю, занимаясь саморазвитием и после окончания учебы. Ян постоянно залипает в книги по военной истории, Райнхард вечно утыкается в книги по стратегии. То есть их ум и гениальность базируется на солидном фундаменте из уже показанных нам фактов. Однако откуда черпает свои гениальные мысли вчерашний школьник, только что научившийся летать на Спартанце, лично мне не понятно.
Видимо, как только стопы Минца коснулись пола Изерлона, он сдал первый основной квест и получил за него опыт, который вкачал по максимуму в пару конкретных параметров. Всем бы так вместо обучения, зубрежки и долгих лет практики. На моей памяти быстрее прокачался только Нео, вставивший волшебный провод прямо в затылок и закачавший туда сразу все кунг-фу. Но там это хотя бы было обусловлено правилами мира.
Во-вторых, это особое поле, вероятно, дает побочку в виде неожиданной любви к парню со стороны окружающих. Уж так он выделяется на фоне всей остальной массовки, что после окончания первого реального боя бравого пилота поздравить его прибегает большая часть прибывшего на поле битвы командного состава.
Ну, вы же знаете этих командиров, у которых во время боевых действий совершенно нет обязанностей, кроме как говорить о том, как невероятно талантлив один из пилотов и потом бежать к нему после сражения. Командующие они такие - как девушки, томно ждущие любимого сидя у окна. Хорошо, что без цветов бежали и на шею в слезах не кидались. Просто улыбались так приторно, что диабетикам этот эпизод должен быть противопоказан. Одним словом, рутина.
А где-то там в космосе болтаются тела сотен пилотов-новобранцев, погибших в своем первом бою.
Или бой при Дориа, когда после доклада Яну Поплан решает повыпендриваться перед маячащим за спиной командующего милым мальчиком. Видимо, чтобы мы не забыли, что такой важный для сюжета персонаж существует. Впрочем, если его знает даже Трюнихт, то как мы можем сомневаться в том, что он важен? Охотно верю.
А при обмене военнопленными, когда на Изерлон приезжает один из высших военных чиной Рейха, наша звезда оказывается в первом ряду рядом с другими высокопоставленными военными. Ну и что, что он обычный пилот? Кто сказал? Как это он должен стоять где-то позади и не отсвечивать, как и полагается мелкой сошке? Мальчику же не будет ничего видно! Вдруг у него беретка помнется. Да и Кирхиайс не заметит этого симпатяжку и не одарит его своим вниманием.
Впрочем, тема субординации на стороне Союза - вещь вообще странная, а порой и мифическая, как розовый единорог. Чего стоит тот факт, что ординарец отбывшего из Изерлонской крепости Яна спокойно шатается по центру станции, где кроме высшего командного состава быть никого не должно и никто его оттуда пинком на гауптвахту за столь вопиющее нарушение устава не выпинывает. Ординарцы - это вообще-то люди, которые поручения командира подчиненным относят, а не рот открывают, чтобы эти поручения комментировать. А если командира нет, так они тем более отсвечивать не должны. Но об особой субординации в Союзе лучше поговорить дальше и на другом примере.
Внимание, вопиющее нарушение устава! Юлиан Минц не первый! Повторяю, вопиющее нарушение устава!
Так начинается путь героя. Промежуточные итоги таковы: внутренний конфликт - … он есть? Кто-нибудь, ткните меня в него носом, потому что по сюжету я его у Минца не наблюдаю. Вот у Яна есть конфликт - он военных, хотя никогда им быть не хотел, и это ломает его изнутри. А у этого что? Изменилось ли что-то в личности Минца? Его характер как-то поменялся под действием окружающего мира? Все же превратиться из вчерашнего школьника в военного - это резкое изменение жизни. Нет. Мальчик как был миленькой няшечкой, такой он и остался.
Мы узнали, что он играет в шахматы лучше Яна, таскает котиков и чайные чашки за своим опекуном (видимо, исполняя еще и обязанности денщика). Знаем мы также то, что у него есть талант к стрельбе, о чем говорит лично Шенкопф, которому, видимо, тоже совершенно нечем заняться кроме как индивидуальной тренировки конкретного новобранца. В паре сюжетных моментов появляются приступы ничем не обоснованной гениальности, чья кратковременность, однако не мешает потихоньку гнуть сюжет, хоть и на локальном уровне.
Впрочем, помимо прокачки особого поля Юлечка вбросил пару очков опыта в параметр удачи, иначе как объяснить, что он в первом своем бою в одиночку вынес столько вражеской техники, что даже как-то нескромно получается. Так и хочется спросить, почему тогда не напустить столь свирепого бойца на вражеский флот в сольный полет. Он же там в одиночку справится. Впрочем, сюжетную броню милый мальчик будет прокачивать до конца сюжета с такой завидной эффективностью, что не остановит его и железный лом.
Проблема ведь даже не в этой вечной удаче и постоянной ковровой дорожке под ногами персонажа, а в том, что Юлиан смертельно скучен. Раз нет конфликта, трудностей, которые надо преодолеть, каких-то качество, КРОМЕ положительных, и действий, которые выдавали бы в нем человека, а не набор штампов о милом мальчике, наблюдать за ним решительно неинтересно. К моменту окончания первого этапа своего сюжетного пути (примерно до отправки на Феззан) Минц так и остается плоской картонкой, раскрашенной розовой краской. А я, признаться, никогда не любила розовый цвет.
Продолжение следует...
Во-вторых, поскольку автору пришлось пересматривать ВСЕ эпизоды с участием персонажа, который ему глубоко несимпатичен, духоты будет много, а текст будет длинным.
Вернемся, однако, к нашему милому мальчику. Если вспомнить путь героя, то можно заметить, что в первых сериях он представляет такой же интерес, как плесень на подоконнике. Он где-то там, за плечом Яна, в вечном амплуа миленького пажа, готового бегать с вещами своего опекуна. Он достаточно смазливый, позитивный юноша, который хорошо готовит и мастерски обращается с пылесосом.
Это ли не идеальных набор для превращения миленького мальчика в настоящего героя? И, надо сказать, многие герои масс-медиа начинали примерно с тех же позиций посредственного ноля. Но долгие и упорные тренировки, набитые синяки и шишки, а также рефлексия по их поводу, да и банальное взросление характера делало их такими, какими они представали перед зрителем к концу пути. Однако дьявол, как обычно, кроется в деталях. На таких же как и у многих базовых характеристиках далеко не уедешь.
Ярких черт характера на этом этапе знакомства с персонажем мной не обнаружено. А при должном старании передник можно нацепить и на юную барышню. Настолько персонаж запоминающийся. Внутренний конфликт якобы заключается в том, что Минц хочет стать военным как папа и опекун (явно имея крайне романтизированные и инфантильные представления о профессии), но Ян его всячески отговаривает. При этом конфликт сам по себе хиленький, потому что мальчик живет сытой и привольной жизнью. Это тебе не Гарри Поттер, живший у нелюбимой тетки в чулане под лестницей. Ян своего подопечного явно не бьет, ни в чем особо не ограничивает и вообще пропадает на службе месяцами. Об отце Минц вспоминает пару раз от силы и особой трагедии в своем сиротстве, похоже, не видит, коль скоро об этом нам никто не говорит и ничего не показывает. Так что мотивацией и началом какой-то драмы факт того, что у парня нет реальной семьи, являться не может. А большего там и нет.
Короче, стартует милый мальчик с позиции «три П», то есть (принеси-подай-пошел), и на сюжет влияет примерно как солнечные ветры звезды Рантемарио на погоду на Хайнесене. Зато хорошо заваривает чай. Воистину, талант достойный увековечения в анналах истории.
Однако далее начинает происходить что-то странное. Примерно с момента попадания Юлечки на Изерлон, начиная с первого боя истребителей, в котором участвует молодое дарование, начинают происходить неприятные вещи.
Во-первых, вокруг Минца начинает генерироваться особое поле, попадая в которое многие персонажи тупеют. Иначе такие ситуации, как гениальное озарение недоучившегося школьника во время сражения с флотом Кемпфа-Мюллера объяснить решительно невозможно. Когда весь командный состав крепости, а это умудренные опытом дяденьки, имеющие за плечами учебу в военных академиях, опыт и не одну военную компанию за плечами, буквально ковыряют пальцем в носу, а Юлиан Минц сыплет одной гениальной идеей за другой - это ли не чудо? Кажется, у Меркаца случается оргазм от идей юного Энштейна, и он срочно требует его к себе на мостик. Видимо, все то же особое поле.
При этом я вижу, что пытается нам сказать автор - Юлиан такой же умный, как Ян или Райнхард. Хорошо, говорю я, но для того, чтобы показать ум этих героев, их окружение не делали тотально тупыми. Интеллект адмиралов Лоэнграмма не уходил в минус, когда они находились с ним в одной комнате, да и Ян вокруг себя дураков не держал. Тот же Мураи отлично понимал, в чем состоит его роль. Добавим к этому то, что нам объясняют и показывают истоки гениальности обоих героев - что Ян, что Райнхард учились, имели боевой опыт и могли (а это очень важно!) его применять на практике. Плюсом было то, что оба хорошо знали историю, занимаясь саморазвитием и после окончания учебы. Ян постоянно залипает в книги по военной истории, Райнхард вечно утыкается в книги по стратегии. То есть их ум и гениальность базируется на солидном фундаменте из уже показанных нам фактов. Однако откуда черпает свои гениальные мысли вчерашний школьник, только что научившийся летать на Спартанце, лично мне не понятно.
Видимо, как только стопы Минца коснулись пола Изерлона, он сдал первый основной квест и получил за него опыт, который вкачал по максимуму в пару конкретных параметров. Всем бы так вместо обучения, зубрежки и долгих лет практики. На моей памяти быстрее прокачался только Нео, вставивший волшебный провод прямо в затылок и закачавший туда сразу все кунг-фу. Но там это хотя бы было обусловлено правилами мира.
Во-вторых, это особое поле, вероятно, дает побочку в виде неожиданной любви к парню со стороны окружающих. Уж так он выделяется на фоне всей остальной массовки, что после окончания первого реального боя бравого пилота поздравить его прибегает большая часть прибывшего на поле битвы командного состава.
Ну, вы же знаете этих командиров, у которых во время боевых действий совершенно нет обязанностей, кроме как говорить о том, как невероятно талантлив один из пилотов и потом бежать к нему после сражения. Командующие они такие - как девушки, томно ждущие любимого сидя у окна. Хорошо, что без цветов бежали и на шею в слезах не кидались. Просто улыбались так приторно, что диабетикам этот эпизод должен быть противопоказан. Одним словом, рутина.
А где-то там в космосе болтаются тела сотен пилотов-новобранцев, погибших в своем первом бою.
Или бой при Дориа, когда после доклада Яну Поплан решает повыпендриваться перед маячащим за спиной командующего милым мальчиком. Видимо, чтобы мы не забыли, что такой важный для сюжета персонаж существует. Впрочем, если его знает даже Трюнихт, то как мы можем сомневаться в том, что он важен? Охотно верю.
А при обмене военнопленными, когда на Изерлон приезжает один из высших военных чиной Рейха, наша звезда оказывается в первом ряду рядом с другими высокопоставленными военными. Ну и что, что он обычный пилот? Кто сказал? Как это он должен стоять где-то позади и не отсвечивать, как и полагается мелкой сошке? Мальчику же не будет ничего видно! Вдруг у него беретка помнется. Да и Кирхиайс не заметит этого симпатяжку и не одарит его своим вниманием.
Впрочем, тема субординации на стороне Союза - вещь вообще странная, а порой и мифическая, как розовый единорог. Чего стоит тот факт, что ординарец отбывшего из Изерлонской крепости Яна спокойно шатается по центру станции, где кроме высшего командного состава быть никого не должно и никто его оттуда пинком на гауптвахту за столь вопиющее нарушение устава не выпинывает. Ординарцы - это вообще-то люди, которые поручения командира подчиненным относят, а не рот открывают, чтобы эти поручения комментировать. А если командира нет, так они тем более отсвечивать не должны. Но об особой субординации в Союзе лучше поговорить дальше и на другом примере.
Внимание, вопиющее нарушение устава! Юлиан Минц не первый! Повторяю, вопиющее нарушение устава!
Так начинается путь героя. Промежуточные итоги таковы: внутренний конфликт - … он есть? Кто-нибудь, ткните меня в него носом, потому что по сюжету я его у Минца не наблюдаю. Вот у Яна есть конфликт - он военных, хотя никогда им быть не хотел, и это ломает его изнутри. А у этого что? Изменилось ли что-то в личности Минца? Его характер как-то поменялся под действием окружающего мира? Все же превратиться из вчерашнего школьника в военного - это резкое изменение жизни. Нет. Мальчик как был миленькой няшечкой, такой он и остался.
Мы узнали, что он играет в шахматы лучше Яна, таскает котиков и чайные чашки за своим опекуном (видимо, исполняя еще и обязанности денщика). Знаем мы также то, что у него есть талант к стрельбе, о чем говорит лично Шенкопф, которому, видимо, тоже совершенно нечем заняться кроме как индивидуальной тренировки конкретного новобранца. В паре сюжетных моментов появляются приступы ничем не обоснованной гениальности, чья кратковременность, однако не мешает потихоньку гнуть сюжет, хоть и на локальном уровне.
Впрочем, помимо прокачки особого поля Юлечка вбросил пару очков опыта в параметр удачи, иначе как объяснить, что он в первом своем бою в одиночку вынес столько вражеской техники, что даже как-то нескромно получается. Так и хочется спросить, почему тогда не напустить столь свирепого бойца на вражеский флот в сольный полет. Он же там в одиночку справится. Впрочем, сюжетную броню милый мальчик будет прокачивать до конца сюжета с такой завидной эффективностью, что не остановит его и железный лом.
Проблема ведь даже не в этой вечной удаче и постоянной ковровой дорожке под ногами персонажа, а в том, что Юлиан смертельно скучен. Раз нет конфликта, трудностей, которые надо преодолеть, каких-то качество, КРОМЕ положительных, и действий, которые выдавали бы в нем человека, а не набор штампов о милом мальчике, наблюдать за ним решительно неинтересно. К моменту окончания первого этапа своего сюжетного пути (примерно до отправки на Феззан) Минц так и остается плоской картонкой, раскрашенной розовой краской. А я, признаться, никогда не любила розовый цвет.
Продолжение следует...