Об архетипах, амплуа и образах. Часть 2.
Итак, в прошлый раз мы кратенько пробежались по штампам и архетипам, которыми изобилует любое произведение. Но этих самых архетипов куда больше, чем можно описать, а впихнуть их всех в один пост - значит пожертвовать полнотой описания, ибо богатство выбора может и погубить. Поэтому сегодня поговорим еще об одной группе героев и о тех ролях, которые они успешно или не очень, исполняют.
Дева-воительница
Если и есть на свете антипод дамы в беде, то это дева-воительница, которая ждать не будет, а вломит сама так, что мало не покажется. Она умна, энергична, склонна к слому патриархальных устоев. В мире мужчин дева-воительница может прекрасно постоять за себя, поскольку принимая условия игры, она меняет свою роль и примеряет ту, которая традиционно отводится мужчинам. Она не всегда машет мечом, ведь набор жизненных ситуаций со временем усложняется, и наша дева вполне себе может развивать ум в качестве своего основного оружия.
Однако, роль эта не вечна, ведь не случайно она дева. Стоит появиться умному, хитрому или очень упорному герою, которые докажет деве, что он сильнее/лучше/умнее, и она перестает быть воительницей и становится женщиной, принимая традиционную роль супруги и матери. И вот деве-воительнице только и остается вспоминать, какой она была по молодости, однако до пассивной роли девы в беде эта дамочка все равно скатиться не может хотя бы потому, что боевые навыки так просто не забудешь. Да и примеров, когда зазевавшийся герой перестает контролировать свою избранницу, и она упархивает в дальние дали, в мифологии навалом.
И в ЛоГГ есть сразу две дамы, претендующие на эту роль - Фредерика Гринхилл-Ян и Хильдегарде фон Мариендорф. Обе, безусловно, крутятся в окружении мужчин, причем весьма успешно. Обе даже в своем внешнем виде не следуют традиционным женским образам (короткие волосы, мужская одежда), обе могут постоять за себя. Но есть между ними весьма существенная разница.
Фредерика более преданная, она готова таскать за избранником подносы с чаем, следить за его самочувствием и вообще, играть роль няньки, да и после замужества ее роль не меняется кардинально (за исключением эпизодов с готовкой, но и тут героиня терпит неудачу) - это все та же нянечка на полставки. Хотя мы знаем, что дева-воительница при переходе в новый статус супруги свои боевую роль оставляет. И только после смерти мужа Фредерика убирает оружие, стягивает форменные белые брючки и находит в закромах родины юбки. То есть играет дама скорее роль телохранителя, и только смерть объекта привязанности дает ей возможность сменить модель поведения, которой она, кстати, придерживалась, когда взаимодействовала с отцом.
Хильда же - девушка крайне самостоятельная. Сама пришла к своему герою, сама заявила, что будет его поддерживать, хитрила и интриговала с дворянами, заняла высокое (личный секретарь - невероятно важная должность) место в иерархии и не стеснялась говорить с господами-адмиралами и даже высказывать свое мнение наперекор высоколобым мужам. Когда ее отправили перед Вермиллионом в безопасное место, ждать не стала, а сама пошла и спасла своего избранника. Но стоило непреступной крепости пасть, как наша прекрасная Брунгильда тут же сменила военную форму на юбки и платья. И вот, мы видим вполне себе женственную императрицу, быстро и легко сменившую роль и подчинившуюся герою, который ее переиграл и покорил.
Так что между двумя героинями я бы выбрала скорее Хильду, которая, конечно, своего мужа с пистолетом в руках из тюрьмы не вызволяет, зато ведет себя более канонично и последовательно в качестве архетипа.
[P.S.:]
Да-да, есть еще рыжая дамочка по имени Катерозе. Но лично мне наблюдать за ней также интересно, как смотреть на сохнущую краску. А коль скоро я к ней равнодушна, то и упоминать ее не особо хочу, хотя и она под типаж вполне подходит.
Герой поневоле
Вот живешь ты иногда, жизни радуешься, планируешь что-то, строишь, а потом внезапно как влетает в твою жизнь счастье в виде героического квеста по спасению даже не родной хаты или прекрасной дамы, а помасштабнее - целого государства или чего-то такого же значительного. А поскольку других претендентов на то, чтобы взвалить на себя эту роль или иных вариантов развития событий нет, приходится среднестатистического ноунейму брать на себя геройскую ношу. Так и получается герой поневоле. От героя в классическом смысле этого слова, который сам нашел приключения на свою пятую точку и радуется этому призванию, герой поневоле отличается тем, что был в героические приключения втянут без своего на то непосредственного желания, о чем не забудет сообщить или показать окружающим.
Судьбинушкой своей такой герой чаще всего недоволен, но, примирившись с ситуацией, может в конце концов осознать, что получается в общем-то у него героическое ремесло вполне неплохо. Однако это не мешает нашему герою-поневоле мечтать о тех днях, когда больше эту травмоопасную работу ему делать не придется, если конечно в рефлексии своей герой не дойдет до простой мысли о том, что все героические подвиги весьма травмоопасны и могут представлять из себя билет в один конец.
И кто, как не Ян Веньли лучше подходит на роль жертвы обстоятельств, вместо копания в архивах взлетевшей на пьедестал сначала народного героя, а затем (посмертно) символа благородной борьбы за идеологические ценности. Ян всем своим видом, образом мысли и манерами не подходит в герои, не хочет быть героем и вообще, отстаньте он него уже все, кто может. Однако судьба жестока, ведь ум, харизма и кадровые навыки, а также «удачно» сложившиеся обстоятельства буквально толкают Яна на первый план, хотя по натуре своей ему больше подходит роль кабинетного ученого.
И Ян, страдая, переламывая себя и, кое где откровенно филоня, тянет свою лямку, не получая от этого сколь-нибудь значительного удовольствия, отчего не его жалостливую мину смотреть еще грустнее. «Так получилось» - это буквально девиз героя, которого он придерживается во всей своей очаровательной неуклюжести. Маленький человек, ставший на путь славы, войны и значимых свершений не по своему желанию, Ян - типичный герой-поневоле, которому остается только искренне посочувствовать, ведь геройская участь достала его даже на пенсии.
Благородный разбойник
Он не хотел, но его заставили. Совершая вещи нехорошие и часто противозаконные, этот персонаж умудряется оправдывать свои действия высокими идеалами, благородными целями или личными качествами. И вот мы имеем не тривиального вора, а идейного персонажа, который грабит богатых и отдает бедным. Не просто головореза с большой дороги, а личность, которая, руководствуясь внутренним кодексом чести не трогает старых/сирых/больных/убогих/слабых и далее по списку, составленному лично благородным разбойником в своей голове.
Архетип этот романтический и совершенно далекий от реальности, в которой благородные и идейные выживали редко, зато циничных и жестоких в этом ремесле было навалом. Но зато какой красивый получается образ, прямо загляденье. И можно прописать этому персонажу хоть знатное детство с последующим жестоким выкидыванием на мороз, хоть невероятные душевные качества, которые должны перекрыть грабежи, насилия и убийства, хоть идейность, согласно которой наш благородный разбойник обязательно будет уничтожать плохих и защищать хороших. В общем, в романической литературе к таким героям проявляют сочувствие и понимание, но вот уголовный кодекс не забудет и не простит.
Внезапно, но лично для меня носителем такого архетипа с переменным успехом пытается быть Меркатц, который одновременно с тем является еще и стереотипным могущественным перебежчиком (это когда невероятно крутой герой внезапно переходит играть в команду противника). Разберемся же с этим персонажем, умеющим одновременно быть и политической проституткой и благородным воином, ведь такие таланты забывать нельзя.
Во-первых есть у нас почти прямое сравнение Меркатца с классическим благородным разбойником - Робин Гудом, когда после Вермиллиона престарелый адмирал удирает с остатками Янова флота в космические даль, шоб по крупному мстить и по мелкому гадить. Делается это как бы не со зла, а исключительно благородной цели ради. Во-вторых, происхождение Меркаца, который все-таки фон, а не обычный пролетарий, личные качества (храбрость, ум, честь) и незаурядные полководческие таланты добавляют очки в копилочку благородности героя. В-третьих, что разбойник, что перебежчик по сути своей преступники. И не стоит пытаться отбелить эти две роли, ведь с точки зрения неумолимого и бесстрастного закона и за то и за другое по головке никто не гладит, особенно перебежчиков в ходе военных действий.
Но почему же тогда «пытается», обозначенное мной выше? Потому что Меркатц, при всем его благородстве и талантах никак не может определиться, в чем же его высокая миссия и против кого надо воевать. Сначала он борется с Липштадской лигой против Райнхарда, который, на минуточку, de jure действует от имени законного императора. Затем наш герой ловко меняет сторону и перебегает к Союзу в лице Яна и его команды, хотя законный император все еще на Одине, да и с Райнхардом у него никогда не было непримиримых идеологических противоречий. Затем наш герой чуть ли не с радостной улыбкой помогает уничтожать бывших соратников, на стороне которых он воевал десятилетия, но моральных терзаний его по этому поводу нам не показывают и не озвучивают. После обнаружения законного императора на Хайнессене адмирал тут же подрывается ему служить, хотя до этого таких стремлений не показывал, свалив от императора в Союз. А после Вермиллиона о своей великой преданности снова забывает, отправляясь партизанить по закоулкам галактики, не пытаясь спасти своего якобы любимого суверена их лап имперцев. В итоге все вообще заканчивается сидением на Изерлоне в составе непонятной Изерлонской республики, где Меркатц нужен, как пятое колесо телеге. Удивительно, что к терраистам в итоге не перебежал.
Вот и получается, что милашка-Вилибальд может сколько угодно изображать благородного разбойника, который воюет ради благих целей, но это не отменяет огромных грязных пятен на его репутации, весьма нелицеприятных действий, которые он совершает и невероятной гибкости спины, позволяющей ему менять мысленный моральный кодекс в угоду обстоятельствам.
Обычный японский школьник (как современная разновидность амплуа начинающего героя)
Живет себе спокойно мальчик… или девочка, кому как нравится. Живет и никого не трогает, учится, дружит, книжки читает. И ТУТ ВНЕЗАПНО КАК ЖАХНУЛО! Или не жахнуло, а что-то свалилось. Или не свалилось, а просто внезапно наш ОЯШ оказался в центре событий, меняющих ход истории. И так у него хорошо начала получаться новая роль, что прям загляденье. И мир-то без него не спасается, и взрослые умудренные опытом старцы справиться с бедами не могут, и вообще…
Но ОЯШ добрый и милый, просто булочка с корицей, поэтому он помогает всему, что движется, а что не движется, двигает сам и все равно помогает. И все это в перерывах на помыть посуду, чтобы мама не ругалась, пофлиртовать с девушками и выучить уроки в школе. Главное, в перечислении невероятных качеств протагониста не переборщить, иначе на выходе мы получим кусок картона по имени Мэри Сью, вокруг которой вращается не просто сюжет, но и вся Вселенная.
Жил-был на свете милый мальчик по имени Юлиан Минц. Любил маму и папу (наверное), а когда они умерли, бабушку (но это не точно). Когда умерла и она, начал, за неимением другого объекта привязанности, любить опекуна, который ему достался, по имени Ян Веньли. Занимался милый мальчик тривиальными вещами - готовил, прибирал дом, следил за тем, чтобы опекун был одет, накормлен и не опаздывал на службу. Умудрялся хорошо учиться. И тут оно поперло…
Популярность, свалившаяся на опекуна, задела и нашего юного героя, в одночасье ставшего не просто каким-то рандомным мальчиком №5, а целым Юлианом Минцем, приемным сыном национального героя. А потом и того больше, Яна на Изерлоне нет, все в ужасе от Гайерсбурга на горизонте, а тут Юлиан - как черт из табакерки и с гениальным планом. Какой умный мальчик. При Вермиллионе снова все затылке чешут, не знают, как быть, и снова Юлиан и опять с гениальным планом прозревает мысли врага. Какой умный мальчик. И даже после смерти опекуна, когда, вы не поверите, все чешут затылки и не знаю, что делать, снова Юлиан, ведь кому как не ему стать продолжателем дела великого Яна. Ну какой же умный, талантливый, невероятный мальчик! И вот наш обычный хайнессенский школьник уже ведет переговоры с Императором галактики. Громкие аплодисменты, переходящие в бурные овации. Ну как тут не умилиться?
Десятки и сотни архетипов, амплуа и образов смешиваются в разных произведениях разными способами. Иногда комбинации схожи, иногда совершенно уникальны. Но если мы раз за разом пересказываем одни и те же истории, почему мы не можем раз за разом придумывать одних и тех же персонажей?