Шпионский боевик про Райнхарда фон Мюзеля
Вот еще какая канонная экстраполяция у меня получается. Жанр я весьма люблю, и решила применить к Кайзеру:
1.
-Не буду от вас скрывать: миссия не из простых. Но ведь вы не склонны выбирать легких путей?
Молодой человек, сидящий напротив контр-адмирала службы стратегического управления штаб-квартиры высшего командования Абендрота, не подтвердил, но и не опроверг сказанное вербовщиком. Лишь спустя продолжительную паузу, он проговорил:
-Итак, все мое задание состоит в том, чтобы я нашел этот носитель с фото и привез его обратно в Рейх?
-Так вы думаете, это слишком просто, капитан фон Мюзель? - усмехнулся его собеседник.- Скажите, вы хоть раз бывали в Альянсе?
Лицо лейтенанта приняло недоуменное выражение. Он не понял, считать ли этот вопрос провокацией, попыткой выяснить его истинные намерения, стоявшие за столь явным желанием отправиться в долгую и опасную командировку, или же обычной ремаркой.
-Но вы же должны были видеть мою анкету... - начал он.
-И родственников у вас в Альянсе тоже не было и нет?
Райнхард уже начал злиться. Что за чушь? Зачем он вынужден повторять одно и то же? Нет, знал бы, не связался с этими особистами... И так уже выставили кучу условий - не напрямую, нет, эти никогда не говорят ничего прямо, но так, что становилось понятно: не выполнишь хотя бы малейшее из них, и тебя устранят гораздо раньше, чем о твоем существовании догадается вражеская контрразведка. Конечно, если она у них там есть, эта контрразведка... По словам Абендрота, Альянс выглядел государством, отставшим от Рейха на несколько столетий безнадежно. «Представьте себе, будто отправляетесь в путешествие во времени», - сказали ранее Райнхарду, описав далее все ужасы жизни в стране мятежников. «В столице вы еще найдете уровень жизни, привычный вам, но отправляем мы вас не в столицу... Так что будьте готовы к самым диким нравам», - сообщил до этого контр-адмирал, оглядев его со скептицизмом: мол, как этот аристократ потерпит удобства во дворе, отсутствие стабильной связи, допотопность техники и непритязательные нравы альянсовских «товарищей»? Не запросится ли он обратно через пару дней? Или, тем паче, не перейдет ли на сторону врага, который пообещает ему особые условия и привилегии? На последний вопрос можно было смело отвечать отрицательно. Почему - Абендрот и сам не знал. Наверное, профессиональная интуиция. По поводу же прочего... Этого «брата фаворитки» уже рекомендовали как храброго и дисциплинированного офицера, который много что перенес.
-Скажите мне, что это за фотографии? - спросил Райнхард, проигнорировав необходимость дать ответы на предыдущие вопросы.
-Слишком много вопросов вы задаете... А ничего, что вам не положено это знать? - огрызнулся вербовщик.
-Если я не буду знать, что именно хранится на этом носителе, то мне запросто подкинут фальшивку, - откликнулся молодой человек, только подивившись тому, что сотрудникам секретной службы нужно объяснять так много элементарных вещей. Или же его специально держат за дурака?
-Для этого им следует эту фальшивку еще и придумать, а я что-то сомневаюсь, что тамошние дурни догадаются это сделать.
«Недооценивает противника... Как неумно», - подумал Рейнхард тут же. - «Или все-таки специально провоцирует?» Он наслушался рассказов о том, как происходит отбор и последнее собеседование перед отправлением на задание, и был к провокациям готов. Так, якобы, проверяют стрессоустойчивость - удивительно редко встречающееся качество. Очевидно, среди особистов стало известно, что он критикует военное руководство именно за глупость, и они решили разыгрывать дурачков, провоцируя его на вспышки гнева и бурную критику их действий. Поэтому необходимо было сдерживаться как можно сильнее, что бы не сказал и не сделал Абендрот.
-Вам достаточно будет знать серийный номер флэш-карты и то, как выглядит голограмма, нанесенная на ее обратную сторону. - сухо проговорил контр-адмирал. - Если эти два параметра будут совпадать, то можете быть уверены - содержание будет именно такое, какое нам нужно.
-Но стереть данные и подменить их другими для них проблемы не составит, - задумчиво откликнулся фон Мюзель.
-Данные защищены тройной кодировкой, и у них, по нашим сведениям, нет технических средств для того, чтобы их хотя бы увидеть, не говоря уже о том, чтобы ими манипулировать.
-Возможно, ваши сведения устарели, - отвечал Райнхард.
Его слова заставили опешить Абендрота. Надо же, до этого таких кандидатов ему никогда не попадалось. Тем ценнее этот кадр. Военные, конечно же, его забраковали бы быстро - те помешаны на дисциплине и субординации, причем многие из них полагают, будто бы способность быстро отвечать «так точно», на любые, пусть и самые абсурдные предложения начальства - показатель пригодности офицера к любым, даже самым сложным и деликатным заданиям. Но в том и отличие обычных вояк от сотрудников разведки - последние мыслят куда более широко. Изначально Абендрот не ожидал от мальчишки многого, но поговорив с ним, понял, что он именно тот, кого Стратегическое управление безуспешно искало вот уже второй месяц. Если тот справится с заданием блестяще, то его можно не только порекомендовать к награде, но и предложить постоянную должность в Управлении. И сразу руководящую...
-Мы ничего не исключаем, - усмехнулся Абендрот. - И ваша задача, в том числе, заключается в проверке верности тех сведений, которые у нас имеются. К сожалению, эмпирическим путем, как говорится.
Райнхард не стал уточнять, что будет в том случае, если проверка окажется неудачной. И так было понятно - слишком уж рискованное задание с высоким риском разоблачения. О том, что делают с вражескими разведчиками в Альянсе, ходили легенды, которые фон Мюзель лишний раз старался не вспоминать. Скажем так, если в случае провала дело закончится только казнью, он может считать себя счастливцем.
-Итак, - добавил контр-адмирал, - Задание вам ясно. Вы получаете носитель, передаете его нашему человеку и затем можете считать свое задание выполненным. Мы будем ждать вас обратно.
Последняя фраза показалась фон Мюзелю произнесенной слегка фальшивым тоном. С такой интонацией врач говорит больному, что он непременно поправится, хотя результаты обследования твердят об обратном.
Затем начальник службы разведки дал подписать еще одну бумагу о неразглашении - уже четвертую по счету, которую подписывать капитан, и добавил:
-Остальные необходимые вам сведения, включая легенду, вы получите на выходе.
Райнхард надеялся, что визит в кабинет коллеги Абендрота, контр-адмирала Мандерштедта, окажется последним этапом вербовки. К счастью, так и оказалось. Получив для ознакомления досье, он услышал, как этот веселый толстяк, полная противоположность контр-адмиралу внешне и по манере общения, сказал напутственно:
-Ну все, запомните этого парня в лицо. Теперь вы - это он. Или он - это вы. Хотя, сущности, какая разница? И да, потренируйтесь откликаться на имя Вертер, благо времени у вас еще есть навалом...
Капитан открыл папку и посмотрел на фотографию молодого офицера в альянсовской парадной униформе. На него смотрело лицо с чертами, безусловно, похожими на его собственные, но словно бы какими-то незавершенными, требующими дополнений. Волосы отливают не золотом, а платиной, и не вьются. Глаза потемнее и выражение другое - не скрытой силы, а чрезмерной, даже какой-то щенячьей готовности и восторженности. Для фотографии на фоне альянсовского триколора сей Вертер фон Пилау, как называла его подпись мелким курсивом внизу, старался принять серьезное, даже чрезмерно суровое выражение, но у юноши получалось это из рук вон плохо.
-Боюсь, не получится будет выдать меня за него, - тихо проговорил Рейн, не отрывая глаз от досье на того, кого он должен заменять.
Мандерштедт посмотрел на него с еле скрываемой иронией.
-А вот я не думаю, что сходство отсутствует. И герр контр-адмирал со мной в этом плане согласен.
-Но смотрите, если попадется кто более-менее внимательный, то меня ж быстро разоблачат...
-А вы не разговаривайте, а читайте, что ниже написано. Потом и обсудим, - уклончиво отвечал офицер флотской разведки.
Райнхард углубился в изучение биографии Вертера фон Пилау, суб-лейтенанта отряда Розенриттеров. Родился тот в один год с фон Мюзелем, но на полгода и пять дней попозже, на одной из планет Альянса. Отчего-то капитан-цур-зее испытал некоторое облегчение, узнав, что этот молодой человек так и родился в Альянсе, будучи тамошним гражданином во втором поколении, а не эмигрировал туда по своей воле. «Так было бы совсем плохо», - сказал себе Райнхард, но не смог пока сформулировать, чем же именно плохо. Может быть, от того, что в таком бы случае он поддался тем же эмоциям, которые пару месяцев назад одолевали самого фон Мюзеля?
Послужной список Вертера был небогатым - после окончания школы со специализированным военным уклоном и ускоренных офицерских курсов юноша принимал участие в четырех небольших стычках с войсками Рейха, во время одной из них он отличился, но, как водится в Альянсе, его храбрость была никак не отмечена, ибо сражение оказалось провальным. Во время последней диверсии розенриттеров на Феззане Вертер фон Пилау пропал без вести. Дочитав до этого момента, Райнхард поднял глаза и перехватил внимательный взгляд Отто фон Мандерштедта.
-Как удобно. Пропал без вести, - проронил капитан-цур-зее. - И не жив, и не мертв, тела не предъявишь, равно как и места захоронения...
-Я рад, что вы так хорошо все понимаете, - отвечал его визави. - Но тут есть один нюанс. Суб-лейтенант Пилау был ранен, предположительно, в голову. Товарищи его не успели вынести с поля боя. Последовал большой взрыв... Естественно, не осталось ничего, можете себе представить.
-И я должен сыграть перед розенриттерами роль их воскресшего товарища? - спросил Райнхард. - Но ведь начнутся расспросы, уточнения деталей. Кроме того, я же никого из них не знаю, если, конечно, вы не расскажете мне о составе отряда более подробно.
-Читайте далее, и всё про всех узнаете, - уверил его контр-адмирал. - Что касается расспросов... Вас, по легенде, ранило в голову. Насколько вы, вероятно, знаете, и при более легких контузиях случается помрачение сознания - временное или постоянное, как уж повезет. А если там еще и осколком ударило до крови, то либо овощем останешься, либо память отшибет... Так как притворяться овощем вам не с руки, по крайней мере, при этом задании, то будете изображать потерявшего память. Ваши тамошние друзья сочтут абсолютно естественным, если вы начнете с ними знакомиться заново или не сможете вспомнить кое-каких подробностей...
«Амнезия - какой дешевый ход...», - подумал Райнхард, немедленно вспомнив все бесконечные кинематографические саги, которые смотрела Аннерозе в его детстве, тайком от отца. В этих слащавых историях на сотню серий непременно появлялся герой, который после аварии или еще какого бедствия лишился памяти и забыл, кто он таков. В остальном его разум никак не пострадал. Но вряд ли прославленные розенриттеры, с которыми он еще в бою не познакомился, но легенды про которых слышал в обилии, купятся на столь дешевый трюк...
Подумав об этом, Райнхард прервал тираду Мандерштедта вопросом:
-Но смотрите же... Если случился большой взрыв, то меня... то есть, Пилау сочли погибшим. Они же видели, что произошло. А как мне не поверят?
-Не беспокойтесь. Эти вояки верят в чудеса, тем более, схожесть и впрямь довольно сильная, - разуверил его собеседник. - К тому же, они ничего не увидели - улетели с места проигранной битвы, как только мы запустили детонатор. Так что наверняка Шёнкопф пребывает в иллюзии, что сын его лучшего друга выжил и находится в плену Рейха. В наших мрачных застенках, хе-хе...
Райнхард усмешки не поддержал и даже не понял ее смысла. Переспросил только:
-А разве меня не будут допрашивать с пристрастием, дабы убедиться, что я не перевербован?
-Об этом тем более беспокоиться не надо. Командир будет так счастлив воссоединиться со своим «крестным сыном», как он звал Вертера фон Пилау, что даже не почует подвоха. А особых сотрудников они при отряде не держат из принципа - высшее командование флота мятежников поступилось общими правилами ради них. Помните - легенда о тяжелом ранении сыграет вам на руку. Даже если будете вести себя как-то необычно, все розенриттеры подумают, что вы просто того, отходите еще... - и Мандерштедт покрутил указательным пальцем у виска.
-Кстати, о ранении, - перебил его Райнхард. - От него же должен остаться шрам...
-А вот это уже легко нарисовать. Или нанести татуировку, - произнес контр-адмирал, критичным взглядом оглядывая «свежее мясо», как окрестили его уже сотрудники стратегического управления.
При самом упоминании о том, что будут делать нечто с его телом, фон Мюзель поежился. Год назад, во время простуды, протекавшей с лихорадкой и повышенным давлением, доктор, осмотрев его горло, начал говорить о необходимости срочной операции на миндалинах, но молодой человек только заткнул эскулапа, сказав, что проблем после приснопамятной болезни на Капча-Ланге он не испытывает. Строгого тона медику оказалось достаточно, чтобы пожалеть о своем опрометчиво высказанном предложении. Но Райнхард не признался в том, что сама мысль о том, что кто-то будет делать нечто с его телом вне его контроля, пугала его сильно. В кошмарах, которые последнее время снились довольно часто, он видел эту картину: словно он со стороны смотрит на свое распростертое на больничной кровати тело, опутанное сетью проводов, истыканное датчиками, с крепко закрытыми глазами, и молчаливая армия людей в белых халатах приближается к нему со скальпелями, зажимами и прочими устрашающими на вид медицинскими инструментами... Естественно, в своих кошмарах и страхах капитан-цур-зее не признался бы даже своему лучшему другу Зигфриду Кирхайсу. Однако легкая бледность, выступившая в лице, не укрылась от пронзительного взгляда серо-зеленых глаз Мандерштедта.
-Это можно сделать и с помощью особых чернил, без проколов кожи, - тихо проговорил он, под себя подмечая: «Все в этом мальчишке хорошо, кроме одного: он, похоже, боится пыток. А в Альянсе есть такие мастера этого дела, что даже самый извращенец не представит себе, на что они способны».
Райнхард, тем временем, вчитывался в досье офицеров отряда розенриттеров, занося заметки в память своего мобильного компьютера. Встретившись взглядом с контр-адмиралом, он спросил:
-Надеюсь, делать записи мне не запрещено?
-Нет, но позаботьтесь их уничтожить до прибытия на территорию Альянса, - отвечал Мандерштедт. - И не забывайте: даже если вы кого-то или что-то забудете, все можно списать на вашу амнезию.
-И вот еще последний вопрос, - добавил фон Мюзель, отключая экран мобильного устройства. - В случае провала я должен... - он помедлил, не решаясь выговорить это слово. - уничтожить себя?
«Пыток боится, а смерти нет - уникальный экземпляр», - вновь подумал Отто фон Мандерштедт. - «Из таких и получаются лучшие разведчики. Есть распространенный миф, что нам нужны бесстрашные, готовые терпеть ужасы, которые будут вытворять с их телом вражеские дознаватели. На самом деле, хороший боец невидимого фронта обязан страшиться насилия в применении к себе. Тогда у него больше мотивации не попасться в руки карателей, а, значит, выполнить наше задание, сохранив себе жизнь».
-До этого дело не дойдет, - уверил его контр-адмирал. - Хотя, не скрою, может случиться всякое. Однако в том случае, если вы им попадетесь, они обязательно захотят вас перевербовать... Все же ценным кадром из Рейха поступиться для них грешно.
-И все же, что сделать в случае провала?
-Когда вы начинаете сражение, вы думаете, что будете делать в случае поражения? - спросил его собеседник строгим голосом. - Думаю, что нет. Вот и здесь так же.
-Я понял, - произнес Райнхард, вставая со стула. - И выполню это задание.
-Вот в этом мы ни на секунду не сомневались, - и офицер разведки пожал ему руку неожиданно крепко и твердо. - Теперь хорошенько подготовьтесь, уладьте все дела, которые остались у вас здесь. С вами свяжутся по поводу дальнейших действий.
Райнхард покинул отдел Стратегического управления штаба флота с одной только мыслью в голове: «Не ошибка ли все это? Даже если ошибка - ну и пусть! Я о ней сожалеть не буду, и не найдетесь...» Кто не должен был надеяться, не уточнялось...
1.
-Не буду от вас скрывать: миссия не из простых. Но ведь вы не склонны выбирать легких путей?
Молодой человек, сидящий напротив контр-адмирала службы стратегического управления штаб-квартиры высшего командования Абендрота, не подтвердил, но и не опроверг сказанное вербовщиком. Лишь спустя продолжительную паузу, он проговорил:
-Итак, все мое задание состоит в том, чтобы я нашел этот носитель с фото и привез его обратно в Рейх?
-Так вы думаете, это слишком просто, капитан фон Мюзель? - усмехнулся его собеседник.- Скажите, вы хоть раз бывали в Альянсе?
Лицо лейтенанта приняло недоуменное выражение. Он не понял, считать ли этот вопрос провокацией, попыткой выяснить его истинные намерения, стоявшие за столь явным желанием отправиться в долгую и опасную командировку, или же обычной ремаркой.
-Но вы же должны были видеть мою анкету... - начал он.
-И родственников у вас в Альянсе тоже не было и нет?
Райнхард уже начал злиться. Что за чушь? Зачем он вынужден повторять одно и то же? Нет, знал бы, не связался с этими особистами... И так уже выставили кучу условий - не напрямую, нет, эти никогда не говорят ничего прямо, но так, что становилось понятно: не выполнишь хотя бы малейшее из них, и тебя устранят гораздо раньше, чем о твоем существовании догадается вражеская контрразведка. Конечно, если она у них там есть, эта контрразведка... По словам Абендрота, Альянс выглядел государством, отставшим от Рейха на несколько столетий безнадежно. «Представьте себе, будто отправляетесь в путешествие во времени», - сказали ранее Райнхарду, описав далее все ужасы жизни в стране мятежников. «В столице вы еще найдете уровень жизни, привычный вам, но отправляем мы вас не в столицу... Так что будьте готовы к самым диким нравам», - сообщил до этого контр-адмирал, оглядев его со скептицизмом: мол, как этот аристократ потерпит удобства во дворе, отсутствие стабильной связи, допотопность техники и непритязательные нравы альянсовских «товарищей»? Не запросится ли он обратно через пару дней? Или, тем паче, не перейдет ли на сторону врага, который пообещает ему особые условия и привилегии? На последний вопрос можно было смело отвечать отрицательно. Почему - Абендрот и сам не знал. Наверное, профессиональная интуиция. По поводу же прочего... Этого «брата фаворитки» уже рекомендовали как храброго и дисциплинированного офицера, который много что перенес.
-Скажите мне, что это за фотографии? - спросил Райнхард, проигнорировав необходимость дать ответы на предыдущие вопросы.
-Слишком много вопросов вы задаете... А ничего, что вам не положено это знать? - огрызнулся вербовщик.
-Если я не буду знать, что именно хранится на этом носителе, то мне запросто подкинут фальшивку, - откликнулся молодой человек, только подивившись тому, что сотрудникам секретной службы нужно объяснять так много элементарных вещей. Или же его специально держат за дурака?
-Для этого им следует эту фальшивку еще и придумать, а я что-то сомневаюсь, что тамошние дурни догадаются это сделать.
«Недооценивает противника... Как неумно», - подумал Рейнхард тут же. - «Или все-таки специально провоцирует?» Он наслушался рассказов о том, как происходит отбор и последнее собеседование перед отправлением на задание, и был к провокациям готов. Так, якобы, проверяют стрессоустойчивость - удивительно редко встречающееся качество. Очевидно, среди особистов стало известно, что он критикует военное руководство именно за глупость, и они решили разыгрывать дурачков, провоцируя его на вспышки гнева и бурную критику их действий. Поэтому необходимо было сдерживаться как можно сильнее, что бы не сказал и не сделал Абендрот.
-Вам достаточно будет знать серийный номер флэш-карты и то, как выглядит голограмма, нанесенная на ее обратную сторону. - сухо проговорил контр-адмирал. - Если эти два параметра будут совпадать, то можете быть уверены - содержание будет именно такое, какое нам нужно.
-Но стереть данные и подменить их другими для них проблемы не составит, - задумчиво откликнулся фон Мюзель.
-Данные защищены тройной кодировкой, и у них, по нашим сведениям, нет технических средств для того, чтобы их хотя бы увидеть, не говоря уже о том, чтобы ими манипулировать.
-Возможно, ваши сведения устарели, - отвечал Райнхард.
Его слова заставили опешить Абендрота. Надо же, до этого таких кандидатов ему никогда не попадалось. Тем ценнее этот кадр. Военные, конечно же, его забраковали бы быстро - те помешаны на дисциплине и субординации, причем многие из них полагают, будто бы способность быстро отвечать «так точно», на любые, пусть и самые абсурдные предложения начальства - показатель пригодности офицера к любым, даже самым сложным и деликатным заданиям. Но в том и отличие обычных вояк от сотрудников разведки - последние мыслят куда более широко. Изначально Абендрот не ожидал от мальчишки многого, но поговорив с ним, понял, что он именно тот, кого Стратегическое управление безуспешно искало вот уже второй месяц. Если тот справится с заданием блестяще, то его можно не только порекомендовать к награде, но и предложить постоянную должность в Управлении. И сразу руководящую...
-Мы ничего не исключаем, - усмехнулся Абендрот. - И ваша задача, в том числе, заключается в проверке верности тех сведений, которые у нас имеются. К сожалению, эмпирическим путем, как говорится.
Райнхард не стал уточнять, что будет в том случае, если проверка окажется неудачной. И так было понятно - слишком уж рискованное задание с высоким риском разоблачения. О том, что делают с вражескими разведчиками в Альянсе, ходили легенды, которые фон Мюзель лишний раз старался не вспоминать. Скажем так, если в случае провала дело закончится только казнью, он может считать себя счастливцем.
-Итак, - добавил контр-адмирал, - Задание вам ясно. Вы получаете носитель, передаете его нашему человеку и затем можете считать свое задание выполненным. Мы будем ждать вас обратно.
Последняя фраза показалась фон Мюзелю произнесенной слегка фальшивым тоном. С такой интонацией врач говорит больному, что он непременно поправится, хотя результаты обследования твердят об обратном.
Затем начальник службы разведки дал подписать еще одну бумагу о неразглашении - уже четвертую по счету, которую подписывать капитан, и добавил:
-Остальные необходимые вам сведения, включая легенду, вы получите на выходе.
Райнхард надеялся, что визит в кабинет коллеги Абендрота, контр-адмирала Мандерштедта, окажется последним этапом вербовки. К счастью, так и оказалось. Получив для ознакомления досье, он услышал, как этот веселый толстяк, полная противоположность контр-адмиралу внешне и по манере общения, сказал напутственно:
-Ну все, запомните этого парня в лицо. Теперь вы - это он. Или он - это вы. Хотя, сущности, какая разница? И да, потренируйтесь откликаться на имя Вертер, благо времени у вас еще есть навалом...
Капитан открыл папку и посмотрел на фотографию молодого офицера в альянсовской парадной униформе. На него смотрело лицо с чертами, безусловно, похожими на его собственные, но словно бы какими-то незавершенными, требующими дополнений. Волосы отливают не золотом, а платиной, и не вьются. Глаза потемнее и выражение другое - не скрытой силы, а чрезмерной, даже какой-то щенячьей готовности и восторженности. Для фотографии на фоне альянсовского триколора сей Вертер фон Пилау, как называла его подпись мелким курсивом внизу, старался принять серьезное, даже чрезмерно суровое выражение, но у юноши получалось это из рук вон плохо.
-Боюсь, не получится будет выдать меня за него, - тихо проговорил Рейн, не отрывая глаз от досье на того, кого он должен заменять.
Мандерштедт посмотрел на него с еле скрываемой иронией.
-А вот я не думаю, что сходство отсутствует. И герр контр-адмирал со мной в этом плане согласен.
-Но смотрите, если попадется кто более-менее внимательный, то меня ж быстро разоблачат...
-А вы не разговаривайте, а читайте, что ниже написано. Потом и обсудим, - уклончиво отвечал офицер флотской разведки.
Райнхард углубился в изучение биографии Вертера фон Пилау, суб-лейтенанта отряда Розенриттеров. Родился тот в один год с фон Мюзелем, но на полгода и пять дней попозже, на одной из планет Альянса. Отчего-то капитан-цур-зее испытал некоторое облегчение, узнав, что этот молодой человек так и родился в Альянсе, будучи тамошним гражданином во втором поколении, а не эмигрировал туда по своей воле. «Так было бы совсем плохо», - сказал себе Райнхард, но не смог пока сформулировать, чем же именно плохо. Может быть, от того, что в таком бы случае он поддался тем же эмоциям, которые пару месяцев назад одолевали самого фон Мюзеля?
Послужной список Вертера был небогатым - после окончания школы со специализированным военным уклоном и ускоренных офицерских курсов юноша принимал участие в четырех небольших стычках с войсками Рейха, во время одной из них он отличился, но, как водится в Альянсе, его храбрость была никак не отмечена, ибо сражение оказалось провальным. Во время последней диверсии розенриттеров на Феззане Вертер фон Пилау пропал без вести. Дочитав до этого момента, Райнхард поднял глаза и перехватил внимательный взгляд Отто фон Мандерштедта.
-Как удобно. Пропал без вести, - проронил капитан-цур-зее. - И не жив, и не мертв, тела не предъявишь, равно как и места захоронения...
-Я рад, что вы так хорошо все понимаете, - отвечал его визави. - Но тут есть один нюанс. Суб-лейтенант Пилау был ранен, предположительно, в голову. Товарищи его не успели вынести с поля боя. Последовал большой взрыв... Естественно, не осталось ничего, можете себе представить.
-И я должен сыграть перед розенриттерами роль их воскресшего товарища? - спросил Райнхард. - Но ведь начнутся расспросы, уточнения деталей. Кроме того, я же никого из них не знаю, если, конечно, вы не расскажете мне о составе отряда более подробно.
-Читайте далее, и всё про всех узнаете, - уверил его контр-адмирал. - Что касается расспросов... Вас, по легенде, ранило в голову. Насколько вы, вероятно, знаете, и при более легких контузиях случается помрачение сознания - временное или постоянное, как уж повезет. А если там еще и осколком ударило до крови, то либо овощем останешься, либо память отшибет... Так как притворяться овощем вам не с руки, по крайней мере, при этом задании, то будете изображать потерявшего память. Ваши тамошние друзья сочтут абсолютно естественным, если вы начнете с ними знакомиться заново или не сможете вспомнить кое-каких подробностей...
«Амнезия - какой дешевый ход...», - подумал Райнхард, немедленно вспомнив все бесконечные кинематографические саги, которые смотрела Аннерозе в его детстве, тайком от отца. В этих слащавых историях на сотню серий непременно появлялся герой, который после аварии или еще какого бедствия лишился памяти и забыл, кто он таков. В остальном его разум никак не пострадал. Но вряд ли прославленные розенриттеры, с которыми он еще в бою не познакомился, но легенды про которых слышал в обилии, купятся на столь дешевый трюк...
Подумав об этом, Райнхард прервал тираду Мандерштедта вопросом:
-Но смотрите же... Если случился большой взрыв, то меня... то есть, Пилау сочли погибшим. Они же видели, что произошло. А как мне не поверят?
-Не беспокойтесь. Эти вояки верят в чудеса, тем более, схожесть и впрямь довольно сильная, - разуверил его собеседник. - К тому же, они ничего не увидели - улетели с места проигранной битвы, как только мы запустили детонатор. Так что наверняка Шёнкопф пребывает в иллюзии, что сын его лучшего друга выжил и находится в плену Рейха. В наших мрачных застенках, хе-хе...
Райнхард усмешки не поддержал и даже не понял ее смысла. Переспросил только:
-А разве меня не будут допрашивать с пристрастием, дабы убедиться, что я не перевербован?
-Об этом тем более беспокоиться не надо. Командир будет так счастлив воссоединиться со своим «крестным сыном», как он звал Вертера фон Пилау, что даже не почует подвоха. А особых сотрудников они при отряде не держат из принципа - высшее командование флота мятежников поступилось общими правилами ради них. Помните - легенда о тяжелом ранении сыграет вам на руку. Даже если будете вести себя как-то необычно, все розенриттеры подумают, что вы просто того, отходите еще... - и Мандерштедт покрутил указательным пальцем у виска.
-Кстати, о ранении, - перебил его Райнхард. - От него же должен остаться шрам...
-А вот это уже легко нарисовать. Или нанести татуировку, - произнес контр-адмирал, критичным взглядом оглядывая «свежее мясо», как окрестили его уже сотрудники стратегического управления.
При самом упоминании о том, что будут делать нечто с его телом, фон Мюзель поежился. Год назад, во время простуды, протекавшей с лихорадкой и повышенным давлением, доктор, осмотрев его горло, начал говорить о необходимости срочной операции на миндалинах, но молодой человек только заткнул эскулапа, сказав, что проблем после приснопамятной болезни на Капча-Ланге он не испытывает. Строгого тона медику оказалось достаточно, чтобы пожалеть о своем опрометчиво высказанном предложении. Но Райнхард не признался в том, что сама мысль о том, что кто-то будет делать нечто с его телом вне его контроля, пугала его сильно. В кошмарах, которые последнее время снились довольно часто, он видел эту картину: словно он со стороны смотрит на свое распростертое на больничной кровати тело, опутанное сетью проводов, истыканное датчиками, с крепко закрытыми глазами, и молчаливая армия людей в белых халатах приближается к нему со скальпелями, зажимами и прочими устрашающими на вид медицинскими инструментами... Естественно, в своих кошмарах и страхах капитан-цур-зее не признался бы даже своему лучшему другу Зигфриду Кирхайсу. Однако легкая бледность, выступившая в лице, не укрылась от пронзительного взгляда серо-зеленых глаз Мандерштедта.
-Это можно сделать и с помощью особых чернил, без проколов кожи, - тихо проговорил он, под себя подмечая: «Все в этом мальчишке хорошо, кроме одного: он, похоже, боится пыток. А в Альянсе есть такие мастера этого дела, что даже самый извращенец не представит себе, на что они способны».
Райнхард, тем временем, вчитывался в досье офицеров отряда розенриттеров, занося заметки в память своего мобильного компьютера. Встретившись взглядом с контр-адмиралом, он спросил:
-Надеюсь, делать записи мне не запрещено?
-Нет, но позаботьтесь их уничтожить до прибытия на территорию Альянса, - отвечал Мандерштедт. - И не забывайте: даже если вы кого-то или что-то забудете, все можно списать на вашу амнезию.
-И вот еще последний вопрос, - добавил фон Мюзель, отключая экран мобильного устройства. - В случае провала я должен... - он помедлил, не решаясь выговорить это слово. - уничтожить себя?
«Пыток боится, а смерти нет - уникальный экземпляр», - вновь подумал Отто фон Мандерштедт. - «Из таких и получаются лучшие разведчики. Есть распространенный миф, что нам нужны бесстрашные, готовые терпеть ужасы, которые будут вытворять с их телом вражеские дознаватели. На самом деле, хороший боец невидимого фронта обязан страшиться насилия в применении к себе. Тогда у него больше мотивации не попасться в руки карателей, а, значит, выполнить наше задание, сохранив себе жизнь».
-До этого дело не дойдет, - уверил его контр-адмирал. - Хотя, не скрою, может случиться всякое. Однако в том случае, если вы им попадетесь, они обязательно захотят вас перевербовать... Все же ценным кадром из Рейха поступиться для них грешно.
-И все же, что сделать в случае провала?
-Когда вы начинаете сражение, вы думаете, что будете делать в случае поражения? - спросил его собеседник строгим голосом. - Думаю, что нет. Вот и здесь так же.
-Я понял, - произнес Райнхард, вставая со стула. - И выполню это задание.
-Вот в этом мы ни на секунду не сомневались, - и офицер разведки пожал ему руку неожиданно крепко и твердо. - Теперь хорошенько подготовьтесь, уладьте все дела, которые остались у вас здесь. С вами свяжутся по поводу дальнейших действий.
Райнхард покинул отдел Стратегического управления штаба флота с одной только мыслью в голове: «Не ошибка ли все это? Даже если ошибка - ну и пусть! Я о ней сожалеть не буду, и не найдетесь...» Кто не должен был надеяться, не уточнялось...
Click to view