Арт на триптих
Клинок не достиг цели - крепкая рука убийцы была перехвачена у самого горла чьей-то очень хрупкой, но достаточно сильной, чтоб даже отбросить прочь всего торжествующего Клеменса. Его тело отлетело куда-то прочь, в серый туман, с яростным рёвом, заметно затихающим вдали. Разреженный воздух наконец-то удалось вдохнуть, и Райнхард попытался приподнять голову, чтоб рассмотреть, что произошло. У его ног стояли спиной к нему двое мальчишек, на вид не старше одиннадцати лет, если судить по росту, оба в мундирах Рейха без знаков различия.
- Всё, уже скоро не вернётся, - тихо сказал один своему напарнику, он был чуть повыше, с чёрными короткими волосами. - Успели вроде.
- Мог бы - я б его порвал, наверное, нервы не как у тебя, - усмехнулся второй ему в ответ, тряхнув совсем по-фамильному золотой гривой, и сразу же метнулся к пытавшемуся приподняться и сесть на каменной тверди императору. - Папа, не шали так, тебе ж нельзя, ты ещё ранен, - протараторил он крайне взволнованно и осторожно обнял отца за шею одной рукой и крепко поддержал за плечи - другой. - Папа, не волнуйся, мы тебя вытащим, - добавил он почти умоляюще, заставив отца этим даже улыбнуться.
- Какой ты у меня тут взрослый, Александр, - почти с нежностью прошептал Райнхард. - Разве можно бояться чего-то под твоей защитой, а? - он весело подмигнул сыну, чтоб скрыть, что совершенно растаял внутри. - Представь мне своего напарника уже.
Второй мальчик резко обернулся к ним, сверкнув бездонными синими глазами под чёрной чёлкой, и церемонно поклонился.
- Вы меня знаете, Ваше Величество. Я Феликс. Мой отец очень волнуется за Вас, он сказал мне, что Вы спасли его из преисподней.
Райнхард почувствовал резкое и нехорошее головокружение. Ройенталь-младший заметил это и приник к его ногам, осторожно обняв колени старшего сюзерена.
- Папа, не волнуйся, это сейчас пройдёт, мы просто возвращаемся домой, - заботливо проворковал над ухом голос сына, но глаза уже начало застилать бледной пеленой. - Ну, двигаем, - деловито бросил тот напарнику, и прижался щекой к шее отца.
Ага, опять глаза закрыты, ну, это мы сейчас, чай, веки совсем-то не бетонные, да и тепло вокруг, нет этих холодных жёстких камней… Так. Можно даже улыбнуться, во всяком случае, очень хочется. Лежу на боку, стало быть, потому что на спине адово пламя так и гуляет, но уже у себя в кабинете, и все здесь - вот, левая рука у Катерозе в пальцах, явно только что укол делала, спасибо, дорогая моя новая сестрёнка. Справа Миттенмайер, конечно, с Кисслингом и Кесслером, Оберштайн вдали, всё верно, над всеми, Экселленц за колени держит - я что, опять умирал ненадолго? Бедняги, опять напугались, должно быть, эх, как моя ударенная голова-то штормит нехорошо. А вот Александру виснуть на шее я вроде бы не разрешал, откуда он здесь-то взялся, опять своевольничает, что ж с ним дальше-то будет, если в пять лет такой самостоятельный… Эге, а взгляд-то у него и впрямь как у взрослого, неужто правда приключение только что - не галлюцинации? Дожили, правитель Галактики, должно быть, это мне за мои дурацкие слова в юности, мол, что я знать не знаю, кто у меня вырастет. Впрочем, я уже ведь в шесть определился, что найду напарника, вот он и вырывается чуть вперёд меня, этак через пару лет подберёт всех наших отпрысков себе в команду. С такой сменой погибать не страшно, но уже и не хочется совсем, право…
- Вот мы и дома, папа, - деловито проговорил принц с чуть каверзной улыбкой, будто пытался насмешить или похвастаться. - Мама в порядке, сестра тоже, обе спят уже, ты вот только немного потерялся.
Райнхард нашёл про себя, что происходящее ему скорее даже нравится, и тихо усмехнулся.
- Я заметил, что у тебя всё под контролем, Александр. А я между тем не познакомил тебя с твоей тёткой, - он хитро подмигнул сначала сыну, потом Катерозе, заставив её покрыться румянцем, чтобы по возможности уничтожить впечатление от слабости своего голоса, а затем с озорным одобряющим взглядом прошёлся по лицам друзей и соратников, пытаясь внушить спокойствие каждому.
- А мы уже знакомы, - тем временем с невозмутимой непосредственностью ответил ребёнок, радостно перебирая одной ладошкой волосы отца. - Она пообещала родить мне ещё трёх бойцов, так что я рад.
Райнхард почувствовал, что его собственные щёки начинает заливать румянец, и постарался проворчать как можно суровее:
- Ишь, что в Рейхе делается, стоит мне отвернуться… Оберштайн, на послезавтра совещание штаба организуй. Отчёт по боям минувшей ночью уже готов, я полагаю?
- Да, Ваше величество, - тот вежливо поклонился со своей извечной невозмутимостью, и только очень внимательный наблюдатель, знавший его несколько лет - сюзерен, например, - мог заметить, что он слегка недоволен тем, что император рвётся работать в состоянии, в котором положено лежать в реанимационном отделении стационара.
- Дай сюда, пожалуйста, - голос императора сел окончательно, но он как будто этого вовсе не замечал, предвкушая получение интересующей информации…
- Райнхард! - вежливо, но сильно возмутилась Катерозе, так, что все её остальные доводы о недопустимости лишних нагрузок для раненого можно было успешно не озвучивать, и она и не стала, вложив их все в интонацию, но император лишь добродушно подмигнул в ответ, вложив в это серию своих доводов о том, что пара-другая страниц текста его не убьёт ни в каком случае, а узнав, что хочет, он будет чувствовать себя намного лучше, да и враги никогда не ждут, когда он сможет прийти в себя полностью.
Это вызвало грустный вздох у Миттельмайера - он тоже видел раны на спине у друга, и хотя понимал обе стороны, но сам скорее разделял позицию девушки, но и резоны командира понимал, а оттого только и мог, что молча сокрушаться. Кесслер же вздохнул про себя с восхищением - он хотя и не имел полного представления об истинном состоянии монарха, но только что успешно завершившийся эпизод с обмороком на балконе и ворвавшимся в кабинет принцем, кричавшим совершенно по-взрослому: «Пустите к отцу, он может не вернуться!» иллюстрировал это достаточно хорошо. Кисслинг молча кусал губы - будь его воля, он просто запер бы господина в палате с роботом-реаниматором и пресёк бы все контакты того с внешним миром, пока полностью не выздоровеет настолько, что сможет снова выигрывать пятиминутный спарринг, особо не напрягаясь. Экселленц же смотрел ровно, с изучающим обстановку едва заметным прищуром, так делают, когда заняты рекогносцировкой - похоже, он полагал, что его обожаемый сюзерен, не смотря ни на что, просто знает, что делает, и на этот раз опасность ему пока не грозит, но не видел оснований озвучивать это тем или иным образом. Оберштайн молча протянул императору пачку листов с ничего как будто не выражающим видом. Тот тем временем сжал пальцами левой руки ладонь Катерозе, как будто не желал отпускать её от себя, и чуть протянул правую руку к документам. Александр резко прекратил свои забавы с волосами отца и стремительно откатился прочь, к его коленям, которые так и продолжал обнимать молодой кардинал Йозеф Экселленц, и уселся там, с длинным вздохом вытерев свой лоб рукавом.
Напоминаем, где взять книгу :
https://www.amazon.com/dp/B0722JL474