Звонок из Гайерсбурга. Авторство не мое
Очень интересный фанфикшн. Один пользователь не так давно резюмировал его : "Оберштайн получил люлей от Аннерозе". Впрочем, кто кому и чего - судите сами, дорогие сообщники.
Legend of the Galactic Heroes is the property of Tanaka Yoshiki
Автор: Tangrisnir
Фандом: Legend of the Galactic Heroes
Действующие лица: Аннерозе, Оберштайн
Рейтинг: G
Предупреждение: Ангст
Время действия: 26-я серия основного сериала
Звонок из Гайерсбурга
Сигнал комма. Вдруг, это Райнхард. Скажет, когда возвращаются.
- Слушаю Вас.
- На связи Гаейрсбург. Вице-адмирал Оберштайн.
- Я помню, кто Вы. Что Вам угодно?
- Срочно требуется Ваша помощь, графиня.
Моя? Нашли, к кому обратиться.
- В чем именно? Необходима какая-нибудь особая информация из столицы?
Трудно представить, чем ещё я могла бы быть Вам полезна на таком расстоянии.
- Нет, дело совсем в другом. Нужно, чтобы Вы поговорили с братом и помогли ему жить дальше. Притом немедленно.
Вот как стоит вопрос! Явно что-то случилось. Но почему тогда звонит не Зиг?
- Что-то произошло вне официальных сводок?
- Так точно, графиня. Покушение.
Час от часу не легче.
- Райнхард ранен? Изуродован?
- Нет-нет, не волнуйтесь.
Значит, Зиг... Пусть это окажется неправдой!
- Тогда, простите, с чего Вы взяли, что он утратил желание жить? В чем это проявляется? Может быть, расскажете обо всем по порядку?
- Извольте, для того и звоню. Перед тем, как герцог Брауншвейгский принял яд, коммодор Айнсбах дал ему клятву отправить Вашего брата в Валгаллу. Спрятав гранатомет в гробу на теле герцога, Айнсбах, когда пришел его черед говорить с командующим, попытался пустить оружие в ход. Этого не ожидал никто, все растерялись. Среагировал только адмирал Кирхайс. Он бросился вперед, успел отвести руку Айнсбаха, и выстрел пришелся в стену.
Ты снова спас ему жизнь, Зиг!
- В отчаянье от своей оплошности, Айнсбах проглотил яд, но перед этим…
- Договаривайте.
-…из перстня на левой руке дважды серьезно ранил адмирала Кирхайса. Вторым выстрелом - в сонную артерию. Адмирал истек кровью в несколько секунд.
Зиг! А Райнхард не посмел взглянуть мне в лицо! И никто не посмел…кроме этого…тела-без-души. Как же так, Зиг?! Как же так…
- Вы что-то хотели сказать, графиня?
Хотела, но не Вам. Начальнику охраны.
- Адмирал всегда имеет при себе оружие и прекрасно стреляет, почему он не лишил Айнсбаха возможности двигаться в момент, когда тот только доставал свой гранатомет? Его не выхватишь в одну секунду. Почему ему не удалось воспользовался бластером?
- Адмирал сдал свой бластер на входе в зал.
- Я не ослышалась? Зачем?
- Странный вопрос. Таковы правила безопасности. Они одинаковы для всех, и адмирал Кирхайс - не исключение. Привилегий быть не должно.
Он что, действительно ничего не понимает или притворяется? Зиг - олицетворенная безопасность и лучшая защита Райнхарду.
- Видите ли, вице-адмирал, едва ли это можно назвать привилегией: долгие годы и в разных чинах, на службе и вне ее Зигфрид Кирхайс обеспечивал безопасность моего брата, часто рискуя собственной жизнью. Больше никто из адмиралов специально этим не занимался. Привычка носить с собой оружие не раз его выручала и стала второй натурой. По-моему, она никого и не беспокоила, пока не появились Вы. Разве что-то случилось? Почему вдруг она стала предметом Вашей особой заботы? Это ведь Вы настояли на изъятии у него бластера, я не ошиблась? Неужели опасались, что адмирал Кирхайс повернет его против командующего?
- Разумеется, нет.
- Тогда что же?
- Я уже сказал, графиня, и повторю еще раз: правила едины для всех.
Ничто не собьет его с позиции. Но что-то здесь не так. Чего он вообще добивался? И имел ли на это право? Едва ли в компетенции начальника штаба решать, кому носить с собой оружие: у него другой круг задач. Не доверял Зигу? В чем? Где они пересеклись? Боролся за влияние? Весьма вероятно. Почему не воспротивился брат?
- Это было впервые?
- Что, простите?
- Я спрашиваю, в тот раз адмирал Кирхайс в первый раз сдал оружие перед встречей с командующим?
- Да.
…и в последний. Никакие размолвки не поколебали бы уверенности Райнхарда в друге. Много лет они были едины и замечательно друг друга дополняли. Встать между ними сейчас мог только Вестерланд. А если встал? Зига ведь не было рядом с Райнхардом, когда его бомбили, а вот этот… непрошенный советчик был. И он умеет настаивать на своем. На своем? Что там произошло на самом деле? Неужели Райнхард действительно не послал флот на перехват, как утверждала молва? А если Зиг об этом узнал, то... Нет, не могу поверить! Это не в его духе. Брат всегда думал иначе. Криком кричал, что надо беречь солдат. И загубить два миллиона невинных душ ради политической выгоды ему бы и в голову бы не пришло. Райнхард не созрел до такого чудовищного цинизма. А вот в чью голову это пришло - догадаться совсем нетрудно. Мог брат пойти на поводу у этого человека или нет? Для него ведь еще с детства не существовало непререкаемых авторитетов - чем бы соблазнил его Оберштайн? Ядом старой Флоренции? Логикой настолько неумолимой, что не оставляет выбора? Или просто сделал по-своему и поставил перед фактом? Загадка…
- Интересные у Вас правила, выборочные, я бы сказала. Отчего, в таком случае, не были тщательно обысканы Айнсбах и капсула с телом Брауншвейга?
- Признаю: то, что случилось - это наша оплошность, графиня.
Как мило! Всего лишь оплошность? И чья именно? «Наша» - значит, отвечают все и никто. Конечно, не дело начальника штаба, даже вездесущего, проводить обыск, и не на Вас здесь главная вина. Но то, что случилось, называется - «убить чужим ножом», вице-адмирал. Да, не Вы это готовили, но так уж ли недовольны результатом? Рады, что «сливовое дерево засохло вместо персикового» - а что теперь будет сохнуть и персиковое не догадываетесь?
- Никто и помыслить не мог, что коммодор решится на такое святотатство и манипуляции с телом. Урок всем на будущее.
Оплаченный кровью Зига. У него уже нет будущего. И у меня тоже.
- Но мы все еще не дошли до главного, графиня.
- Вот как? Продолжайте.
- С тех пор, как произошел этот прискорбный инцидент, командующий ни на что не реагирует: несколько суток он не смыкая глаз, молча сидит у гроба адмирала Кирхайса.
И казнит себя… Ты ведь всегда думал, что вы с Зигом бессмертны, Райнхард?
- Признаюсь: я в недоумении. Такой слабости в человеке, побывавшем во многих боях и уже повидавшем столько смертей, я никак не предвидел.
В жизни силен только тот, кто не боится смерти - так, Оберштайн? Почему Вы решили, что понимаете моего брата? Что Вы вообще о нем знаете?!
- Наши попытки вернуть его к реальности ни к чему не приводят, поэтому я и позволил себе обратиться к Вам. Мы упускаем драгоценное время, меж тем, как докладывают, Лихтенладе не сидит, сложа руки. Медлить нельзя: плоды победы над Липпштадтским Союзом могут достаться совсем не нам, а канцлеру. Впрочем, я уже отдал кое-какие распоряжения: к концу третьей недели ждите гостей на Одине.
Вот что его заботит! А то, что Райнхард в руинах - нисколько? Я больше не могу этого выносить!
- О Вашей предусмотрительности просто ходят легенды, вице-адмирал. Вижу, в иных случаях Вы уверенно обходитесь и без моего брата. А зачем он Вам? Или непременно нужно его имя - как фасад - за которым Вы собираетесь и уже начали делать все, что считаете нужным? Вестерланд тому пример, я правильно догадалась? Потому-то Вас и беспокоит его состояние - не как человека, но как вождя. «Золотая цикада сбрасывает чешую»?
- Не ожидал, что Вы знакомы со стратагемами, графиня, но тому, за кем идут, действительно непозволительно впадать в уныние, растерянность или панику. Тем более их демонстрировать. Разве мое намерение заставить командующего стать самим собой так уж предосудительно?
Самим собой - после Вестерланда? Самим собой - после гибели Зига? Да что он за человек? И человек ли? Знакомо ли ему чувство вины? Есть ли у него совесть?
- Скажите, вице-адмирал, Вы когда-нибудь получали ранение?
- Пока нет.
- Рада за Вас. Но, очевидно, даже Вы представляете, что раны, особенно тяжелые, не излечиваются в один день. Необходимо время. Нет ничего удивительного в том, что, потеряв адмирала Кирхайса да еще став одним из невольных виновников его гибели, Райнхард так долго не приходит в себя. Он был его другом. Вы знаете это слово? Другом - понимаете? Многолетним, чутким, умным, надежным и верным. Эта утрата невосполнима, и он в полном смысле слова уничтожен.
И не возродится, быть может.
- Графиня…
- Не перебивайте меня. Благими побуждениями вымощена дорога в ад. Я умею складывать два и два. Вы упорно стремились избавить моего брата от влияния адмирала Кирхайса, нежелательного с Вашей - и только Вашей! - точки зрения. А Вестерланд, помимо основной цели, пригодился и для того, чтобы между друзьями возникла трещина, в которую удобно загонять клинья, верно? Сам способ мышления здесь однозначно указывает на Вас. Ничего подобного в окружении Райнхарда раньше никогда не наблюдалось. Можно изумляться, но в его команде царили искренность и доверие.
И Вам удалось поссорить их - тех, кто с юности мечтал подружить политику и мораль. Утопия? Может быть, но это не значит, что не надо пробовать снова и снова. Знаете, чем Вы от них отличаетесь в первую очередь? Вы все время работаете по прошлым образцам. Усвоили схему - и подгоняете под нее жизнь. А они шли от жизни, она-то ведь богаче любых схем. И новое пытались создать, чего еще не было. Зачем Вы мешали им пробовать, самих подгоняли под схему? Рейх слишком велик и разнообразен, чтобы опираться только на Макиавелли.
И прежде, чем это затевать, почему Вы ни разу не задумались, что значил для Райнхарда Зигфрид Кирхайс, и как он будет существовать, не имея его рядом? Почему не поняли хотя бы, что без него мой брат никогда не стал бы таким, на кого Вы сделали ставку, и просто мог не дожить до своих двадцати? Когда они были вместе, их силы множились многократно. Это сродни волшебству, но друг в друге черпали они энергию и вдохновение.
Судя по всему, Вы даже отдаленно не представляете, что натворили. В Вашем голосе - ни капли сожаления, не то, что раскаяния. А ведь в ходе Вашей борьбы с привилегиями уничтожен один из лучших молодых адмиралов и перспективных дипломатов Рейха, чьей главной, если не единственной, привилегией было получать самые трудные задания. Альянс аплодирует - браво! Ждите медаль.
Но самое главное, чего Вы не знали и не захотели понять, - Зиг был Удерживающий. В том числе и от чрезмерной воинственности. Зиг не любил войну, а Райнхард ее любит. В этом его трагедия: прирожденным полководцам необходима война. Это их суть. Наверное, они не вполне нормальны. Поэтому их надо уметь останавливать. Иначе это обойдется Рейху в миллионы жизней. Адмирал Кирхайс это умел. Удастся ли Вам - еще большой вопрос.
- Графиня, я внимательно Вас выслушал.
И не услышали…
- И скажу в ответ следующее. Ваши слова лишний раз убеждают меня в том, насколько неуместны и даже опасны для человека сильные привязанности. Видно не зря в старину считали, что стать преуспевающим можно лишь поборов свою страсть.
Вот только верно ли это? Моим братом двигала в жизни всепоглощающая страсть. Она определяла его поступки и вела от победы к победе. Когда Вы с ним встретились лично, никто не назвал бы его не преуспевшим
- Для правителя же они, на мой взгляд, недопустимы вдвойне. По нескольким причинам: фаворитизм пагубен и в социальном плане, и в личном. Ибо отбирает у правителя слишком много слишком много душевных сил, а в иных случаях и физических. Между тем каждую минуту своей жизни правитель должен провести плодотворно, работая на благо государства. Ему необходимы спокойствие духа и уравновешенность. Лишние эмоции ни к чему, их надо обуздывать.
Теперь вернемся к тому, с чего начали. Поймите: как бы Вы с братом ни сокрушались, случившееся - не изменить. Еще на Земле утверждали, что даже боги не могут сделать бывшее не бывшим. Однако позвольте заметить, что между Вами и Вашим братом есть принципиальная разница. Вы - частное лицо и вольны предаваться горю сколь угодно долго и в любых формах. Ваш брат позволить себе этого уже не может. Особенно в момент, когда решается вопрос о будущем Рейха и именно от него, без преувеличения, зависит все. Он символ, он лидер, он главнокомандующий. Он уже не принадлежит только себе. Для немалого числа людей его бездействие может оказаться фатальным.
Надо похоронить мертвых и жить дальше. Что бы ни случилось, хотя бы душа расставалась с телом, все равно - надо работать. Нельзя потерять достигнутое. Наоборот, следует стремительно укреплять свои позиции. Если адмирал Кирхайс был вторым «я» Вашего брата и дорог Вам не меньше, Вы не допустите, чтобы дело их жизни пошло прахом. Лучшим памятником ему станет обновление Рейха. Все, что они намечали вместе, воплотит в жизнь Ваш брат, без которого ни о каких коренных реформах в нашем обществе не может быть и речи.
Но сначала власть. Достигать полноты власти придется в течение нескольких лет, опираясь на военных. Выдающийся полководец, он, как никто, нужен сейчас Рейхсфлоту. Ему надо срочно переключаться. Государственные дела ждать не могут. Подумайте над этим.
Вот оно как, Райнхард. Ты нужен Рейхсфлоту, а я - Зигу. Он теперь мертвый, и я тоже. Могла ли я когда-нибудь представить, что настанет день, и мне не захочется тебя видеть? Совсем…
- Я поняла Вас, вице-адмирал. Не надо было терпеть так долго. Чтобы оторвать Райнхарда от тяжких раздумий, следует вызвать гнев. Для этого достаточно доложить, что Вы во все посвятили меня. Он придет в бешенство, но оживет и станет реагировать на окружающее. Воспользуйтесь моментом. Это все, чем я могу сейчас помочь. Хватит ли этого - не знаю. Ручаться не могу. Увы, мне нечем обрадовать брата, чтобы изгнать горе, и нечем утешить, но я поговорю с ним… без лишних эмоций. Обещаю: он будет принадлежать Рейхсфлоту целиком и полностью. Позовите командующего.
* * * *
-Сестра...
-Бедный Райнхард… Тебе больше нечего терять, верно?..
Главная страница сайта "Миры Танаки"
Ну и в тему, как состояние Райнхарда:
Legend of the Galactic Heroes is the property of Tanaka Yoshiki
Автор: Tangrisnir
Фандом: Legend of the Galactic Heroes
Действующие лица: Аннерозе, Оберштайн
Рейтинг: G
Предупреждение: Ангст
Время действия: 26-я серия основного сериала
Звонок из Гайерсбурга
Сигнал комма. Вдруг, это Райнхард. Скажет, когда возвращаются.
- Слушаю Вас.
- На связи Гаейрсбург. Вице-адмирал Оберштайн.
- Я помню, кто Вы. Что Вам угодно?
- Срочно требуется Ваша помощь, графиня.
Моя? Нашли, к кому обратиться.
- В чем именно? Необходима какая-нибудь особая информация из столицы?
Трудно представить, чем ещё я могла бы быть Вам полезна на таком расстоянии.
- Нет, дело совсем в другом. Нужно, чтобы Вы поговорили с братом и помогли ему жить дальше. Притом немедленно.
Вот как стоит вопрос! Явно что-то случилось. Но почему тогда звонит не Зиг?
- Что-то произошло вне официальных сводок?
- Так точно, графиня. Покушение.
Час от часу не легче.
- Райнхард ранен? Изуродован?
- Нет-нет, не волнуйтесь.
Значит, Зиг... Пусть это окажется неправдой!
- Тогда, простите, с чего Вы взяли, что он утратил желание жить? В чем это проявляется? Может быть, расскажете обо всем по порядку?
- Извольте, для того и звоню. Перед тем, как герцог Брауншвейгский принял яд, коммодор Айнсбах дал ему клятву отправить Вашего брата в Валгаллу. Спрятав гранатомет в гробу на теле герцога, Айнсбах, когда пришел его черед говорить с командующим, попытался пустить оружие в ход. Этого не ожидал никто, все растерялись. Среагировал только адмирал Кирхайс. Он бросился вперед, успел отвести руку Айнсбаха, и выстрел пришелся в стену.
Ты снова спас ему жизнь, Зиг!
- В отчаянье от своей оплошности, Айнсбах проглотил яд, но перед этим…
- Договаривайте.
-…из перстня на левой руке дважды серьезно ранил адмирала Кирхайса. Вторым выстрелом - в сонную артерию. Адмирал истек кровью в несколько секунд.
Зиг! А Райнхард не посмел взглянуть мне в лицо! И никто не посмел…кроме этого…тела-без-души. Как же так, Зиг?! Как же так…
- Вы что-то хотели сказать, графиня?
Хотела, но не Вам. Начальнику охраны.
- Адмирал всегда имеет при себе оружие и прекрасно стреляет, почему он не лишил Айнсбаха возможности двигаться в момент, когда тот только доставал свой гранатомет? Его не выхватишь в одну секунду. Почему ему не удалось воспользовался бластером?
- Адмирал сдал свой бластер на входе в зал.
- Я не ослышалась? Зачем?
- Странный вопрос. Таковы правила безопасности. Они одинаковы для всех, и адмирал Кирхайс - не исключение. Привилегий быть не должно.
Он что, действительно ничего не понимает или притворяется? Зиг - олицетворенная безопасность и лучшая защита Райнхарду.
- Видите ли, вице-адмирал, едва ли это можно назвать привилегией: долгие годы и в разных чинах, на службе и вне ее Зигфрид Кирхайс обеспечивал безопасность моего брата, часто рискуя собственной жизнью. Больше никто из адмиралов специально этим не занимался. Привычка носить с собой оружие не раз его выручала и стала второй натурой. По-моему, она никого и не беспокоила, пока не появились Вы. Разве что-то случилось? Почему вдруг она стала предметом Вашей особой заботы? Это ведь Вы настояли на изъятии у него бластера, я не ошиблась? Неужели опасались, что адмирал Кирхайс повернет его против командующего?
- Разумеется, нет.
- Тогда что же?
- Я уже сказал, графиня, и повторю еще раз: правила едины для всех.
Ничто не собьет его с позиции. Но что-то здесь не так. Чего он вообще добивался? И имел ли на это право? Едва ли в компетенции начальника штаба решать, кому носить с собой оружие: у него другой круг задач. Не доверял Зигу? В чем? Где они пересеклись? Боролся за влияние? Весьма вероятно. Почему не воспротивился брат?
- Это было впервые?
- Что, простите?
- Я спрашиваю, в тот раз адмирал Кирхайс в первый раз сдал оружие перед встречей с командующим?
- Да.
…и в последний. Никакие размолвки не поколебали бы уверенности Райнхарда в друге. Много лет они были едины и замечательно друг друга дополняли. Встать между ними сейчас мог только Вестерланд. А если встал? Зига ведь не было рядом с Райнхардом, когда его бомбили, а вот этот… непрошенный советчик был. И он умеет настаивать на своем. На своем? Что там произошло на самом деле? Неужели Райнхард действительно не послал флот на перехват, как утверждала молва? А если Зиг об этом узнал, то... Нет, не могу поверить! Это не в его духе. Брат всегда думал иначе. Криком кричал, что надо беречь солдат. И загубить два миллиона невинных душ ради политической выгоды ему бы и в голову бы не пришло. Райнхард не созрел до такого чудовищного цинизма. А вот в чью голову это пришло - догадаться совсем нетрудно. Мог брат пойти на поводу у этого человека или нет? Для него ведь еще с детства не существовало непререкаемых авторитетов - чем бы соблазнил его Оберштайн? Ядом старой Флоренции? Логикой настолько неумолимой, что не оставляет выбора? Или просто сделал по-своему и поставил перед фактом? Загадка…
- Интересные у Вас правила, выборочные, я бы сказала. Отчего, в таком случае, не были тщательно обысканы Айнсбах и капсула с телом Брауншвейга?
- Признаю: то, что случилось - это наша оплошность, графиня.
Как мило! Всего лишь оплошность? И чья именно? «Наша» - значит, отвечают все и никто. Конечно, не дело начальника штаба, даже вездесущего, проводить обыск, и не на Вас здесь главная вина. Но то, что случилось, называется - «убить чужим ножом», вице-адмирал. Да, не Вы это готовили, но так уж ли недовольны результатом? Рады, что «сливовое дерево засохло вместо персикового» - а что теперь будет сохнуть и персиковое не догадываетесь?
- Никто и помыслить не мог, что коммодор решится на такое святотатство и манипуляции с телом. Урок всем на будущее.
Оплаченный кровью Зига. У него уже нет будущего. И у меня тоже.
- Но мы все еще не дошли до главного, графиня.
- Вот как? Продолжайте.
- С тех пор, как произошел этот прискорбный инцидент, командующий ни на что не реагирует: несколько суток он не смыкая глаз, молча сидит у гроба адмирала Кирхайса.
И казнит себя… Ты ведь всегда думал, что вы с Зигом бессмертны, Райнхард?
- Признаюсь: я в недоумении. Такой слабости в человеке, побывавшем во многих боях и уже повидавшем столько смертей, я никак не предвидел.
В жизни силен только тот, кто не боится смерти - так, Оберштайн? Почему Вы решили, что понимаете моего брата? Что Вы вообще о нем знаете?!
- Наши попытки вернуть его к реальности ни к чему не приводят, поэтому я и позволил себе обратиться к Вам. Мы упускаем драгоценное время, меж тем, как докладывают, Лихтенладе не сидит, сложа руки. Медлить нельзя: плоды победы над Липпштадтским Союзом могут достаться совсем не нам, а канцлеру. Впрочем, я уже отдал кое-какие распоряжения: к концу третьей недели ждите гостей на Одине.
Вот что его заботит! А то, что Райнхард в руинах - нисколько? Я больше не могу этого выносить!
- О Вашей предусмотрительности просто ходят легенды, вице-адмирал. Вижу, в иных случаях Вы уверенно обходитесь и без моего брата. А зачем он Вам? Или непременно нужно его имя - как фасад - за которым Вы собираетесь и уже начали делать все, что считаете нужным? Вестерланд тому пример, я правильно догадалась? Потому-то Вас и беспокоит его состояние - не как человека, но как вождя. «Золотая цикада сбрасывает чешую»?
- Не ожидал, что Вы знакомы со стратагемами, графиня, но тому, за кем идут, действительно непозволительно впадать в уныние, растерянность или панику. Тем более их демонстрировать. Разве мое намерение заставить командующего стать самим собой так уж предосудительно?
Самим собой - после Вестерланда? Самим собой - после гибели Зига? Да что он за человек? И человек ли? Знакомо ли ему чувство вины? Есть ли у него совесть?
- Скажите, вице-адмирал, Вы когда-нибудь получали ранение?
- Пока нет.
- Рада за Вас. Но, очевидно, даже Вы представляете, что раны, особенно тяжелые, не излечиваются в один день. Необходимо время. Нет ничего удивительного в том, что, потеряв адмирала Кирхайса да еще став одним из невольных виновников его гибели, Райнхард так долго не приходит в себя. Он был его другом. Вы знаете это слово? Другом - понимаете? Многолетним, чутким, умным, надежным и верным. Эта утрата невосполнима, и он в полном смысле слова уничтожен.
И не возродится, быть может.
- Графиня…
- Не перебивайте меня. Благими побуждениями вымощена дорога в ад. Я умею складывать два и два. Вы упорно стремились избавить моего брата от влияния адмирала Кирхайса, нежелательного с Вашей - и только Вашей! - точки зрения. А Вестерланд, помимо основной цели, пригодился и для того, чтобы между друзьями возникла трещина, в которую удобно загонять клинья, верно? Сам способ мышления здесь однозначно указывает на Вас. Ничего подобного в окружении Райнхарда раньше никогда не наблюдалось. Можно изумляться, но в его команде царили искренность и доверие.
И Вам удалось поссорить их - тех, кто с юности мечтал подружить политику и мораль. Утопия? Может быть, но это не значит, что не надо пробовать снова и снова. Знаете, чем Вы от них отличаетесь в первую очередь? Вы все время работаете по прошлым образцам. Усвоили схему - и подгоняете под нее жизнь. А они шли от жизни, она-то ведь богаче любых схем. И новое пытались создать, чего еще не было. Зачем Вы мешали им пробовать, самих подгоняли под схему? Рейх слишком велик и разнообразен, чтобы опираться только на Макиавелли.
И прежде, чем это затевать, почему Вы ни разу не задумались, что значил для Райнхарда Зигфрид Кирхайс, и как он будет существовать, не имея его рядом? Почему не поняли хотя бы, что без него мой брат никогда не стал бы таким, на кого Вы сделали ставку, и просто мог не дожить до своих двадцати? Когда они были вместе, их силы множились многократно. Это сродни волшебству, но друг в друге черпали они энергию и вдохновение.
Судя по всему, Вы даже отдаленно не представляете, что натворили. В Вашем голосе - ни капли сожаления, не то, что раскаяния. А ведь в ходе Вашей борьбы с привилегиями уничтожен один из лучших молодых адмиралов и перспективных дипломатов Рейха, чьей главной, если не единственной, привилегией было получать самые трудные задания. Альянс аплодирует - браво! Ждите медаль.
Но самое главное, чего Вы не знали и не захотели понять, - Зиг был Удерживающий. В том числе и от чрезмерной воинственности. Зиг не любил войну, а Райнхард ее любит. В этом его трагедия: прирожденным полководцам необходима война. Это их суть. Наверное, они не вполне нормальны. Поэтому их надо уметь останавливать. Иначе это обойдется Рейху в миллионы жизней. Адмирал Кирхайс это умел. Удастся ли Вам - еще большой вопрос.
- Графиня, я внимательно Вас выслушал.
И не услышали…
- И скажу в ответ следующее. Ваши слова лишний раз убеждают меня в том, насколько неуместны и даже опасны для человека сильные привязанности. Видно не зря в старину считали, что стать преуспевающим можно лишь поборов свою страсть.
Вот только верно ли это? Моим братом двигала в жизни всепоглощающая страсть. Она определяла его поступки и вела от победы к победе. Когда Вы с ним встретились лично, никто не назвал бы его не преуспевшим
- Для правителя же они, на мой взгляд, недопустимы вдвойне. По нескольким причинам: фаворитизм пагубен и в социальном плане, и в личном. Ибо отбирает у правителя слишком много слишком много душевных сил, а в иных случаях и физических. Между тем каждую минуту своей жизни правитель должен провести плодотворно, работая на благо государства. Ему необходимы спокойствие духа и уравновешенность. Лишние эмоции ни к чему, их надо обуздывать.
Теперь вернемся к тому, с чего начали. Поймите: как бы Вы с братом ни сокрушались, случившееся - не изменить. Еще на Земле утверждали, что даже боги не могут сделать бывшее не бывшим. Однако позвольте заметить, что между Вами и Вашим братом есть принципиальная разница. Вы - частное лицо и вольны предаваться горю сколь угодно долго и в любых формах. Ваш брат позволить себе этого уже не может. Особенно в момент, когда решается вопрос о будущем Рейха и именно от него, без преувеличения, зависит все. Он символ, он лидер, он главнокомандующий. Он уже не принадлежит только себе. Для немалого числа людей его бездействие может оказаться фатальным.
Надо похоронить мертвых и жить дальше. Что бы ни случилось, хотя бы душа расставалась с телом, все равно - надо работать. Нельзя потерять достигнутое. Наоборот, следует стремительно укреплять свои позиции. Если адмирал Кирхайс был вторым «я» Вашего брата и дорог Вам не меньше, Вы не допустите, чтобы дело их жизни пошло прахом. Лучшим памятником ему станет обновление Рейха. Все, что они намечали вместе, воплотит в жизнь Ваш брат, без которого ни о каких коренных реформах в нашем обществе не может быть и речи.
Но сначала власть. Достигать полноты власти придется в течение нескольких лет, опираясь на военных. Выдающийся полководец, он, как никто, нужен сейчас Рейхсфлоту. Ему надо срочно переключаться. Государственные дела ждать не могут. Подумайте над этим.
Вот оно как, Райнхард. Ты нужен Рейхсфлоту, а я - Зигу. Он теперь мертвый, и я тоже. Могла ли я когда-нибудь представить, что настанет день, и мне не захочется тебя видеть? Совсем…
- Я поняла Вас, вице-адмирал. Не надо было терпеть так долго. Чтобы оторвать Райнхарда от тяжких раздумий, следует вызвать гнев. Для этого достаточно доложить, что Вы во все посвятили меня. Он придет в бешенство, но оживет и станет реагировать на окружающее. Воспользуйтесь моментом. Это все, чем я могу сейчас помочь. Хватит ли этого - не знаю. Ручаться не могу. Увы, мне нечем обрадовать брата, чтобы изгнать горе, и нечем утешить, но я поговорю с ним… без лишних эмоций. Обещаю: он будет принадлежать Рейхсфлоту целиком и полностью. Позовите командующего.
* * * *
-Сестра...
-Бедный Райнхард… Тебе больше нечего терять, верно?..
Главная страница сайта "Миры Танаки"
Ну и в тему, как состояние Райнхарда:
Click to view