Джудит Леннокс. "Следы на песке"
Чердак был полон сокровищ. Уродливые абажуры, до невозможности скучные, покрытые плесенью книги, целый сундук ржавых шпаг. И множество сундуков с одеждой. Фейт открывала их бережно, с почтением. Папиросная бумага шуршала, как крылья бабочек. Поблескивали пуговицы, мерцали ленты. Имена, вышитые на ярлычках - Poiret, Vionnet, Doucet, - звучали словно стихи. В тусклом свете она меняла свое поношенное хлопчатобумажное платье на переливающийся, как паутина, шифон и прохладные водопады шелка.
- Какое у тебя красивое платье, Фейт.
Он редко обращал внимание, во что она одета. Фейт вспыхнула от удовольствия.
- Я называю его «холли-блю», Гай. «Холли-блю» - это бабочка-голубянка, она такого же цвета. - Платье было из голубовато-сиреневого крепдешина, а рукава украшала узкая черная бархатная лента. - Когда-то его носила Женя, но теперь оно ей не подходит, и она отдала его мне. Оно сшито «Домом Пакен».
Гай смотрел на нее непонимающе. Она взяла его под руку.
- Ты невежа, Гай. Мадам Пакен - кутюрье, и очень известная.
Фейт взяла все, что поместилось в ее старый, обшарпанный рюкзак. Паутинно-серое вечернее платье, два плиссированных платья от Фортуни, накидку от Вионне, черный креп и, конечно, платье «холли-блю». Она аккуратно сложила его, свой амулет против превратностей судьбы, и завернула в папиросную бумагу.
- Вот, - Фейт развернула то, что принесла с собой в сумке. Два платья, свернутые в жгут, казались неинтересными, но когда она их встряхнула, они раскрылись чудесными шелковыми цветками.
Николь подняла одно.
- Прелесть!
- Правда же? Фортуни, разумеется. Должны тебе подойти - они без талии.
Николь сняла свой капот и натянула платье через голову. Бирюзовый шелк был того же оттенка, что и ее глаза.
В спальне Фейт открыла комод и посмотрела на его содержимое. Аккуратно сложенные платья, шарфы, шляпки - яркие напоминания о прошлом. Она провела тыльной стороной руки по шелковым складкам платья от Дуйе. Может быть, когда-нибудь она снова наденет его и пойдет гулять по берегу с Гаем? Или, одетая в бледно-зеленое, цвета нильской воды, платье от Шиапарелли, она будет ужинать с ним при свечах, под звуки негромкой музыки? Фейт осторожно вынула из ящика платье «холли-блю». А что если когда-нибудь он расстегнет эти крохотные перламутровые пуговки и платье спадет с ее обнаженных плеч на пол лилово-голубым облачком крепдешина?
Как-то вечером она достала со дна рюкзака этот комочек крепдешина, напоминавший ей о лучших днях. Разглаживая складки, она едва не заплакала, но все же сдержала слезы. Вымывшись в оцинкованной лохани перед очагом, Фейт надела платье.
Миссис Фицджеральд вошла в кухню, когда Фейт ужинала. Остановившись, она внимательно присмотрелась к ней и сказала:
- Боже мой. Платье от Пакен.
- Да, от Пакен, но слегка побитое молью.
На подоле действительно было несколько крошечных дырочек.
- Выглядит гораздо лучше, чем те ужасные брюки.
- Но в брюках теплее, - рассмеялась Фейт.
Миссис Фицджеральд поставила на стол несколько банок.
- Когда я была моложе, у меня было пальто от Пакен. Я обожала его. Носила до тех пор, пока оно не развалилось.
- Это платье принадлежало моей подруге, которая жила во Франции.
- Какая щедрая подруга - подарить такое платье.
- Женя отдала его мне для моей коллекции. Я называю его «холли-блю». Знаете, есть такая бабочка-голубянка.
- А что за коллекция?
- Я люблю старинную одежду, - объяснила Фейт. - У меня были десятки платьев. Уезжая из Франции, я смогла взять с собой совсем немного. Пару платьев от Фортуни, которые я нашла на уличном рынке в Марселе, красивое платье от Дуйе и еще несколько вещиц.
- Я мечтала иметь магазинчик. Магазин одежды. Не из тех, что можно встретить в каждом провинциальном городке - всякие «Мадам Флер» и «Валери». Нет, это должен быть особенный магазин. Не похожий на другие.
- Красивые ткани… сказочные расцветки…
- Мне давно хотелось ткать шелк, - мечтательно призналась Кон. - Конечно, это ужасно трудно и чрезвычайно дорого. Но зато из него можно делать прелестные вещицы.
- Вроде моего платья «холли-блю».
- Вот именно. Мы назовем магазин…
- Мы?
- Конечно. А почему бы нет?
Фейт смотрела на Кон широко раскрытыми глазами. Ей вдруг стало весело - то ли от бренди, то ли от неожиданного предложения.
- Неужели после этой тяжелой войны женщины захотят носить красивые платья?
- Конечно, все будет не так, как раньше. Мало кто сможет позволить себе платья от Вионне, Фортуни или от модельеров, которые придут им на смену. Но женщины безусловно захотят иметь красивые вещи, чтобы поднять себе настроение.
Кон разлила по чашкам остатки бренди.
- Давай выпьем за это. За наш магазин. За «Холли-Блю».
- Симпатичный твид, - вежливо заметила Фейт, с унынием разглядывая сваленную на кровати кипу одежды скучных зеленых, серых и красно-коричневых цветов. - К сожалению, мы не берем твид. Может быть, у вас есть что-нибудь более легкое?
- А Мэриголд Лайл уверяла меня, что вы берете одежду хорошего качества, - сказала достопочтенная мисс Фрэнсис Брент-Бротон обиженно-надменным тоном.
- Наш магазин специализируется на оригинальных моделях дневной и вечерней одежды. Мы берем и старые платья, главное, чтобы ткань была хорошей.
- Как странно, - фыркнула Фрэнсис и исчезла в глубине гардеробной.
Фейт украдкой посмотрела на часы. Почти три. Вечеринка назначена на шесть. Мисс Брент-Бротон позвонила сегодня утром, и сначала Фейт хотела отклонить ее предложение. Ей нравилось искать сокровища на уличных рынках и в комиссионных магазинах, но ездить по домам она не любила. Забирая остатки былой роскоши у тех, кто когда-то был богат, она чувствовала себя почти стервятницей. Но затем Фейт сказала себе, что ради дела надо отбросить сентиментальность, тем более что Руфус предоставил в ее распоряжение свой фургон. К тому же, ее привлекал шанс отыскать какую-нибудь изысканную вещицу.
Однако среди твидовых юбок и пиджаков ничего изысканного не было. Фейт посмотрела в окно на парк, раскинувшийся позади особняка Брент-Бротонов. Из-за 75-процентного налога, установленного правительством, все это скоро пойдет на продажу. Владеть такой усадьбой и затем потерять ее - это тяжело, подумала Фейт. Как жестока порой бывает судьба…
- Есть еще вот это… - с сомнением сказала мисс Брент-Бротон, выползая широким задом из гардеробной. - Это платья моей матери.
Фейт взяла у нее из рук ворох шифона акварельных тонов.
- Какие уродливые старые фасоны, - добавила достопочтенная Фрэнсис. - Чтобы носить их, женщина не должна иметь никакой фигуры - ни талии, ни бюста.
Подойдя к трюмо, Фейт приложила к себе одно из платьев. Прелестная вещь двадцатых годов: заниженная талия, вышивка бисером и подол из косых треугольников.
- Ну что, берете или нет? - спросила мисс Брент-Бротон. - Боюсь, они побиты молью, так что я не рассчитываю получить много.
- Я возьму эти платья.
Возвращаясь в Сохо, Фейт пела про себя от радости. Остановив машину у тротуара, она вбежала в магазин. Кон, в рабочем комбинезоне и косынке, стояла на верхней ступеньке стремянки.
- Шикарные вечерние платья от Пату! - с порога крикнула Фейт. - Хорошая добыча, правда? Одно совсем изъедено молью, но я смогу использовать ткань для лоскутного шитья.
Ей снился, впервые за много лет, Ла-Руйи. Таким, каким он был до войны. Она бродила по чердакам, открывала шкафы и сундуки и доставала из них прекрасные платья. Серебристые, золотистые, небесно-голубые и изумрудные ткани переливались в широких розоватых лучах солнца, струившихся через окно чердака. Лиф одного из платьев был сделан из радужных птичьих перьев, юбка другого собрана из крыльев бабочек. Пронося охапку платьев по чердаку, она услышала первые выстрелы. Они рикошетом ударили в оконные стекла. Выглянув наружу, Фейт увидела, что замок окружен солдатами, которые снуют по саду, как коричневато-серые муравьи. Яркие цвета платьев, которые она держала в руках, превращались в грязно-зеленый, серый, хаки…
Но название магазина сразу бросилось в глаза всплеском цвета. «Холли-Блю», синева и золото. И снова эти слова смутно отозвались в памяти. Что-то перевернули в сердце. Перейдя через дорогу, он посмотрел на платья на витрине. Простые силуэты, без излишеств, легкие воздушные ткани, чистые оттенки розового, лимонного, мятно-зеленого. Цвета мороженого, сильно отличающиеся от темно-синих и вишнево-красных, которые предпочитала Элеонора.
Укрывшись в пабе напротив, Гай заказал себе пиво и сел у окна. Несколько покупателей вошли в магазин. Кто-то вышел, неся в руках большую коробку. Фейт не было видно.
Гай вынул из кармана монетку. Если выпадет «орел», он возвращается домой и никогда больше не приходит сюда; если «решка» - войдет в магазин. Он подбросил монету. «Орел». И все же он вошел.
Интерьер «Холли-Блю» напоминал внутренность морской раковины. Светлые стены - оттенки слоновой кости, лазури, перламутра, никаких излишеств, так же как и в платьях на витрине. Помещение казалось просторным, полным воздуха. Казалось, если закрыть глаза, можно уловить дальний запах моря.
В магазине было оживленно. Женщины деловито рассматривали платья на вешалках. Из ближайшей примерочной донесся голос: «Вот это, у которого рукава с раструбами, милочка. Я надену его на премьеру».
Тамошние лавки напоминали пещеры с сокровищами. Фейт забыла о Ральфе, забыла о «Холли-Блю» и о загадочном шантажисте. Роясь в дырявых свитерах и заношенных корсетах, она откопала вечернее платье сливового цвета на тонких бретельках и кружевную юбку викторианских времен. Чем глубже зарывалась она в кучу старой одежды, тем сильнее стучало сердце. Наконец она вытащила свое сокровище и, расплатившись с хозяином лавки, понесла добычу на солнечный свет. Увидев Ральфа, сидящего за столиком уличного кафе напротив, Фейт закричала:
- Посмотри, что я нашла, па!
Машины со скрежетом затормозили, когда она бросилась через дорогу.
- Это же Поль Пуаре, явно под влиянием балетных костюмов Лео Бакста!
Ральф прищурил глаза.
- Я видел «Шехерезаду» в Париже в тысяча девятьсот десятом году… или это было в одиннадцатом?
Фейт села и осторожно, с благоговением развернула платье.
- Какие изумительные цвета, па. Да, я понимаю, что сейчас оно не производит впечатления, но просто потому, что оно грязное. Когда я его почищу…
- Какое у тебя красивое платье, Фейт.
Он редко обращал внимание, во что она одета. Фейт вспыхнула от удовольствия.
- Я называю его «холли-блю», Гай. «Холли-блю» - это бабочка-голубянка, она такого же цвета. - Платье было из голубовато-сиреневого крепдешина, а рукава украшала узкая черная бархатная лента. - Когда-то его носила Женя, но теперь оно ей не подходит, и она отдала его мне. Оно сшито «Домом Пакен».
Гай смотрел на нее непонимающе. Она взяла его под руку.
- Ты невежа, Гай. Мадам Пакен - кутюрье, и очень известная.
Фейт взяла все, что поместилось в ее старый, обшарпанный рюкзак. Паутинно-серое вечернее платье, два плиссированных платья от Фортуни, накидку от Вионне, черный креп и, конечно, платье «холли-блю». Она аккуратно сложила его, свой амулет против превратностей судьбы, и завернула в папиросную бумагу.
- Вот, - Фейт развернула то, что принесла с собой в сумке. Два платья, свернутые в жгут, казались неинтересными, но когда она их встряхнула, они раскрылись чудесными шелковыми цветками.
Николь подняла одно.
- Прелесть!
- Правда же? Фортуни, разумеется. Должны тебе подойти - они без талии.
Николь сняла свой капот и натянула платье через голову. Бирюзовый шелк был того же оттенка, что и ее глаза.
В спальне Фейт открыла комод и посмотрела на его содержимое. Аккуратно сложенные платья, шарфы, шляпки - яркие напоминания о прошлом. Она провела тыльной стороной руки по шелковым складкам платья от Дуйе. Может быть, когда-нибудь она снова наденет его и пойдет гулять по берегу с Гаем? Или, одетая в бледно-зеленое, цвета нильской воды, платье от Шиапарелли, она будет ужинать с ним при свечах, под звуки негромкой музыки? Фейт осторожно вынула из ящика платье «холли-блю». А что если когда-нибудь он расстегнет эти крохотные перламутровые пуговки и платье спадет с ее обнаженных плеч на пол лилово-голубым облачком крепдешина?
Как-то вечером она достала со дна рюкзака этот комочек крепдешина, напоминавший ей о лучших днях. Разглаживая складки, она едва не заплакала, но все же сдержала слезы. Вымывшись в оцинкованной лохани перед очагом, Фейт надела платье.
Миссис Фицджеральд вошла в кухню, когда Фейт ужинала. Остановившись, она внимательно присмотрелась к ней и сказала:
- Боже мой. Платье от Пакен.
- Да, от Пакен, но слегка побитое молью.
На подоле действительно было несколько крошечных дырочек.
- Выглядит гораздо лучше, чем те ужасные брюки.
- Но в брюках теплее, - рассмеялась Фейт.
Миссис Фицджеральд поставила на стол несколько банок.
- Когда я была моложе, у меня было пальто от Пакен. Я обожала его. Носила до тех пор, пока оно не развалилось.
- Это платье принадлежало моей подруге, которая жила во Франции.
- Какая щедрая подруга - подарить такое платье.
- Женя отдала его мне для моей коллекции. Я называю его «холли-блю». Знаете, есть такая бабочка-голубянка.
- А что за коллекция?
- Я люблю старинную одежду, - объяснила Фейт. - У меня были десятки платьев. Уезжая из Франции, я смогла взять с собой совсем немного. Пару платьев от Фортуни, которые я нашла на уличном рынке в Марселе, красивое платье от Дуйе и еще несколько вещиц.
- Я мечтала иметь магазинчик. Магазин одежды. Не из тех, что можно встретить в каждом провинциальном городке - всякие «Мадам Флер» и «Валери». Нет, это должен быть особенный магазин. Не похожий на другие.
- Красивые ткани… сказочные расцветки…
- Мне давно хотелось ткать шелк, - мечтательно призналась Кон. - Конечно, это ужасно трудно и чрезвычайно дорого. Но зато из него можно делать прелестные вещицы.
- Вроде моего платья «холли-блю».
- Вот именно. Мы назовем магазин…
- Мы?
- Конечно. А почему бы нет?
Фейт смотрела на Кон широко раскрытыми глазами. Ей вдруг стало весело - то ли от бренди, то ли от неожиданного предложения.
- Неужели после этой тяжелой войны женщины захотят носить красивые платья?
- Конечно, все будет не так, как раньше. Мало кто сможет позволить себе платья от Вионне, Фортуни или от модельеров, которые придут им на смену. Но женщины безусловно захотят иметь красивые вещи, чтобы поднять себе настроение.
Кон разлила по чашкам остатки бренди.
- Давай выпьем за это. За наш магазин. За «Холли-Блю».
- Симпатичный твид, - вежливо заметила Фейт, с унынием разглядывая сваленную на кровати кипу одежды скучных зеленых, серых и красно-коричневых цветов. - К сожалению, мы не берем твид. Может быть, у вас есть что-нибудь более легкое?
- А Мэриголд Лайл уверяла меня, что вы берете одежду хорошего качества, - сказала достопочтенная мисс Фрэнсис Брент-Бротон обиженно-надменным тоном.
- Наш магазин специализируется на оригинальных моделях дневной и вечерней одежды. Мы берем и старые платья, главное, чтобы ткань была хорошей.
- Как странно, - фыркнула Фрэнсис и исчезла в глубине гардеробной.
Фейт украдкой посмотрела на часы. Почти три. Вечеринка назначена на шесть. Мисс Брент-Бротон позвонила сегодня утром, и сначала Фейт хотела отклонить ее предложение. Ей нравилось искать сокровища на уличных рынках и в комиссионных магазинах, но ездить по домам она не любила. Забирая остатки былой роскоши у тех, кто когда-то был богат, она чувствовала себя почти стервятницей. Но затем Фейт сказала себе, что ради дела надо отбросить сентиментальность, тем более что Руфус предоставил в ее распоряжение свой фургон. К тому же, ее привлекал шанс отыскать какую-нибудь изысканную вещицу.
Однако среди твидовых юбок и пиджаков ничего изысканного не было. Фейт посмотрела в окно на парк, раскинувшийся позади особняка Брент-Бротонов. Из-за 75-процентного налога, установленного правительством, все это скоро пойдет на продажу. Владеть такой усадьбой и затем потерять ее - это тяжело, подумала Фейт. Как жестока порой бывает судьба…
- Есть еще вот это… - с сомнением сказала мисс Брент-Бротон, выползая широким задом из гардеробной. - Это платья моей матери.
Фейт взяла у нее из рук ворох шифона акварельных тонов.
- Какие уродливые старые фасоны, - добавила достопочтенная Фрэнсис. - Чтобы носить их, женщина не должна иметь никакой фигуры - ни талии, ни бюста.
Подойдя к трюмо, Фейт приложила к себе одно из платьев. Прелестная вещь двадцатых годов: заниженная талия, вышивка бисером и подол из косых треугольников.
- Ну что, берете или нет? - спросила мисс Брент-Бротон. - Боюсь, они побиты молью, так что я не рассчитываю получить много.
- Я возьму эти платья.
Возвращаясь в Сохо, Фейт пела про себя от радости. Остановив машину у тротуара, она вбежала в магазин. Кон, в рабочем комбинезоне и косынке, стояла на верхней ступеньке стремянки.
- Шикарные вечерние платья от Пату! - с порога крикнула Фейт. - Хорошая добыча, правда? Одно совсем изъедено молью, но я смогу использовать ткань для лоскутного шитья.
Ей снился, впервые за много лет, Ла-Руйи. Таким, каким он был до войны. Она бродила по чердакам, открывала шкафы и сундуки и доставала из них прекрасные платья. Серебристые, золотистые, небесно-голубые и изумрудные ткани переливались в широких розоватых лучах солнца, струившихся через окно чердака. Лиф одного из платьев был сделан из радужных птичьих перьев, юбка другого собрана из крыльев бабочек. Пронося охапку платьев по чердаку, она услышала первые выстрелы. Они рикошетом ударили в оконные стекла. Выглянув наружу, Фейт увидела, что замок окружен солдатами, которые снуют по саду, как коричневато-серые муравьи. Яркие цвета платьев, которые она держала в руках, превращались в грязно-зеленый, серый, хаки…
Но название магазина сразу бросилось в глаза всплеском цвета. «Холли-Блю», синева и золото. И снова эти слова смутно отозвались в памяти. Что-то перевернули в сердце. Перейдя через дорогу, он посмотрел на платья на витрине. Простые силуэты, без излишеств, легкие воздушные ткани, чистые оттенки розового, лимонного, мятно-зеленого. Цвета мороженого, сильно отличающиеся от темно-синих и вишнево-красных, которые предпочитала Элеонора.
Укрывшись в пабе напротив, Гай заказал себе пиво и сел у окна. Несколько покупателей вошли в магазин. Кто-то вышел, неся в руках большую коробку. Фейт не было видно.
Гай вынул из кармана монетку. Если выпадет «орел», он возвращается домой и никогда больше не приходит сюда; если «решка» - войдет в магазин. Он подбросил монету. «Орел». И все же он вошел.
Интерьер «Холли-Блю» напоминал внутренность морской раковины. Светлые стены - оттенки слоновой кости, лазури, перламутра, никаких излишеств, так же как и в платьях на витрине. Помещение казалось просторным, полным воздуха. Казалось, если закрыть глаза, можно уловить дальний запах моря.
В магазине было оживленно. Женщины деловито рассматривали платья на вешалках. Из ближайшей примерочной донесся голос: «Вот это, у которого рукава с раструбами, милочка. Я надену его на премьеру».
Тамошние лавки напоминали пещеры с сокровищами. Фейт забыла о Ральфе, забыла о «Холли-Блю» и о загадочном шантажисте. Роясь в дырявых свитерах и заношенных корсетах, она откопала вечернее платье сливового цвета на тонких бретельках и кружевную юбку викторианских времен. Чем глубже зарывалась она в кучу старой одежды, тем сильнее стучало сердце. Наконец она вытащила свое сокровище и, расплатившись с хозяином лавки, понесла добычу на солнечный свет. Увидев Ральфа, сидящего за столиком уличного кафе напротив, Фейт закричала:
- Посмотри, что я нашла, па!
Машины со скрежетом затормозили, когда она бросилась через дорогу.
- Это же Поль Пуаре, явно под влиянием балетных костюмов Лео Бакста!
Ральф прищурил глаза.
- Я видел «Шехерезаду» в Париже в тысяча девятьсот десятом году… или это было в одиннадцатом?
Фейт села и осторожно, с благоговением развернула платье.
- Какие изумительные цвета, па. Да, я понимаю, что сейчас оно не производит впечатления, но просто потому, что оно грязное. Когда я его почищу…