Збигнев Ненацки. Раз в год в Скиролавках.
Они вошли в длинные сени, где священник вручил доктору фазана. - Бог мне с зайцами не дал счастья, - заметил он. - А у доктора, как я слышал, два зайчика мерзнут. Дануська просит зайца на паштет, и я предлагаю такой обмен: за фазана - заяц.
Доктор добродушно улыбнулся, принял птицу и занес в холодильник на кухню. А потом помог священнику снять кожух и проводил его в салон, где большая кафельная печь рассеивала приятное тепло, под потолком горела красивая хрустальная люстра, а на черном столе, покрытом белой скатертью, Макухова расставила тарелки с хорошо копченной ветчиной, ломтиками колбасы, блюдечки с корнишонами, корзинку тонко нарезанного хлеба и масленку. На. самой середине стола царил большой графин с красной, как кровь, вишневкой.
- Sursum corda, - изрек священник, с удовлетворением окидывая взглядом заставленный стол. - Sursum corda, - повторил он еще более радостно, потому что заметил на столе глубокие тарелки, явный признак того, что и горячее блюдо Макухова приготовила .
- Deo gratias, - ответил доктор.
Он взял у священника ружье и осторожно поставил его возле большого пузатого гданьского шкафа.
Священник потер окоченевшие руки и расстегнул три пуговки на сутане. Тесно сделалось ему под шеей, и воротничок начал жать. Доктор же пошел на кухню и вернулся с закопченной кастрюлей, из которой торчала ручка большой ложки.
- Для начала имеем паприкаш из курицы, - сообщил он священнику.
Глубокая борозда пересекла поперек лоб священника.
- А Макухова положила много паприки? - озабоченно сказал он. Ведь, как помню, в прошлом году она ее немного пожалела. Она думает, что паприка вредна, а ведь, как вы, доктор, говорили, в этом нет большой правды.
- Вредна она для тех, у кого язва желудка или двенадцатиперстной кишки, - ответил доктор, сладострастно вдыхая запах, который шел из кастрюли.
Доктор добродушно улыбнулся, принял птицу и занес в холодильник на кухню. А потом помог священнику снять кожух и проводил его в салон, где большая кафельная печь рассеивала приятное тепло, под потолком горела красивая хрустальная люстра, а на черном столе, покрытом белой скатертью, Макухова расставила тарелки с хорошо копченной ветчиной, ломтиками колбасы, блюдечки с корнишонами, корзинку тонко нарезанного хлеба и масленку. На. самой середине стола царил большой графин с красной, как кровь, вишневкой.
- Sursum corda, - изрек священник, с удовлетворением окидывая взглядом заставленный стол. - Sursum corda, - повторил он еще более радостно, потому что заметил на столе глубокие тарелки, явный признак того, что и горячее блюдо Макухова приготовила .
- Deo gratias, - ответил доктор.
Он взял у священника ружье и осторожно поставил его возле большого пузатого гданьского шкафа.
Священник потер окоченевшие руки и расстегнул три пуговки на сутане. Тесно сделалось ему под шеей, и воротничок начал жать. Доктор же пошел на кухню и вернулся с закопченной кастрюлей, из которой торчала ручка большой ложки.
- Для начала имеем паприкаш из курицы, - сообщил он священнику.
Глубокая борозда пересекла поперек лоб священника.
- А Макухова положила много паприки? - озабоченно сказал он. Ведь, как помню, в прошлом году она ее немного пожалела. Она думает, что паприка вредна, а ведь, как вы, доктор, говорили, в этом нет большой правды.
- Вредна она для тех, у кого язва желудка или двенадцатиперстной кишки, - ответил доктор, сладострастно вдыхая запах, который шел из кастрюли.