Ночевка в монастыре Хемис (Hemis gompa, Ladakh)
Хорошо вернуться домой! Даже если твой дом - монастырская келья. Сегодня в первый раз в жизни осталась ночевать в буддийском монастыре.
В Тикси вышла на дорогу в 9 утра. Пошла в сторону Хемиса, хотя до него было добрых 15-20 км. Шла минут 20 вдоль потока: грузовики, машины, школьные автобусы, простые автобусы (но не тормозили). Поймала сельский автобус в нужную сторону до села Кару. Там - большая военная база, плотина и мост на другую сторону долины - в горы, к расположившейся у входа в самое ущелье деревушке Хемис.
Дорога до Хемиса все время ползла вверх, закручиваясь плавным серпантином. Виды очень красивые, но внизу были плотина, электростанция и военная база - получался какой-то индустриальный пейзаж. Наконец, провода и электровышки закончились. Наступила просто природа.
Надпись на плакате на английском и ладакхском: "Не загрязняйте священную крышу мира".
Дошла до развилки дороги с большим потускневшим плакатом: «Национальный парк Хемис. Вы вступаете на земли прекрасного снежного леопарда». Надеюсь, он не выйдет ко мне сейчас навстречу из-за поворота.
Моими друзьями становятся придорожные ступы и автоспуск. Сегодня второй раз пыталась запечатлеть себя в этом мире гор и камней.
Дорога все время шла наверх, и через какое-то время я устала ползти по земле снежного леопарда. Мимо иногда проносились машины Тойоты-инновы - машины, в которых я столько наездила, работая гидом в Гоа. В Тойотах сидели чистенькие индийские туристы, наверное, из Дели, которые «делают» несколько монастырей за один день и не спят в каждой деревне по очереди, ожидая закатных красок.
Тормознула старый микроавтобус с пенсионерами-туристами, ехавшими с водителем из Ле. Дорога становилась все более крутой.
«Хорошо, что он меня повез», - думала я, вздыхая и глядя на серпантины за окном. Так мы приехали в монастырь Хемис (Hemis gompa).
Два больших горных хребта сходились вместе, оставляя узкое ущелье для прохода небольшой реки. У входа в это ущелье, за огромным скальным кряжем, как бы на дне воронки, вплотную к одной из горных стен был выстроен монастырь. Его белые домики были так запрятаны между скальных выступов, что из долины построек гомпы вообще не было видно. И только вплотную приблизившись к горам и одолев горный подъем, путник мог увидеть его - один из самых важных монастырей Западного Тибета, прославленный Хемис.
Под началом Хемиса в регионе Ладакха и Гималаев находились и остаются по сей день более двухсот монастырей, в которых живут более тысячи монахов. Здесь, за рыжими каменными стенами ущелья, спрятанными от мирских невзгод и передряг, в старых хранилищах содержатся самые ценные рукописи, артефакты и реликвии Ладакха. В подвалах монастыря есть бронзовые и серебряные статуэтки, которым уже больше тысячи лет, ткани с золотым письмом, книги, подаренное монастырю местными феодалами и князьями в разные века оружие, дорогие седла, шкуры животных, гобелены и танки - ритуальные картины. Часть этого богатства монахи выставляют напоказ в монастырском музее. Но посещение его довольно сурово.
Фотоаппараты, телефоны и другую технику оставляют на входе. Внутри только ты, буддийское искусство и лютый холод монастырских подвалов.
Из множества интересных экспонатов запомнились высокие чайники, к которым в комплекте шли деревянные «стволы-термосы». Из толстого ствола дерева выдалбливали оболочку, полностью повторявшую очертания чайника. Полено открывалось на петлях, внутрь вставлялся чайник, и ствол снова запирался. Оставался торчать только носик чайника.
Внутри монастырского главного здания на минус 1-м этаже, так сказать, на один этаж ниже уровня земли (с главного двора), на другую сторону комнаты выходят видом на горы и там есть окна. Моя комната - первая слева.
Моя комнатка. Выпросила у монаха-кастелянши второе одеяло, и ночью замоталась в два, как в кокон. Было Очень уютно тут спать.
В комнате есть электричество, а в самом монастыре уже несколько лет действует экологическая программа "сохрани свою бутылку - не покупай новый пластик". В главном дворе расположена система фильтров для воды и любой турист может набрать вкусную питьевую воду в неограниченных количествах. Я так и делала. С собой был маленький кипятильник, большая пластиковая чашка с крышкой и сушеная вермишель "Магги" - погрызть в период большой голодухи. В монастыре можно жить автономно, заваривая магги и свой чай прямо в комнате, и не выходить куда-то есть. Тем более, что некуда. В не туристический сезон никакие кафе в монастыре и нижнем селе Хемис не работают и из еды у них есть тоже - только "Магги".
****
В закатное время - с 16 до 18 решила обойти все ступы - молитвенные башни, возвышающиеся над гомпой. Оттуда открывались самые красивые виды на долину и царство гор вокруг.
Деревушка Хемис, расположенная у скал немного ниже монастыря.
Отдаленные постройки монастыря в скалах под названием Гоцонг и настоящая скала-дракон :)
Ходила долго, исследуя тропу в лесу, уводящую наверх, в ущелье за монастырем. В лесу встретила куст с ягодами прошлогоднего шиповника. Обрадовалась. Нарвала на чай.
Снова долго сидела в лесу, на террасах каких-то заброшенных полей, с видом на горы. В мире было так просто и тихо. И я спокойно и как-то отстраненно думала о своей жизни. Куда она меня несет, что дает.
В моей жизни столько всего, что меня не устраивает. Бесконечные проблемы выбора. Нередки внутренние истерики, упреки и обиды на жизнь. Почему так? Почему я? Что я делаю неправильно? Иногда я очень люблю одиночество. Но иногда я чувствую, как оно меня давит и превращает в угрюмое серое существо. И мне кажется, что я этого не заслужила. Я пытаюсь от него избавиться, но оно со мной - мой грустный, не отстающий дублер, моя тень, скользящая по жизни.
Вот опять оно, со мной. Нависло лесной тишиной и недвижностью черных скал в ущелье. Ты рядом. Не отпускаешь. Но здесь есть что-то еще - легкое и парящее.
В Ладакхе я часто это испытывала. Высшую степень восхищенности - красотой и гармонией - мира, который стоял предо мной. Бывали моменты, когда взбираешься на очередную вершину, и перед тобой открывается что-то настолько устроенное и красивое, что в душе рождался целый вихрь невыразимого - радости, счастья, восторга, восхищения, благодарности. И единственное из всего, что приходило на ум, единственной формулой, которая вмещала в себя все это, были слова «я тебя люблю». Они как-то сами по себе вырывались наружу, вперед мысли, а потом, когда ты понимал, что это и есть тот самый вкус твоего невыразимого счастья, их хотелось повторять бесконечно, как мантру: «я тебя люблю, я тебя люблю, я тебя люблю». Долго. Закрыв глаза и улыбаясь. Чтобы твой шепот, дыхание и ветер смешивались в одном легком потоке и улетали прочь.
Наверное, получалось как у Лермонтова:
Тогда смиряется в душе моей тревога,
Тогда расходятся морщины на челе,
И счастье я могу постигнуть на земле,
И в небесах я вижу Бога…
Этот выход, этот переход тебя во что-то другое, этот смысл и счастье в другом - и есть, наверное, та радостная любовь-абсолют, которую так ценно ощущать и испытывать в жизни. Или - ощущение Бога как самой тонкой, высшей любви.
Профиль Будды, сидящего на краю обрыва на фоне заснеженных гор и коричневых, как будто велюровых гряд, меня заворожил. Я его снимала с разных ракурсов. Простите, если его слишком много. Но вид его действительно был фантастическим.
Солнце клонилось к закату и уже закатилось за самые высокие - ближние скалы ущелья. От этого самые первые склоны передо мной были абсолютно черные, как будто уже давно погрузились в темень и ночь. Оставался их только красивых точеный профиль. Но свет в долине еще играл во всю, и по горам ползли сначала мягкие, полупрозразные, потом все более жесткие - черные тени, забираясь все выше по склонам, подчеркивая и оттеняя каждую морщинку, каждую волну и изгибы далеких гор.
На площадке у Будды встретила юношей-монахов, совершавших вечерний (молитвенный) обход всех ступ и чортенов на территории монастыря.
******
Вечером, после шести, в монастыре тихо. Пустует главный двор, закрыты основные храмы. Множество людей, живущих здесь, растворяют темнота и тишина. Все они куда-то пропадают. Из-под двери библиотеки пробивается свет. Может, там кто-то еще сидит за книгами. Мирно горит огонь в пристройке для жертвенных масляных ламп. Их много больше полсотни, и будут они гореть всю ночь - до рассвета. Не слышно песнопений и чтения мантр. Наверное, каждый делает это тихо в своей комнате. Монастырь рано засыпает и рано просыпается. С рассветом, в 6 утра он уже открыт для гостей.
Засыпать мне было немного страшно. В монастырскую комнату светила яркая луна, а в мрачном длинном коридоре с глухой стеной, как в тюрьме, стояла гнетущая тишина. Хотела подняться в главный двор - посмотреть, как монастырь Хемис выглядит ночью, под звездами, но испугалась.
Мне все мерещились шорохи, духи и призраки. Засыпая, я пыталась осознать всю серьезность и символичность того факта, что я нахожусь в том же самом здании, в тех же самых стенах, где этажом выше меня, в библиотеке якобы хранились старые рукописи - списки более древних манускриптов, рассказывающие о святом Иссе, пришедшем с Запада. Что в Хемисе люди находили документы, названные после «Тибетским Евангелием», выдвигавшим версию о том, что Иисус Христос мог бывать в Индии.
Мне представлялись духи потустороннего мира и демоны, которых видели в своих бдениях здешние мистики и маги-отшельники. Я представляла, на какую глубину аскезы можно погрузиться в этих суровых краях. И в какую бездну подсознания ныряли тут монахи, погружавшиеся в транс.
И все это рядом, за стенкой, вокруг меня этой ночью. Этот дух сохранения старых тайн, древних учений. Путь познания человеческой и вселенской бесконечности через религиозные практики. Ощущение единения с чем-то большим, сильным и таинственным меня заворожило. И я уснула.
****
Проснулась рано. С утра нужно было проделать путь - 7 километров - из монастыря, с гор снова спуститься в долину, к автомобильной трассе на Ле. Собрала вещи, вышла во двор, чтоб найти ключника и отдать ему ключи от моей кельи.
Выбеленные стены монастыря ярко светятся от утреннего солнца. Крашенные узорчатые балкончики, окошки, колонны выглядят очень ярко и радостно. Из главного молельного зала доносились звуки утренней службы-пуджи, но тяжелые деревянные двери входа прикрыты и занавешены желтыми покрывалами. Я спрашиваю у двух монахов, что стоят у лестницы:
- Можно мне войти?
- Да, - кивают они.
Вхожу. То, что я увидела, точнее услышала, поразило меня своей силой и новизной. Службу проводил взрослый учитель с детьми. Человек 50 детей в большом темном храме хором читали священные тексты. Лама читал в полголоса в микрофон, а дети читали священные тексты вместе с ламой, по своим книгам, как скороговорку, постепенно переходя на крик.
Их речь была, то слитной, единой, то рассыпалась на десятки нестройных детских голосов, как капли водяных брызг. Эти звуки осязаемы, ритмичны, подвижны, переливаются через тебя.
Полсотни детей читают мантры, крича, накатывая их волна за волной, доходя до визга. Слова читаются быстро, им тесно, им не находится места и дыхания, они читаются в захлеб. Быстро-быстро, жадно. Скорость чтения и тон голосов все повышаются. И вот в какой-то момент крики детей и ламы доходят до экстатических. И слова начинают звучать громко, что есть силы, энергично, страстно, на грани срыва. И вокруг в полумраке зала разлито волшебное море звуковых вибраций.
Кто знает, может, в таком полном освобождении себя и слова через звук легче достучаться до небес?
Во время молитвы двое юношей-монахов внесли в зал большие медные чайники размером с приличное ведро. И стали наливать всем еще кричащим участникам службы тибетский чай - соленый, с молоком и маслом. Лама перестал читать священные тексты, завершив свою речь словом «Ом» и глубоким вздохом.
И в какой-то миг в молельном зале, где только что раздавался истошный крик полсотни детских голосов, наступило полное молчание, нарушаемое только «сербаньем» и причмокиванием любимого напитка.
Разносчики чая налили и поднесли пиалку чая и мне. Я сидела на коврике, перед скамьями учеников, ближе к святилищу и статуям богов буддийского пантеона. И наслаждалась этой вкусной тишиной, как только что наслаждалась звонкими криками.
После чайной пятиминутки лама снова «зашуршал» микрофоном, и я решила, что пора покидать этот мирок чудной, бодрящей и освежающей молитвы.
Вышла в монастырский двор, из мрака деревянного храма - в ослепляющий мир. И по горной дороге пошла снова вниз, в долину, к людям. Но по пути все оглядывалась назад, дивясь, насколько причудлив и удивителен этот Хемис. Еще немного - и он скрылся от меня за плотной горной стеной. Я смотрела на гряду, где должен был быть монастырь, но видны были только деревья, дикие скалы и синее небо над ущельем. Как будто бы его здесь никогда и не было.
15-16 мая 2014
В Тикси вышла на дорогу в 9 утра. Пошла в сторону Хемиса, хотя до него было добрых 15-20 км. Шла минут 20 вдоль потока: грузовики, машины, школьные автобусы, простые автобусы (но не тормозили). Поймала сельский автобус в нужную сторону до села Кару. Там - большая военная база, плотина и мост на другую сторону долины - в горы, к расположившейся у входа в самое ущелье деревушке Хемис.
Дорога до Хемиса все время ползла вверх, закручиваясь плавным серпантином. Виды очень красивые, но внизу были плотина, электростанция и военная база - получался какой-то индустриальный пейзаж. Наконец, провода и электровышки закончились. Наступила просто природа.
Надпись на плакате на английском и ладакхском: "Не загрязняйте священную крышу мира".
Дошла до развилки дороги с большим потускневшим плакатом: «Национальный парк Хемис. Вы вступаете на земли прекрасного снежного леопарда». Надеюсь, он не выйдет ко мне сейчас навстречу из-за поворота.
Моими друзьями становятся придорожные ступы и автоспуск. Сегодня второй раз пыталась запечатлеть себя в этом мире гор и камней.
Дорога все время шла наверх, и через какое-то время я устала ползти по земле снежного леопарда. Мимо иногда проносились машины Тойоты-инновы - машины, в которых я столько наездила, работая гидом в Гоа. В Тойотах сидели чистенькие индийские туристы, наверное, из Дели, которые «делают» несколько монастырей за один день и не спят в каждой деревне по очереди, ожидая закатных красок.
Тормознула старый микроавтобус с пенсионерами-туристами, ехавшими с водителем из Ле. Дорога становилась все более крутой.
«Хорошо, что он меня повез», - думала я, вздыхая и глядя на серпантины за окном. Так мы приехали в монастырь Хемис (Hemis gompa).
Два больших горных хребта сходились вместе, оставляя узкое ущелье для прохода небольшой реки. У входа в это ущелье, за огромным скальным кряжем, как бы на дне воронки, вплотную к одной из горных стен был выстроен монастырь. Его белые домики были так запрятаны между скальных выступов, что из долины построек гомпы вообще не было видно. И только вплотную приблизившись к горам и одолев горный подъем, путник мог увидеть его - один из самых важных монастырей Западного Тибета, прославленный Хемис.
Под началом Хемиса в регионе Ладакха и Гималаев находились и остаются по сей день более двухсот монастырей, в которых живут более тысячи монахов. Здесь, за рыжими каменными стенами ущелья, спрятанными от мирских невзгод и передряг, в старых хранилищах содержатся самые ценные рукописи, артефакты и реликвии Ладакха. В подвалах монастыря есть бронзовые и серебряные статуэтки, которым уже больше тысячи лет, ткани с золотым письмом, книги, подаренное монастырю местными феодалами и князьями в разные века оружие, дорогие седла, шкуры животных, гобелены и танки - ритуальные картины. Часть этого богатства монахи выставляют напоказ в монастырском музее. Но посещение его довольно сурово.
Фотоаппараты, телефоны и другую технику оставляют на входе. Внутри только ты, буддийское искусство и лютый холод монастырских подвалов.
Из множества интересных экспонатов запомнились высокие чайники, к которым в комплекте шли деревянные «стволы-термосы». Из толстого ствола дерева выдалбливали оболочку, полностью повторявшую очертания чайника. Полено открывалось на петлях, внутрь вставлялся чайник, и ствол снова запирался. Оставался торчать только носик чайника.
Внутри монастырского главного здания на минус 1-м этаже, так сказать, на один этаж ниже уровня земли (с главного двора), на другую сторону комнаты выходят видом на горы и там есть окна. Моя комната - первая слева.
Моя комнатка. Выпросила у монаха-кастелянши второе одеяло, и ночью замоталась в два, как в кокон. Было Очень уютно тут спать.
В комнате есть электричество, а в самом монастыре уже несколько лет действует экологическая программа "сохрани свою бутылку - не покупай новый пластик". В главном дворе расположена система фильтров для воды и любой турист может набрать вкусную питьевую воду в неограниченных количествах. Я так и делала. С собой был маленький кипятильник, большая пластиковая чашка с крышкой и сушеная вермишель "Магги" - погрызть в период большой голодухи. В монастыре можно жить автономно, заваривая магги и свой чай прямо в комнате, и не выходить куда-то есть. Тем более, что некуда. В не туристический сезон никакие кафе в монастыре и нижнем селе Хемис не работают и из еды у них есть тоже - только "Магги".
****
В закатное время - с 16 до 18 решила обойти все ступы - молитвенные башни, возвышающиеся над гомпой. Оттуда открывались самые красивые виды на долину и царство гор вокруг.
Деревушка Хемис, расположенная у скал немного ниже монастыря.
Отдаленные постройки монастыря в скалах под названием Гоцонг и настоящая скала-дракон :)
Ходила долго, исследуя тропу в лесу, уводящую наверх, в ущелье за монастырем. В лесу встретила куст с ягодами прошлогоднего шиповника. Обрадовалась. Нарвала на чай.
Снова долго сидела в лесу, на террасах каких-то заброшенных полей, с видом на горы. В мире было так просто и тихо. И я спокойно и как-то отстраненно думала о своей жизни. Куда она меня несет, что дает.
В моей жизни столько всего, что меня не устраивает. Бесконечные проблемы выбора. Нередки внутренние истерики, упреки и обиды на жизнь. Почему так? Почему я? Что я делаю неправильно? Иногда я очень люблю одиночество. Но иногда я чувствую, как оно меня давит и превращает в угрюмое серое существо. И мне кажется, что я этого не заслужила. Я пытаюсь от него избавиться, но оно со мной - мой грустный, не отстающий дублер, моя тень, скользящая по жизни.
Вот опять оно, со мной. Нависло лесной тишиной и недвижностью черных скал в ущелье. Ты рядом. Не отпускаешь. Но здесь есть что-то еще - легкое и парящее.
В Ладакхе я часто это испытывала. Высшую степень восхищенности - красотой и гармонией - мира, который стоял предо мной. Бывали моменты, когда взбираешься на очередную вершину, и перед тобой открывается что-то настолько устроенное и красивое, что в душе рождался целый вихрь невыразимого - радости, счастья, восторга, восхищения, благодарности. И единственное из всего, что приходило на ум, единственной формулой, которая вмещала в себя все это, были слова «я тебя люблю». Они как-то сами по себе вырывались наружу, вперед мысли, а потом, когда ты понимал, что это и есть тот самый вкус твоего невыразимого счастья, их хотелось повторять бесконечно, как мантру: «я тебя люблю, я тебя люблю, я тебя люблю». Долго. Закрыв глаза и улыбаясь. Чтобы твой шепот, дыхание и ветер смешивались в одном легком потоке и улетали прочь.
Наверное, получалось как у Лермонтова:
Тогда смиряется в душе моей тревога,
Тогда расходятся морщины на челе,
И счастье я могу постигнуть на земле,
И в небесах я вижу Бога…
Этот выход, этот переход тебя во что-то другое, этот смысл и счастье в другом - и есть, наверное, та радостная любовь-абсолют, которую так ценно ощущать и испытывать в жизни. Или - ощущение Бога как самой тонкой, высшей любви.
Профиль Будды, сидящего на краю обрыва на фоне заснеженных гор и коричневых, как будто велюровых гряд, меня заворожил. Я его снимала с разных ракурсов. Простите, если его слишком много. Но вид его действительно был фантастическим.
Солнце клонилось к закату и уже закатилось за самые высокие - ближние скалы ущелья. От этого самые первые склоны передо мной были абсолютно черные, как будто уже давно погрузились в темень и ночь. Оставался их только красивых точеный профиль. Но свет в долине еще играл во всю, и по горам ползли сначала мягкие, полупрозразные, потом все более жесткие - черные тени, забираясь все выше по склонам, подчеркивая и оттеняя каждую морщинку, каждую волну и изгибы далеких гор.
На площадке у Будды встретила юношей-монахов, совершавших вечерний (молитвенный) обход всех ступ и чортенов на территории монастыря.
******
Вечером, после шести, в монастыре тихо. Пустует главный двор, закрыты основные храмы. Множество людей, живущих здесь, растворяют темнота и тишина. Все они куда-то пропадают. Из-под двери библиотеки пробивается свет. Может, там кто-то еще сидит за книгами. Мирно горит огонь в пристройке для жертвенных масляных ламп. Их много больше полсотни, и будут они гореть всю ночь - до рассвета. Не слышно песнопений и чтения мантр. Наверное, каждый делает это тихо в своей комнате. Монастырь рано засыпает и рано просыпается. С рассветом, в 6 утра он уже открыт для гостей.
Засыпать мне было немного страшно. В монастырскую комнату светила яркая луна, а в мрачном длинном коридоре с глухой стеной, как в тюрьме, стояла гнетущая тишина. Хотела подняться в главный двор - посмотреть, как монастырь Хемис выглядит ночью, под звездами, но испугалась.
Мне все мерещились шорохи, духи и призраки. Засыпая, я пыталась осознать всю серьезность и символичность того факта, что я нахожусь в том же самом здании, в тех же самых стенах, где этажом выше меня, в библиотеке якобы хранились старые рукописи - списки более древних манускриптов, рассказывающие о святом Иссе, пришедшем с Запада. Что в Хемисе люди находили документы, названные после «Тибетским Евангелием», выдвигавшим версию о том, что Иисус Христос мог бывать в Индии.
Мне представлялись духи потустороннего мира и демоны, которых видели в своих бдениях здешние мистики и маги-отшельники. Я представляла, на какую глубину аскезы можно погрузиться в этих суровых краях. И в какую бездну подсознания ныряли тут монахи, погружавшиеся в транс.
И все это рядом, за стенкой, вокруг меня этой ночью. Этот дух сохранения старых тайн, древних учений. Путь познания человеческой и вселенской бесконечности через религиозные практики. Ощущение единения с чем-то большим, сильным и таинственным меня заворожило. И я уснула.
****
Проснулась рано. С утра нужно было проделать путь - 7 километров - из монастыря, с гор снова спуститься в долину, к автомобильной трассе на Ле. Собрала вещи, вышла во двор, чтоб найти ключника и отдать ему ключи от моей кельи.
Выбеленные стены монастыря ярко светятся от утреннего солнца. Крашенные узорчатые балкончики, окошки, колонны выглядят очень ярко и радостно. Из главного молельного зала доносились звуки утренней службы-пуджи, но тяжелые деревянные двери входа прикрыты и занавешены желтыми покрывалами. Я спрашиваю у двух монахов, что стоят у лестницы:
- Можно мне войти?
- Да, - кивают они.
Вхожу. То, что я увидела, точнее услышала, поразило меня своей силой и новизной. Службу проводил взрослый учитель с детьми. Человек 50 детей в большом темном храме хором читали священные тексты. Лама читал в полголоса в микрофон, а дети читали священные тексты вместе с ламой, по своим книгам, как скороговорку, постепенно переходя на крик.
Их речь была, то слитной, единой, то рассыпалась на десятки нестройных детских голосов, как капли водяных брызг. Эти звуки осязаемы, ритмичны, подвижны, переливаются через тебя.
Полсотни детей читают мантры, крича, накатывая их волна за волной, доходя до визга. Слова читаются быстро, им тесно, им не находится места и дыхания, они читаются в захлеб. Быстро-быстро, жадно. Скорость чтения и тон голосов все повышаются. И вот в какой-то момент крики детей и ламы доходят до экстатических. И слова начинают звучать громко, что есть силы, энергично, страстно, на грани срыва. И вокруг в полумраке зала разлито волшебное море звуковых вибраций.
Кто знает, может, в таком полном освобождении себя и слова через звук легче достучаться до небес?
Во время молитвы двое юношей-монахов внесли в зал большие медные чайники размером с приличное ведро. И стали наливать всем еще кричащим участникам службы тибетский чай - соленый, с молоком и маслом. Лама перестал читать священные тексты, завершив свою речь словом «Ом» и глубоким вздохом.
И в какой-то миг в молельном зале, где только что раздавался истошный крик полсотни детских голосов, наступило полное молчание, нарушаемое только «сербаньем» и причмокиванием любимого напитка.
Разносчики чая налили и поднесли пиалку чая и мне. Я сидела на коврике, перед скамьями учеников, ближе к святилищу и статуям богов буддийского пантеона. И наслаждалась этой вкусной тишиной, как только что наслаждалась звонкими криками.
После чайной пятиминутки лама снова «зашуршал» микрофоном, и я решила, что пора покидать этот мирок чудной, бодрящей и освежающей молитвы.
Вышла в монастырский двор, из мрака деревянного храма - в ослепляющий мир. И по горной дороге пошла снова вниз, в долину, к людям. Но по пути все оглядывалась назад, дивясь, насколько причудлив и удивителен этот Хемис. Еще немного - и он скрылся от меня за плотной горной стеной. Я смотрела на гряду, где должен был быть монастырь, но видны были только деревья, дикие скалы и синее небо над ущельем. Как будто бы его здесь никогда и не было.
15-16 мая 2014