"Жители Суматры просят Ваше Величество о подданстве России" (Окончание).
ВОЙНА ФЕОДАЛОВ.
Наступательная операция полковника Карла Ван Дер Хейдена стала первым решающим успехом голландцев в войне против султаната Ачех. К осени 1789 г. ачехское ополчение потерпело серию поражений, не столь сокрушительных, как в при Самаланге, но в комплексе катастрофических для его боевого духа. Защитники Ачеха впервые массово начали сдаваться в плен. По состоянию на начало 1880 г. армия султаната перестала существовать как организованная сила. Часть феодалов и племенных вождей присягнули голландцам, другие просто разошлись по домам вместе со своими воинами.
Туземные солдаты Королевской Нидерландской Ост-Индской армии конвоируют пленных ачехских ополченцев.
Султан-подросток Алауддин Мухаммад Дауд Сайах II продолжал сидеть со своим двором в горной резиденции Кота-Далам. Он еще считался официальным главой государства, ему с неохотой подчинялись некоторые окрестные правители... Однако на деле то, что осталось от султаната Ачех, погрузилось в состояние полной феодальной раздробленности. Каждый вождь, располагавший бандой вооруженных головорезов, был сам себе султан и воевал, с кем вздумалось его босой левой пятке.
Голландские колониальные власти, тем не менее, оптимистично заявили 13 октября 1880 г. об окончании войны. В качестве символического жеста, которым колонизаторы хотели завоевать не только территорию, но также умы и сердца местных жителей (старая, как мир, история!), они отстроили разрушенную во время штурмов Кутараджи 1873 и 1874 г. столичную мечеть Байтуррахман Рая. Часть мусульманского духовенства это действительно на некоторое время умиротворило.
Мечеть Байтуррахман Рая, фотография начала ХХ в.
Впрочем, очень скоро выяснилось, что руководство Голландской Ост-Индии опять поспешило отчитаться перед Нидерландской короной о победе и снова выдало желаемое за действительное.
И одной из двух критических проблем (о второй будет рассказано ниже) для захватчиков стали ачехские феодалы. Эти аристократы-разбойники, выработавшие привычку присягать-изменять-переприсягать за столетия междоусобных войн, были истинными хозяевами своему честному слову: "хочу - дал, хочу - взял обратно". Выбирая между верностью призрачной власти султана Ачеха или декларативной власти голландской колониальной администрации, они всегда делали третий выбор - в свою пользу.
Классическим примером такого харизматичного местного лидера и неприятностей, которые он мог доставить голландцам, может послужить самопровозглашенный генерал Теуку Умар (1854-1899), влиятельный полевой командир в Западном Ачехе.
Теуку Умар (в первом ряду, в середине) со своими офицерами.
Потомственный феодал, Теуку Умар сражался с голландцами во главе отряда своих вассалов с 19 лет, первый бой он принял в 1873 г. Воякой он был храбрым, умелым, инициативным и никогда не признавал над собою авторитетов. Война - войной, но не забывал молодой аристократ и о своем общественном статусе, взяв двух жен из богатых и знатных родов, что укрепило его положение. Полная опасных приключений жизнь военного вождя текла своим чередом, и, невзирая на поражения его страны, он неизменно оказывался в выигрыше... Пока в 1880 г. Теуку Умар не возжелал вдову своего боевого товарища-феодала прекрасную Кут Ньяк Дьен (у советских авторов - Кут Няк Дин), приходившуюся ему двоюродной сестрой. Она была старше Теуку Умара на несколько лет и считалась не только признанной красавицей, но также знаменитой воительницей и пылкой патриоткой. Прекрасно владевшая боевым искусством молодая женщина после гибели ее мужа в битве при Гле Тарум (1878) возглавила его уцелевших воинов и развернула беспощадную партизанскую войну против голландцев. Дрались в ее отряде и женщины, для Ачеха это не было редкостью.
Кут Ньяк Дьен, фотопортрет и картина современного индонезийского художника, на которой славная партизанка со товарищи бьет голландских колонизаторов.
На самом деле, в бою она предпочитала пользоваться многозарядной "американкой" Винчестер обр. 1866.
Теуку Умар и Кут Ньяк Дьен вступили в брак, в котором было больше союзного договора двух полевых командиров, чем любви. Несмотря на то, что плодами этого союза стал не только объединенный отряд в 700 бойцов, но и родившаяся вскоре дочь Кут Гамбанг (в будущем - также лидер сопротивления), Теуку Умару этот брак счастья не принес. "Горяча в бою, холодна в любви", - ругал он новую жену.
Постоянные тяжелые партизанские переходы через густые джунгли в любую погоду, стоянки на болотах, табу на грабеж деревень и непрекращающиеся бои с голландцами (теперь не всегда удачные), в которые влюбленного феодала втянула его избранница, за несколько лет погасили в Теуку Умаре не только жар любви, но и боевой пыл. В 1883 г. он вместе с несколькими феодалами подписал мирный договор с голландской администрацией в обмен на сохранение своих владений и личной гвардии из 17 офицеров и 370 солдат. Современные индонезийские историки усматривают в этом "хитрый план героического подпольщика". Но на протяжении последующих 13 лет Теуку Умар сделал успешную карьеру в голландской колониальной администрации и жестоко преследовал на своей территории оказывавших сопротивление захватчикам крестьян и горцев. Среди тех, кого видный коллаборационист со своими "полицаями" гонял по джунглям, оказалась и его супруга Кут Ньяк Дьен с подвязанной за спину, как у простолюдинки, маленькой дочерью. Отважная партизанка оставила мужа-изменника и с горсткой сподвижников продолжила борьбу.
Ачехские партизаны 1880-х. Разные люди - мальчишка с мушкетоном, старик с зонтиком, разное оружие...
Ачехские коллаборационисты того же периода. Выделяются только саблями европейского образца.
Жизнь "генерала" Теуку Умара в очередной раз сделала крутой поворот, когда в 1896 г. ему в руки пошла добыча, перед которой разбойничье сердце не могло устоять.
Соседний феодал, "король Теуном", взял в заложники экипаж севшего на мель английского корабля "Nicero", капитана и еще 18 человек, и потребовал выкуп в размере 10 тыс. долларов. Британский лев раздраженно рыкнул на голландского собрата: территория считалась Голландской Ост-Индией, и спасение англичан ложилось на плечи ее властей. Возглавить спасательную экспедицию вызвался Теуку Умар, затребовав для ее организации 18 тыс. долларов, 800 ружей с 25 тыс. патронов и 500 кг "других боеприпасов". Голландцы не отказали своему лучшему другу в "маленькой просьбе", но для гарантии направили еще две роты колониальной пехоты. Теуку Умар пригласил "белых начальников" "для комфорта в походе" на принадлежавший ему корабль и внезапно напал на них со своими телохранителями. 32 голландца были жестоко убиты, а сейф с "кругленькой суммой" перешел во владение Теуку Умара. Одновременно бивуакировавшую на берегу голландскую пехоту атаковали объединенные силы "двойного изменника" и его союзников. Регулярные солдаты отбились, но потеряли еще 25 чел. убитыми и 109 ранеными.
Теуку Умар, вооружив полученным оружием маленькую армию, снова объявил войну голландцам. В истории колониализма даже появилось расхожее выражение: "предательство Теуку Умара" (Het verraad van Teukoe Oemar). "Голландцы никуда не годятся" (The Dutch are no good), - констатировали в Британской Малайе.
Выручать экипаж "Nicero" в итоге пришлось отряду британского Королевского флота.
Британские морские пехотинцы и моряки в Малайе.
СВЯЩЕННАЯ ВОЙНА.
Вероломные и коррумпированные ачехские феодалы не могли возглавить сопротивление захватчикам. Среди них встречались героические фигуры типа амазонки Кут Ньяк Дьен, но типичным было все же поведение Теуку Умара. На втором этапе Ачехской войны основная борьба против колонизации развернулась под знаменем Ислама.
Известный в Ачехе мусульманский ученый-богослов Мухаммад Саман (этническое имя - Теунгку Чик ди Тиро, 1836-1891) был блестящим проповедником, хорошо образованным человеком (свободно владел арабским, английским и голландским языками, был сведущ в математике и астрономии) и прирожденным политиком. К национально-освободительной борьбе он примкнул довольно поздно, в 1880 г., когда местный князек предложил ему стать духовником своего отряда. После капитуляции князька Мухаммад Саман повел его людей за собой и продолжил войну с колонизаторами.
Фотографии Мухаммада Самана (Теунгку Чик ди Тиро) не сохранилось. Его изображение на индонезийской банкноте - плод воображения художника.
Везде, где проходил его отряд, Мухаммад Саман обращался к жителям с пламенными проповедями, призывая к священной войне против "неверных голландцев", а также рассылал послания ачехской улеме (духовному сословию), уговаривая поднимать народ на защиту веры и свободы. Вскоре под его знаменем было уже более 6 тыс. бойцов с собственной легкой и штурмовой пехотой, кавалерией, артиллерией, инженерными и логистическими подразделениями. Много читавший по военной теории и истории, Мухаммад Саман объединил традиционную структуру ачехского ополчения с родами оружия европейской модели. Была введена единообразная униформа - синяя блуза и красный тюрбан. О такой армии мог только мечтать даже самый крупный из феодалов.
Вскоре армия саманитов, как называли себя последователи Мухаммада Самана, нанесли голландцам ряд тяжелых поражений. Самым известным стало взятие в мае 1881 г. крепости Индрапури, гарнизон которой, не рассчитывая на пощаду, дрался "до последнего стоявшего". Однако Мухаммад Саман удивил и врагов, и друзей, приказав не добить раненых солдат, а лечить их и содержать на поселении в деревнях. Он рассчитывал использовать пленных как инструмент давления на переговорах. После этого голландцы перестали бояться плена и в безнадежной обстановке нередко сдавались, что облегчало саманитам победы. Впоследствии большинство пленных пошло на обмен, кое-кто бежал, но некоторые были убиты, чем не преминула воспользоваться голландская пропаганда.
Для получения широкой поддержки народа Мухаммад Саман смело сочетал религиозные идеи с социальными - он установил на подконтрольной ему территории союз деревенских и племенных общин во главе с выборными старостами, инициировал справедливый передел аграрных земель "по числу едоков", а на все военные и гражданские должности назначал людей за их способности и деловые качества, а не за знатность рода. Претензии феодалов Мухаммад Саман игнорировал, отвечая им: "Не люди для вас, а вы для людей".
Несмотря на то, что саманиты фактически создали собственное теократическое государство, их с радостью поддержал из своей горой резиденции юный султан Ачеха Алауддин Мухаммад Дауд Сайах II. Однако Мухаммад Саман ответил на послание "мальчишки" высокомерно: "У меня нет намерений претендовать на трон Ачеха, мне безразлично, кто его занимает". Султан обиделся, и с 1884 г. саманитов ответно не замечал.
В 1883 г. армия Мухаммада Самана сумела изолировать голландские войска в столице султаната Кутарадже (в худшие времена голландцы контролировали всего 20 и даже 4 кв. км вокруг нее) и нескольких сильных укрепленных пунктах. Основными противниками саманитов в этих условиях стали феодалы, отказывавшиеся подчиняться опасному народному вождю. В борьбе с ними Мухаммад Саман решил рискованно разыграть "голландскую карту". В 1885 г. он выдвинул Голландской Ост-Индии ультиматум, что сбросит ее "осколки в Ачехе" в море, если все голландцы на территории султаната не примут Ислам. Однако, если они его примут, а в дальнейшем будут назначать колониальных чиновников и набирать солдат исключительно среди местных мусульман, саманиты признают их владения в Ачехе. Хотя предложение выглядело заманчиво, колониальные власти на него не пошли: они поняли, что это завуалированная форма идеи: "Ачех для ачехцев".
Голландцы, несмотря на казавшееся безнадежным положение в Ачехе, выбрали войну на истощение, и время подтвердило их стратегическую правоту. Саманиты не могли взять штурмом регулярно укрепленные, оснащенные скорострельной артиллерией и снабжаемые по морю позиции колонизаторов на побережье, хотя неоднократно пытались в 1883-85 гг.
Между тем, голландские деньги и голландские посулы покупали симпатии ачехской аристократии (см. Теуку Умар), и мусульманским повстанцам приходилось драться даже не на два, а на двадцать два фронта. Вскоре войска Королевской Нидерландской Ост-Индской армии, усиленные подкреплениями и местными коллаборационистами, перешли к контрнаступательным операциям, постепенно отвоевывая территорию. От окончательного полевого поражения саманитов спасало лишь то, что среди череды сменявшихся голландских командующих не нашлось человека талантов и энергии Ван Дер Хейдена. Голландские секретные службы одновременно активно работали над физическим устранением Мухаммада Самана. После того, как несколько агентов провалились и поплатились жизнью, в 1891 г. покушение все-таки удалось. Сын одного из племенных вождей, подкупленный голландцами, угостил Мухаммада Самана отравленной рыбой. Духовный лидер почувствовал отраву и велел везти себя в свою резиденцию в Анук Галонг. Там его лечили и традиционные лекари, и американские врачи, однако спасти не смогли.
Могила Мухаммада Самана в современной Индонезии стала национальным мемориалом.
Подобно многим сильным авторитарным правителям, Мухаммад Саман не позаботился о преемнике.
После его смерти сыновья и полевые командиры насмерть передрались за главенство. Растерявшиеся отряды саманитов ожидаемо были разбиты, и частично рассеялись, частично выродились в обычных партизан.
"УМИРОТВОРИТЕЛИ" И КАРАТЕЛИ.
Ачехская война превратилась для Голландской Ост-Индии в чудовищный маятник, смахивавший кучи денег и войсковые соединения в полном составе. В метрополии росло раздражение и понимание, что эту кровавую тягомотину надо как-то заканчивать. Поэтому в конце 1880-х - начале 1890-х гг. голландская политика в Ачехе резко изменилась. Было провозглашено "умиротворение" непокорного султаната, означавшее переход к жестким карательным мерам против местного населения.
На подконтрольных голландцам территориях были введены комендантский час, запрет на ношение оружия (унизительный для мужчины-ачехца), смертная казнь за нарушение оккупационного режима и за разрушение дорог и телеграфных линий. Пленных партизан, к слову, голландцы считали "законными комбатантами" и не расстреливали, а вывозили на Яву для содержания в крепостях и военных тюрьмах.
Перевозка ачехских пленных по голландской колониальной железной дороге.
Вводился принцип коллективной ответственности для общин. Из районов действий партизан, чтобы отрезать их от снабжения, местных жителей переселяли в концентрационные лагеря (приоритет британцев в этом мрачном "изобретении", таким образом, под вопросом). Следует отдать должное голландской администрации: она принимала меры к обеспечению лагерей продовольствием и медицинской помощью, однако остановить распространение инфекционных заболеваний и высокую смертность среди скученных на небольших пространствах людей не удалось.
Скольким голландским солдатам пришлось заплатить жизнью, чтобы их командование поняло: "большие батальоны" ачехские партизаны успешно бьют! Зато небольшие отряды опытных бойцов, хорошо знающие местность и применяющие тактику "коммандос" (термин был в ходу с Первой Англо-бурской войны 1880-81 гг.), представляют опасность для партизан.
Военнослужащие Корпуса пешей военной полиции в полной форме.
В 1890 г. в Ачехе оккупационными властями был создан Корпус пешей военной полиции (Korps Marechaussee te voet), самое эффективное из голландских формирований периода Ачехской войны. В него были отобраны лучшие боевые офицеры и сержанты, а нижних чинов навербовали среди враждебных ачехцам яванцев и амбонцев. Предпочтение отдавалось метисам с голландской кровью, потому на фотографиях тех лет у многих рядовых военной полиции почти европейские физиономии.
Корпус подразделялся на 5 территориальных дивизионов, каждый по 4 "бригады" (в данном случае нечто среднее между взводом и ротой).
Одна из таких "бригад" в полном составе.
Это были очень боеспособные, отчаянно смелые и предельно жестокие подразделения. Они опирались на сеть местных проводников и осведомителей, которым хорошо платили, а в случае измены - могли сжечь или закопать живьем. При относительно малой численности пешая военная полиция скоро стала грозой партизан и главными голландскими героями этой войны.
Военные полицейские позируют с телами убитых ачехских партизан.
Некоторые солдаты вооружены индонезийскими мечами - им разрешалось носить традиционное оружие.
На совести Корпуса военной полиции - ликвидация двух самых харизматичных партизанских командиров Ачеха.
Теуку Умар после своей измены голландцам был наголову разгромлен высланной против него карательной экспедицией. Наемники разбежались, и матерый авантюрист, потерявший все, включая феодальные владения и доброе имя (но исключая храбрость), снова ушел партизанить с тремя сотнями личных гвардейцев-ветеранов. В свои последние годы он повторно сошелся с несгибаемой партизанкой Кут Ньяк Дьен, уже не как супруг, но как союзник. Годы полной лишений партизанской борьбы превратили роковую красавицу в усталую пожилую женщину, страдавшую от заболеваний суставов, но своим "смешанным женско-мужским" отрядом она командовала так же твердо, и ее главной помощницей была воспитанная в духе освободительной борьбы дочь Кут Гамбанг. Теуку Умар мог гордиться юной воительницей, в которой находил возродившиеся черты матери.
В 1899 г. один из офицеров Теуку Умара продал его голландцам в обмен на самую большую награду - собственную жизнь. Три бригады военной полиции 10 февраля врасплох нагрянули на деревню Меулабо, где базировался Теуку Умар, и в завязавшемся бою он был убит. Голландцы и не собирались брать "дважды изменившего" живым.
Нападение военной полиции на базу Теуку Умара. Рисунок военного корреспондента.
Согласно официальной индонезийской истории, узнав о гибели Теуку Умара, Кут Ньяк Дьен сказала дочери: "Мы, женщины Ачеха, не должны плакать о том, кто жил подло, но умер героем-мучеником". Спустя всего два года пришел и ее черед. Запытав схваченного парнишку-партизана до полусмерти, военные полицейские вырвали у него сведения о местонахождении отряда Кут Ньяк Дьен. Утомленные долгим переходом, партизаны отдыхали в деревне Беутонг Ле Сагу, когда голландцам вновь удалось напасть врасплох. Кут Ньяк Дьен приказала дочери с молодыми бойцами идти на прорыв и продолжать борьбу, а сама со "старой гвардией" прияла бой, прикрывая их. Но силы были слишком неравны. Военной полиции удалось взять в плен легендарную партизанку. Перед тем, как отправить плачущую от унижения женщину к месту заключения на Яву, голландцы сфотографировали ее в окружении последних выживших соратников для истории.
Слева на фотографии - тот самый партизан Панг Лот, который "сломался" и выдал свою предводительницу. Голландцы уже надели на него мундирчик и вернули кинжал. Улыбается, а что ему еще остается?
Кут Ньяк Дьен умерла вдали от родины в 1908 г. До смерти она отказывалась говорить со всеми голландцами, кроме добродушного солдата-повара.
Голландские офицеры и унтер-офицеры военной полиции, награжденные за операции против Теуку Умара и Кут Ньяк Дьен.
"ПАПАША" ПОКОРЕНИЯ АЧЕХА.
Известное выражение про "сто отцов победы" было изречено графом Чиано значительно позднее. Однако у подавления сопротивления свободолюбивых жителей Ачеха был свой голландский "папаша", при чем только один. Именно так, "Оude vader", прозвали солдаты генерал-лейтенанта Йохаеса Бенедиктуса Ван Хейтса (Joannes Benedictus van Heutsz, 1851 - 1924), назначенного в 1898 г. военным и гражданским губернатором Ачеха. Он был опытнейшим колониальным офицером, долго воевавшим на этой войне. Капитаном он командовал успешно оборонявшимся от саманитов фортом, майором едва избежал ножа Теуку Умара во время измены последнего, а затем громил его отряды. Будучи переведен на службу в Батавию, Ван Хейтс издал книгу под названием "Покорение Ачеха" (De onderwerping van Atjeh), где изложил свои воззрения на ведение колониальной войны, выступая за самые жестокие меры.
Генерал Ван Хейтс. Он любил побалагурить с солдатами, по-настоящему заботился об их довольствии и быте, за что получил уважительное прозвище: "Папаша".
Под командованием Ван Хейтса голландские колониальные войска начали широкомасштабную карательную операцию в Ачехе, захватывая один оплот партизан за другим. Пешая военная полиция играла роль разведчиков и проводников, а когда позиции защитников Ачеха бывали установлены, в дело вступали армейцы со своим тяжелым вооружением.
Генерал Ван Хейтс при штурме укрепленного лагеря партизан в Батье Ильек. Фотография военного корреспондента и версия художника-баталиста Ван Папендрехта (Jan Hoynck van Papendrecht).
Появилась у голландцев и удобная колониальная униформа, которая стала для них
"цветом победы".
Туземный офицер и военные полицейские Нидерландской Ост-Индской армии в колониальной форме одежды.
О том, как выглядело решающее наступление голландцев, можно судить на примере экспедиции майора Ван Даалена по прозвищу "Фриц" (Gotfried Coenraad Ernst "Frits" van Daalen). Во главе туземной пехоты и ватаги наемников бравый "Фриц" предал огню и мечу несколько деревень и перебил 2 922 ачехцев, в т.ч. 1 490 женщин и детей, сам потеряв только 26 человек.
"Фриц" Ван Даален при параде и на привале (в гамаке) со своими головорезами.
Ачехские партизаны отчаянно отбивались, но, разрозненные и лишенные лучших вожаков, делали одну ошибку за другой. Они то бросали выгодную позицию и рассеивались, то, наоборот, толпами набивались в слабо укрепленную деревню и становились легкой мишенью для артиллерии. Им самим становилось понятно, что полное поражение - только вопрос времени...
"Я ПРИШЕЛ СДАВАТЬСЯ, godverdomme!"
Последней надеждой сопротивляющегося Ачеха мог стать молодой султан Алауддин Мухаммад Дауд Сайах II, окопавшийся со своим двором в горах Пиди. Природа щедро одарила его привлекательной внешностью, личным обаянием, силой и храбростью, но замешала все это на поразительном легкомыслии и любви к наслаждениям.
«Молодой султан... вскоре показал, что он стремится к чему-то совершенно иному, чем разделить счастье и горе своей страны в качестве лидера борьбы против "Гомпеуни" (голландцев), - писал о нем главный голландский историограф Ачехской войны Кристиан Снук Гургронье (Christiaan Snouck Hurgronje). - Верный традициям своего дома, он искал развлечения в законной и незаконной любви, выпивке, игре на скрипке, боях животных, азартных играх и охоте на слонов и оленей». Султан несколько раз лично участвовал в боях против голландцев с любимым карабином Marlin Model 1894 в руках и уложил добрую дюжину захватчиков, однако это было для него родом опасной мужской забавы, не более.
Когда в 1901 г. голландцы вытеснили ачехские силы из гор Пиди, Алауддин Мухаммад Дауд Сайах II перебрался на соседнее плоскогорье Гайо и продолжал развлекаться.
Единственным зрелым поступком симпатичного бонвивана на троне Ачеха стала очередная просьба о протекторате Российской империи в 1898 г. Письмо султана было тайно доставлено русскому консулу в Батавии Модесту Модестовичу Бакунину (1848-1913). Опытный дипломат довел обращение до сведения внешнеполитического ведомства в Санкт-Петербурге... Дальнейшего хода дело снова не получило.
Русский консул в Батавии Модест Модестович Бакунин.
В 1902 году бывший консул в Батавии М.М.Бакунин, не скрывая разочарования, написал: "Русских интересов и русской торговли в этом отдаленном уголку крайнего Востока не существует..." Самое консульство в 1899 г. было преобразовано во внештатное, а в 1913 г. вовсе упразднено.
А в 1902 г. голландцы смогли провести не особенно этичную, но успешную операцию по принуждению султана Алауддина Мухаммада Дауда Сайаха II к капитуляции. Несмотря на множество любовниц, молодой монарх был очень привязан к двум своим женам и маленькому наследнику-сыну. Голландские войска сумели "вычислить" их местонахождение и пленить всех троих. "Сдавайтесь, ваше величество, или вы больше не увидите своих любимых", - в таком духе был выдержан ультиматум колонизаторов.
10 января 1903 г. султан Алауддин Мухаммад Дауд Сайах II приехал верхом на слоне в голландский лагерь Мераса, облаченный в роскошный парадный мундир, в сопровождении эскорта приближенных. Изумленному коменданту он сказал на ужасном ломаном голландском (выучил у обретавшихся при дворе перебежчиков): "Я пришел сдаваться". И добавил грубое солдатское ругательство: "Godverdomme!"
С большой помпой пленного монарха Ачеха доставили в столицу Кутараджу. Там он подписал капитуляцию перед генералом Ван Хейтсом, оговорившись, что сдается "он один", а его верные подданные продолжают сражаться.
Сдача султана Ачеха голландцам, Кутараджа, 1903.
Голландские власти прияли эти условия. Султан Ачеха получил ежемесячную пенсию в 1 200 гульденов (не мало, но и не много) и был выслан на Яву, где смог объединиться со своими женами и сыном. Рассказывают, что султанши, честные патриотки, не оценили жертвы мужа ради них и "отлучили" его от постели "как труса". Пристрастившийся к крепкому голландскому джину и обжорству, бывший властелин Ачеха прожил долгую печальную жизнь изгнанника и скончался в 1939 г.
А подданные действительно продолжали сражаться, но недолго. 14 июля 1904 г. после жестокого боя пал их последний крупный оплот - форт Кута Рей. Военный врач и военный корреспондент Генрикус Ниб (Henricus Marinus Neeb) запечатлел это событие на фотографический аппарат, не скрывая сотен тел погибших защитников Ачеха.
Голландские солдаты и офицеры в захваченном форте Кута Рей.
Погибшие защитники форта свалены в яму.
Отдельные отряды ачехских партизан продолжали сражаться вплоть до 1912 г., но это были уже последние отголоски войны.
Победители: голландские офицеры в Ачехе.
Непобежденные: ачехские партизаны атакуют патруль голландских колониальных войск.
Нидерландам Ачехская война обошлась в 37 тыс. погибших, из которых, по разным данным, от 30 до 33 тыс. человек умерли от холеры и тропических болезней.
Жертвы жителей Ачеха были подсчитаны много позднее, на основании демографических исследований. Их оценивают примерно в 60-70 тыс. человек, из которых не более 25 тыс. бойцов, а остальные - мирные жители.
"Борьба за свободу никогда не бывает напрасной". Эти простые слова приписывают вождю Иудейского восстания против римлян Иоанну из Гисхалы, лорду Байрону, Джузеппе Гарибальди, Сидору Ковпаку... Наверное, что-то подобное говорили в разные времена разные рыцари свободы. Защитники Ачеха в том числе.
______________________________________________Михаил Кожемякин.
Наступательная операция полковника Карла Ван Дер Хейдена стала первым решающим успехом голландцев в войне против султаната Ачех. К осени 1789 г. ачехское ополчение потерпело серию поражений, не столь сокрушительных, как в при Самаланге, но в комплексе катастрофических для его боевого духа. Защитники Ачеха впервые массово начали сдаваться в плен. По состоянию на начало 1880 г. армия султаната перестала существовать как организованная сила. Часть феодалов и племенных вождей присягнули голландцам, другие просто разошлись по домам вместе со своими воинами.
Туземные солдаты Королевской Нидерландской Ост-Индской армии конвоируют пленных ачехских ополченцев.
Султан-подросток Алауддин Мухаммад Дауд Сайах II продолжал сидеть со своим двором в горной резиденции Кота-Далам. Он еще считался официальным главой государства, ему с неохотой подчинялись некоторые окрестные правители... Однако на деле то, что осталось от султаната Ачех, погрузилось в состояние полной феодальной раздробленности. Каждый вождь, располагавший бандой вооруженных головорезов, был сам себе султан и воевал, с кем вздумалось его босой левой пятке.
Голландские колониальные власти, тем не менее, оптимистично заявили 13 октября 1880 г. об окончании войны. В качестве символического жеста, которым колонизаторы хотели завоевать не только территорию, но также умы и сердца местных жителей (старая, как мир, история!), они отстроили разрушенную во время штурмов Кутараджи 1873 и 1874 г. столичную мечеть Байтуррахман Рая. Часть мусульманского духовенства это действительно на некоторое время умиротворило.
Мечеть Байтуррахман Рая, фотография начала ХХ в.
Впрочем, очень скоро выяснилось, что руководство Голландской Ост-Индии опять поспешило отчитаться перед Нидерландской короной о победе и снова выдало желаемое за действительное.
И одной из двух критических проблем (о второй будет рассказано ниже) для захватчиков стали ачехские феодалы. Эти аристократы-разбойники, выработавшие привычку присягать-изменять-переприсягать за столетия междоусобных войн, были истинными хозяевами своему честному слову: "хочу - дал, хочу - взял обратно". Выбирая между верностью призрачной власти султана Ачеха или декларативной власти голландской колониальной администрации, они всегда делали третий выбор - в свою пользу.
Классическим примером такого харизматичного местного лидера и неприятностей, которые он мог доставить голландцам, может послужить самопровозглашенный генерал Теуку Умар (1854-1899), влиятельный полевой командир в Западном Ачехе.
Теуку Умар (в первом ряду, в середине) со своими офицерами.
Потомственный феодал, Теуку Умар сражался с голландцами во главе отряда своих вассалов с 19 лет, первый бой он принял в 1873 г. Воякой он был храбрым, умелым, инициативным и никогда не признавал над собою авторитетов. Война - войной, но не забывал молодой аристократ и о своем общественном статусе, взяв двух жен из богатых и знатных родов, что укрепило его положение. Полная опасных приключений жизнь военного вождя текла своим чередом, и, невзирая на поражения его страны, он неизменно оказывался в выигрыше... Пока в 1880 г. Теуку Умар не возжелал вдову своего боевого товарища-феодала прекрасную Кут Ньяк Дьен (у советских авторов - Кут Няк Дин), приходившуюся ему двоюродной сестрой. Она была старше Теуку Умара на несколько лет и считалась не только признанной красавицей, но также знаменитой воительницей и пылкой патриоткой. Прекрасно владевшая боевым искусством молодая женщина после гибели ее мужа в битве при Гле Тарум (1878) возглавила его уцелевших воинов и развернула беспощадную партизанскую войну против голландцев. Дрались в ее отряде и женщины, для Ачеха это не было редкостью.
Кут Ньяк Дьен, фотопортрет и картина современного индонезийского художника, на которой славная партизанка со товарищи бьет голландских колонизаторов.
На самом деле, в бою она предпочитала пользоваться многозарядной "американкой" Винчестер обр. 1866.
Теуку Умар и Кут Ньяк Дьен вступили в брак, в котором было больше союзного договора двух полевых командиров, чем любви. Несмотря на то, что плодами этого союза стал не только объединенный отряд в 700 бойцов, но и родившаяся вскоре дочь Кут Гамбанг (в будущем - также лидер сопротивления), Теуку Умару этот брак счастья не принес. "Горяча в бою, холодна в любви", - ругал он новую жену.
Постоянные тяжелые партизанские переходы через густые джунгли в любую погоду, стоянки на болотах, табу на грабеж деревень и непрекращающиеся бои с голландцами (теперь не всегда удачные), в которые влюбленного феодала втянула его избранница, за несколько лет погасили в Теуку Умаре не только жар любви, но и боевой пыл. В 1883 г. он вместе с несколькими феодалами подписал мирный договор с голландской администрацией в обмен на сохранение своих владений и личной гвардии из 17 офицеров и 370 солдат. Современные индонезийские историки усматривают в этом "хитрый план героического подпольщика". Но на протяжении последующих 13 лет Теуку Умар сделал успешную карьеру в голландской колониальной администрации и жестоко преследовал на своей территории оказывавших сопротивление захватчикам крестьян и горцев. Среди тех, кого видный коллаборационист со своими "полицаями" гонял по джунглям, оказалась и его супруга Кут Ньяк Дьен с подвязанной за спину, как у простолюдинки, маленькой дочерью. Отважная партизанка оставила мужа-изменника и с горсткой сподвижников продолжила борьбу.
Ачехские партизаны 1880-х. Разные люди - мальчишка с мушкетоном, старик с зонтиком, разное оружие...
Ачехские коллаборационисты того же периода. Выделяются только саблями европейского образца.
Жизнь "генерала" Теуку Умара в очередной раз сделала крутой поворот, когда в 1896 г. ему в руки пошла добыча, перед которой разбойничье сердце не могло устоять.
Соседний феодал, "король Теуном", взял в заложники экипаж севшего на мель английского корабля "Nicero", капитана и еще 18 человек, и потребовал выкуп в размере 10 тыс. долларов. Британский лев раздраженно рыкнул на голландского собрата: территория считалась Голландской Ост-Индией, и спасение англичан ложилось на плечи ее властей. Возглавить спасательную экспедицию вызвался Теуку Умар, затребовав для ее организации 18 тыс. долларов, 800 ружей с 25 тыс. патронов и 500 кг "других боеприпасов". Голландцы не отказали своему лучшему другу в "маленькой просьбе", но для гарантии направили еще две роты колониальной пехоты. Теуку Умар пригласил "белых начальников" "для комфорта в походе" на принадлежавший ему корабль и внезапно напал на них со своими телохранителями. 32 голландца были жестоко убиты, а сейф с "кругленькой суммой" перешел во владение Теуку Умара. Одновременно бивуакировавшую на берегу голландскую пехоту атаковали объединенные силы "двойного изменника" и его союзников. Регулярные солдаты отбились, но потеряли еще 25 чел. убитыми и 109 ранеными.
Теуку Умар, вооружив полученным оружием маленькую армию, снова объявил войну голландцам. В истории колониализма даже появилось расхожее выражение: "предательство Теуку Умара" (Het verraad van Teukoe Oemar). "Голландцы никуда не годятся" (The Dutch are no good), - констатировали в Британской Малайе.
Выручать экипаж "Nicero" в итоге пришлось отряду британского Королевского флота.
Британские морские пехотинцы и моряки в Малайе.
СВЯЩЕННАЯ ВОЙНА.
Вероломные и коррумпированные ачехские феодалы не могли возглавить сопротивление захватчикам. Среди них встречались героические фигуры типа амазонки Кут Ньяк Дьен, но типичным было все же поведение Теуку Умара. На втором этапе Ачехской войны основная борьба против колонизации развернулась под знаменем Ислама.
Известный в Ачехе мусульманский ученый-богослов Мухаммад Саман (этническое имя - Теунгку Чик ди Тиро, 1836-1891) был блестящим проповедником, хорошо образованным человеком (свободно владел арабским, английским и голландским языками, был сведущ в математике и астрономии) и прирожденным политиком. К национально-освободительной борьбе он примкнул довольно поздно, в 1880 г., когда местный князек предложил ему стать духовником своего отряда. После капитуляции князька Мухаммад Саман повел его людей за собой и продолжил войну с колонизаторами.
Фотографии Мухаммада Самана (Теунгку Чик ди Тиро) не сохранилось. Его изображение на индонезийской банкноте - плод воображения художника.
Везде, где проходил его отряд, Мухаммад Саман обращался к жителям с пламенными проповедями, призывая к священной войне против "неверных голландцев", а также рассылал послания ачехской улеме (духовному сословию), уговаривая поднимать народ на защиту веры и свободы. Вскоре под его знаменем было уже более 6 тыс. бойцов с собственной легкой и штурмовой пехотой, кавалерией, артиллерией, инженерными и логистическими подразделениями. Много читавший по военной теории и истории, Мухаммад Саман объединил традиционную структуру ачехского ополчения с родами оружия европейской модели. Была введена единообразная униформа - синяя блуза и красный тюрбан. О такой армии мог только мечтать даже самый крупный из феодалов.
Вскоре армия саманитов, как называли себя последователи Мухаммада Самана, нанесли голландцам ряд тяжелых поражений. Самым известным стало взятие в мае 1881 г. крепости Индрапури, гарнизон которой, не рассчитывая на пощаду, дрался "до последнего стоявшего". Однако Мухаммад Саман удивил и врагов, и друзей, приказав не добить раненых солдат, а лечить их и содержать на поселении в деревнях. Он рассчитывал использовать пленных как инструмент давления на переговорах. После этого голландцы перестали бояться плена и в безнадежной обстановке нередко сдавались, что облегчало саманитам победы. Впоследствии большинство пленных пошло на обмен, кое-кто бежал, но некоторые были убиты, чем не преминула воспользоваться голландская пропаганда.
Для получения широкой поддержки народа Мухаммад Саман смело сочетал религиозные идеи с социальными - он установил на подконтрольной ему территории союз деревенских и племенных общин во главе с выборными старостами, инициировал справедливый передел аграрных земель "по числу едоков", а на все военные и гражданские должности назначал людей за их способности и деловые качества, а не за знатность рода. Претензии феодалов Мухаммад Саман игнорировал, отвечая им: "Не люди для вас, а вы для людей".
Несмотря на то, что саманиты фактически создали собственное теократическое государство, их с радостью поддержал из своей горой резиденции юный султан Ачеха Алауддин Мухаммад Дауд Сайах II. Однако Мухаммад Саман ответил на послание "мальчишки" высокомерно: "У меня нет намерений претендовать на трон Ачеха, мне безразлично, кто его занимает". Султан обиделся, и с 1884 г. саманитов ответно не замечал.
В 1883 г. армия Мухаммада Самана сумела изолировать голландские войска в столице султаната Кутарадже (в худшие времена голландцы контролировали всего 20 и даже 4 кв. км вокруг нее) и нескольких сильных укрепленных пунктах. Основными противниками саманитов в этих условиях стали феодалы, отказывавшиеся подчиняться опасному народному вождю. В борьбе с ними Мухаммад Саман решил рискованно разыграть "голландскую карту". В 1885 г. он выдвинул Голландской Ост-Индии ультиматум, что сбросит ее "осколки в Ачехе" в море, если все голландцы на территории султаната не примут Ислам. Однако, если они его примут, а в дальнейшем будут назначать колониальных чиновников и набирать солдат исключительно среди местных мусульман, саманиты признают их владения в Ачехе. Хотя предложение выглядело заманчиво, колониальные власти на него не пошли: они поняли, что это завуалированная форма идеи: "Ачех для ачехцев".
Голландцы, несмотря на казавшееся безнадежным положение в Ачехе, выбрали войну на истощение, и время подтвердило их стратегическую правоту. Саманиты не могли взять штурмом регулярно укрепленные, оснащенные скорострельной артиллерией и снабжаемые по морю позиции колонизаторов на побережье, хотя неоднократно пытались в 1883-85 гг.
Между тем, голландские деньги и голландские посулы покупали симпатии ачехской аристократии (см. Теуку Умар), и мусульманским повстанцам приходилось драться даже не на два, а на двадцать два фронта. Вскоре войска Королевской Нидерландской Ост-Индской армии, усиленные подкреплениями и местными коллаборационистами, перешли к контрнаступательным операциям, постепенно отвоевывая территорию. От окончательного полевого поражения саманитов спасало лишь то, что среди череды сменявшихся голландских командующих не нашлось человека талантов и энергии Ван Дер Хейдена. Голландские секретные службы одновременно активно работали над физическим устранением Мухаммада Самана. После того, как несколько агентов провалились и поплатились жизнью, в 1891 г. покушение все-таки удалось. Сын одного из племенных вождей, подкупленный голландцами, угостил Мухаммада Самана отравленной рыбой. Духовный лидер почувствовал отраву и велел везти себя в свою резиденцию в Анук Галонг. Там его лечили и традиционные лекари, и американские врачи, однако спасти не смогли.
Могила Мухаммада Самана в современной Индонезии стала национальным мемориалом.
Подобно многим сильным авторитарным правителям, Мухаммад Саман не позаботился о преемнике.
После его смерти сыновья и полевые командиры насмерть передрались за главенство. Растерявшиеся отряды саманитов ожидаемо были разбиты, и частично рассеялись, частично выродились в обычных партизан.
"УМИРОТВОРИТЕЛИ" И КАРАТЕЛИ.
Ачехская война превратилась для Голландской Ост-Индии в чудовищный маятник, смахивавший кучи денег и войсковые соединения в полном составе. В метрополии росло раздражение и понимание, что эту кровавую тягомотину надо как-то заканчивать. Поэтому в конце 1880-х - начале 1890-х гг. голландская политика в Ачехе резко изменилась. Было провозглашено "умиротворение" непокорного султаната, означавшее переход к жестким карательным мерам против местного населения.
На подконтрольных голландцам территориях были введены комендантский час, запрет на ношение оружия (унизительный для мужчины-ачехца), смертная казнь за нарушение оккупационного режима и за разрушение дорог и телеграфных линий. Пленных партизан, к слову, голландцы считали "законными комбатантами" и не расстреливали, а вывозили на Яву для содержания в крепостях и военных тюрьмах.
Перевозка ачехских пленных по голландской колониальной железной дороге.
Вводился принцип коллективной ответственности для общин. Из районов действий партизан, чтобы отрезать их от снабжения, местных жителей переселяли в концентрационные лагеря (приоритет британцев в этом мрачном "изобретении", таким образом, под вопросом). Следует отдать должное голландской администрации: она принимала меры к обеспечению лагерей продовольствием и медицинской помощью, однако остановить распространение инфекционных заболеваний и высокую смертность среди скученных на небольших пространствах людей не удалось.
Скольким голландским солдатам пришлось заплатить жизнью, чтобы их командование поняло: "большие батальоны" ачехские партизаны успешно бьют! Зато небольшие отряды опытных бойцов, хорошо знающие местность и применяющие тактику "коммандос" (термин был в ходу с Первой Англо-бурской войны 1880-81 гг.), представляют опасность для партизан.
Военнослужащие Корпуса пешей военной полиции в полной форме.
В 1890 г. в Ачехе оккупационными властями был создан Корпус пешей военной полиции (Korps Marechaussee te voet), самое эффективное из голландских формирований периода Ачехской войны. В него были отобраны лучшие боевые офицеры и сержанты, а нижних чинов навербовали среди враждебных ачехцам яванцев и амбонцев. Предпочтение отдавалось метисам с голландской кровью, потому на фотографиях тех лет у многих рядовых военной полиции почти европейские физиономии.
Корпус подразделялся на 5 территориальных дивизионов, каждый по 4 "бригады" (в данном случае нечто среднее между взводом и ротой).
Одна из таких "бригад" в полном составе.
Это были очень боеспособные, отчаянно смелые и предельно жестокие подразделения. Они опирались на сеть местных проводников и осведомителей, которым хорошо платили, а в случае измены - могли сжечь или закопать живьем. При относительно малой численности пешая военная полиция скоро стала грозой партизан и главными голландскими героями этой войны.
Военные полицейские позируют с телами убитых ачехских партизан.
Некоторые солдаты вооружены индонезийскими мечами - им разрешалось носить традиционное оружие.
На совести Корпуса военной полиции - ликвидация двух самых харизматичных партизанских командиров Ачеха.
Теуку Умар после своей измены голландцам был наголову разгромлен высланной против него карательной экспедицией. Наемники разбежались, и матерый авантюрист, потерявший все, включая феодальные владения и доброе имя (но исключая храбрость), снова ушел партизанить с тремя сотнями личных гвардейцев-ветеранов. В свои последние годы он повторно сошелся с несгибаемой партизанкой Кут Ньяк Дьен, уже не как супруг, но как союзник. Годы полной лишений партизанской борьбы превратили роковую красавицу в усталую пожилую женщину, страдавшую от заболеваний суставов, но своим "смешанным женско-мужским" отрядом она командовала так же твердо, и ее главной помощницей была воспитанная в духе освободительной борьбы дочь Кут Гамбанг. Теуку Умар мог гордиться юной воительницей, в которой находил возродившиеся черты матери.
В 1899 г. один из офицеров Теуку Умара продал его голландцам в обмен на самую большую награду - собственную жизнь. Три бригады военной полиции 10 февраля врасплох нагрянули на деревню Меулабо, где базировался Теуку Умар, и в завязавшемся бою он был убит. Голландцы и не собирались брать "дважды изменившего" живым.
Нападение военной полиции на базу Теуку Умара. Рисунок военного корреспондента.
Согласно официальной индонезийской истории, узнав о гибели Теуку Умара, Кут Ньяк Дьен сказала дочери: "Мы, женщины Ачеха, не должны плакать о том, кто жил подло, но умер героем-мучеником". Спустя всего два года пришел и ее черед. Запытав схваченного парнишку-партизана до полусмерти, военные полицейские вырвали у него сведения о местонахождении отряда Кут Ньяк Дьен. Утомленные долгим переходом, партизаны отдыхали в деревне Беутонг Ле Сагу, когда голландцам вновь удалось напасть врасплох. Кут Ньяк Дьен приказала дочери с молодыми бойцами идти на прорыв и продолжать борьбу, а сама со "старой гвардией" прияла бой, прикрывая их. Но силы были слишком неравны. Военной полиции удалось взять в плен легендарную партизанку. Перед тем, как отправить плачущую от унижения женщину к месту заключения на Яву, голландцы сфотографировали ее в окружении последних выживших соратников для истории.
Слева на фотографии - тот самый партизан Панг Лот, который "сломался" и выдал свою предводительницу. Голландцы уже надели на него мундирчик и вернули кинжал. Улыбается, а что ему еще остается?
Кут Ньяк Дьен умерла вдали от родины в 1908 г. До смерти она отказывалась говорить со всеми голландцами, кроме добродушного солдата-повара.
Голландские офицеры и унтер-офицеры военной полиции, награжденные за операции против Теуку Умара и Кут Ньяк Дьен.
"ПАПАША" ПОКОРЕНИЯ АЧЕХА.
Известное выражение про "сто отцов победы" было изречено графом Чиано значительно позднее. Однако у подавления сопротивления свободолюбивых жителей Ачеха был свой голландский "папаша", при чем только один. Именно так, "Оude vader", прозвали солдаты генерал-лейтенанта Йохаеса Бенедиктуса Ван Хейтса (Joannes Benedictus van Heutsz, 1851 - 1924), назначенного в 1898 г. военным и гражданским губернатором Ачеха. Он был опытнейшим колониальным офицером, долго воевавшим на этой войне. Капитаном он командовал успешно оборонявшимся от саманитов фортом, майором едва избежал ножа Теуку Умара во время измены последнего, а затем громил его отряды. Будучи переведен на службу в Батавию, Ван Хейтс издал книгу под названием "Покорение Ачеха" (De onderwerping van Atjeh), где изложил свои воззрения на ведение колониальной войны, выступая за самые жестокие меры.
Генерал Ван Хейтс. Он любил побалагурить с солдатами, по-настоящему заботился об их довольствии и быте, за что получил уважительное прозвище: "Папаша".
Под командованием Ван Хейтса голландские колониальные войска начали широкомасштабную карательную операцию в Ачехе, захватывая один оплот партизан за другим. Пешая военная полиция играла роль разведчиков и проводников, а когда позиции защитников Ачеха бывали установлены, в дело вступали армейцы со своим тяжелым вооружением.
Генерал Ван Хейтс при штурме укрепленного лагеря партизан в Батье Ильек. Фотография военного корреспондента и версия художника-баталиста Ван Папендрехта (Jan Hoynck van Papendrecht).
Появилась у голландцев и удобная колониальная униформа, которая стала для них
"цветом победы".
Туземный офицер и военные полицейские Нидерландской Ост-Индской армии в колониальной форме одежды.
О том, как выглядело решающее наступление голландцев, можно судить на примере экспедиции майора Ван Даалена по прозвищу "Фриц" (Gotfried Coenraad Ernst "Frits" van Daalen). Во главе туземной пехоты и ватаги наемников бравый "Фриц" предал огню и мечу несколько деревень и перебил 2 922 ачехцев, в т.ч. 1 490 женщин и детей, сам потеряв только 26 человек.
"Фриц" Ван Даален при параде и на привале (в гамаке) со своими головорезами.
Ачехские партизаны отчаянно отбивались, но, разрозненные и лишенные лучших вожаков, делали одну ошибку за другой. Они то бросали выгодную позицию и рассеивались, то, наоборот, толпами набивались в слабо укрепленную деревню и становились легкой мишенью для артиллерии. Им самим становилось понятно, что полное поражение - только вопрос времени...
"Я ПРИШЕЛ СДАВАТЬСЯ, godverdomme!"
Последней надеждой сопротивляющегося Ачеха мог стать молодой султан Алауддин Мухаммад Дауд Сайах II, окопавшийся со своим двором в горах Пиди. Природа щедро одарила его привлекательной внешностью, личным обаянием, силой и храбростью, но замешала все это на поразительном легкомыслии и любви к наслаждениям.
«Молодой султан... вскоре показал, что он стремится к чему-то совершенно иному, чем разделить счастье и горе своей страны в качестве лидера борьбы против "Гомпеуни" (голландцев), - писал о нем главный голландский историограф Ачехской войны Кристиан Снук Гургронье (Christiaan Snouck Hurgronje). - Верный традициям своего дома, он искал развлечения в законной и незаконной любви, выпивке, игре на скрипке, боях животных, азартных играх и охоте на слонов и оленей». Султан несколько раз лично участвовал в боях против голландцев с любимым карабином Marlin Model 1894 в руках и уложил добрую дюжину захватчиков, однако это было для него родом опасной мужской забавы, не более.
Когда в 1901 г. голландцы вытеснили ачехские силы из гор Пиди, Алауддин Мухаммад Дауд Сайах II перебрался на соседнее плоскогорье Гайо и продолжал развлекаться.
Единственным зрелым поступком симпатичного бонвивана на троне Ачеха стала очередная просьба о протекторате Российской империи в 1898 г. Письмо султана было тайно доставлено русскому консулу в Батавии Модесту Модестовичу Бакунину (1848-1913). Опытный дипломат довел обращение до сведения внешнеполитического ведомства в Санкт-Петербурге... Дальнейшего хода дело снова не получило.
Русский консул в Батавии Модест Модестович Бакунин.
В 1902 году бывший консул в Батавии М.М.Бакунин, не скрывая разочарования, написал: "Русских интересов и русской торговли в этом отдаленном уголку крайнего Востока не существует..." Самое консульство в 1899 г. было преобразовано во внештатное, а в 1913 г. вовсе упразднено.
А в 1902 г. голландцы смогли провести не особенно этичную, но успешную операцию по принуждению султана Алауддина Мухаммада Дауда Сайаха II к капитуляции. Несмотря на множество любовниц, молодой монарх был очень привязан к двум своим женам и маленькому наследнику-сыну. Голландские войска сумели "вычислить" их местонахождение и пленить всех троих. "Сдавайтесь, ваше величество, или вы больше не увидите своих любимых", - в таком духе был выдержан ультиматум колонизаторов.
10 января 1903 г. султан Алауддин Мухаммад Дауд Сайах II приехал верхом на слоне в голландский лагерь Мераса, облаченный в роскошный парадный мундир, в сопровождении эскорта приближенных. Изумленному коменданту он сказал на ужасном ломаном голландском (выучил у обретавшихся при дворе перебежчиков): "Я пришел сдаваться". И добавил грубое солдатское ругательство: "Godverdomme!"
С большой помпой пленного монарха Ачеха доставили в столицу Кутараджу. Там он подписал капитуляцию перед генералом Ван Хейтсом, оговорившись, что сдается "он один", а его верные подданные продолжают сражаться.
Сдача султана Ачеха голландцам, Кутараджа, 1903.
Голландские власти прияли эти условия. Султан Ачеха получил ежемесячную пенсию в 1 200 гульденов (не мало, но и не много) и был выслан на Яву, где смог объединиться со своими женами и сыном. Рассказывают, что султанши, честные патриотки, не оценили жертвы мужа ради них и "отлучили" его от постели "как труса". Пристрастившийся к крепкому голландскому джину и обжорству, бывший властелин Ачеха прожил долгую печальную жизнь изгнанника и скончался в 1939 г.
А подданные действительно продолжали сражаться, но недолго. 14 июля 1904 г. после жестокого боя пал их последний крупный оплот - форт Кута Рей. Военный врач и военный корреспондент Генрикус Ниб (Henricus Marinus Neeb) запечатлел это событие на фотографический аппарат, не скрывая сотен тел погибших защитников Ачеха.
Голландские солдаты и офицеры в захваченном форте Кута Рей.
Погибшие защитники форта свалены в яму.
Отдельные отряды ачехских партизан продолжали сражаться вплоть до 1912 г., но это были уже последние отголоски войны.
Победители: голландские офицеры в Ачехе.
Непобежденные: ачехские партизаны атакуют патруль голландских колониальных войск.
Нидерландам Ачехская война обошлась в 37 тыс. погибших, из которых, по разным данным, от 30 до 33 тыс. человек умерли от холеры и тропических болезней.
Жертвы жителей Ачеха были подсчитаны много позднее, на основании демографических исследований. Их оценивают примерно в 60-70 тыс. человек, из которых не более 25 тыс. бойцов, а остальные - мирные жители.
"Борьба за свободу никогда не бывает напрасной". Эти простые слова приписывают вождю Иудейского восстания против римлян Иоанну из Гисхалы, лорду Байрону, Джузеппе Гарибальди, Сидору Ковпаку... Наверное, что-то подобное говорили в разные времена разные рыцари свободы. Защитники Ачеха в том числе.
______________________________________________Михаил Кожемякин.