Москва, Золотая Орда и легитимность правителей
Под 1574 годом "Русский временник, сиречь, Летописец, содержащий российскую историю от 6370/862 лета до 7189/1681 лета" фиксирует, что царь Иван Васильевич поставил на престол Симеона Бекбулатовича как царя в Москве, короновал его короной царской, а себя называл просто Иваном Московским. Всякий раз, когда он приезжал к царю Симеону, садился вдалеке от царского места вместе с боярами. Подобное же содержится и в свидетельствах Даниэля Принца, прибывшего в Москву в ноябре 1575 года в составе посольства императора Максимилиана II и узнавшего от местных бояр, что Иван "какъ бы слагая съ себя власть, управленiе передалъ Симеону, сыну Царя Казанскаго, возложивъ на него чрезъ Митрополита также дiадему".
Кроме того, среди "посланий" Ивана Грозного есть и одно, адресованное Симеону. Оно начинается так: "Государю великому князю Симеону Бекбулатовичу всея Руси Иванец Васильев со своими детишками с Иванцом и е Федорцом, челом бьют…".
Существуют различные объяснения данного события, но на сегодняшний день нет общепризнанной версии, объясняющей причины этого, - согласно современным представлениям, - маскарада.
В 1565 г. Иван приступил к своим знаменитым реформам, разделив государство на опричнину и земщину. Эти реформы были направлены на централизацию государства и ликвидацию остатков удельной системы. Так называемое предательство бояр, начавшееся в 1567 году, а также неудачи на Ливонском фронте заставили Ивана обратиться к террористическим методам физической ликвидации своих противников, начиная с 1569 года и заканчивая казнями 1574 года. На связь между казнями 1574 года и передачей власти Симеону указывал сам Иван в разговоре с английским послом Сильвестром. Столкнувшись с сильным сопротивлением, он нуждался в поддержке общепринятой традиционной власти.
В системе, к которой в течение трёхсот лет принадлежало Великое княжество Владимирское, к середине XVI века возглавляемое (после почти полуторавековой борьбы за великокняжеский титул) представителями московской ветви династии князей Суздальских, единственным обладателем харизмы правителей (носителей высшей, "царской" власти), не нуждающихся в дополнительной легитимации, была династия Чингизхана. Каким бы могущественным ни был Тимур Хромой (Тамерлан) во второй половине XIV века, тем не менее, не будучи членом династии Чингизов и не имея права на титул khaghan, он вынужден был сохранить марионеточных чингизидов в качестве источников легитимности и авторитета собственной власти.
После распада Золотой Орды, ослабления татарских ханств, на московских правителей отчасти была перенесена татарская государственная идея, татарские традиции во внешней политике и посольском церемониале. Но Иван Грозный, - по мужской линии прямой потомок Дмитрия Донского, а по женской - Мамая, антагониста Донского (его мать, Елена Глинская, была прапраправнучкой Мансура Кията, сына Мамая), - не был чингизидом. В понятиях и терминологии степи ему давался титул не khaghan (Великий Хан, Царь), а только aq/čaγan khan - "белый (западный) князь".
В этой связи особо показательна информация, приведённая упоминавшимся уже Даниэлем Принцем. Он пишет, что "Москвитяне, составивши заговоръ противъ своего Князя, беззаконными совѣтами старались отнять у него власть и предать Россiю Хану (principi) Перекопскихъ Татаръ". И, по словам Принца, открыв этот заговор Иван с большой жестокостью расправился не только с непосредственными его участниками, но и с многими тысячами их слуг, лиц духовного и гражданского сословия, совершенно уничтожил многие знатные фамилии.
Это может быть свидетельством того, что при самом дворе Ивана IV существовали разные партии - "прорюриковичская" и "прочингизидовская". Не все соглашались с законностью притязаний Ивана на царский титул, многие считали, что царём может и должен быть только представитель "законной" царской династии, каковой являлась династия Чингизидов. И возведение на престол Симеона Бекбулатовича как царя является отражением этой борьбы.
Кем был Симеон Бекбулатович? Он был настоящим Чингизидом, потомком старшего сына Джучи, являвшегося старшим сыном Чингисхана. Он также был правнуком Ахмеда, последнего хана Великой Орды, оппонента Ивана III при стоянии на Угре в 1480 году. До своего крещения в 1573 году (его прежнее имя было Саин-Булат; Саин был известный эпитет первого покорителя Руси Батыя), он был ханом Касимова.
Сегодня существует представление (особенно в исторически-публицистической литературе), что Касимовское ханство являлось творением Москвы, чтобы держать под контролем Казанское ханство, образовавшееся в 1438-39 годах. Но ещё в 1960 году М.Г.Сафаргалиев в работе "Распад Золотой Орды" показал, что дело обстояло не совсем так.
Казанский хан Улу-Мухаммед (он принадлежал к линии тринадцатого сына Джучи, Тука Темура, - еще одна ветвь его династии правила в Крыму), начиная с 1439 года предпринял один за другим несколько походов на московские земли, закончившихся пленением князя Василия II в 1445 году. Отпущенный по крестному целованию в Москву он обязался выплатить откуп и кроме того (хоть в летописи этого нет, но можно предположить, что было именно так) сдал "мещерские города" в качестве юрта (удела) сыну Улу-Мухаммеда, Касиму, который таким образом стал связующим звеном между Москвой и Казанью. При ослеплении великого князя противная сторона (сторонники его двоюродного брата Василия Шемяки, который в это время вёл с ним борьбу за великокняжеский престол) ставила ему в вину "чему еси Татаръ привелъ на Рускую землю, и городы далъ ecи имъ и волости подавалъ ecи въ кормленiе".
О том же пишет и С. Герберштейн в книге "Записки о московитскихъ дѣлахъ" (стр.103): "Московскiй владыка уступил место татарамъ для житья".
Вероятно, в Казани в то время были приняты и ещё некоторые важные решения. В этот период Золотая Орда распадалась, на месте одного центра возникли четыре новых: Казань, Крым, Астрахань и так называемая Большая Орда. Естественно, при таком положении дел возникали претензии ханов новых центров на свою долю "ордынского выхода". Из грамоты великого князя Ивана Васильевича (московского) великому князю рязанскому Ивану Васильевичу от 9 июня 1483 года следует, что дань шла по договору Василия II (очевидно, от 1445 г.) "царевичу Касыму и сыну его Даньяру царевичу с ваши земли при твоем деде при великом князе Иване Федоровиче". Прямых сведений об этом нет, но наверняка с 1445 года "царский выход" выплачивался и в Казанское ханство, являвшееся "родительским" по отношению к Касимовскому.
Но уже в грамоте Ивана III князю Юрию Ивановичу от 16 июня 1504 года прямо говорится, что Московское княжество отправляло выход для Орды в четыре места: Крым, Астрахань, Казань и Касимов: "А въ выходы ти в ординскiе, и в Крым, и в Асторохань, и в Казань, и во Царевичев городок…".
Перелом в отношениях между Москвой и Казанью произошёл в 1512 году. В то время в Москве состоялись очень важные переговоры между Василием III и чингизидской вдовствующей царицей Нур-Султан, представлявшей Казанскую и Крымскую линии династии Улу-Мухаммеда. Их результатом стала уступка Касимовского юрта казанско-крымской ветвью потомков Чингизхана представителям ветви бывшего хана Золотой Орды Ахмеда с одобрения Москвы. Чуть позже был основан Мещерский двор, или Приказ. Только с этого времени Касимовское ханство стало протекторатом Москвы, а касимовские чингизиды марионетками в руках московской династии "калитичей", придав последней харизму правящей династии, которая была необходима для формирования нового государственного организма.
С древних времён земли будущего Московского государства унаследовали двойную систему организации.
(1) Феодальные княжества и республики, из которых наиболее важным в политическом отношении было Великое княжество Владимирское, а в экономическом - Господин Великий Новгород.
Но из-за разделения династии князей Владимирских (Суздальских) на отдельные ветви среди них вспыхнула борьба за этот титул, в ходе которой удельные князья в качестве средства для получения преимущества пытались представить себя в наилучшем виде перед монгольской администрацией для получения ярлыка (ханской грамоты) на "Владимирское княжение".
Наибольших успехов на этом поприще достигли московские правители, добившиеся на рубеже XIV - XV веков превосходящего положения, а на протяжении XV века полностью подчинившие себе другие ("параллельные") ветви династии князей Суздальско-Владимирских. Своей безоговорочной преданностью и подчинением московская династия завоевала доверие своих монгольских сюзеренов, которые, кроме того, предоставили ей протекторат над Новгородом. Союз между Иваном Калитой и "митрополитом всея Руси" привёл к переносу резиденции митрополита в Москву, и московский князь добавил к своей титулатуре титул "всея Руси", применение которого до сих пор был ограничивалось только митрополитом.
(2) "Митрополия всея Руси" (вопреки широко распространённому мнению определения "Киевский" в титуле митрополита никогда не было), была единой митрополией, охватывавшей все земли Руси (т.е. суздальские, рязанские, псковские, новгородские, смоленские, литовские, а также земли под властью польского и, частично, венгерского королей). Она являлась структурой Византийской церкви и империи, поскольку с 1267 года руские митрополиты одновременно признавали двух "царей": византийского базилевса (императора) и khaghan'а Золотой Орды.
После переезда в Москву в начале XIV веке митрополиты тесно сотрудничали с московскими князьями (Петр 1308-26, Феогност 1328-53, Алексий 1354-78), были проводниками их интересов. Это вызвало оправданное противодействие со стороны соперников Москвы (например, Твери) в суздальских землях, а также со стороны православных Польши и Литвы. По этой причине митрополиты первой половины XV века старались сохранять ровное отношение ко всем своим верующим. Это хорошо видно на примере летописных данных. Помимо собраний великих князей московских в канцелярии митрополита теперь появились общеруские собрания: Киприана (1408 г.) и Фотия (1418 г.), в которых авторы и редакторы стремились отражать интересы всех земель.
В середине XV века Москва была центром двух независимых друг от друга образований:
(1) Великое княжество Владимирское, которое теперь, после двухсотлетнего опыта в государственной системе Золотой Орды, возвысилось над остальными; и
(2) Митрополия всея Руси, занимавшая до недавнего времени весьма незначительное место в системе Константинопольского патриархата, теперь, в связи с падением Византийского государства, вышедшая на передовые позиции в православном мире.
Союз Византийской церкви с Римом, достигнутый во Флоренции (1439 г.), создал новую ситуацию. Московское правительство не признало кардинала Исидора митрополитом Руси. После некоторых разногласий Архиерейский Собор без одобрения Патриарха избрал и освятил в 1448 году в Москве нового митрополита Иону. С канонической точки зрения новая московская митрополия стала раскольнической. Православные Польши и Литвы остались под юрисдикцией Константинопольского Патриарха, а глава реорганизованной митрополии получил титул "Митрополит Киевский, Галицкий и всея Руси".
Но события продолжались. В 1453 году турки-османы заняли Константинополь, "второй Рим". Это неординарное событие сыграло важную роль для будущего Московского государства.
После падения Византийской империи и православных балканских государств, единственным оставшимся хранителем православной веры стал Север. Южнославянские представления о "третьем Риме" теперь перешли сюда. Хотя легенда "о белом клобуке" до 1564 г. "третьим Римом" признавала Великий Новгород, псковский старец Филофей сделал выбор в пользу Москвы (ок. 1510-11).
Подобное возрастание роли Московского государства не сопровождалось едва ли не главным для того времени: его правители продолжали оставаться "калитичами" - представителями мало кому известной, правящей где-то на краю географии местечковой династии. В аристократической "табели о рангах" той эпохи они оставались на маргинезе. Когда во второй половине XV века они впервые вышли на арену европейской политики, их статус был неясен. Претензии на связь с "первым Римом" (вымышленная генеалогия, восходящая к Августу - ок. 1480 г.) и "вторым Римом" (легенда о шапке Мономаха - ок. 1523-52 гг.) в дипломатическом мире всерьёз не воспринимались. Им нужна была харизма и авторитет государственного организма, который бы все знали и уважали. Два государства-преемника Чингизидов, Казань и Астрахань, были именно такими организмами. По этой причине Иван Грозный принял за основу своей новой титулатуры формулы "Царь Казанский" и "Царь Астраханский" - его полный титул содержал слово "царь" только применительно к Казани и Астрахани. Именно эти формулы в титуле, корни которых уходили к чингизидам, создавали московскому князю необходимую харизму, легитимность и авторитет правителя.
Кроме того, среди "посланий" Ивана Грозного есть и одно, адресованное Симеону. Оно начинается так: "Государю великому князю Симеону Бекбулатовичу всея Руси Иванец Васильев со своими детишками с Иванцом и е Федорцом, челом бьют…".
Существуют различные объяснения данного события, но на сегодняшний день нет общепризнанной версии, объясняющей причины этого, - согласно современным представлениям, - маскарада.
В 1565 г. Иван приступил к своим знаменитым реформам, разделив государство на опричнину и земщину. Эти реформы были направлены на централизацию государства и ликвидацию остатков удельной системы. Так называемое предательство бояр, начавшееся в 1567 году, а также неудачи на Ливонском фронте заставили Ивана обратиться к террористическим методам физической ликвидации своих противников, начиная с 1569 года и заканчивая казнями 1574 года. На связь между казнями 1574 года и передачей власти Симеону указывал сам Иван в разговоре с английским послом Сильвестром. Столкнувшись с сильным сопротивлением, он нуждался в поддержке общепринятой традиционной власти.
В системе, к которой в течение трёхсот лет принадлежало Великое княжество Владимирское, к середине XVI века возглавляемое (после почти полуторавековой борьбы за великокняжеский титул) представителями московской ветви династии князей Суздальских, единственным обладателем харизмы правителей (носителей высшей, "царской" власти), не нуждающихся в дополнительной легитимации, была династия Чингизхана. Каким бы могущественным ни был Тимур Хромой (Тамерлан) во второй половине XIV века, тем не менее, не будучи членом династии Чингизов и не имея права на титул khaghan, он вынужден был сохранить марионеточных чингизидов в качестве источников легитимности и авторитета собственной власти.
После распада Золотой Орды, ослабления татарских ханств, на московских правителей отчасти была перенесена татарская государственная идея, татарские традиции во внешней политике и посольском церемониале. Но Иван Грозный, - по мужской линии прямой потомок Дмитрия Донского, а по женской - Мамая, антагониста Донского (его мать, Елена Глинская, была прапраправнучкой Мансура Кията, сына Мамая), - не был чингизидом. В понятиях и терминологии степи ему давался титул не khaghan (Великий Хан, Царь), а только aq/čaγan khan - "белый (западный) князь".
В этой связи особо показательна информация, приведённая упоминавшимся уже Даниэлем Принцем. Он пишет, что "Москвитяне, составивши заговоръ противъ своего Князя, беззаконными совѣтами старались отнять у него власть и предать Россiю Хану (principi) Перекопскихъ Татаръ". И, по словам Принца, открыв этот заговор Иван с большой жестокостью расправился не только с непосредственными его участниками, но и с многими тысячами их слуг, лиц духовного и гражданского сословия, совершенно уничтожил многие знатные фамилии.
Это может быть свидетельством того, что при самом дворе Ивана IV существовали разные партии - "прорюриковичская" и "прочингизидовская". Не все соглашались с законностью притязаний Ивана на царский титул, многие считали, что царём может и должен быть только представитель "законной" царской династии, каковой являлась династия Чингизидов. И возведение на престол Симеона Бекбулатовича как царя является отражением этой борьбы.
Кем был Симеон Бекбулатович? Он был настоящим Чингизидом, потомком старшего сына Джучи, являвшегося старшим сыном Чингисхана. Он также был правнуком Ахмеда, последнего хана Великой Орды, оппонента Ивана III при стоянии на Угре в 1480 году. До своего крещения в 1573 году (его прежнее имя было Саин-Булат; Саин был известный эпитет первого покорителя Руси Батыя), он был ханом Касимова.
Сегодня существует представление (особенно в исторически-публицистической литературе), что Касимовское ханство являлось творением Москвы, чтобы держать под контролем Казанское ханство, образовавшееся в 1438-39 годах. Но ещё в 1960 году М.Г.Сафаргалиев в работе "Распад Золотой Орды" показал, что дело обстояло не совсем так.
Казанский хан Улу-Мухаммед (он принадлежал к линии тринадцатого сына Джучи, Тука Темура, - еще одна ветвь его династии правила в Крыму), начиная с 1439 года предпринял один за другим несколько походов на московские земли, закончившихся пленением князя Василия II в 1445 году. Отпущенный по крестному целованию в Москву он обязался выплатить откуп и кроме того (хоть в летописи этого нет, но можно предположить, что было именно так) сдал "мещерские города" в качестве юрта (удела) сыну Улу-Мухаммеда, Касиму, который таким образом стал связующим звеном между Москвой и Казанью. При ослеплении великого князя противная сторона (сторонники его двоюродного брата Василия Шемяки, который в это время вёл с ним борьбу за великокняжеский престол) ставила ему в вину "чему еси Татаръ привелъ на Рускую землю, и городы далъ ecи имъ и волости подавалъ ecи въ кормленiе".
О том же пишет и С. Герберштейн в книге "Записки о московитскихъ дѣлахъ" (стр.103): "Московскiй владыка уступил место татарамъ для житья".
Вероятно, в Казани в то время были приняты и ещё некоторые важные решения. В этот период Золотая Орда распадалась, на месте одного центра возникли четыре новых: Казань, Крым, Астрахань и так называемая Большая Орда. Естественно, при таком положении дел возникали претензии ханов новых центров на свою долю "ордынского выхода". Из грамоты великого князя Ивана Васильевича (московского) великому князю рязанскому Ивану Васильевичу от 9 июня 1483 года следует, что дань шла по договору Василия II (очевидно, от 1445 г.) "царевичу Касыму и сыну его Даньяру царевичу с ваши земли при твоем деде при великом князе Иване Федоровиче". Прямых сведений об этом нет, но наверняка с 1445 года "царский выход" выплачивался и в Казанское ханство, являвшееся "родительским" по отношению к Касимовскому.
Но уже в грамоте Ивана III князю Юрию Ивановичу от 16 июня 1504 года прямо говорится, что Московское княжество отправляло выход для Орды в четыре места: Крым, Астрахань, Казань и Касимов: "А въ выходы ти в ординскiе, и в Крым, и в Асторохань, и в Казань, и во Царевичев городок…".
Перелом в отношениях между Москвой и Казанью произошёл в 1512 году. В то время в Москве состоялись очень важные переговоры между Василием III и чингизидской вдовствующей царицей Нур-Султан, представлявшей Казанскую и Крымскую линии династии Улу-Мухаммеда. Их результатом стала уступка Касимовского юрта казанско-крымской ветвью потомков Чингизхана представителям ветви бывшего хана Золотой Орды Ахмеда с одобрения Москвы. Чуть позже был основан Мещерский двор, или Приказ. Только с этого времени Касимовское ханство стало протекторатом Москвы, а касимовские чингизиды марионетками в руках московской династии "калитичей", придав последней харизму правящей династии, которая была необходима для формирования нового государственного организма.
С древних времён земли будущего Московского государства унаследовали двойную систему организации.
(1) Феодальные княжества и республики, из которых наиболее важным в политическом отношении было Великое княжество Владимирское, а в экономическом - Господин Великий Новгород.
Но из-за разделения династии князей Владимирских (Суздальских) на отдельные ветви среди них вспыхнула борьба за этот титул, в ходе которой удельные князья в качестве средства для получения преимущества пытались представить себя в наилучшем виде перед монгольской администрацией для получения ярлыка (ханской грамоты) на "Владимирское княжение".
Наибольших успехов на этом поприще достигли московские правители, добившиеся на рубеже XIV - XV веков превосходящего положения, а на протяжении XV века полностью подчинившие себе другие ("параллельные") ветви династии князей Суздальско-Владимирских. Своей безоговорочной преданностью и подчинением московская династия завоевала доверие своих монгольских сюзеренов, которые, кроме того, предоставили ей протекторат над Новгородом. Союз между Иваном Калитой и "митрополитом всея Руси" привёл к переносу резиденции митрополита в Москву, и московский князь добавил к своей титулатуре титул "всея Руси", применение которого до сих пор был ограничивалось только митрополитом.
(2) "Митрополия всея Руси" (вопреки широко распространённому мнению определения "Киевский" в титуле митрополита никогда не было), была единой митрополией, охватывавшей все земли Руси (т.е. суздальские, рязанские, псковские, новгородские, смоленские, литовские, а также земли под властью польского и, частично, венгерского королей). Она являлась структурой Византийской церкви и империи, поскольку с 1267 года руские митрополиты одновременно признавали двух "царей": византийского базилевса (императора) и khaghan'а Золотой Орды.
После переезда в Москву в начале XIV веке митрополиты тесно сотрудничали с московскими князьями (Петр 1308-26, Феогност 1328-53, Алексий 1354-78), были проводниками их интересов. Это вызвало оправданное противодействие со стороны соперников Москвы (например, Твери) в суздальских землях, а также со стороны православных Польши и Литвы. По этой причине митрополиты первой половины XV века старались сохранять ровное отношение ко всем своим верующим. Это хорошо видно на примере летописных данных. Помимо собраний великих князей московских в канцелярии митрополита теперь появились общеруские собрания: Киприана (1408 г.) и Фотия (1418 г.), в которых авторы и редакторы стремились отражать интересы всех земель.
В середине XV века Москва была центром двух независимых друг от друга образований:
(1) Великое княжество Владимирское, которое теперь, после двухсотлетнего опыта в государственной системе Золотой Орды, возвысилось над остальными; и
(2) Митрополия всея Руси, занимавшая до недавнего времени весьма незначительное место в системе Константинопольского патриархата, теперь, в связи с падением Византийского государства, вышедшая на передовые позиции в православном мире.
Союз Византийской церкви с Римом, достигнутый во Флоренции (1439 г.), создал новую ситуацию. Московское правительство не признало кардинала Исидора митрополитом Руси. После некоторых разногласий Архиерейский Собор без одобрения Патриарха избрал и освятил в 1448 году в Москве нового митрополита Иону. С канонической точки зрения новая московская митрополия стала раскольнической. Православные Польши и Литвы остались под юрисдикцией Константинопольского Патриарха, а глава реорганизованной митрополии получил титул "Митрополит Киевский, Галицкий и всея Руси".
Но события продолжались. В 1453 году турки-османы заняли Константинополь, "второй Рим". Это неординарное событие сыграло важную роль для будущего Московского государства.
После падения Византийской империи и православных балканских государств, единственным оставшимся хранителем православной веры стал Север. Южнославянские представления о "третьем Риме" теперь перешли сюда. Хотя легенда "о белом клобуке" до 1564 г. "третьим Римом" признавала Великий Новгород, псковский старец Филофей сделал выбор в пользу Москвы (ок. 1510-11).
Подобное возрастание роли Московского государства не сопровождалось едва ли не главным для того времени: его правители продолжали оставаться "калитичами" - представителями мало кому известной, правящей где-то на краю географии местечковой династии. В аристократической "табели о рангах" той эпохи они оставались на маргинезе. Когда во второй половине XV века они впервые вышли на арену европейской политики, их статус был неясен. Претензии на связь с "первым Римом" (вымышленная генеалогия, восходящая к Августу - ок. 1480 г.) и "вторым Римом" (легенда о шапке Мономаха - ок. 1523-52 гг.) в дипломатическом мире всерьёз не воспринимались. Им нужна была харизма и авторитет государственного организма, который бы все знали и уважали. Два государства-преемника Чингизидов, Казань и Астрахань, были именно такими организмами. По этой причине Иван Грозный принял за основу своей новой титулатуры формулы "Царь Казанский" и "Царь Астраханский" - его полный титул содержал слово "царь" только применительно к Казани и Астрахани. Именно эти формулы в титуле, корни которых уходили к чингизидам, создавали московскому князю необходимую харизму, легитимность и авторитет правителя.