9 января 1905 г.: непредвиденное следствие активности «Союза освобождения»
9 января 1905 года: непредвиденное следствие активности «Союза освобождения»
Сначала о самом союзе. Он был создан на всероссийском съезде движения 3-5 января 1904г. в Петербурге. Собрания проходили нелегально на частных квартирах, были представлены группы от 22 городов общим количеством делегатов в 48 чел. Программа cоюза: демократия и конституция. В его Совет вошли земцы: И.Петрункевич (глава), Пётр Долгоруков, Д.Шаховской, Н.Ковалевский, Н.Львов, а также интеллектуалы (которые во многом были интеллигентами): Н.Анненский (заместитель), В.Яковлев (более известный по псевдониму Богучарский), С.Прокопович, С.Булгаков и А.Пешехонов. Тактика организации состояла в осаде самодержавия с помощью публичных массовых кампаний.
С момента назначения в конце августа нового главы могущественного Министерства внутренних дел началась новая эра. Её принёс чиновник с либеральным темпераментом П.Святополк-Мирский, сменивший погибшего на «взрывной» должности В.Плеве. Любимое слово лексикона нового министра было «доверие». Однако, земцы из «Союза освобождения» имели отрицательный опыт сотрудничества с предыдущим министром, когда тот просто обманул лидера земского движения Д.Шипова. Чиновное лицо взяло с последнего обещание отказа от участия в политике взамен реформ. В результате нелегальное Бюро земских съездов два года провело в бездействии. Только инициатива «Союза освобождения» оживила его: через входивших туда членов своего Совета Д.Шаховского и Петра Долгорукова было высказано предложение созвать съезд для обсуждения насущных проблем, вставших и перед земством, и перед страной.
1905 год
В результате в ноябре выборные от всех сословий высказались за введение в стране свобод, конституции и участия народных представителей в управлении государством. Последний пункт в виде включения представителей земства в Государственный совет был принят на совещании у Николая II. Однако, вскорости это судьбоносное решение он отменил.
А месяцем ранее, в октябре, Союз собрался на свой второй съезд. В числе основных решений проходил пункт об организации по всей стране с 20 ноября в юбилей судебной реформы Александра II кампании банкетов с требованием конституции, свобод и парламента.
Началась подготовка к событиям, которые была задуманы по образцу французских, которые привели там к революции 1848г.Созывая соответствующий комитет, 8 ноября заместитель председателя Совета Н.Анненский писал А.Пешехонову: «Я убедительно прошу всех «кулинаров» завтра от 6 до 8 после обеда собраться у меня, чтобы столковаться по неотложным кулинарным вопросам».2 По его же предложению председателем собрания, проводившегося под видом банкета, единогласно был избран В.Короленко. Кампания открылась гигантским обедом в Санкт-Петербурге, в котором приняли участие 676 уважаемых личностей: общественных деятелей, учёных, литераторов. Председательствующий во вступительном слове призвал и здесь, и вне собрания открыто говорить о нуждах страны. Он продолжил: «Переживаемая минута чрезвычайно важна. На горизонте русской жизни появились облака. Они могут пролиться над иссохшей землёй благодатным дождём, но могут обратиться в грозовые тучи. Перед русской общественностью вырисовываются контуры будущего, а каково оно будет - это зависит от степени сознательности общества».3 Продолжил собрание редактор журнала «Право» освобожденец И.Гессен, рассказавший об истории работы над судебными уставами эпохи Великих реформ. В свой черёд поднялся его товарищ по союзу историк В.Семевский, посвятивший свою подробную речь истории конституционных проектов в России, которые берут начало со второй половины XVIII века. Начавший прения председатель объявил, что цель собрания - «сказать своё слово, причём в точных формах».4 Он озвучил предложение обсудить и подписать резолюцию.
А вообще по России прошли более 120 таких собраний в 34 крупных городах и охватили примерно 50 тыс. участников ( для сравнения: в тот год бастовало 40 с лишним тысяч), в числе городов: Москва, Киев, Балашов, Кострома, Новороссийск, Орёл, Самара, Калуга, Саратов, Смоленск, Ростов-на-Дону, Пятигорск, Тамбов, Томск, Воронеж, Владимир, Ярославль и ряд городов Украины, Кавказа, Прибалтики.
Плоды публичной массовой кампании, организуемой «Союзом освобождения», анализировал Департамент полиции в специальном документе, один из разделов которого назывался «Связь между движением революционным и общественным. Характер революционного движения с конца 1904г.» Он фиксирует, «<…>что значительная часть представителей общественного движения преследует, по существу, те же цели, которые входят в качестве требований в программы революционных партий. Общественное движение пошло рука об руку и открыто с движением революционным, поддерживая и подкрепляя одно другое».11 «На разных банкетах, - выделял тот же документ, - в присутствии самой разнородной публики, допускавшейся на эти банкеты не по каким-либо конспиративным рекомендациям, но беспрепятственно, стали произносится речи резко революционного содержания».12 По итогам таких докладных директор Департамента полиции А.Лопухин считал банкеты более вредными, чем студенческие демонстрации. А живейший участник событий, член Совета «Союза освобождения» Богучарский, который ещё не раз появится в этом рассказе, так оценивал происходящее на страницах письма 3 декабря 1904г.: «Иногда, когда вдумываешься в то, что творится, когда смотришь на это мгновенное, почти чудесное преображение страны, кажется, что находишься накануне Великой французской революции. Как там в 89 году не было ни одного республиканца, а вскоре не осталось ни одного монархиста, так у нас сейчас профессора, чиновники, домовладельцы, думцы, ещё вчера не интересовавшиеся конституцией и почти не слыхавшие про неё, сегодня вдруг совершенно необычайным образом единогласно вотируют конституционные резолюции».13 Солидарную оценку ситуации в стране высказал предводитель московского дворянства П.Трубецкой 15 декабря в письме Святополк-Мирскому: «На днях я имел счастье представляться царю и докладывал ему искренно и правдиво, как мог и умел, о состоянии, в котором находится общество. Я старался объяснить ему, что то, что про-исходит, n’est pas une emeute, mais une revolution [не мятеж, но революция] <…>»14
Выдающийся историк В.Ключевский наблюдал за происходящим из Москвы и вёл дневник. Причём он не любил это делать, и после июньской записи его не подвигли к продолжению ни гибель Плеве, ни поражение армии под Ляояном, вообще ни что. А в ноябре он отмечает Земский съезд и добавляет: «Банкеты».15 После этой записи он обращается к дневнику в последний день года: всё там посвящено банкетной кампании. Следующая заметка посвящена шествию рабочих к царю 9 января. Последние два события связываются. Если бы Василий Осипович взял в руки мемуары Г.Гапона, вышедшие на следующий год в Нью-Йорке, то прочёл бы следующее: «<…>тем временем в ноябре состоялся Земский съезд, за которым последовала петиция российских адвокатов даровать закон и свободу. Я не мог не чувствовать, что день, когда свобода будет вырвана из рук наших вечных угнетателей, близок, однако в то же время ужасно боялся, что, не имея поддержки со стороны масс, попытка может потерпеть неудачу. Я встретился с несколькими либералами-интеллигентами и спросил, что, по их мнению, могут сделать рабочие, чтобы помочь освободительному движению. Они посоветовали мне тоже составить петицию и предъявить её правительству. Но я не думал, что такая петиция может что-нибудь дать, если она не будет сопровождаться большой промышленной стачкой».16 Добавлю, что перед этим священник попытался найти общий язык с социал-демократами и социалистами-революционерами, но они его оттолкнули. В печати старой России, открыто никто не позволил себе назвать имена «либералов-интеллигентов». Носителей этих имён в жизни ждали притеснения и злоба консерваторов, с которыми приходилось взаимодействовать, особенно по долгу службы или работы. И эта эмоция могла принять опасные формы выражения. А в раннесоветский период в своих воспоминаниях А.Карелин, входивший в руководство «Собрания фабрично-заводских рабочих Санкт-Петербурга», из пятерых присутствовавших припомнил трёх: уже называвшегося В.Богучарского, а также С.Прокоповича и Е.Кускову (все были освобожденцами, причём первые двое входили в Совет организации)16а.
Богучарский В.Я. Прокопович С.Н. Кускова Е.Д.
Известно, что к тексту петиции кроме участников рабочей организации приложил руку кто-то ещё. Поиски в воспоминаниях дают только одну фамилию: сотрудника газеты «Сын Отечества» А.Матюшенского. Кроме его собственного свидетельства свой голос подаёт и рядовой член собрания И.Павлов, и председатель его Выборгского отдела Н.Варнашев. В своих воспоминаниях он сообщает, что 6 января он приехал за петицией к Гапону. Там он застал Тана ( это, по всей видимости, известный этнограф В.Богораз, публиковавшийся в это время в журнале «Освобождение» и участвовавший в ещё одной газете союза - «Наша жизнь»), уже известного Богучарского и Матюшенского. Последний работал над петицией. Названных людей объединяет занятость в легальных изданиях союза. Хозяин отвёл Варнашева в соседнюю комнату и спросил его совета о той форме подачи петиции к властям, о которой теперь мы все знаем. Этот мемуарист отмечает, что именно тогда впервые услышал от Гапона о плане массового шествия к царю для подачи своего адреса16б. Ту же дату называет ещё один из руководителей собрания В.Янов в своих показаниях полиции. На другой день 7 января с Гапоном встречались уже представители руководства союза: снова Богучарский, Кускова и Прокопович, а также член Совета союза В.Хижняков и С.Франк, представлявший на съезде движения в октябре редакцию журнала «Освобождение».17 Получается, что представители ни одной партии или группы в это время не имели в активе такого количества контактов и столь тесного взаимодействия с Гапоном как лидеры «Союза освобождения»: за ними первые контакты, когда социалисты его сторонились, подозревая в сотрудничестве с полицией; за ними же и последние встречи, когда уже Гапон уклонялся от приглашений социалистов, считая, что они снова будут его отговаривать от уже решённого опасного предприятия, которое по их мнению ещё и неэффективно. Богучарский в примечании к воспоминаниям вышеназванного Павлова, опубликованным в 1908 г. подчеркивает, что «отношения между Гапоном и некоторыми членами Союза Освобождения, действительно, существовали еще с ноября 1904 года.»18 Показателен эпизод из воспоминаний Павлова о том, что 6 января Гапон дал на дом текст петиции для работы над ним какому-то социал-демократу. В публикации это комментирует Богучарский с небывалой осведомлённостью, но не называет этого активиста19, а исследователь Шилов после встречи с товарищами Павлова считает, что этот социалист и Богучарский одно и то же лицо 20.
Всё выходит на то, что если первый легальный Земский съезд можно назвать русскими Генеральными штатами, то 9 января следует считать Днём взятия Бастилии. Вспоминаются слова эпиграфа к одной из монографий о русской революции: «Правда удивительнее вымысла, потому что вымысел должен держаться в пределах вероятного, а правда - нет» 21.
Примечания.
2. Шацилло К.Ф. Русский либерализм накануне революции 1905-1907гг. М.: Наука. 1985г. С.295.
3.Там же.
4. Там же. С.296.
11. Там же. С.299-300.
12. Там же. С.300.
13. Соловьёв К.А. Кружок «Беседа». В поисках новой политической реальности. М.: РОССПЭН. 2009г. С.198.
14. Там же. С. 192.
15. Ключевский В.О. Письма. Дневники. Афоризмы и мысли об истории. М.: Наука. 1968г. С.290.
16. Цит. по Пайпс Р. Русская революция. Кн.1. М.: Захаров. 2005г. С.39-40.
16а. Карелин А.Е./ Красная летопись. 1922г. №1. С.110.
16б. Варнашев Н.М./ Историко-революционный сборник. 1924г. С.203-204.
17. Шацилло. Указ.соч. С.316.
18. Павлов И.И. Из воспоминаний о "Рабочем Союзе" и священнике Гапоне / Минувшие годы. 1908г. №4. С.91.
19. Там же. С.91-92.
20. Шилов А.А. К документальной истории «Петиции» 9 января 1905 года./ Красная летопись. 1925г. №2.
21. Пайпс. Русская революция. Кн.3. С.4.
Сначала о самом союзе. Он был создан на всероссийском съезде движения 3-5 января 1904г. в Петербурге. Собрания проходили нелегально на частных квартирах, были представлены группы от 22 городов общим количеством делегатов в 48 чел. Программа cоюза: демократия и конституция. В его Совет вошли земцы: И.Петрункевич (глава), Пётр Долгоруков, Д.Шаховской, Н.Ковалевский, Н.Львов, а также интеллектуалы (которые во многом были интеллигентами): Н.Анненский (заместитель), В.Яковлев (более известный по псевдониму Богучарский), С.Прокопович, С.Булгаков и А.Пешехонов. Тактика организации состояла в осаде самодержавия с помощью публичных массовых кампаний.
С момента назначения в конце августа нового главы могущественного Министерства внутренних дел началась новая эра. Её принёс чиновник с либеральным темпераментом П.Святополк-Мирский, сменивший погибшего на «взрывной» должности В.Плеве. Любимое слово лексикона нового министра было «доверие». Однако, земцы из «Союза освобождения» имели отрицательный опыт сотрудничества с предыдущим министром, когда тот просто обманул лидера земского движения Д.Шипова. Чиновное лицо взяло с последнего обещание отказа от участия в политике взамен реформ. В результате нелегальное Бюро земских съездов два года провело в бездействии. Только инициатива «Союза освобождения» оживила его: через входивших туда членов своего Совета Д.Шаховского и Петра Долгорукова было высказано предложение созвать съезд для обсуждения насущных проблем, вставших и перед земством, и перед страной.
1905 год
В результате в ноябре выборные от всех сословий высказались за введение в стране свобод, конституции и участия народных представителей в управлении государством. Последний пункт в виде включения представителей земства в Государственный совет был принят на совещании у Николая II. Однако, вскорости это судьбоносное решение он отменил.
А месяцем ранее, в октябре, Союз собрался на свой второй съезд. В числе основных решений проходил пункт об организации по всей стране с 20 ноября в юбилей судебной реформы Александра II кампании банкетов с требованием конституции, свобод и парламента.
Началась подготовка к событиям, которые была задуманы по образцу французских, которые привели там к революции 1848г.Созывая соответствующий комитет, 8 ноября заместитель председателя Совета Н.Анненский писал А.Пешехонову: «Я убедительно прошу всех «кулинаров» завтра от 6 до 8 после обеда собраться у меня, чтобы столковаться по неотложным кулинарным вопросам».2 По его же предложению председателем собрания, проводившегося под видом банкета, единогласно был избран В.Короленко. Кампания открылась гигантским обедом в Санкт-Петербурге, в котором приняли участие 676 уважаемых личностей: общественных деятелей, учёных, литераторов. Председательствующий во вступительном слове призвал и здесь, и вне собрания открыто говорить о нуждах страны. Он продолжил: «Переживаемая минута чрезвычайно важна. На горизонте русской жизни появились облака. Они могут пролиться над иссохшей землёй благодатным дождём, но могут обратиться в грозовые тучи. Перед русской общественностью вырисовываются контуры будущего, а каково оно будет - это зависит от степени сознательности общества».3 Продолжил собрание редактор журнала «Право» освобожденец И.Гессен, рассказавший об истории работы над судебными уставами эпохи Великих реформ. В свой черёд поднялся его товарищ по союзу историк В.Семевский, посвятивший свою подробную речь истории конституционных проектов в России, которые берут начало со второй половины XVIII века. Начавший прения председатель объявил, что цель собрания - «сказать своё слово, причём в точных формах».4 Он озвучил предложение обсудить и подписать резолюцию.
А вообще по России прошли более 120 таких собраний в 34 крупных городах и охватили примерно 50 тыс. участников ( для сравнения: в тот год бастовало 40 с лишним тысяч), в числе городов: Москва, Киев, Балашов, Кострома, Новороссийск, Орёл, Самара, Калуга, Саратов, Смоленск, Ростов-на-Дону, Пятигорск, Тамбов, Томск, Воронеж, Владимир, Ярославль и ряд городов Украины, Кавказа, Прибалтики.
Плоды публичной массовой кампании, организуемой «Союзом освобождения», анализировал Департамент полиции в специальном документе, один из разделов которого назывался «Связь между движением революционным и общественным. Характер революционного движения с конца 1904г.» Он фиксирует, «<…>что значительная часть представителей общественного движения преследует, по существу, те же цели, которые входят в качестве требований в программы революционных партий. Общественное движение пошло рука об руку и открыто с движением революционным, поддерживая и подкрепляя одно другое».11 «На разных банкетах, - выделял тот же документ, - в присутствии самой разнородной публики, допускавшейся на эти банкеты не по каким-либо конспиративным рекомендациям, но беспрепятственно, стали произносится речи резко революционного содержания».12 По итогам таких докладных директор Департамента полиции А.Лопухин считал банкеты более вредными, чем студенческие демонстрации. А живейший участник событий, член Совета «Союза освобождения» Богучарский, который ещё не раз появится в этом рассказе, так оценивал происходящее на страницах письма 3 декабря 1904г.: «Иногда, когда вдумываешься в то, что творится, когда смотришь на это мгновенное, почти чудесное преображение страны, кажется, что находишься накануне Великой французской революции. Как там в 89 году не было ни одного республиканца, а вскоре не осталось ни одного монархиста, так у нас сейчас профессора, чиновники, домовладельцы, думцы, ещё вчера не интересовавшиеся конституцией и почти не слыхавшие про неё, сегодня вдруг совершенно необычайным образом единогласно вотируют конституционные резолюции».13 Солидарную оценку ситуации в стране высказал предводитель московского дворянства П.Трубецкой 15 декабря в письме Святополк-Мирскому: «На днях я имел счастье представляться царю и докладывал ему искренно и правдиво, как мог и умел, о состоянии, в котором находится общество. Я старался объяснить ему, что то, что про-исходит, n’est pas une emeute, mais une revolution [не мятеж, но революция] <…>»14
Выдающийся историк В.Ключевский наблюдал за происходящим из Москвы и вёл дневник. Причём он не любил это делать, и после июньской записи его не подвигли к продолжению ни гибель Плеве, ни поражение армии под Ляояном, вообще ни что. А в ноябре он отмечает Земский съезд и добавляет: «Банкеты».15 После этой записи он обращается к дневнику в последний день года: всё там посвящено банкетной кампании. Следующая заметка посвящена шествию рабочих к царю 9 января. Последние два события связываются. Если бы Василий Осипович взял в руки мемуары Г.Гапона, вышедшие на следующий год в Нью-Йорке, то прочёл бы следующее: «<…>тем временем в ноябре состоялся Земский съезд, за которым последовала петиция российских адвокатов даровать закон и свободу. Я не мог не чувствовать, что день, когда свобода будет вырвана из рук наших вечных угнетателей, близок, однако в то же время ужасно боялся, что, не имея поддержки со стороны масс, попытка может потерпеть неудачу. Я встретился с несколькими либералами-интеллигентами и спросил, что, по их мнению, могут сделать рабочие, чтобы помочь освободительному движению. Они посоветовали мне тоже составить петицию и предъявить её правительству. Но я не думал, что такая петиция может что-нибудь дать, если она не будет сопровождаться большой промышленной стачкой».16 Добавлю, что перед этим священник попытался найти общий язык с социал-демократами и социалистами-революционерами, но они его оттолкнули. В печати старой России, открыто никто не позволил себе назвать имена «либералов-интеллигентов». Носителей этих имён в жизни ждали притеснения и злоба консерваторов, с которыми приходилось взаимодействовать, особенно по долгу службы или работы. И эта эмоция могла принять опасные формы выражения. А в раннесоветский период в своих воспоминаниях А.Карелин, входивший в руководство «Собрания фабрично-заводских рабочих Санкт-Петербурга», из пятерых присутствовавших припомнил трёх: уже называвшегося В.Богучарского, а также С.Прокоповича и Е.Кускову (все были освобожденцами, причём первые двое входили в Совет организации)16а.
Богучарский В.Я. Прокопович С.Н. Кускова Е.Д.
Известно, что к тексту петиции кроме участников рабочей организации приложил руку кто-то ещё. Поиски в воспоминаниях дают только одну фамилию: сотрудника газеты «Сын Отечества» А.Матюшенского. Кроме его собственного свидетельства свой голос подаёт и рядовой член собрания И.Павлов, и председатель его Выборгского отдела Н.Варнашев. В своих воспоминаниях он сообщает, что 6 января он приехал за петицией к Гапону. Там он застал Тана ( это, по всей видимости, известный этнограф В.Богораз, публиковавшийся в это время в журнале «Освобождение» и участвовавший в ещё одной газете союза - «Наша жизнь»), уже известного Богучарского и Матюшенского. Последний работал над петицией. Названных людей объединяет занятость в легальных изданиях союза. Хозяин отвёл Варнашева в соседнюю комнату и спросил его совета о той форме подачи петиции к властям, о которой теперь мы все знаем. Этот мемуарист отмечает, что именно тогда впервые услышал от Гапона о плане массового шествия к царю для подачи своего адреса16б. Ту же дату называет ещё один из руководителей собрания В.Янов в своих показаниях полиции. На другой день 7 января с Гапоном встречались уже представители руководства союза: снова Богучарский, Кускова и Прокопович, а также член Совета союза В.Хижняков и С.Франк, представлявший на съезде движения в октябре редакцию журнала «Освобождение».17 Получается, что представители ни одной партии или группы в это время не имели в активе такого количества контактов и столь тесного взаимодействия с Гапоном как лидеры «Союза освобождения»: за ними первые контакты, когда социалисты его сторонились, подозревая в сотрудничестве с полицией; за ними же и последние встречи, когда уже Гапон уклонялся от приглашений социалистов, считая, что они снова будут его отговаривать от уже решённого опасного предприятия, которое по их мнению ещё и неэффективно. Богучарский в примечании к воспоминаниям вышеназванного Павлова, опубликованным в 1908 г. подчеркивает, что «отношения между Гапоном и некоторыми членами Союза Освобождения, действительно, существовали еще с ноября 1904 года.»18 Показателен эпизод из воспоминаний Павлова о том, что 6 января Гапон дал на дом текст петиции для работы над ним какому-то социал-демократу. В публикации это комментирует Богучарский с небывалой осведомлённостью, но не называет этого активиста19, а исследователь Шилов после встречи с товарищами Павлова считает, что этот социалист и Богучарский одно и то же лицо 20.
Всё выходит на то, что если первый легальный Земский съезд можно назвать русскими Генеральными штатами, то 9 января следует считать Днём взятия Бастилии. Вспоминаются слова эпиграфа к одной из монографий о русской революции: «Правда удивительнее вымысла, потому что вымысел должен держаться в пределах вероятного, а правда - нет» 21.
Примечания.
2. Шацилло К.Ф. Русский либерализм накануне революции 1905-1907гг. М.: Наука. 1985г. С.295.
3.Там же.
4. Там же. С.296.
11. Там же. С.299-300.
12. Там же. С.300.
13. Соловьёв К.А. Кружок «Беседа». В поисках новой политической реальности. М.: РОССПЭН. 2009г. С.198.
14. Там же. С. 192.
15. Ключевский В.О. Письма. Дневники. Афоризмы и мысли об истории. М.: Наука. 1968г. С.290.
16. Цит. по Пайпс Р. Русская революция. Кн.1. М.: Захаров. 2005г. С.39-40.
16а. Карелин А.Е./ Красная летопись. 1922г. №1. С.110.
16б. Варнашев Н.М./ Историко-революционный сборник. 1924г. С.203-204.
17. Шацилло. Указ.соч. С.316.
18. Павлов И.И. Из воспоминаний о "Рабочем Союзе" и священнике Гапоне / Минувшие годы. 1908г. №4. С.91.
19. Там же. С.91-92.
20. Шилов А.А. К документальной истории «Петиции» 9 января 1905 года./ Красная летопись. 1925г. №2.
21. Пайпс. Русская революция. Кн.3. С.4.