"Кто заодно с Англией, тот неминуемо против нас"
80-е гг. XIX столетия были наполнены острейшей борьбой между европейскими державами. В условиях сложившегося Тройственного союза (Германия, Австро-Венгрия, Италия) их оппоненты - Великобритания, Франция и Россия должны были определить свою внешнюю политику в новых исторических условиях.
Основными противоречиями в Европе оставались между Германией и Францией, в которых первая не отказалась от развязывания превентивной войны против западного союза. В 1887 г. Германия, нагнетая обстановку военных тревог, трижды пыталась начать войну против Франции. В этих условиях от позиции Англии и России во многом зависело сохранение status quo в Европе. Канцлер Германской империи Бисмарк, как и в 1875 г., считал возможным развязать войну против Франции лишь при условии ее локализации, иначе война стала бы для Германии опасной авантюрой. Поэтому одна из основных задач, которую преследовал Бисмарк, состояла во втягивании Англии в конфликт с Россией, тем более, что англо-русские противоречия в те годы были довольно острыми, как на Балканах, в Проливах, так и в Средней Азии.
Главный редактор "Московских ведомостей" М.Н. Катков в письмах к Александру III неоднократно указывал, что главным врагом России является Англия. "Что касается до Турции и вообще до Балканского полуострова ... опасным противником во всех наших видах может быть Англия" (РГИА. Ф.677. Оп.1. Д.822. Л.133).
Несмотря на глубокие различия в оценке международных отношений между прессой и дипломатией, последняя также считала Англию непримиримым врагом России. Так поверенный в делах М.Н. Муравьев в донесении МИД о "Политическом положении в России", подчеркивал: "Мы никогда не лолжны упускать из виду и с большим недоверием относиться ко всякому государству, ищущему сближения с Англией. Кто заодно с Англией, тот неминуемо против нас; кто с нами, тот враждебен Англии. Справедливость этого заключения доказывает нам та постоянная поддержка Англии, которой пользуется враждебная нам Австро-Венгрия, как на Балканском п-ове, так и особенно в Константинополе" (РГИА. Ф.543. Оп.1. Д.667. Л.6).
Признавал, что именно Англия является врагом России, и такой виднейший дипломат, как В.Н. Ламздорф. В дневнике и 24 апреля 1891 г. сделана следующая запись: "Германия всегда может найти против нас поддержку со стороны Англии, которая повсеместно является нашим противником" (Ламздорф В.Н. Дневник 1891-1892 г. М.-Л., 1934. С.105). Эту точку зрения он подтверждает и в "Обзоре внешней политики России за время царствования Александра III" (РГИА. Ф.568. Оп.1. Д.53. Л.5-6).
Наиболее острым узлом англо-русских противоречий оставалась Персия (Иран). В последней трети XIX в. Россия активно участвовала в железнодорожном строительстве в северной части Ирана, а Англия - в южной и юго-восточной. Но английский флот господствовал в Персидском заливе и с разрешения персидского шаха свободно плавал по внутренним водам страны (Каруну). К тому же Англия получила право на учреждение английского банка в Тегеране, она имела консульство в Мешхеде (в чем России было отказано). То есть, в 1880-е годы Англия активизировала свою политику в Иране, ущемляя интересы России, что вело к дальнейшему обострению англо-русских отношений.
В условиях европейского кризиса 1887 г. <...> Англия не только не была "безучастным зрителем", но и стремилась к тому, что Германия и Франция истощили свои силы в упорной и кровопролитной войне, что обеспечило бы победу Англии в колониальной политике над обоими государствами.
Газета А.С. Суворина "Новое время" считала: "Нигде, по общему убеждению, война между Францией и Германией не была бы приветствована с такой радостью, как в Англии. Лондонские газеты только и заняты, как известно, тем, что подстрекают Германию к войне своими ежедневными доносами на мнимые или действительные вооружения Франции" (Новое время. 1887. №3).
<...>
В 80-е гг. XIX в. Бисмарк неоднократно пытался, хотя и безуспешно, добиться заключения союза с Англией. Один из прусских министров Люциус фон Балльгаузен записывает в дневник 17 августа 1889 г. следующие слова Бисмарка, произненные на заседании прусского министерства: "На протяжении девяти лет основная задача немецкой политики заключается в том, чтобы заполучить Англию в Тройственный союз".
В том же 1889 г., когда впервые новый кайзер Германской империи Вильгельм II посетил королеву Викторию на о-ве Уайт, газеты стали называть Тройственный союз Четверным. Еще более упрочилось это мнение, когда было заключено соглашение между Германией и Англией о Гельголанде и африканских колониях.
[Текст приведен по: Толстая М.А. Англо-русские отношения в конце 80-х-начале 90-х годов XIX века и позиция русской прессы // Исторические чтения КГПИ. Выпуск IV. Коломна, 2006. С.20-25]
Пожалуй, достаточно. А теперь - мой краткий комментарий:
как может показаться уважаемым читателям, я взялся подкормить фактурой г-на Старикова и его сторонников) Что ж, и да, и нет.
Да - в том смысле, что я совершенно не буду против, если их внимание окажется обращено к постингу, выдержки - процитированы в блогах и т.д. Мне даже было бы интересно взглянуть на стариковскую интерпретацию этих наверняка приятных его сердцу сведений.
Ведь выложенный мною текст - это подлинно научная работа, основанная на анализе архивных источников. Г-н Стариков, как известно, порогов архивов не переступал и документальных источников в своих сочинениях не использует, ибо зачем утруждаться, когда всё можно высосать из пальца?
Далее - текст этой научной работы отличается умеренностью логических построений и выводов - приводимые мнения дипломатов, журналистов не абсолютизируются, а лишь иллюстрируют фактическое положение вещей. У г-на Старикова же всё наоборот - лишь бы подыскалась цитатка позабористее и более весомых подтверждений нафиг не надо.
И, наконец - автор данной статьи М.А. Толстая, моя наставница и в прошлом коллега, будучи многоопытным историком, заканчивала её так:
"Отмечая востороженные оценки германской печати о бестящем приеме Вильгельма II в Лондоне, Муравьев в дпеше Гирсу из Берлина писал: "...Не думаю, что это сближение зашло так далеко как письменное присоединение к союзу..." (АВПРИ. Ф. МИД Канцелярия. 1891. Оп.470. Д.16. Л.241).
Спустя несколько лет оценивая возможности превращения Тройственного союза в Четверной и колониальные противоречия между Германией и Англией (Конгосский инцидент, корейский вопрос), в которых не было единства, Чарыков в донесении Гирсу 2(14) июня 1894 г. писал: "Все это подтверждает предположение, что Германия... не связана с Англией" (АВПРИ. Канцелярия. 1894. Оп.479. Д.17. Л.391-392).
В.А. Гольцев, давая обзор английской печати за 1894 год, делал вывод, что и общественное мнение, и политика "английских государственных людей направлена на возможное и полезное сближение с Россией. Немецкая же печать встревожена и раздражена против Англии за уклонение от Тройственного союза, за неожиданное стремление к сближению с Россией" (Русская мысль. 1894. Кн.12. С.229).
Готов биться об заклад - г-ну Старикову бы очень не понравился такой поворот событий. Истинный, но не вписывающийся в его параллельный мир прошлого. Ибо как же это - англичанка и "возможное и полезное сближение с Россией"? И на месте М.А. Толстой он бы об этом попросту умолчал... Ведь зачем читателю правда? Он её все равно не знал и не знает.
И именно в этом и других озвученных мной моментах и состоит разница между историками и стариковыми.
Я буду рад, если этот пост поможет кому-либо из читателей понять её и сделать справедливый вывод относительно писанины последних.
Основными противоречиями в Европе оставались между Германией и Францией, в которых первая не отказалась от развязывания превентивной войны против западного союза. В 1887 г. Германия, нагнетая обстановку военных тревог, трижды пыталась начать войну против Франции. В этих условиях от позиции Англии и России во многом зависело сохранение status quo в Европе. Канцлер Германской империи Бисмарк, как и в 1875 г., считал возможным развязать войну против Франции лишь при условии ее локализации, иначе война стала бы для Германии опасной авантюрой. Поэтому одна из основных задач, которую преследовал Бисмарк, состояла во втягивании Англии в конфликт с Россией, тем более, что англо-русские противоречия в те годы были довольно острыми, как на Балканах, в Проливах, так и в Средней Азии.
Главный редактор "Московских ведомостей" М.Н. Катков в письмах к Александру III неоднократно указывал, что главным врагом России является Англия. "Что касается до Турции и вообще до Балканского полуострова ... опасным противником во всех наших видах может быть Англия" (РГИА. Ф.677. Оп.1. Д.822. Л.133).
Несмотря на глубокие различия в оценке международных отношений между прессой и дипломатией, последняя также считала Англию непримиримым врагом России. Так поверенный в делах М.Н. Муравьев в донесении МИД о "Политическом положении в России", подчеркивал: "Мы никогда не лолжны упускать из виду и с большим недоверием относиться ко всякому государству, ищущему сближения с Англией. Кто заодно с Англией, тот неминуемо против нас; кто с нами, тот враждебен Англии. Справедливость этого заключения доказывает нам та постоянная поддержка Англии, которой пользуется враждебная нам Австро-Венгрия, как на Балканском п-ове, так и особенно в Константинополе" (РГИА. Ф.543. Оп.1. Д.667. Л.6).
Признавал, что именно Англия является врагом России, и такой виднейший дипломат, как В.Н. Ламздорф. В дневнике и 24 апреля 1891 г. сделана следующая запись: "Германия всегда может найти против нас поддержку со стороны Англии, которая повсеместно является нашим противником" (Ламздорф В.Н. Дневник 1891-1892 г. М.-Л., 1934. С.105). Эту точку зрения он подтверждает и в "Обзоре внешней политики России за время царствования Александра III" (РГИА. Ф.568. Оп.1. Д.53. Л.5-6).
Наиболее острым узлом англо-русских противоречий оставалась Персия (Иран). В последней трети XIX в. Россия активно участвовала в железнодорожном строительстве в северной части Ирана, а Англия - в южной и юго-восточной. Но английский флот господствовал в Персидском заливе и с разрешения персидского шаха свободно плавал по внутренним водам страны (Каруну). К тому же Англия получила право на учреждение английского банка в Тегеране, она имела консульство в Мешхеде (в чем России было отказано). То есть, в 1880-е годы Англия активизировала свою политику в Иране, ущемляя интересы России, что вело к дальнейшему обострению англо-русских отношений.
В условиях европейского кризиса 1887 г. <...> Англия не только не была "безучастным зрителем", но и стремилась к тому, что Германия и Франция истощили свои силы в упорной и кровопролитной войне, что обеспечило бы победу Англии в колониальной политике над обоими государствами.
Газета А.С. Суворина "Новое время" считала: "Нигде, по общему убеждению, война между Францией и Германией не была бы приветствована с такой радостью, как в Англии. Лондонские газеты только и заняты, как известно, тем, что подстрекают Германию к войне своими ежедневными доносами на мнимые или действительные вооружения Франции" (Новое время. 1887. №3).
<...>
В 80-е гг. XIX в. Бисмарк неоднократно пытался, хотя и безуспешно, добиться заключения союза с Англией. Один из прусских министров Люциус фон Балльгаузен записывает в дневник 17 августа 1889 г. следующие слова Бисмарка, произненные на заседании прусского министерства: "На протяжении девяти лет основная задача немецкой политики заключается в том, чтобы заполучить Англию в Тройственный союз".
В том же 1889 г., когда впервые новый кайзер Германской империи Вильгельм II посетил королеву Викторию на о-ве Уайт, газеты стали называть Тройственный союз Четверным. Еще более упрочилось это мнение, когда было заключено соглашение между Германией и Англией о Гельголанде и африканских колониях.
[Текст приведен по: Толстая М.А. Англо-русские отношения в конце 80-х-начале 90-х годов XIX века и позиция русской прессы // Исторические чтения КГПИ. Выпуск IV. Коломна, 2006. С.20-25]
Пожалуй, достаточно. А теперь - мой краткий комментарий:
как может показаться уважаемым читателям, я взялся подкормить фактурой г-на Старикова и его сторонников) Что ж, и да, и нет.
Да - в том смысле, что я совершенно не буду против, если их внимание окажется обращено к постингу, выдержки - процитированы в блогах и т.д. Мне даже было бы интересно взглянуть на стариковскую интерпретацию этих наверняка приятных его сердцу сведений.
Ведь выложенный мною текст - это подлинно научная работа, основанная на анализе архивных источников. Г-н Стариков, как известно, порогов архивов не переступал и документальных источников в своих сочинениях не использует, ибо зачем утруждаться, когда всё можно высосать из пальца?
Далее - текст этой научной работы отличается умеренностью логических построений и выводов - приводимые мнения дипломатов, журналистов не абсолютизируются, а лишь иллюстрируют фактическое положение вещей. У г-на Старикова же всё наоборот - лишь бы подыскалась цитатка позабористее и более весомых подтверждений нафиг не надо.
И, наконец - автор данной статьи М.А. Толстая, моя наставница и в прошлом коллега, будучи многоопытным историком, заканчивала её так:
"Отмечая востороженные оценки германской печати о бестящем приеме Вильгельма II в Лондоне, Муравьев в дпеше Гирсу из Берлина писал: "...Не думаю, что это сближение зашло так далеко как письменное присоединение к союзу..." (АВПРИ. Ф. МИД Канцелярия. 1891. Оп.470. Д.16. Л.241).
Спустя несколько лет оценивая возможности превращения Тройственного союза в Четверной и колониальные противоречия между Германией и Англией (Конгосский инцидент, корейский вопрос), в которых не было единства, Чарыков в донесении Гирсу 2(14) июня 1894 г. писал: "Все это подтверждает предположение, что Германия... не связана с Англией" (АВПРИ. Канцелярия. 1894. Оп.479. Д.17. Л.391-392).
В.А. Гольцев, давая обзор английской печати за 1894 год, делал вывод, что и общественное мнение, и политика "английских государственных людей направлена на возможное и полезное сближение с Россией. Немецкая же печать встревожена и раздражена против Англии за уклонение от Тройственного союза, за неожиданное стремление к сближению с Россией" (Русская мысль. 1894. Кн.12. С.229).
Готов биться об заклад - г-ну Старикову бы очень не понравился такой поворот событий. Истинный, но не вписывающийся в его параллельный мир прошлого. Ибо как же это - англичанка и "возможное и полезное сближение с Россией"? И на месте М.А. Толстой он бы об этом попросту умолчал... Ведь зачем читателю правда? Он её все равно не знал и не знает.
И именно в этом и других озвученных мной моментах и состоит разница между историками и стариковыми.
Я буду рад, если этот пост поможет кому-либо из читателей понять её и сделать справедливый вывод относительно писанины последних.