Проявление антисемитизма в (блокадном) Ленинграде.
Под катом - фрагменты из работы Никиты Андреевича Ломагина "НЕИЗВЕСТНАЯ БЛОКАДА", демонстрирующие проявление антисемитизма в Ленинграде, использование антисемитизма нацисткой пропагандой, а также реакцию советских властей на проявления антисемитизма.
....Не повторяя содержание подготовленных немецкими спецслужбами материалов о положении в Ленинграде и вокруг него, отметим лишь несколько важных моментов. Во-первых, анализ немецких документов показывает, что между СД и военной разведкой осуществлялся обмен информацией. Нередко военная разведка в своих отчетах использовала данные, полученные органами СД. Вместе с тем нельзя не отметить, что в документах службы безопасности (СД) очевиден сильный идеологический компонент, проявившийся в воинствующем антисемитизме. Так называемому «еврейскому» вопросу неизменно отводилось одно из первых мест в сводках СД. Фиксировались малейшие проявления антисемитизма среди ленинградцев, давались рекомендации органам пропаганды усиливать именно это направление работы, поскольку «наконец-то природный антисемитизм проснулся в русских» [30]
===
[30] Есть достаточные свидетельства того, что антисемитизм, к сожалению, имел место еще до начала блокады. Например, 29 августа 1941 г. на бюро Кировского РК ВКП(б) Ленинграда обсуждался вопрос «Об антисоветских слухах, антисемитизме и мерах борьбы с ними». - ЦГАИПД Спб. Ф. 417. Оп. 3. Д. 34. Л.2-3.
===
.....
Говоря о мемуарах ленинградцев военной поры, следует отметить, что немногие жители блокадного города (практически исключительно представители интеллигенции) вели дневники. Наиболее полно в них отражены первые военные месяцы и период с середины 1942 г. до конца войны.
...
Общим для всех выявленных нами дневников была жесткая самоцензура их авторов (А. Болдырев, А.Остроумова-Лебедева и др.), нежелание высказывать свои суждения о политических вопросах....
Дневники свидетельствуют о сложной эволюции религиозных чувств ленинградцев, которая к концу войны у одних выразилась в разочаровании в христианстве, а у других - в обретении новой веры - веры в Бога. Дневниковые записи позволяют также выявить то, что присутствовало на «бытовом» уровне и не находило отражения в донесениях партийных органов и УНКВД. Например, бытовой и «внутренний» антисемитизм, как это явствует из дневников ленинградцев, был достаточно высок в первые военные месяцы. При этом интересно отметить, что если документы СД также свидетельствовали о росте антисемитских настроений в 1941-1942 гг., то в материалах УНКВД упоминания об этом встречаются куда реже. В условиях отсутствия успехов на фронте, непатриотичного поведения отдельных представителей лиц еврейской национальности, слабости советской пропаганды на фоне массированного пропагандистского воздействия нацистов на поверхность вышла «русская стихийность» - антисемитизм. Однако антисемитизм не смог развиться в мощное движение, так и оставшись, преимущественно, на бытовом уровне. Более того, эвакуация большей части еврейского населения сама собой сняла остроту этой проблемы. Вместе с тем, в отличие от сводок НКВД, в которых фиксировались антисоветские проявления (подчас спонтанно рефлексивного характера на то или иное событие), в дневники попадали более взвешенные суждения, лишенные, как правило, первой эмоциональной волны. При этом поводы для выражения того или иного мнения были одни и те же...
Дневник А. Остроумовой-Лебедевой, находящийся на хранении в Российской национальной библиотеке, изобилует весьма резкими и несправедливыми суждениями в адрес еврейского населения в целом. Исключительная роль представителей Еврейского антифашистского комитета по мобилизации общественного мнения на Западе для помощи СССР, а также деятельность выдающегося советского дипломата М. Литвинова в США, была общеизвестна. Односторонность суждений Остроумовой тем более удивляет, что имена известных в Ленинграде руководителей местных предприятий и научных учреждений, а также писателей и ученых, оставшихся в блокадном городе, несомненно, были также у всех на слуху. Мы, тем не менее, используем записи Остроумовой-Лебедевой как ценный источник в связи с тем, что они отражают наличие проблемы антисемитизма на бытовом уровне, особенно остро звучавшей в военные месяцы 1941 г. и вновь ставшей весьма актуальной в период борьбы с «космополитизмом»...
....
Пропаганда противника постоянно прибегала к цитированию выдающихся представителей русской литературы - Достоевского, Гоголя, Толстого, Бунина, Короленко, Горького, Гумилева, Л.Андреева, Лермонтова, Фета, Тютчева, Чернышевского и других. Из их произведений подбирались отрывки, свидетельствующие о неприятии авторами революций, насилия, высказывания об отсталости России и «особой» роли крестьянства в ее истории, жертвенности и смирении как высших добродетелях человечества, «исцеляющей» роли веры и русском народе - «народе-богоносце». Ф.М. Достоевский представлялся в качестве идеолога антисемитизма, величайшего противника социализма и пророка антигуманной сущности советской власти, прообразом которой была социальная система Шигалева, изображенная писателем в романе «Бесы».
Нацистское руководство требовало создавать пропагандистскую видимость того, что «главные враги Германии - не народы Советского Союза, а исключительно еврейско-большевистское советское правительство со всеми подчиненными ему сотрудниками и коммунистическая партия, предпринимающая усилия, чтобы добиться мировой революции», что «германские вооруженные силы пришли в страну не как враг, а, напротив, стремятся избавить людей от советской тирании» [20]
===
[20] Дашичев В.И. Банкротство стратегии германского фашизма. Исторические очерки. Документы и материалы. Т.2. М.: Наука, 1973. С.197.
===
К началу войны с СССР вермахт имел в своем распоряжении 11 рот пропаганды общей численностью около 2250 человек. Три такие роты входили в состав группы армий «Север» и занимались ведением пропаганды среди защитников и населения Ленинграда, жителей временно оккупированных районов Ленинградской области. Уровень подготовки подразделений пропаганды противника был достаточно высоким. Достаточно сказать, что многие военные пропагандисты после войны занимали ключевые посты в системе средств массовой информации ФРГ [22].
===
22 Например, в составе 501-й роты пропаганды, входившей в состав 18-й армии, работали: Х. Наннен - будущий шеф-редактор журнала «Штерн», К. Хольцамер - будущий профессор, интендант 2-го канала телевидения ФРГ, Х. Майер-Хенель - шеф-редактор радио ФРГ, П. фон Цан - телепублицист, М. Кляйнов - кинорежиссер, Х.Мегерляйн - ведущий репортер телевидения ФРГ, К. Дернер - издатель и др. - см. Scheel K. Krieg uber Atherwellen. Berlin, 1970. S.176.
===
Функции «идеологического тарана» должны были обеспечить пропаганда антикоммунизма, масштабная критика советской действительности (включая весь послеоктябрьский период), а также специфический для нацизма антисемитизм: во всех мировых и советских «грехах» виноваты только евреи, против евреев были Вольтер, Наполеон, Гете, Гюго, Достоевский и т. д. Возникновение и развитие марксизма, распространение его в России и победа Октябрьской революции изображались как «стремление еврейства к мировому господству». Воинствующий антисемитизм был сквозной темой немецкой пропаганды. Она вращалась вокруг следующих тезисов: 1) война затеяна еврейскими капиталистами Англии и США и ведется в их интересах. Поэтому русский народ вынужден проливать кровь за дело мирового еврейского капитала, 2) евреи являются активнейшими членами советского правительства и именно они втянули СССР в войну против Германии, 3) евреи составляют большинство политического состава Красной Армии и именно они гонят красноармейцев в бой.
В первые недели войны против СССР была организована радиотрансляция из Берлина на русском языке выступления Гитлера, призывавшего убивать евреев под предлогом того, что «они заняли все руководящие посты», что «за 20 минут опоздания на работу сажают русских в тюрьму» [30].
===
28 ЦГАИПД СПб. Ф.4000. Оп.10. Д.980. Л.3, 7об., 8.
29 Там же. Д.1374. Л.2.
30 Там же. Ф.409. Оп.2. Д.294. Л.39.
===
....
22 мая 1942 г. начальник политотдела Ленинградской группы войск Ленфронта направил А.А. Кузнецову докладную записку об отрицательных политических настроениях во вверенных ему частях. Первая группа «отрицательных политических высказываний» касалась вопросов о перспективах войны, отдельные командиры и бойцы выражали усталость и не верили в победу, «преувеличивая силы врага». Например, воентехник 1 ранга И.Г.С.(55-я армия) в беседе с сослуживцами говорил о непоследовательности политики Сталина, о заинтересованности СССР в заключении мира с Германией (уже «потеряно 40% промышленности»), а также об ошибочном курсе на упрощенный прием в партию тех, кто отличился в боях:
«У нас допускают ошибку, принимают в партию неграмотных. Эти коммунисты занимают ответственные посты и допускают много ошибок. Так бывает не только в армии».
Кроме того, С. назвал ошибочным смещение с поста наркома иностранных дел Литвинова, который бы «не допустил сближения с Германией» [183].
===
183 ЦАМО.Ф.217. Оп.1217. Д.165. Л.211-212.
===
Ряд бойцов допускали антисемитские высказывания:
«Если бы не политика коммунистов и евреев, не было бы и войны. Коммунисты и евреи сидят в тылу на высоких постах, а мы за них воюем».
...........
Документы партийных и правоохранительных органов почти не содержат свидетельств о каких-либо значительных негативных настроениях в связи с призывом в действующую армию, за исключением отдельных случаев проявления антисемитизма. Некоторые рабочие выражали радость по поводу призыва в армию евреев,занимавших «теплые»места на предприятиях (нормировщиков, кладовщиков и т. п.) [12]
===
10 ЦГАИПД СПб. Ф.415. Оп.2. Д.1128. Л.1.
11 Там же. Ф.408. Оп.2. Д.377. Л.86; об аналогичных настроениях в Москве см. John Barber. Popular Reactions in Moscow to the German Invasion of June 22, 1941. Soviet Union, 18, Nos.1-3 (1991), pp.5-18.
12 Там же.
===
Отмечалось также, что в некоторых учреждениях в начале июля были проявления панических настроений среди части еврейского населения, что, вероятно, было связано в значительной степени с появлением в городе первых немецких листовок, носивших ярко выраженный антисемитский характер.
В июне-июле 1941 г. практически все без исключения мероприятия военных и партийных органов в Ленинграде в течение первого месяца войны находили положительный отклик у населения. Информаторы райкомов сообщали, что общее настроение рабочих здоровое, паники во время воздушых тревог не было [14]. Тем не менее, партийные информаторы приводили примеры критики довоенных отношений СССР и Германии. В частности, рабочие говорили, что «не надо было давать немцам хлеб и нефть», т. к. сами голодали и плохо подготовились к войне и, как следствие, оказались застигнутыми врасплох [15], что «зря кормили немцев - не русские люди нами управляют, а евреи, поэтому так и получилось» [16]
===
14 ЦГАИПД СПб.Ф.4.Оп.3. Д.353. Л.1-18.
15 Там же. Д.350. Л.15.
16 Там же. Ф.408. Оп.1. Д.1115. Л.31.
===
....
В середине августа 1941 г., т. е. за три недели до начала блокады, повсеместно поднимались вопросы о том, «Уезжать ли? И куда? И как? И с чем, с какой перспективой в будущем? Как там в неизвестном месте прожить, оторванным от мужей, сыновей, которые остаются здесь?» [25].
===
23 РНБ. Ф.1015. Д.57. Л.35об.
24 Там же. Л.57об.
25 Там же. Л.48.
===
Эти вопросы были вполне естественны....Тяготы возможного переезда пугали и останавливали пожилых, привыкших к размеренной жизни людей...
Более взвешенно смотрели на будущее города представители еврейского населения, напуганные немецкими листовками и слухами о том, что творилось в Германии и в занятых нацистами странах. По свидетельству очевидцев, некоторыми из них овладела паника в связи с возможной расправой в случае прихода в город немцев. А.П. Остроумова-Лебедева еще 8 июля 1941 г. записала в своем дневнике, что сослуживцы ее знакомой («все евреи»)... «все бегут, куда-то устраиваются в отъезд. Все это делается втихомолку и с необыкновенной ловкостью и проворством» [31].
===
31 Там же. Ф.1015. Д.57. Л.20. Что же касалось ее самой, Остроумова предпочитала полагаться на то, что есть. и на судьбу: «Что со мной будет? Как сложится жизнь - мои последние годы? Если завод эвакуируют, кто мне будет платить пенсию? На что я буду жить? Кто будет содержать машину и моего шофера? Но я спокойна, что будет, то будет...» - Там же. Л.22.
===
Стремительное приближение немцев к Ленинграду, общее ухудшение положения в городе при отсутствии разъяснения причин неудач на фронте привели во второй половине августа 1941 г. к довольно широкому распространению всевозможных слухов по поводу сложившейся ситуации и перспектив войны. Проблема состояла в том, что в праве знать ленинградцам отказывали, но одновременно требовали быть настоящими патриотами и гражданами своей родины. В условиях кризиса, который переживала советская пропаганда, возобладали, подчас, панические настроения.
Характерно, что логика поддавшейся панике части населения была весьма противоречивой. В различных вариантах среди рабочих повторялись тезисы о евреях и коммунистах как виновниках во всех бедах, обрушившихся на страну, об «обиде» красноармейцев-крестьян на советскую власть за насильственную коллективизацию, об измене и вредительстве военачальников. Подобные настроения захватили значительную часть горожан, о чем свидетельствует внимание партийных органов к этому явлению.
Достаточно быстро в городе стал распространяться антисемитизм, который вышел за рамки «кухонных разговоров» и записей в дневниках, а также отдельных высказываний в связи с мобилизацией. 5 августа 1941 г. на бюро Кировского РК ВКП(б) отмечалось, что «проверкой сигналов, поступивших в РК, установлены проявляющиеся в последнее время среди трудящихся фабрики «Равенство» отдельные нездоровые антисемитские настроения вплоть до открытых выступлений некоторых работниц».
Отмечалось, что почва для таких настроений была создана «шкурными» поступками отдельных руководящих работников фабрики. Речь шла об эвакуации без согласования с парторганизацией и РК начальника утильцеха К. Заместитель директора по коммерческой части Ф. использовал служебное положение с целью эвакуации и устройства на работу в детский сад фабрики и своих родственников и знакомых. 30 июля в ответ на справедливую критику недовольных работников фабрики «допустил антипартийный выпад в отношении инструктора РК Сироткиной и и.о. секретаря партбюро фабрики Константинова, назвав их «фашистами и представителями пятой колонны». По итогам разбирательства бюро РК объявило Ф. строгий выговор, он был снят с должности [33].
===
33 ЦГАИПД СПб. Ф.417. Оп.3. Д.25. Л.6-7.
===
Политорганизатор одного из домохозяйств Кировского района Орлов отмечал, что в августе 1941 г. в подведомственном ему доме «среди населения получили широкое распространение антисемитские настроения», источником которых была член ВКП(б) Родионова. Она рассказывала подросткам антисемитские анекдоты, под влиянием которых они «побили мальчика-еврея» [34].
===
34 Там же. Ф.25. Оп.10. Д.324. Л.16-16об.
===
Проблема антисемизма стала настолько серьезной, что заставила Жданова высказаться по этому вопросу 20 августа 1941 г. на ленинградском партактиве, посвященном задачам ВКП(б) в связи с обороной города. В свойственной ему манере Жданов заявил, что «...необходимо скрутить голову пятой колонне, которая пытается поднять ее, начинает шевелиться», что надо «...решительно покончить с профашистской агитацией насчет евреев. Это конек врага: бей жидов, спасай Россию! Бей евреев и коммунистов!» Далее он указал, что обычными методами работы правоохранительных органов обойтись нельзя, что формальностям мирного времени не должно быть места, что надо действовать «по-революционному, по-военному, действовать без промедления» [35].
===
35 Ломагин Н.А. Настроения защитников и населения Ленинграда в период обороны города, 1941-1942. В кн.: Ленинградская эпопея. Организация обороны и население города (Ред. коллегия Ковальчук В.М., Ломагин Н.А., Шишкин В.А.). СПб: Приложение к альманаху «Слова и звуки». С.211-212.
===
Примечательно, что в отличие от документов партийных органов, в спецсообщениях УНКВД ЛО довольно редко встречались упоминания о распространении антисемитизма. Это можно объяснить отчасти тем, что центральный аппарат НКВД не ставил перед региональными органами такой задачи, и антисемитские проявления сами по себе не рассматривались как «антисоветские». Лишь тогда, когда антисемитизм сомкнулся с агитацией против коммунистов, власть стала предпринимать усилия, направленные на борьбу с ним.
В итоге в специальном постановлении Кировского райкома ВКП(б) «Об антисоветских слухах, антисемитизме и мерах борьбы с ними», датированном 29 августа 1941 г., отмечались факты проявления антисемитизма среди рабочих Кировского завода, фабрики «Равенство», на ряде номерных заводов, а также в домохозяйствах, а перед партийными и правоохранительными органами, включая НКВД, была поставлена задача «вести беспощадную борьбу с дезорганизаторами тыла, распространителями ложных слухов, агитаторами антисемитизма» [36].
===
36 Ломагин Н.А. Ленинградская эпопея. Л. 212.
===
....
13 сентября 1941 г. УНКВД ЛО в спецсообщении, адресованном Военному Совету Ленфронта, упомянуло о проявлениях антисемитизма. Участники одной из раскрытых организаций рассылали «в адреса еврейского населения письма погромного характера», а инициаторы создания в домохозяйствах города «Домовых комитетов» намеревались собирать сведения о проживавших в домах коммунистах, комсомольцах и евреях, чтобы в случае занятия немцами Ленинграда передать им эти сведения [65].
===
65 Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.11. Т.1. Д. 4. Л.2.
===
Как уже отмечалось, весьма странным было то, что здесь и далее УНКВД в отличие от немецких разведорганов, а также самих Ленинградцев не придавало проявлениям антисемитизма особого значения, хотя всего двумя неделями ранее не кто иной, как Жданов, отмечал этот прискорбный факт. Лишь в 1944 г. в одном из спецсообщений есть упоминание об антисемитской агитации, проводившейся со второй половины сентября 1941 г., но и в этом случае Литейный был озабочен, скорее, не содержательной стороной, а тем, что в течение почти трех лет ему не удалось выйти на след организации, занимавшейся этой агитацией. В Ленинграде, начиная с 21 сентября 1941 г., было отмечено распространение антисоветских листовок, отпечатанных на пишущей машинке под копирку на полулисте чистой бумаге. Листовки содержали призыв к расправе над лицами еврейской национальности и исходили от якобы существующего в Ленинграде «ВСЕРОССИЙСКОГО ОБЩЕСТВА ВНУТРЕННЕГО ПОРЯДКА». Всего в городе обнаружено 28 листовок, из них 20 листовок в районе Невского проспекта /главным образом Куйбышевский район/ и 8 листовок в Приморском и Петроградском районах. Две листовки были обнаружены наклеенными на стенах домов, две на входных дверях театра им.Пушкина, остальные найдены в почтовых ящиках квартир.
Как мы уже отмечали, вероятно, власть либо уже не считала антисемитизм актуальной проблемой в связи с эвакуацией большей части еврейского населения и не желала отвлекать силы УНКВД и других правоохранительных органов для борьбы с этим явлением, либо намеренно переориентировали негативные настроения горожан с целью отвести угрозу непосредственно от самого режима.
Основания для беспокойства у власти действительно были - несмотря на удаление из города большей части потенциально опасных в политическом отношении лиц к началу блокады, за 12 дней сентября 1941 г. в Ленинграде органами УНКВД были ликвидировано семь групп, «ставивших перед собой задачу по оказанию помощи германским войскам в случае занятия ими города». ..
Материалы УНКВД свидетельствуют о том, что негативные настроения захватили часть интеллигенции, которая, «. восхваляя фашизм, высказывается за изменение существующего строя, пытается доказывать, что наша печать тенденциозно освещает обращение немцев с населением в оккупированных районах». Для подтверждения этого тезиса составитель документа ссылался на высказывания ряда видных представителей интеллигенции, которые были уверены в неизбежности гибели советской власти как таковой:....
«...Немцы все равно возьмут Ленинград. Пусть при немцах и хуже не будет, но только чтобы не было возврата к прежнему, а его, конечно, не будет. Не хозяйничать больше евреям» (конструктор завода им. Сталина Е., арестован).....
В конце 1941 г. настроения интеллигенции характеризовались некоторой раздвоенностью: с одной стороны, в условиях кризиса нарастали индивидуализм и критическое отношение к власти, а, с другой, - ее не покидало чувство вины и стыда за «мелочность» собственных переживаний и упреков. В этом смысле весьма типична запись Остроумовой 30 ноября 1941 г.:
«Сейчас идут горячие бои за сердце нашей родины!!!.... А мы маленькие люди думаем о том, чтобы спасти наши жизни! Мы - муравьи! Пигмеи!» [158] .
===
158 РНБ.Ф.1015. Д.57. Л.148-148 об.
===
Несмотря на эвакуацию большей части еврейского населения, антисемитизм по-прежнему присутствовал в городе. По данным немецкой разведки, полученным в результате допросов пленных офицеров и анализа трофейных документов, в городе в середине ноября численность еврейского населения составляла около 15-20 тыс. человек, однако, как отмечала СД, «влияние еврейства в самых разнообразных властных структурах определялась как более сильное, чем когда-либо» [159]. Речь шла, в том числе, и о сфере торговли. Военная разведка сообщала о росте открытых оскорблений евреев [160]. Бессилие горожан каким-либо образом улучшить свое положение и отдельные факты непатриотичного поведения лиц еврейской национальности провоцировали поиски виновных рядом с собой.
Антисемитизм не был идеологической основой разных форм протеста, которые все больше и больше выплескивались наружу. Авторы листовок и анонимных писем редко использовали антисемитизм как средство для объединения недовольных в борьбе против режима. Листовки носили весьма конкретный характер и содержали призыв улучшить продовольственное снабжение или заключить мир/перемирие. Но примеры антисемитских заявлений все же были. В конце ноября у одного из домов на Сенной площади была обнаружена написанная от руки листовка:
«...Домохозяйки, если вы хотите хлеба и мира, устраивайте бунты в очередях, разбивайте магазины и столовые, избивайте евреев завмагов, заведующих столовыми и директоров трестов.
«НАРОДНЫЙ КОМИТЕТ ГОРОДА» [162].
В одном из весьма редких свидетельств инженера-еврея, пережившего блокаду и принявшего участие в проекте Гарвардского университета по изучению социальной системы СССР, отмечалось, что в условиях блокады он не ощущал себя изгоем. Более того, сам вопрос об антисемитизме в довоенное время и в годы войны, он счел неудачным, заявив, что в Советском Союзе в то время не было антагонизма между представителями разных национальностей. Проблему антисемитизма он свел к личному отношению Сталина к евреям:
«Национальная политика полностью зависит от Сталина и только от него. Если Сталин сегодня [1950 г.] скажет, что евреи пострадали от Гитлера и они заслуживают заботы, все будут восхвалять евреев в прессе. Но если он, напротив, заявит, что евреи - это космополиты, то евреев будут травить во всех газетах и на всех собраниях» [163].
По его мнению, в армии во время войны сохранялась некоторая обособленность евреев, которая, однако, ни коим образом не влияла на их поведение в бою:
«В армии есть все еще кастовость... Евреи не пьют, не дерутся, не занимаются спортом... Но они воевали хорошо. Они воевали до конца, и за храбрость они удостоены многих медалей и орденов» [164].
===
159 Приложение (СД и НКВД), документ №33.
160 Там же. Документы № 19, 23, 24, 25 и др.
161 РНБ.Ф.1015. Д.57. Л.147об.-148.
162 Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.11. Т.1. Д.4. Л.63.
163 Harvard University Refugee Interview Project. «B» Schedule. # 260. Интервьюируемый - мужчина, 40-45 лет, закончил Технологический институт, инженер. Примечательна характеристика, которую ему дали после интервью: «Очень-очень просоветски настроен. У меня было ощущение, что передо мной сидит член коммунистической партии...Наиболее интересный продукт советской системы образования. Это был первый еврей, которого мне пришлось интервьюировать. На вопрос, почему другие евреи не приходят для беседы, он ответил, что они боятся и только по прибытии в США (интервью проводились в Западной Европе и многие перемещенные лица ожидали решения своей судьбы от американских властей - Н.Л.). примут участие в проекте в той степени, в которой это нам необходимо». На вопрос «есть ли сейчас антисемитизм в СССР?» (1950 г. - Н.Л.) он ответил утвердительно». - Harvard Project on the Soviet Social System. Volume XIV. «A» Schedule. N 260. P.2, 3, 28, 36.
164 Harvard Project on the Soviet Social System. Volume XIV. «A» Schedule. N 260. P.29, 36
===
....
Доверенные лица СД ловили малейшие проявления антисоветизма у аудитории, навеянные увиденным на экране. Выводы об «обнадеживающих тенденциях» в изменении настроения населения делались, например, из единичных реплик или отдельных высказываний после просмотра того или иного фильма.
....
О «больших возможностях» антисемитской пропаганды говорилось в рецензии на ленту «Товарищ Эдельштайн», показанную в ряде прифронтовых районов Ленинградской области в середине 1942 г. В фильме шла речь «об изощренной демагогии красного директора еврея Эдельштайна с целью подъема стахановского движения на вверенном ему предприятии». Образ Эдельштайна вызвал негодование зрителей. Некоторые, находясь под впечатлением фильма, обвиняли евреев во всех смертных грехах. В донесении начальника ауссенш-телле СД Павловска о положении за период с 1 по 25 июня 1942 г. в связи с этим специально отмечалось, что «по мнению корреспондентов, пропаганда против евреев могла бы быть очень успешной. Русскому человеку нужен клапан для выхода своего гнева, и было бы целесообразно направить его на еврейство».....
....Не повторяя содержание подготовленных немецкими спецслужбами материалов о положении в Ленинграде и вокруг него, отметим лишь несколько важных моментов. Во-первых, анализ немецких документов показывает, что между СД и военной разведкой осуществлялся обмен информацией. Нередко военная разведка в своих отчетах использовала данные, полученные органами СД. Вместе с тем нельзя не отметить, что в документах службы безопасности (СД) очевиден сильный идеологический компонент, проявившийся в воинствующем антисемитизме. Так называемому «еврейскому» вопросу неизменно отводилось одно из первых мест в сводках СД. Фиксировались малейшие проявления антисемитизма среди ленинградцев, давались рекомендации органам пропаганды усиливать именно это направление работы, поскольку «наконец-то природный антисемитизм проснулся в русских» [30]
===
[30] Есть достаточные свидетельства того, что антисемитизм, к сожалению, имел место еще до начала блокады. Например, 29 августа 1941 г. на бюро Кировского РК ВКП(б) Ленинграда обсуждался вопрос «Об антисоветских слухах, антисемитизме и мерах борьбы с ними». - ЦГАИПД Спб. Ф. 417. Оп. 3. Д. 34. Л.2-3.
===
.....
Говоря о мемуарах ленинградцев военной поры, следует отметить, что немногие жители блокадного города (практически исключительно представители интеллигенции) вели дневники. Наиболее полно в них отражены первые военные месяцы и период с середины 1942 г. до конца войны.
...
Общим для всех выявленных нами дневников была жесткая самоцензура их авторов (А. Болдырев, А.Остроумова-Лебедева и др.), нежелание высказывать свои суждения о политических вопросах....
Дневники свидетельствуют о сложной эволюции религиозных чувств ленинградцев, которая к концу войны у одних выразилась в разочаровании в христианстве, а у других - в обретении новой веры - веры в Бога. Дневниковые записи позволяют также выявить то, что присутствовало на «бытовом» уровне и не находило отражения в донесениях партийных органов и УНКВД. Например, бытовой и «внутренний» антисемитизм, как это явствует из дневников ленинградцев, был достаточно высок в первые военные месяцы. При этом интересно отметить, что если документы СД также свидетельствовали о росте антисемитских настроений в 1941-1942 гг., то в материалах УНКВД упоминания об этом встречаются куда реже. В условиях отсутствия успехов на фронте, непатриотичного поведения отдельных представителей лиц еврейской национальности, слабости советской пропаганды на фоне массированного пропагандистского воздействия нацистов на поверхность вышла «русская стихийность» - антисемитизм. Однако антисемитизм не смог развиться в мощное движение, так и оставшись, преимущественно, на бытовом уровне. Более того, эвакуация большей части еврейского населения сама собой сняла остроту этой проблемы. Вместе с тем, в отличие от сводок НКВД, в которых фиксировались антисоветские проявления (подчас спонтанно рефлексивного характера на то или иное событие), в дневники попадали более взвешенные суждения, лишенные, как правило, первой эмоциональной волны. При этом поводы для выражения того или иного мнения были одни и те же...
Дневник А. Остроумовой-Лебедевой, находящийся на хранении в Российской национальной библиотеке, изобилует весьма резкими и несправедливыми суждениями в адрес еврейского населения в целом. Исключительная роль представителей Еврейского антифашистского комитета по мобилизации общественного мнения на Западе для помощи СССР, а также деятельность выдающегося советского дипломата М. Литвинова в США, была общеизвестна. Односторонность суждений Остроумовой тем более удивляет, что имена известных в Ленинграде руководителей местных предприятий и научных учреждений, а также писателей и ученых, оставшихся в блокадном городе, несомненно, были также у всех на слуху. Мы, тем не менее, используем записи Остроумовой-Лебедевой как ценный источник в связи с тем, что они отражают наличие проблемы антисемитизма на бытовом уровне, особенно остро звучавшей в военные месяцы 1941 г. и вновь ставшей весьма актуальной в период борьбы с «космополитизмом»...
....
Пропаганда противника постоянно прибегала к цитированию выдающихся представителей русской литературы - Достоевского, Гоголя, Толстого, Бунина, Короленко, Горького, Гумилева, Л.Андреева, Лермонтова, Фета, Тютчева, Чернышевского и других. Из их произведений подбирались отрывки, свидетельствующие о неприятии авторами революций, насилия, высказывания об отсталости России и «особой» роли крестьянства в ее истории, жертвенности и смирении как высших добродетелях человечества, «исцеляющей» роли веры и русском народе - «народе-богоносце». Ф.М. Достоевский представлялся в качестве идеолога антисемитизма, величайшего противника социализма и пророка антигуманной сущности советской власти, прообразом которой была социальная система Шигалева, изображенная писателем в романе «Бесы».
Нацистское руководство требовало создавать пропагандистскую видимость того, что «главные враги Германии - не народы Советского Союза, а исключительно еврейско-большевистское советское правительство со всеми подчиненными ему сотрудниками и коммунистическая партия, предпринимающая усилия, чтобы добиться мировой революции», что «германские вооруженные силы пришли в страну не как враг, а, напротив, стремятся избавить людей от советской тирании» [20]
===
[20] Дашичев В.И. Банкротство стратегии германского фашизма. Исторические очерки. Документы и материалы. Т.2. М.: Наука, 1973. С.197.
===
К началу войны с СССР вермахт имел в своем распоряжении 11 рот пропаганды общей численностью около 2250 человек. Три такие роты входили в состав группы армий «Север» и занимались ведением пропаганды среди защитников и населения Ленинграда, жителей временно оккупированных районов Ленинградской области. Уровень подготовки подразделений пропаганды противника был достаточно высоким. Достаточно сказать, что многие военные пропагандисты после войны занимали ключевые посты в системе средств массовой информации ФРГ [22].
===
22 Например, в составе 501-й роты пропаганды, входившей в состав 18-й армии, работали: Х. Наннен - будущий шеф-редактор журнала «Штерн», К. Хольцамер - будущий профессор, интендант 2-го канала телевидения ФРГ, Х. Майер-Хенель - шеф-редактор радио ФРГ, П. фон Цан - телепублицист, М. Кляйнов - кинорежиссер, Х.Мегерляйн - ведущий репортер телевидения ФРГ, К. Дернер - издатель и др. - см. Scheel K. Krieg uber Atherwellen. Berlin, 1970. S.176.
===
Функции «идеологического тарана» должны были обеспечить пропаганда антикоммунизма, масштабная критика советской действительности (включая весь послеоктябрьский период), а также специфический для нацизма антисемитизм: во всех мировых и советских «грехах» виноваты только евреи, против евреев были Вольтер, Наполеон, Гете, Гюго, Достоевский и т. д. Возникновение и развитие марксизма, распространение его в России и победа Октябрьской революции изображались как «стремление еврейства к мировому господству». Воинствующий антисемитизм был сквозной темой немецкой пропаганды. Она вращалась вокруг следующих тезисов: 1) война затеяна еврейскими капиталистами Англии и США и ведется в их интересах. Поэтому русский народ вынужден проливать кровь за дело мирового еврейского капитала, 2) евреи являются активнейшими членами советского правительства и именно они втянули СССР в войну против Германии, 3) евреи составляют большинство политического состава Красной Армии и именно они гонят красноармейцев в бой.
В первые недели войны против СССР была организована радиотрансляция из Берлина на русском языке выступления Гитлера, призывавшего убивать евреев под предлогом того, что «они заняли все руководящие посты», что «за 20 минут опоздания на работу сажают русских в тюрьму» [30].
===
28 ЦГАИПД СПб. Ф.4000. Оп.10. Д.980. Л.3, 7об., 8.
29 Там же. Д.1374. Л.2.
30 Там же. Ф.409. Оп.2. Д.294. Л.39.
===
....
22 мая 1942 г. начальник политотдела Ленинградской группы войск Ленфронта направил А.А. Кузнецову докладную записку об отрицательных политических настроениях во вверенных ему частях. Первая группа «отрицательных политических высказываний» касалась вопросов о перспективах войны, отдельные командиры и бойцы выражали усталость и не верили в победу, «преувеличивая силы врага». Например, воентехник 1 ранга И.Г.С.(55-я армия) в беседе с сослуживцами говорил о непоследовательности политики Сталина, о заинтересованности СССР в заключении мира с Германией (уже «потеряно 40% промышленности»), а также об ошибочном курсе на упрощенный прием в партию тех, кто отличился в боях:
«У нас допускают ошибку, принимают в партию неграмотных. Эти коммунисты занимают ответственные посты и допускают много ошибок. Так бывает не только в армии».
Кроме того, С. назвал ошибочным смещение с поста наркома иностранных дел Литвинова, который бы «не допустил сближения с Германией» [183].
===
183 ЦАМО.Ф.217. Оп.1217. Д.165. Л.211-212.
===
Ряд бойцов допускали антисемитские высказывания:
«Если бы не политика коммунистов и евреев, не было бы и войны. Коммунисты и евреи сидят в тылу на высоких постах, а мы за них воюем».
...........
Документы партийных и правоохранительных органов почти не содержат свидетельств о каких-либо значительных негативных настроениях в связи с призывом в действующую армию, за исключением отдельных случаев проявления антисемитизма. Некоторые рабочие выражали радость по поводу призыва в армию евреев,занимавших «теплые»места на предприятиях (нормировщиков, кладовщиков и т. п.) [12]
===
10 ЦГАИПД СПб. Ф.415. Оп.2. Д.1128. Л.1.
11 Там же. Ф.408. Оп.2. Д.377. Л.86; об аналогичных настроениях в Москве см. John Barber. Popular Reactions in Moscow to the German Invasion of June 22, 1941. Soviet Union, 18, Nos.1-3 (1991), pp.5-18.
12 Там же.
===
Отмечалось также, что в некоторых учреждениях в начале июля были проявления панических настроений среди части еврейского населения, что, вероятно, было связано в значительной степени с появлением в городе первых немецких листовок, носивших ярко выраженный антисемитский характер.
В июне-июле 1941 г. практически все без исключения мероприятия военных и партийных органов в Ленинграде в течение первого месяца войны находили положительный отклик у населения. Информаторы райкомов сообщали, что общее настроение рабочих здоровое, паники во время воздушых тревог не было [14]. Тем не менее, партийные информаторы приводили примеры критики довоенных отношений СССР и Германии. В частности, рабочие говорили, что «не надо было давать немцам хлеб и нефть», т. к. сами голодали и плохо подготовились к войне и, как следствие, оказались застигнутыми врасплох [15], что «зря кормили немцев - не русские люди нами управляют, а евреи, поэтому так и получилось» [16]
===
14 ЦГАИПД СПб.Ф.4.Оп.3. Д.353. Л.1-18.
15 Там же. Д.350. Л.15.
16 Там же. Ф.408. Оп.1. Д.1115. Л.31.
===
....
В середине августа 1941 г., т. е. за три недели до начала блокады, повсеместно поднимались вопросы о том, «Уезжать ли? И куда? И как? И с чем, с какой перспективой в будущем? Как там в неизвестном месте прожить, оторванным от мужей, сыновей, которые остаются здесь?» [25].
===
23 РНБ. Ф.1015. Д.57. Л.35об.
24 Там же. Л.57об.
25 Там же. Л.48.
===
Эти вопросы были вполне естественны....Тяготы возможного переезда пугали и останавливали пожилых, привыкших к размеренной жизни людей...
Более взвешенно смотрели на будущее города представители еврейского населения, напуганные немецкими листовками и слухами о том, что творилось в Германии и в занятых нацистами странах. По свидетельству очевидцев, некоторыми из них овладела паника в связи с возможной расправой в случае прихода в город немцев. А.П. Остроумова-Лебедева еще 8 июля 1941 г. записала в своем дневнике, что сослуживцы ее знакомой («все евреи»)... «все бегут, куда-то устраиваются в отъезд. Все это делается втихомолку и с необыкновенной ловкостью и проворством» [31].
===
31 Там же. Ф.1015. Д.57. Л.20. Что же касалось ее самой, Остроумова предпочитала полагаться на то, что есть. и на судьбу: «Что со мной будет? Как сложится жизнь - мои последние годы? Если завод эвакуируют, кто мне будет платить пенсию? На что я буду жить? Кто будет содержать машину и моего шофера? Но я спокойна, что будет, то будет...» - Там же. Л.22.
===
Стремительное приближение немцев к Ленинграду, общее ухудшение положения в городе при отсутствии разъяснения причин неудач на фронте привели во второй половине августа 1941 г. к довольно широкому распространению всевозможных слухов по поводу сложившейся ситуации и перспектив войны. Проблема состояла в том, что в праве знать ленинградцам отказывали, но одновременно требовали быть настоящими патриотами и гражданами своей родины. В условиях кризиса, который переживала советская пропаганда, возобладали, подчас, панические настроения.
Характерно, что логика поддавшейся панике части населения была весьма противоречивой. В различных вариантах среди рабочих повторялись тезисы о евреях и коммунистах как виновниках во всех бедах, обрушившихся на страну, об «обиде» красноармейцев-крестьян на советскую власть за насильственную коллективизацию, об измене и вредительстве военачальников. Подобные настроения захватили значительную часть горожан, о чем свидетельствует внимание партийных органов к этому явлению.
Достаточно быстро в городе стал распространяться антисемитизм, который вышел за рамки «кухонных разговоров» и записей в дневниках, а также отдельных высказываний в связи с мобилизацией. 5 августа 1941 г. на бюро Кировского РК ВКП(б) отмечалось, что «проверкой сигналов, поступивших в РК, установлены проявляющиеся в последнее время среди трудящихся фабрики «Равенство» отдельные нездоровые антисемитские настроения вплоть до открытых выступлений некоторых работниц».
Отмечалось, что почва для таких настроений была создана «шкурными» поступками отдельных руководящих работников фабрики. Речь шла об эвакуации без согласования с парторганизацией и РК начальника утильцеха К. Заместитель директора по коммерческой части Ф. использовал служебное положение с целью эвакуации и устройства на работу в детский сад фабрики и своих родственников и знакомых. 30 июля в ответ на справедливую критику недовольных работников фабрики «допустил антипартийный выпад в отношении инструктора РК Сироткиной и и.о. секретаря партбюро фабрики Константинова, назвав их «фашистами и представителями пятой колонны». По итогам разбирательства бюро РК объявило Ф. строгий выговор, он был снят с должности [33].
===
33 ЦГАИПД СПб. Ф.417. Оп.3. Д.25. Л.6-7.
===
Политорганизатор одного из домохозяйств Кировского района Орлов отмечал, что в августе 1941 г. в подведомственном ему доме «среди населения получили широкое распространение антисемитские настроения», источником которых была член ВКП(б) Родионова. Она рассказывала подросткам антисемитские анекдоты, под влиянием которых они «побили мальчика-еврея» [34].
===
34 Там же. Ф.25. Оп.10. Д.324. Л.16-16об.
===
Проблема антисемизма стала настолько серьезной, что заставила Жданова высказаться по этому вопросу 20 августа 1941 г. на ленинградском партактиве, посвященном задачам ВКП(б) в связи с обороной города. В свойственной ему манере Жданов заявил, что «...необходимо скрутить голову пятой колонне, которая пытается поднять ее, начинает шевелиться», что надо «...решительно покончить с профашистской агитацией насчет евреев. Это конек врага: бей жидов, спасай Россию! Бей евреев и коммунистов!» Далее он указал, что обычными методами работы правоохранительных органов обойтись нельзя, что формальностям мирного времени не должно быть места, что надо действовать «по-революционному, по-военному, действовать без промедления» [35].
===
35 Ломагин Н.А. Настроения защитников и населения Ленинграда в период обороны города, 1941-1942. В кн.: Ленинградская эпопея. Организация обороны и население города (Ред. коллегия Ковальчук В.М., Ломагин Н.А., Шишкин В.А.). СПб: Приложение к альманаху «Слова и звуки». С.211-212.
===
Примечательно, что в отличие от документов партийных органов, в спецсообщениях УНКВД ЛО довольно редко встречались упоминания о распространении антисемитизма. Это можно объяснить отчасти тем, что центральный аппарат НКВД не ставил перед региональными органами такой задачи, и антисемитские проявления сами по себе не рассматривались как «антисоветские». Лишь тогда, когда антисемитизм сомкнулся с агитацией против коммунистов, власть стала предпринимать усилия, направленные на борьбу с ним.
В итоге в специальном постановлении Кировского райкома ВКП(б) «Об антисоветских слухах, антисемитизме и мерах борьбы с ними», датированном 29 августа 1941 г., отмечались факты проявления антисемитизма среди рабочих Кировского завода, фабрики «Равенство», на ряде номерных заводов, а также в домохозяйствах, а перед партийными и правоохранительными органами, включая НКВД, была поставлена задача «вести беспощадную борьбу с дезорганизаторами тыла, распространителями ложных слухов, агитаторами антисемитизма» [36].
===
36 Ломагин Н.А. Ленинградская эпопея. Л. 212.
===
....
13 сентября 1941 г. УНКВД ЛО в спецсообщении, адресованном Военному Совету Ленфронта, упомянуло о проявлениях антисемитизма. Участники одной из раскрытых организаций рассылали «в адреса еврейского населения письма погромного характера», а инициаторы создания в домохозяйствах города «Домовых комитетов» намеревались собирать сведения о проживавших в домах коммунистах, комсомольцах и евреях, чтобы в случае занятия немцами Ленинграда передать им эти сведения [65].
===
65 Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.11. Т.1. Д. 4. Л.2.
===
Как уже отмечалось, весьма странным было то, что здесь и далее УНКВД в отличие от немецких разведорганов, а также самих Ленинградцев не придавало проявлениям антисемитизма особого значения, хотя всего двумя неделями ранее не кто иной, как Жданов, отмечал этот прискорбный факт. Лишь в 1944 г. в одном из спецсообщений есть упоминание об антисемитской агитации, проводившейся со второй половины сентября 1941 г., но и в этом случае Литейный был озабочен, скорее, не содержательной стороной, а тем, что в течение почти трех лет ему не удалось выйти на след организации, занимавшейся этой агитацией. В Ленинграде, начиная с 21 сентября 1941 г., было отмечено распространение антисоветских листовок, отпечатанных на пишущей машинке под копирку на полулисте чистой бумаге. Листовки содержали призыв к расправе над лицами еврейской национальности и исходили от якобы существующего в Ленинграде «ВСЕРОССИЙСКОГО ОБЩЕСТВА ВНУТРЕННЕГО ПОРЯДКА». Всего в городе обнаружено 28 листовок, из них 20 листовок в районе Невского проспекта /главным образом Куйбышевский район/ и 8 листовок в Приморском и Петроградском районах. Две листовки были обнаружены наклеенными на стенах домов, две на входных дверях театра им.Пушкина, остальные найдены в почтовых ящиках квартир.
Как мы уже отмечали, вероятно, власть либо уже не считала антисемитизм актуальной проблемой в связи с эвакуацией большей части еврейского населения и не желала отвлекать силы УНКВД и других правоохранительных органов для борьбы с этим явлением, либо намеренно переориентировали негативные настроения горожан с целью отвести угрозу непосредственно от самого режима.
Основания для беспокойства у власти действительно были - несмотря на удаление из города большей части потенциально опасных в политическом отношении лиц к началу блокады, за 12 дней сентября 1941 г. в Ленинграде органами УНКВД были ликвидировано семь групп, «ставивших перед собой задачу по оказанию помощи германским войскам в случае занятия ими города». ..
Материалы УНКВД свидетельствуют о том, что негативные настроения захватили часть интеллигенции, которая, «. восхваляя фашизм, высказывается за изменение существующего строя, пытается доказывать, что наша печать тенденциозно освещает обращение немцев с населением в оккупированных районах». Для подтверждения этого тезиса составитель документа ссылался на высказывания ряда видных представителей интеллигенции, которые были уверены в неизбежности гибели советской власти как таковой:....
«...Немцы все равно возьмут Ленинград. Пусть при немцах и хуже не будет, но только чтобы не было возврата к прежнему, а его, конечно, не будет. Не хозяйничать больше евреям» (конструктор завода им. Сталина Е., арестован).....
В конце 1941 г. настроения интеллигенции характеризовались некоторой раздвоенностью: с одной стороны, в условиях кризиса нарастали индивидуализм и критическое отношение к власти, а, с другой, - ее не покидало чувство вины и стыда за «мелочность» собственных переживаний и упреков. В этом смысле весьма типична запись Остроумовой 30 ноября 1941 г.:
«Сейчас идут горячие бои за сердце нашей родины!!!.... А мы маленькие люди думаем о том, чтобы спасти наши жизни! Мы - муравьи! Пигмеи!» [158] .
===
158 РНБ.Ф.1015. Д.57. Л.148-148 об.
===
Несмотря на эвакуацию большей части еврейского населения, антисемитизм по-прежнему присутствовал в городе. По данным немецкой разведки, полученным в результате допросов пленных офицеров и анализа трофейных документов, в городе в середине ноября численность еврейского населения составляла около 15-20 тыс. человек, однако, как отмечала СД, «влияние еврейства в самых разнообразных властных структурах определялась как более сильное, чем когда-либо» [159]. Речь шла, в том числе, и о сфере торговли. Военная разведка сообщала о росте открытых оскорблений евреев [160]. Бессилие горожан каким-либо образом улучшить свое положение и отдельные факты непатриотичного поведения лиц еврейской национальности провоцировали поиски виновных рядом с собой.
Антисемитизм не был идеологической основой разных форм протеста, которые все больше и больше выплескивались наружу. Авторы листовок и анонимных писем редко использовали антисемитизм как средство для объединения недовольных в борьбе против режима. Листовки носили весьма конкретный характер и содержали призыв улучшить продовольственное снабжение или заключить мир/перемирие. Но примеры антисемитских заявлений все же были. В конце ноября у одного из домов на Сенной площади была обнаружена написанная от руки листовка:
«...Домохозяйки, если вы хотите хлеба и мира, устраивайте бунты в очередях, разбивайте магазины и столовые, избивайте евреев завмагов, заведующих столовыми и директоров трестов.
«НАРОДНЫЙ КОМИТЕТ ГОРОДА» [162].
В одном из весьма редких свидетельств инженера-еврея, пережившего блокаду и принявшего участие в проекте Гарвардского университета по изучению социальной системы СССР, отмечалось, что в условиях блокады он не ощущал себя изгоем. Более того, сам вопрос об антисемитизме в довоенное время и в годы войны, он счел неудачным, заявив, что в Советском Союзе в то время не было антагонизма между представителями разных национальностей. Проблему антисемитизма он свел к личному отношению Сталина к евреям:
«Национальная политика полностью зависит от Сталина и только от него. Если Сталин сегодня [1950 г.] скажет, что евреи пострадали от Гитлера и они заслуживают заботы, все будут восхвалять евреев в прессе. Но если он, напротив, заявит, что евреи - это космополиты, то евреев будут травить во всех газетах и на всех собраниях» [163].
По его мнению, в армии во время войны сохранялась некоторая обособленность евреев, которая, однако, ни коим образом не влияла на их поведение в бою:
«В армии есть все еще кастовость... Евреи не пьют, не дерутся, не занимаются спортом... Но они воевали хорошо. Они воевали до конца, и за храбрость они удостоены многих медалей и орденов» [164].
===
159 Приложение (СД и НКВД), документ №33.
160 Там же. Документы № 19, 23, 24, 25 и др.
161 РНБ.Ф.1015. Д.57. Л.147об.-148.
162 Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.11. Т.1. Д.4. Л.63.
163 Harvard University Refugee Interview Project. «B» Schedule. # 260. Интервьюируемый - мужчина, 40-45 лет, закончил Технологический институт, инженер. Примечательна характеристика, которую ему дали после интервью: «Очень-очень просоветски настроен. У меня было ощущение, что передо мной сидит член коммунистической партии...Наиболее интересный продукт советской системы образования. Это был первый еврей, которого мне пришлось интервьюировать. На вопрос, почему другие евреи не приходят для беседы, он ответил, что они боятся и только по прибытии в США (интервью проводились в Западной Европе и многие перемещенные лица ожидали решения своей судьбы от американских властей - Н.Л.). примут участие в проекте в той степени, в которой это нам необходимо». На вопрос «есть ли сейчас антисемитизм в СССР?» (1950 г. - Н.Л.) он ответил утвердительно». - Harvard Project on the Soviet Social System. Volume XIV. «A» Schedule. N 260. P.2, 3, 28, 36.
164 Harvard Project on the Soviet Social System. Volume XIV. «A» Schedule. N 260. P.29, 36
===
....
Доверенные лица СД ловили малейшие проявления антисоветизма у аудитории, навеянные увиденным на экране. Выводы об «обнадеживающих тенденциях» в изменении настроения населения делались, например, из единичных реплик или отдельных высказываний после просмотра того или иного фильма.
....
О «больших возможностях» антисемитской пропаганды говорилось в рецензии на ленту «Товарищ Эдельштайн», показанную в ряде прифронтовых районов Ленинградской области в середине 1942 г. В фильме шла речь «об изощренной демагогии красного директора еврея Эдельштайна с целью подъема стахановского движения на вверенном ему предприятии». Образ Эдельштайна вызвал негодование зрителей. Некоторые, находясь под впечатлением фильма, обвиняли евреев во всех смертных грехах. В донесении начальника ауссенш-телле СД Павловска о положении за период с 1 по 25 июня 1942 г. в связи с этим специально отмечалось, что «по мнению корреспондентов, пропаганда против евреев могла бы быть очень успешной. Русскому человеку нужен клапан для выхода своего гнева, и было бы целесообразно направить его на еврейство».....