Немцы Поволжья в российских вооруженных силах - (1874-1916)
Под катом - фрагменты из первой главы монографии кандидата исторических наук Игоря Ивановича Шульги
Немцы Поволжья в российских вооруженных силах: воинская
служба как фактор формирования патриотического сознания. М.:AOO «Международный союз немецкой культуры», 2008. 176 c. ISBN 978-5-98355-057-5.
по поводу службы российских немцев в вооруженных силах Российской Империи в 1874-1916 гг и отношения к ним со стороны российских властей и населения.
1.1. Введение воинской повинности и ее влияние на судьбу
поволжских немцев (1874-1914 гг.)
...
Вплоть до 1874 г. немецкие колонисты, как и некоторые граждане других
национальностей (поляки, сербы, болгары, греки, армяне, карелы, большая
часть мусульманских народностей и др.), фактически не призывались в армию
России. Как свидетельствуют публикуемые в периодической печати «Обзоры
состояния и деятельности всех частей военного министерства», накануне
принятия устава о воинской повинности, в 1871 г., были приняты на службу в
армию только 58 немцев при общем наборе 130 154 человека, в 1872 г. соот-
ветственно 38 немцев при общем наборе 132 066 человек [4].
Реформы Александра II коренным образом стали менять жизнь поволжских
немцев. Одной из них была военная реформа 1860 -1870-х гг. По замыслу
Александра II военная реформа должна была «преобразовать устройство
военных сил Империи на основании указаний современного опыта» [5].
......
.......в Камышинском уезде имеющие льготу по семей-
ному положению немцы составляли 35- 45%, когда у русских льготники со-
ставляли 50-56 %. Причиной такого разрыва в предоставлении льготы явля-
лось не предпочтение властей русскому населению, а демографическая ситу-
ация, сложившаяся в русских и немецких селах Поволжья. Немецкие семьи
были более многочисленными, чем русские, что и приводило к такому соот-
ношению в предоставлении льготы. Следует отметить, что немецкие сельские
общества в отличие от русских старались не злоупотреблять предоставлением
льгот, освобождавших призывников-немцев от службы в армии. По словам
членов призывных комиссий, в этом вопросе наблюдались даже определенные
перегибы, требовавшие вмешательства властей, поскольку «русские [обще-
ства] настроились выдавать приговоры [освобождения] даже самим призыва-
емым, тогда как немецкие поступали совершенно наоборот. Они отказывались
признать неспособными к труду даже, очевидно, тех людей, ни на что не спо-
собных, таких, например: совершенно слепых, безногих и безруких» [25].
....
Как известно, первоначально срок действительной военной службы состав-
лял 6 лет. Но у многих немцев-колонистов первых годов призыва срок дейс-
твительной службы составил лишь три года [26]. Такие изменения стали воз-
можны после того, как военному ведомству было предоставлено право
увольнять в запас до истечения сроков действительной службы [27]....
.....
Род занятий допризывников во многом определял характер прохождения
воинской службы. Так как более 90% [28] всего населения немцев Поволжья
были крестьянами и проживали в сельской местности, циркуляр № 52 от
3 июня
1875 г. земского отдела по воинской повинности Министерства внут-
ренних дел ограничивал возможность поступления поволжских немцев на
службу во флот, поскольку на службу в военно-морском флоте привлекались
лица, «которые в быту занимались судоходством, рыболовством, равно слу-
жили машинистами и кочегарами, бывшие мастеровые на заводах, строящих
пароходные машины, а также корабельные плотники, конопатчики и котель-
щики» [29]. Проанализировав документы на прибывших со службы солдат, мы
можем утверждать, что основной контингент военнослужащих-немцев прохо-
дил службу в пехотных частях и лишь небольшое количество - в артиллерии
и кавалерии.....
Изучая ежегодные отчеты губернского по воинской повинности присутс-
твия о прошедшей призывной кампании, можно заметить, что русское насе-
ление поставляло более здоровых и физически развитых призывников, чем
поволжские колонисты. Среди немецких поселенцев чаще всего встречались
такие болезни, как «органическая болезнь сердца», искривление позвоночни-
ка, рахитическая грудь, трахома, глухота на оба уха.
Физические недостатки и слабость призывников-немцев вызывали ропот
и негодование русского населения на смешанных (русско-немецких) призыв-
ных участках. Как отмечалось Саратовским уездным по воинской повинности
присутствием, жители русских волостей, входивших во второй призывной
участок, обратились с ходатайством об отчислении Ягодно-Полянской волос-
ти (состоящей из одних лишь немцев) из состава данного призывного участка.
Причиной стал «весьма большой процент недоразвитых и имеющих другие
физические недостатки среди немцев, которые получают отсрочки или осво-
бождаются от действительной службы, вследствие чего вместо таких лиц из
поселян-немцев поступают на службу лица русского происхождения, и притом
часто за недостатком не льготных идут в войска лица с правами на льготы по
семейному положению» [30].....
....
В Уставе о воинской повинности от военнослужащих нерусских народнос-
тей требовалось « бегло и со смыслом читать и четко писать по-русски» [31].
На самом деле ситуация среди призывников-немцев была несколько хуже,
чем требовали статьи Устава. Незнание русского языка затрудняло службу
поволжских немцев в войсках. Грамотность поступавших в армию призывни-
ков-немцев отражают цифры, приведенные в таблице 3, из которых становится
видно, что количество не знавших русского языка призывников-немцев,
поступавших в войска, превышало число неграмотных призывников-русских.
По прибытии в войска солдаты, плохо владевшие русским языком, как
правило, направлялись в нестроевую роту на должности кузнецов, шорников,
сапожников, служащих при лазарете, денщиков и т.д. Призывные комиссии
учитывали этот момент еще во время своей работы и призывали в армию
гораздо большее число поволжских немцев, владевших ремеслами, чем ре-
месленников из числа русских [32].
Плохое знание русского языка существенно влияло на боевую подготовку
воинов-немцев. Об этом свидетельствуют документы на вернувшихся со служ-
бы солдат. Нередко у немцев наряду с общими хорошими характеристиками
по службе имелись низкие показатели по основным приемам и дисциплинам
боевой подготовки.....
....
Ситуация с изучением русского языка коренным образом меняется после
начала проведения реформ Александра II. Только с момента привлечения
немцев к военной службе правительство начинает серьезно обращать внима-
ние на проблему обучения немцев русскому языку [35]. Предвидя трудности
в военном обучении солдат нерусских национальностей, генерал Драгомиров
выступал с инициативой введения всеобщего изучения русского языка в
«инородческих» школах. В конце 1880-х гг. стали предприниматься меры по
принудительному введению преподавания русского языка в колонистских
школах [36].
Многие колонисты понимали, что большую часть трудностей военной
службы можно избежать благодаря знанию русского языка, в этом также убеж-
дали своих односельчан вернувшиеся со службы солдаты-немцы, они же и
становились активными инициаторами изучения русского языка в колониях.
Поэтому некоторые родители, зная, что их сыновья будут служить в армии,
старались обучить своих детей русскому языку....
...Во время Русско-турецкой
войны 1877-1878 гг. немцев-резервистов еще не существовало, поскольку ни
у одного колониста к этому времени не завершился срок службы. В последу-
ющем, до 1904 г., пребывание колонистов в воинском резерве не накладыва-
ло на них каких-либо особых обязанностей. Призывы на военно-учебные
сборы осуществлялись крайне редко и были непродолжительными. Как пра-
вило, число призванных резервистов на сборы было невелико. К тому же
сборы проводились на базе Саратовской местной бригады при условии соб-
людения хозяйственных и материальных интересов населения [40]....
...
В тридцатилетний период мирной службы небольшой группе поволжских
колонистов пришлось участвовать в Русско-турецкой войне 1877-1878 гг.
Российское самодержавие, неудовлетворенное исходом Крымской войны
(1853 -1856 гг.), на протяжении долгих лет ждало момента для взятия реванша.
Умело используя дипломатический маневр, 12 апреля 1877 г. Александр II
подписал манифест, объявлявший войну Турции.
Для ведения боевых действий Россия была вынуждена перебросить часть
тыловых полков на Кавказ. В число таких частей попали дислоцированные в
Саратове и Саратовской губернии: 157-й Имеретинский, 158-й Кутаисский
пехотные полки, а также 40-я артиллерийская бригада. В этих частях в неболь-
шом количестве проходили службу и немцы Поволжья....
....
Несмотря на небольшое количество имевшихся в полку поволжских немцев,
они тем не менее оставили свой след в истории Кутаисского полка. В жизне-
описании боевого пути 158-го Кутаисского пехотного полка приводится случай,
произошедший с одним из солдат-немцев. Этот пример отразил не только
общий настрой, военную выучку, боевой дух полка, но и показал патриотичес-
кие чувства солдат-немцев Поволжья.....
.....
Таким образом, первые тридцать лет существования в России всеобщей
воинской повинности прошли для немцев Поволжья относительно благополучно
и не повлияли сколько-нибудь существенно на их уклад и образ
жизни. Потому отношение их к воинской повинности сформировалось впол-
не лояльным.
Ситуация несколько изменилась с началом Русско-японской войны, когда
в Поволжье впервые была проведена массовая мобилизация резервистов.
Мобилизация немцев-резервистов осуществлялась на базе 225-го запасного
батальона; по мере комплектации воинских команд они отправлялись на
Дальний Восток.....
Негативное отношение поволжских колонистов к войне появилось сразу
же после первых неудач на фронте. Русское командование оказалось слабо
подготовленным к войне. Первые бои на р. Ялу и у ст. Вофонгоу оказались
неудачными, русские войска потеряли около 3 тысяч человек. В числе погиб-
ших, раненых и пропавших без вести в боях на р. Ялу и у ст. Вофонгоу были и
поволжские немцы....
....Первые поражения произвели тяжелое впечатление на русские войска и
оказали существенное влияние на дальнейший ход боевых действий русской
армии.....
.....
Приходившие с фронта от солдат письма вызывали резко негативное отно-
шение немцев к войне. Солдаты писали, что они не получают необходимого
обмундирования и пищи, вынуждены голодать и питаться подножным кормом,
спать под открытым небом, страдать от болезней; павших на поле боя прихо-
дилось хоронить без соответствующего религиозного обряда.
Война чувствительно ударила по всем сторонам жизни немецких колоний.
Мобилизация в армию кормильцев тяжело отразилась на благосостоянии
немецких семей. Земские начальники Медведицкой волости Аткарского уезда
отмечали, что некоторые семьи из-за нехватки денег на существование вы-
нуждены были продавать овец [49]. В с. Ягодная Поляна Саратовского уезда
«…очень часто наблюдалось уменьшение посевов и продажа скота. Некоторые
семьи совсем не сеяли, а душевой надел сдавали за деньги» [50]. Земские
власти Сосновской волости Камышинского уезда отмечали, что «война действует
возбуждающе на народ, боятся будущих налогов или новой мобилизации
» [51].....
Согласно циркуляру №3 Министерства внутренних дел от 25 февраля 1904 г.,
«семьи нижних чинов, находящихся на фронте, по необходимости брались
на попечение земства, городских и сельских обществ по принадлежности.
На попечении состояли: жены, дети, а также престарелые родители, существо-
вавших на иждивение призванных, оставшиеся без достаточных средств к
жизни» [52]. Эта помощь была для семей фронтовиков существенной, она ока-
зывалась деньгами или натурой. При просмотре отчетов становится ясно, что
в первую очередь помощь получали русские, а только затем немецкие семьи.
Однако нельзя сказать, что колонисты совсем не получали помощи. В рапорте
в Саратовское губернское по воинской повинности присутствие от исправни-
ка Камышинского уезда читаем: «Поселянке с. Каменка Марии Мюллер было
отведено помещение для жизни, принадлежащее Каменскому волостному
управлению, в связи с тем, что ее сын был убит на войне с японцами» [53].....
.....
Подобные случаи были, однако, единичными. Вероятнее всего, помощь по-
волжским немцам была малозначительной в силу сложившихся как у населения,
так и губернского и земского руководства представления о «зажиточности»
поволжских немцев. Поэтому вся тяжесть забот по опекунству над семьями
мобилизованных немцев ложилась на самих колонистов. Как отмечали земские
начальники в с. Ягодная Поляна, «общество почти всем дает отопление» [54].
Несмотря на то что вера солдат в высшее руководство армии и страны
была подорвана, поволжские немцы в боях с японцами показали себя хоро-
шими воинами и патриотами России. Они с честью и достоинством выполняли
свой воинский долг....Младший мастер 157-го Имеретинского стрелкового
полка Антон Бернар был награжден серебряной медалью с надписью «За усер-
дие» на орденской ленте Святого Станислава для ношения на груди [55]. За мужество
и храбрость в разведках и бою у Сыфонлинского перевала знаком
отличия Военного ордена [56] 4-й степени награжден младший унтер-офицер
Вильгельм Кох [57]. Этим же знаком были отмечены многие солдаты-немцы...
Русско-японская война отразила всю непродуманность мобилизационной
политики российского правительства. Нередкими были случаи, когда солдаты
на фронте, их семьи и дома были брошены государством на произвол судьбы.
В это тяжелое время губернские власти практически самоустранились и пе-
реложили всю заботу о семьях солдат-фронтовиков на немецкие общины. Все
это вызвало неприятие такой политики государства, находившее свое выра-
жение в различных формах. Прежде всего резко вырос поток эмигрантов,
причем значительная их часть покидала Россию нелегально. Страх перед
новой войной, к которой, как им казалось, они не имеют никакого отношения,
гнал наиболее трудоспособную часть колонистов за границу. Поволжские
немцы уже не были уверены, что в случае войны действия российского пра-
вительства будут справедливы и обоснованны, что оно не оставит без помощи
и внимания семьи фронтовиков.....Никогда ранее не интересовавшиеся вопросами своего гражданства, мно-
гие колонисты из-за нежелания идти на войну стали заявлять о своем герман-
ском подданстве, добиваясь возвращения на свою «историческую родину».
То, что внезапно вспыхнувший «германский патриотизм» у колонистов, по
сути, был лишь трюком, подтверждает география эмиграции. Пересекая гра-
ницу Российской империи, поволжские немцы в подавляющем своем боль-
шинстве ехали не в Германию, а в Америку, подыскивая для себя более благо-
приятные места для проживания [65].....
.....
Таким образом, увеличение количества призываемых в армию, мобилизация
резервистов, последствия ужасов войны и распространение слухов о пред-
стоящей войне явились основными причинами эмиграции поволжских немцев
в последующее десятилетие после начала Русско-японской войны.
Изменения внешнеполитического курса России повлияло и на националь-
ную политику государства в отношении поволжских немцев. Малейшая по-
пытка немцев-колонистов уклониться от службы или выразить недовольство
по поводу хода призывной кампании немедленно фиксировалась властями.
Из Министерства внутренних дел в Саратовское губернское по воинским делам
присутствие поступил циркуляр №4986 от 13 октября 1908 г., в одном из пун-
ктов которого указывалось: «В тех местностях, где в числе призываемых име-
ются немцы-колонисты, они должны показываться в рубриках прочих христиан
(выделено мною. - Авт.) под чертой в виде дроби» [70]. С этого момен-
та губернские и уездные по воинской повинности присутствия берут немцев
Поволжья на особый учет. Ощущая усиливающееся негативное «внимание»
российского руководства и предчувствуя начало новой войны, немцы Повол-
жья с еще большей силой пытались покинуть страну. С 1905 г. уклонение по-
волжских немцев от воинской повинности неуклонно растет. К 1912 г. в неко-
торых уездах, где проживали немцы, уклонение достигало 30% [71], что было
значительно выше аналогичного показателя (4%) у русского населения Повол-
жья [72]. Такое положение не могло не беспокоить власти. В докладной запис-
ке земского начальника 9-го участка Аткарского уезда саратовскому губерна-
тору отмечалось: «Понятно, насколько вредным является во всех отношениях
подобное положение. Такое развращающее влияние оказывается… на сосед-
ние русские волости, где призываемые позволяют себе толковать всякий
вздор, указывая на то, что вот немцев не берут на военную службу, потому что
они богатые, а мы по бедности не можем откупиться и в случае войны должны
помирать, в то время как другие, побогаче (немцы. - Авт.), будут наживаться
на легких американских заработках» [73].
Выезд молодых немцев вызывал не только возмущение населения сосед-
них (русских) волостей, но и вносил раскол в саму немецкую общину. При-
чиной раскола послужило требование заменять не прибывших новобранцев
на новобранцев той же национальности; в свою очередь, это нередко при-
водило к тому, что в войска были вынуждены поступать призывники, имев-
шие льготу по семейному положению.....
...Русско-японская война напугала семьи колонистов. Ужасы войны уже не
останавливали ранее лояльных немцев Поволжья перед нарушением закона.
Несмотря на различные сроки тюремного заключения, предусматривавши-
еся за уклонение от воинской службы, поволжские немцы стали прибегать
к различным ухищрениям и уловкам с целью избежать службы в армии.
Даже суровые наказания не останавливали молодых колонистов от сознательного
нанесения себе увечий, ран и других телесных повреждений....
....
Всего с 1874 по 1914 г. в армию ежегодно призывалось от 700 до 1900 че-
ловек поволжских немцев, в период Русско-японской войны и послевоенный
период этот показатель был выше, о чем свидетельствует таблица 6; таким
образом, воинскую службу прошло свыше 50 000 немцев-волжан - почти две
трети мужчин призывного возраста....
===
1.2. Участие поволжских немцев в Первой мировой войне
(1914-1918 гг.)....
Первая мировая война ознаменовала особый период в истории поволжских
немцев. В России развернулась антинемецкая кfмпания. Периодическая печать
стала пестрить и изобиловать примерами «прегрешений» российских немцев
перед обществом и Российским государством. Война развязала руки россий-
ским ура-патриотам, в адрес поволжских немцев стали раздаваться обвинения,
в которых подчеркивалась национальная связь российских и германских
немцев. В одной из статей «Военного сборника» был приведен пример «пат-
риотизма» поволжских немцев по отношению к своей исторической родине:
«…В то самое время, когда колонисты являются для отбывания воинской по-
винности в Германию, в России они уклоняются. Например, по призыву 1908 г.
из 753-х, внесенных в призывные списки по Новоузенскому уезду Саратовской
губернии, немцев-колонистов не явилось 150 человек, то есть 20%». Данный
пример является намеренным искажением фактов. Во-первых, в то время
Новоузенский уезд принадлежал к Самарской, а не Саратовской губернии,
автор даже не удосужился разобраться, где живут его «обвиняемые». Во-вто-
рых, правительству было прекрасно известно, что немцы эмигрируют не в Гер-
манию, а в Америку, минуя свою историческую родину.
Ярким примером такого «разоблачения» российских немцев стал вышедший
в нескольких частях сборник статей под общим названием «Немецкое зло».
На страницах этого издания немцы представлялись как подхалимы и льстецы,
жестоко порабощавшие и физически уничтожавшие славян. Характерной
чертой данного сборника является то, что на его страницах трудно заметить
различие между «внешними» германскими и «внутренними» российскими
немцами; как утверждали авторы статей, все немцы «едины по духу» [78].
Приводимые в печати примеры воинских зверств германских солдат ставились
в вину российским немцам....
Многие неудачи в российском обществе, как на фронте, так и в тылу, объяс-
нялись вездесущими немецкими шпионами. За время Первой мировой войны
так и не удалось разоблачить какую-либо шпионскую организацию российских
немцев с серьезной, крупной, разветвленной сетью агентов, сотрудничавших
с Германией. Напротив, уже после окончания Первой мировой войны бывший
генерал Российско-императорской армии А. С. Лукомский ситуацию вокруг
немецких шпионов комментировал так: «Многое, что говорилось и делалось
в центральных управлениях в Петрограде и многих распоряжениях высших
штабов, доходило до немцев скорей, чем до наших войск, до которых они от-
носились. Известны случаи, когда на германских позициях выставлялись пла-
каты, в которых сообщалось о предстоящем передвижении частей, стоявших
перед немцами. И действительно, через день-два такое распоряжение появля-
лось. Впоследствии выяснилось, что германцы действительно были хорошо
осведомлены не только о том, что делалось у нас на фронте, но и в глубоком
тылу. Виновны, конечно, были в этом прежде всего сами русские. Уж очень
любим мы делиться всякими новостями, не соображаясь с их секретным харак-
тером, ни где и с кем говорится. К сожалению, кроме мелких агентов, никакую
серьезную шпионскую организацию открыть не удалось» [79].
Таким образом, с первых дней войны официальная пропаганда стала ак-
тивно внедрять в сознание общества образ российского немца - предателя
и «чужеродного элемента на теле России».
..
Несмотря на негативное отношение российского правительства и общества
к гражданам немецкой национальности, поволжские немцы-ратники ополчения
с первых дней мобилизации были отмобилизованы и зачислены в состав 211-й
пешей Саратовской дружины 36-й ополченческой бригады. Мобилизация не-
мцев Поволжья проводилась на общих основаниях, как и всех военнообязанных
граждан России.
...
Одним из организаторов и последовательным проводником в жизнь репрес-
сивных и дискриминационных мер против поволжских немцев стало военное
ведомство. Военное министерство посчитало необходимым очистить российскую
армию, сражающуюся на западных фронтах, от солдат немецкой национальности.
Первым шагом в борьбе с «немецким засильем» в армии стало запрещение на
отправку призывников и резервистов-немцев Поволжья на западные фронты.
22 октября 1914 г. из мобилизационного отдела Главного управления Генераль-
ного штаба в адрес начальника штаба Казанского военного округа поступила
телеграмма №10697, на основании которой в дальнейшем все призванные и
мобилизованные немцы должны были направляться на Кавказский фронт. Теле-
грамма гласила: «Прошу всех немцев-колонистов не высылать с ротами на Запад-
ный фронт и отправлять Вашим распоряжением, по соглашению с начальником
штаба Кавказского [военного] округа, в запасные батальоны Кавказа» [84]. Через
некоторое время, 5 декабря 1914 г., в Казанский военный округ из Петрограда
поступила повторная телеграмма с аналогичным содержанием [85].
Следующим шагом в борьбе с «немецким засильем» в армейских рядах
стало изъятие военнослужащих-немцев и отправка их на Кавказ. Поводом к
этому стал инцидент, произошедший 6 января 1915 г. на Юго-Западном фрон-
те, когда несколько российских солдат-немцев по национальности доброволь-
но перебежали к противнику [86]. Конечно, это был особый случай. Однако
имелось немало аналогичных фактов, когда перебежчиками становились и
воины других национальностей, в том числе и русские. Перевод солдат-коло-
нистов на Кавказ осуществлялся на основе приказа Верховного главнокоман-
дующего великого князя Николая Николаевича. На вопрос, почему солдат-
немцев изъяли с западных фронтов, сами немцы отвечали, что «великий князь
Николай Николаевич приказал убрать немцев оттуда» [87]. Следует учесть, что
изъятие солдат-немцев проводилось одновременно с депортацией немецко-
го населения западных губерний России, где основная роль также отводилась
военному ведомству [88]....
15 сентября 1915 г. начальник Штаба Верховного главнокомандующего
издал приказ №63, в котором юридически был закреплен порядок лишения
помощи семей военнослужащих, добровольно сдавшихся в плен. Приказ
гласил: «Согласно Высочайше утвержденному 12 апреля сего года (1915 г. -
Авт.) «Закону [по] лишению [призрения семей] нижних чинов», о коих после
этого [последовало] уведомление от военного начальства, что они доброволь-
но без употребления оружия сдались в плен неприятелю либо учинили побег
со службы [за что], лишаются права на получение продовольственного посо-
бия, причем наряду с лишением продовольственного пайка, по закону пред-
полагается широкое осведомление населения о позорном поступке таких
нижних чинов.
Причем при применении указанного закона [необходимо уточнить и] вы-
яснить некоторые сообщения военных начальников о лишении семей пайка,
[поскольку некоторые] такие сообщения были основаны на недостаточно
проверенных данных, впоследствии [они были] опровергнуты, [так как были
основаны на] неправильном понимании суть закона, карающего сознательное
нарушение присяги с целью уклонения от воинского долга. Так, например,
бывали случаи обращения военных начальников к губернаторам о лишении
пайков семей нижних чинов, без вести пропавших и виновных лишь незначи-
тельно в опоздании из отпусков и отлучек, из своих команд.
В виду сложности случаев признания нижних чинов изменниками или де-
зертирами и неправильного опозорения семей, разъяснения, что неправиль-
но сообщено гражданским властям о лишении пайка нижних чинов, должно
исходить от этих военных начальников, не ниже командира части, и следовать
в случаях безусловного подтверждения очевидцами верности факта добро-
вольной сдачи в плен или в случае побега из рядов армии с целью уклонения
от выполнения воинского долга. // Начальник штаба. Генерал от инфантерии
Алексеев» [89].
Сам факт появления осенью 1915 г. приведенного выше документа красно-
речиво свидетельствует, что в ходе «великого отступления» 1915 г. доброволь-
ная сдача в плен солдат российской армии стала далеко не единичным явле-
нием. В документе никак не выделяются российские немцы, этим подтверж-
дается тот факт, что перебежчиками были лица различных национальностей.
И наконец, из документа видно, что обвинения в добровольной сдаче в плен
часто носили необоснованный характер.
В архивах сохранилось немало документов, свидетельствующих о том, что,
даже попав не по своей воле в германский и австрийский плен, поволжские
немцы делали все возможное, чтобы вернуться в Россию [90]....
Изучая архивные документы, связанные с отправкой на Кавказ военнослу-
жащих-немцев и лишением их семейств помощи, автор обратил внимание на
тот факт, что практически все лица, принимавшие решение по этим вопросам,
были активными участниками депортации российских немцев, проживавших
в западных губерниях России. Их «благосклонность» к российским немцам
ярко характеризует фраза, сказанная генералом от инфантерии Н. Янушкеви-
чем: «Надо всю немецкую пакость уволить и без нежностей, наоборот, гнать
их как скот» [91].
Массовая отправка военнослужащих-немцев Поволжья с западных фронтов
на Кавказ стала производиться с начала 1915 г. Солдат-немцев собирали в
отдельные команды, разоружали и под вооруженным конвоем по железной
дороге отправляли на Кавказ. Таким образом, только из 8-й армии с 31 января
1915 г. и до конца 1916 г. были отправлены 1195 солдат, а из 11-й армии до
марта 1917 г. - 635 солдат-немцев. Им на смену присылались армяне, которых
считали недостаточно надежными для боев с турками [92]. По прибытии к
месту назначения солдаты-немцы направлялись в запасные части Кавказско-
го военного округа. Прибывшие на Кавказ военнослужащие-немцы должны
были пополнить личный состав воинских частей, дислоцировавшихся в этом
регионе. Недоверие и подозрительность, царившие в обществе, заставляли
с опаской относиться к военнослужащим-немцам и командование Кавказской
армии. Дежурный генерал при Главнокомандующем 14 июля 1915 г. указывал:
«Главнокомандующий не признал желательным назначать немцев для обслу-
живания тыловых учреждений и возможным вливать их в части войск других
родов оружия, желая избавить эти части от лишних, пытливых, зорких глаз
людей, хотя и русскоподданных, но немцев по духу» [93]. Этим запретом
Главнокомандующий
практически отверг использование военнослужащих-
немцев как солдат боевых подразделений.
Количество немцев, поступавших с западных фронтов на Кавказ, резко
возросло после неудачной для русских войск весенне-летней кампании 1915 г.
В обществе с новой силой прокатилась антинемецкая волна, следствием ко-
торой стало увеличение темпов изъятия немцев с западных фронтов. В конце
июня 1915 г. начальник Штаба Кавказского военного округа сообщал, что «по
приказу Верховного Главнокомандующего с западных фронтов в Кавказскую
армию прислано 17 046 нижних чинов немцев-колонистов» [94].
Кроме поступавших с «западных» фронтов солдат-немцев, большое коли-
чество их прибывало из центральных губерний России. Одним из основных
регионов, откуда поступали отмобилизованные и призванные в армию воен-
нослужащие-немцы, стало Саратовское Поволжье....
....Поступившие на доукомплектование пехотных рот и прикомандированные
к казачьим войскам военнослужащие-немцы в ходе службы старались про-
явить свои лучшие национальные черты: исполнительность, честность, трудо-
любие. Судя по просьбам, поступавшим от командиров воинских частей, по-
полнить «естественную» убыль личного состава за счет имевшихся в запасных
частях немцев-колонистов, можно предположить, что командиры частей были
довольны службой немцев. Несмотря на просьбы командиров и их положи-
тельные отзывы, командующий Кавказской армией запретил пополнять боевые
части военнослужащими-немцами [102]. Исключением стали только казачьи
части. Приказом №6 по Кавказской армии от 1916 г. было разрешено «иметь
на каждую сотню по двадцать безоружных немцев-колонистов» [103].
....
Пребывание колонистов в запасных батальонах Казанского военного окру-
га становилось «головной болью» для командиров частей. Плохое знание ими
русского языка, подозрительность и недоверие к ним ограничивали возмож-
ность использования их как военнослужащих. Командиры старались при
первой возможности поскорее избавиться от «немецкого балласта». В связи
с этим в адрес начальника штаба Казанского военного округа непрерывно шли
телеграммы с просьбой о высылке разнарядки на отправку военнослужащих-
немцев на Кавказский фронт [108]....
====
Немцы Поволжья в российских вооруженных силах: воинская
служба как фактор формирования патриотического сознания. М.:AOO «Международный союз немецкой культуры», 2008. 176 c. ISBN 978-5-98355-057-5.
по поводу службы российских немцев в вооруженных силах Российской Империи в 1874-1916 гг и отношения к ним со стороны российских властей и населения.
1.1. Введение воинской повинности и ее влияние на судьбу
поволжских немцев (1874-1914 гг.)
...
Вплоть до 1874 г. немецкие колонисты, как и некоторые граждане других
национальностей (поляки, сербы, болгары, греки, армяне, карелы, большая
часть мусульманских народностей и др.), фактически не призывались в армию
России. Как свидетельствуют публикуемые в периодической печати «Обзоры
состояния и деятельности всех частей военного министерства», накануне
принятия устава о воинской повинности, в 1871 г., были приняты на службу в
армию только 58 немцев при общем наборе 130 154 человека, в 1872 г. соот-
ветственно 38 немцев при общем наборе 132 066 человек [4].
Реформы Александра II коренным образом стали менять жизнь поволжских
немцев. Одной из них была военная реформа 1860 -1870-х гг. По замыслу
Александра II военная реформа должна была «преобразовать устройство
военных сил Империи на основании указаний современного опыта» [5].
......
.......в Камышинском уезде имеющие льготу по семей-
ному положению немцы составляли 35- 45%, когда у русских льготники со-
ставляли 50-56 %. Причиной такого разрыва в предоставлении льготы явля-
лось не предпочтение властей русскому населению, а демографическая ситу-
ация, сложившаяся в русских и немецких селах Поволжья. Немецкие семьи
были более многочисленными, чем русские, что и приводило к такому соот-
ношению в предоставлении льготы. Следует отметить, что немецкие сельские
общества в отличие от русских старались не злоупотреблять предоставлением
льгот, освобождавших призывников-немцев от службы в армии. По словам
членов призывных комиссий, в этом вопросе наблюдались даже определенные
перегибы, требовавшие вмешательства властей, поскольку «русские [обще-
ства] настроились выдавать приговоры [освобождения] даже самим призыва-
емым, тогда как немецкие поступали совершенно наоборот. Они отказывались
признать неспособными к труду даже, очевидно, тех людей, ни на что не спо-
собных, таких, например: совершенно слепых, безногих и безруких» [25].
....
Как известно, первоначально срок действительной военной службы состав-
лял 6 лет. Но у многих немцев-колонистов первых годов призыва срок дейс-
твительной службы составил лишь три года [26]. Такие изменения стали воз-
можны после того, как военному ведомству было предоставлено право
увольнять в запас до истечения сроков действительной службы [27]....
.....
Род занятий допризывников во многом определял характер прохождения
воинской службы. Так как более 90% [28] всего населения немцев Поволжья
были крестьянами и проживали в сельской местности, циркуляр № 52 от
3 июня
1875 г. земского отдела по воинской повинности Министерства внут-
ренних дел ограничивал возможность поступления поволжских немцев на
службу во флот, поскольку на службу в военно-морском флоте привлекались
лица, «которые в быту занимались судоходством, рыболовством, равно слу-
жили машинистами и кочегарами, бывшие мастеровые на заводах, строящих
пароходные машины, а также корабельные плотники, конопатчики и котель-
щики» [29]. Проанализировав документы на прибывших со службы солдат, мы
можем утверждать, что основной контингент военнослужащих-немцев прохо-
дил службу в пехотных частях и лишь небольшое количество - в артиллерии
и кавалерии.....
Изучая ежегодные отчеты губернского по воинской повинности присутс-
твия о прошедшей призывной кампании, можно заметить, что русское насе-
ление поставляло более здоровых и физически развитых призывников, чем
поволжские колонисты. Среди немецких поселенцев чаще всего встречались
такие болезни, как «органическая болезнь сердца», искривление позвоночни-
ка, рахитическая грудь, трахома, глухота на оба уха.
Физические недостатки и слабость призывников-немцев вызывали ропот
и негодование русского населения на смешанных (русско-немецких) призыв-
ных участках. Как отмечалось Саратовским уездным по воинской повинности
присутствием, жители русских волостей, входивших во второй призывной
участок, обратились с ходатайством об отчислении Ягодно-Полянской волос-
ти (состоящей из одних лишь немцев) из состава данного призывного участка.
Причиной стал «весьма большой процент недоразвитых и имеющих другие
физические недостатки среди немцев, которые получают отсрочки или осво-
бождаются от действительной службы, вследствие чего вместо таких лиц из
поселян-немцев поступают на службу лица русского происхождения, и притом
часто за недостатком не льготных идут в войска лица с правами на льготы по
семейному положению» [30].....
....
В Уставе о воинской повинности от военнослужащих нерусских народнос-
тей требовалось « бегло и со смыслом читать и четко писать по-русски» [31].
На самом деле ситуация среди призывников-немцев была несколько хуже,
чем требовали статьи Устава. Незнание русского языка затрудняло службу
поволжских немцев в войсках. Грамотность поступавших в армию призывни-
ков-немцев отражают цифры, приведенные в таблице 3, из которых становится
видно, что количество не знавших русского языка призывников-немцев,
поступавших в войска, превышало число неграмотных призывников-русских.
По прибытии в войска солдаты, плохо владевшие русским языком, как
правило, направлялись в нестроевую роту на должности кузнецов, шорников,
сапожников, служащих при лазарете, денщиков и т.д. Призывные комиссии
учитывали этот момент еще во время своей работы и призывали в армию
гораздо большее число поволжских немцев, владевших ремеслами, чем ре-
месленников из числа русских [32].
Плохое знание русского языка существенно влияло на боевую подготовку
воинов-немцев. Об этом свидетельствуют документы на вернувшихся со служ-
бы солдат. Нередко у немцев наряду с общими хорошими характеристиками
по службе имелись низкие показатели по основным приемам и дисциплинам
боевой подготовки.....
....
Ситуация с изучением русского языка коренным образом меняется после
начала проведения реформ Александра II. Только с момента привлечения
немцев к военной службе правительство начинает серьезно обращать внима-
ние на проблему обучения немцев русскому языку [35]. Предвидя трудности
в военном обучении солдат нерусских национальностей, генерал Драгомиров
выступал с инициативой введения всеобщего изучения русского языка в
«инородческих» школах. В конце 1880-х гг. стали предприниматься меры по
принудительному введению преподавания русского языка в колонистских
школах [36].
Многие колонисты понимали, что большую часть трудностей военной
службы можно избежать благодаря знанию русского языка, в этом также убеж-
дали своих односельчан вернувшиеся со службы солдаты-немцы, они же и
становились активными инициаторами изучения русского языка в колониях.
Поэтому некоторые родители, зная, что их сыновья будут служить в армии,
старались обучить своих детей русскому языку....
...Во время Русско-турецкой
войны 1877-1878 гг. немцев-резервистов еще не существовало, поскольку ни
у одного колониста к этому времени не завершился срок службы. В последу-
ющем, до 1904 г., пребывание колонистов в воинском резерве не накладыва-
ло на них каких-либо особых обязанностей. Призывы на военно-учебные
сборы осуществлялись крайне редко и были непродолжительными. Как пра-
вило, число призванных резервистов на сборы было невелико. К тому же
сборы проводились на базе Саратовской местной бригады при условии соб-
людения хозяйственных и материальных интересов населения [40]....
...
В тридцатилетний период мирной службы небольшой группе поволжских
колонистов пришлось участвовать в Русско-турецкой войне 1877-1878 гг.
Российское самодержавие, неудовлетворенное исходом Крымской войны
(1853 -1856 гг.), на протяжении долгих лет ждало момента для взятия реванша.
Умело используя дипломатический маневр, 12 апреля 1877 г. Александр II
подписал манифест, объявлявший войну Турции.
Для ведения боевых действий Россия была вынуждена перебросить часть
тыловых полков на Кавказ. В число таких частей попали дислоцированные в
Саратове и Саратовской губернии: 157-й Имеретинский, 158-й Кутаисский
пехотные полки, а также 40-я артиллерийская бригада. В этих частях в неболь-
шом количестве проходили службу и немцы Поволжья....
....
Несмотря на небольшое количество имевшихся в полку поволжских немцев,
они тем не менее оставили свой след в истории Кутаисского полка. В жизне-
описании боевого пути 158-го Кутаисского пехотного полка приводится случай,
произошедший с одним из солдат-немцев. Этот пример отразил не только
общий настрой, военную выучку, боевой дух полка, но и показал патриотичес-
кие чувства солдат-немцев Поволжья.....
.....
Таким образом, первые тридцать лет существования в России всеобщей
воинской повинности прошли для немцев Поволжья относительно благополучно
и не повлияли сколько-нибудь существенно на их уклад и образ
жизни. Потому отношение их к воинской повинности сформировалось впол-
не лояльным.
Ситуация несколько изменилась с началом Русско-японской войны, когда
в Поволжье впервые была проведена массовая мобилизация резервистов.
Мобилизация немцев-резервистов осуществлялась на базе 225-го запасного
батальона; по мере комплектации воинских команд они отправлялись на
Дальний Восток.....
Негативное отношение поволжских колонистов к войне появилось сразу
же после первых неудач на фронте. Русское командование оказалось слабо
подготовленным к войне. Первые бои на р. Ялу и у ст. Вофонгоу оказались
неудачными, русские войска потеряли около 3 тысяч человек. В числе погиб-
ших, раненых и пропавших без вести в боях на р. Ялу и у ст. Вофонгоу были и
поволжские немцы....
....Первые поражения произвели тяжелое впечатление на русские войска и
оказали существенное влияние на дальнейший ход боевых действий русской
армии.....
.....
Приходившие с фронта от солдат письма вызывали резко негативное отно-
шение немцев к войне. Солдаты писали, что они не получают необходимого
обмундирования и пищи, вынуждены голодать и питаться подножным кормом,
спать под открытым небом, страдать от болезней; павших на поле боя прихо-
дилось хоронить без соответствующего религиозного обряда.
Война чувствительно ударила по всем сторонам жизни немецких колоний.
Мобилизация в армию кормильцев тяжело отразилась на благосостоянии
немецких семей. Земские начальники Медведицкой волости Аткарского уезда
отмечали, что некоторые семьи из-за нехватки денег на существование вы-
нуждены были продавать овец [49]. В с. Ягодная Поляна Саратовского уезда
«…очень часто наблюдалось уменьшение посевов и продажа скота. Некоторые
семьи совсем не сеяли, а душевой надел сдавали за деньги» [50]. Земские
власти Сосновской волости Камышинского уезда отмечали, что «война действует
возбуждающе на народ, боятся будущих налогов или новой мобилизации
» [51].....
Согласно циркуляру №3 Министерства внутренних дел от 25 февраля 1904 г.,
«семьи нижних чинов, находящихся на фронте, по необходимости брались
на попечение земства, городских и сельских обществ по принадлежности.
На попечении состояли: жены, дети, а также престарелые родители, существо-
вавших на иждивение призванных, оставшиеся без достаточных средств к
жизни» [52]. Эта помощь была для семей фронтовиков существенной, она ока-
зывалась деньгами или натурой. При просмотре отчетов становится ясно, что
в первую очередь помощь получали русские, а только затем немецкие семьи.
Однако нельзя сказать, что колонисты совсем не получали помощи. В рапорте
в Саратовское губернское по воинской повинности присутствие от исправни-
ка Камышинского уезда читаем: «Поселянке с. Каменка Марии Мюллер было
отведено помещение для жизни, принадлежащее Каменскому волостному
управлению, в связи с тем, что ее сын был убит на войне с японцами» [53].....
.....
Подобные случаи были, однако, единичными. Вероятнее всего, помощь по-
волжским немцам была малозначительной в силу сложившихся как у населения,
так и губернского и земского руководства представления о «зажиточности»
поволжских немцев. Поэтому вся тяжесть забот по опекунству над семьями
мобилизованных немцев ложилась на самих колонистов. Как отмечали земские
начальники в с. Ягодная Поляна, «общество почти всем дает отопление» [54].
Несмотря на то что вера солдат в высшее руководство армии и страны
была подорвана, поволжские немцы в боях с японцами показали себя хоро-
шими воинами и патриотами России. Они с честью и достоинством выполняли
свой воинский долг....Младший мастер 157-го Имеретинского стрелкового
полка Антон Бернар был награжден серебряной медалью с надписью «За усер-
дие» на орденской ленте Святого Станислава для ношения на груди [55]. За мужество
и храбрость в разведках и бою у Сыфонлинского перевала знаком
отличия Военного ордена [56] 4-й степени награжден младший унтер-офицер
Вильгельм Кох [57]. Этим же знаком были отмечены многие солдаты-немцы...
Русско-японская война отразила всю непродуманность мобилизационной
политики российского правительства. Нередкими были случаи, когда солдаты
на фронте, их семьи и дома были брошены государством на произвол судьбы.
В это тяжелое время губернские власти практически самоустранились и пе-
реложили всю заботу о семьях солдат-фронтовиков на немецкие общины. Все
это вызвало неприятие такой политики государства, находившее свое выра-
жение в различных формах. Прежде всего резко вырос поток эмигрантов,
причем значительная их часть покидала Россию нелегально. Страх перед
новой войной, к которой, как им казалось, они не имеют никакого отношения,
гнал наиболее трудоспособную часть колонистов за границу. Поволжские
немцы уже не были уверены, что в случае войны действия российского пра-
вительства будут справедливы и обоснованны, что оно не оставит без помощи
и внимания семьи фронтовиков.....Никогда ранее не интересовавшиеся вопросами своего гражданства, мно-
гие колонисты из-за нежелания идти на войну стали заявлять о своем герман-
ском подданстве, добиваясь возвращения на свою «историческую родину».
То, что внезапно вспыхнувший «германский патриотизм» у колонистов, по
сути, был лишь трюком, подтверждает география эмиграции. Пересекая гра-
ницу Российской империи, поволжские немцы в подавляющем своем боль-
шинстве ехали не в Германию, а в Америку, подыскивая для себя более благо-
приятные места для проживания [65].....
.....
Таким образом, увеличение количества призываемых в армию, мобилизация
резервистов, последствия ужасов войны и распространение слухов о пред-
стоящей войне явились основными причинами эмиграции поволжских немцев
в последующее десятилетие после начала Русско-японской войны.
Изменения внешнеполитического курса России повлияло и на националь-
ную политику государства в отношении поволжских немцев. Малейшая по-
пытка немцев-колонистов уклониться от службы или выразить недовольство
по поводу хода призывной кампании немедленно фиксировалась властями.
Из Министерства внутренних дел в Саратовское губернское по воинским делам
присутствие поступил циркуляр №4986 от 13 октября 1908 г., в одном из пун-
ктов которого указывалось: «В тех местностях, где в числе призываемых име-
ются немцы-колонисты, они должны показываться в рубриках прочих христиан
(выделено мною. - Авт.) под чертой в виде дроби» [70]. С этого момен-
та губернские и уездные по воинской повинности присутствия берут немцев
Поволжья на особый учет. Ощущая усиливающееся негативное «внимание»
российского руководства и предчувствуя начало новой войны, немцы Повол-
жья с еще большей силой пытались покинуть страну. С 1905 г. уклонение по-
волжских немцев от воинской повинности неуклонно растет. К 1912 г. в неко-
торых уездах, где проживали немцы, уклонение достигало 30% [71], что было
значительно выше аналогичного показателя (4%) у русского населения Повол-
жья [72]. Такое положение не могло не беспокоить власти. В докладной запис-
ке земского начальника 9-го участка Аткарского уезда саратовскому губерна-
тору отмечалось: «Понятно, насколько вредным является во всех отношениях
подобное положение. Такое развращающее влияние оказывается… на сосед-
ние русские волости, где призываемые позволяют себе толковать всякий
вздор, указывая на то, что вот немцев не берут на военную службу, потому что
они богатые, а мы по бедности не можем откупиться и в случае войны должны
помирать, в то время как другие, побогаче (немцы. - Авт.), будут наживаться
на легких американских заработках» [73].
Выезд молодых немцев вызывал не только возмущение населения сосед-
них (русских) волостей, но и вносил раскол в саму немецкую общину. При-
чиной раскола послужило требование заменять не прибывших новобранцев
на новобранцев той же национальности; в свою очередь, это нередко при-
водило к тому, что в войска были вынуждены поступать призывники, имев-
шие льготу по семейному положению.....
...Русско-японская война напугала семьи колонистов. Ужасы войны уже не
останавливали ранее лояльных немцев Поволжья перед нарушением закона.
Несмотря на различные сроки тюремного заключения, предусматривавши-
еся за уклонение от воинской службы, поволжские немцы стали прибегать
к различным ухищрениям и уловкам с целью избежать службы в армии.
Даже суровые наказания не останавливали молодых колонистов от сознательного
нанесения себе увечий, ран и других телесных повреждений....
....
Всего с 1874 по 1914 г. в армию ежегодно призывалось от 700 до 1900 че-
ловек поволжских немцев, в период Русско-японской войны и послевоенный
период этот показатель был выше, о чем свидетельствует таблица 6; таким
образом, воинскую службу прошло свыше 50 000 немцев-волжан - почти две
трети мужчин призывного возраста....
===
1.2. Участие поволжских немцев в Первой мировой войне
(1914-1918 гг.)....
Первая мировая война ознаменовала особый период в истории поволжских
немцев. В России развернулась антинемецкая кfмпания. Периодическая печать
стала пестрить и изобиловать примерами «прегрешений» российских немцев
перед обществом и Российским государством. Война развязала руки россий-
ским ура-патриотам, в адрес поволжских немцев стали раздаваться обвинения,
в которых подчеркивалась национальная связь российских и германских
немцев. В одной из статей «Военного сборника» был приведен пример «пат-
риотизма» поволжских немцев по отношению к своей исторической родине:
«…В то самое время, когда колонисты являются для отбывания воинской по-
винности в Германию, в России они уклоняются. Например, по призыву 1908 г.
из 753-х, внесенных в призывные списки по Новоузенскому уезду Саратовской
губернии, немцев-колонистов не явилось 150 человек, то есть 20%». Данный
пример является намеренным искажением фактов. Во-первых, в то время
Новоузенский уезд принадлежал к Самарской, а не Саратовской губернии,
автор даже не удосужился разобраться, где живут его «обвиняемые». Во-вто-
рых, правительству было прекрасно известно, что немцы эмигрируют не в Гер-
манию, а в Америку, минуя свою историческую родину.
Ярким примером такого «разоблачения» российских немцев стал вышедший
в нескольких частях сборник статей под общим названием «Немецкое зло».
На страницах этого издания немцы представлялись как подхалимы и льстецы,
жестоко порабощавшие и физически уничтожавшие славян. Характерной
чертой данного сборника является то, что на его страницах трудно заметить
различие между «внешними» германскими и «внутренними» российскими
немцами; как утверждали авторы статей, все немцы «едины по духу» [78].
Приводимые в печати примеры воинских зверств германских солдат ставились
в вину российским немцам....
Многие неудачи в российском обществе, как на фронте, так и в тылу, объяс-
нялись вездесущими немецкими шпионами. За время Первой мировой войны
так и не удалось разоблачить какую-либо шпионскую организацию российских
немцев с серьезной, крупной, разветвленной сетью агентов, сотрудничавших
с Германией. Напротив, уже после окончания Первой мировой войны бывший
генерал Российско-императорской армии А. С. Лукомский ситуацию вокруг
немецких шпионов комментировал так: «Многое, что говорилось и делалось
в центральных управлениях в Петрограде и многих распоряжениях высших
штабов, доходило до немцев скорей, чем до наших войск, до которых они от-
носились. Известны случаи, когда на германских позициях выставлялись пла-
каты, в которых сообщалось о предстоящем передвижении частей, стоявших
перед немцами. И действительно, через день-два такое распоряжение появля-
лось. Впоследствии выяснилось, что германцы действительно были хорошо
осведомлены не только о том, что делалось у нас на фронте, но и в глубоком
тылу. Виновны, конечно, были в этом прежде всего сами русские. Уж очень
любим мы делиться всякими новостями, не соображаясь с их секретным харак-
тером, ни где и с кем говорится. К сожалению, кроме мелких агентов, никакую
серьезную шпионскую организацию открыть не удалось» [79].
Таким образом, с первых дней войны официальная пропаганда стала ак-
тивно внедрять в сознание общества образ российского немца - предателя
и «чужеродного элемента на теле России».
..
Несмотря на негативное отношение российского правительства и общества
к гражданам немецкой национальности, поволжские немцы-ратники ополчения
с первых дней мобилизации были отмобилизованы и зачислены в состав 211-й
пешей Саратовской дружины 36-й ополченческой бригады. Мобилизация не-
мцев Поволжья проводилась на общих основаниях, как и всех военнообязанных
граждан России.
...
Одним из организаторов и последовательным проводником в жизнь репрес-
сивных и дискриминационных мер против поволжских немцев стало военное
ведомство. Военное министерство посчитало необходимым очистить российскую
армию, сражающуюся на западных фронтах, от солдат немецкой национальности.
Первым шагом в борьбе с «немецким засильем» в армии стало запрещение на
отправку призывников и резервистов-немцев Поволжья на западные фронты.
22 октября 1914 г. из мобилизационного отдела Главного управления Генераль-
ного штаба в адрес начальника штаба Казанского военного округа поступила
телеграмма №10697, на основании которой в дальнейшем все призванные и
мобилизованные немцы должны были направляться на Кавказский фронт. Теле-
грамма гласила: «Прошу всех немцев-колонистов не высылать с ротами на Запад-
ный фронт и отправлять Вашим распоряжением, по соглашению с начальником
штаба Кавказского [военного] округа, в запасные батальоны Кавказа» [84]. Через
некоторое время, 5 декабря 1914 г., в Казанский военный округ из Петрограда
поступила повторная телеграмма с аналогичным содержанием [85].
Следующим шагом в борьбе с «немецким засильем» в армейских рядах
стало изъятие военнослужащих-немцев и отправка их на Кавказ. Поводом к
этому стал инцидент, произошедший 6 января 1915 г. на Юго-Западном фрон-
те, когда несколько российских солдат-немцев по национальности доброволь-
но перебежали к противнику [86]. Конечно, это был особый случай. Однако
имелось немало аналогичных фактов, когда перебежчиками становились и
воины других национальностей, в том числе и русские. Перевод солдат-коло-
нистов на Кавказ осуществлялся на основе приказа Верховного главнокоман-
дующего великого князя Николая Николаевича. На вопрос, почему солдат-
немцев изъяли с западных фронтов, сами немцы отвечали, что «великий князь
Николай Николаевич приказал убрать немцев оттуда» [87]. Следует учесть, что
изъятие солдат-немцев проводилось одновременно с депортацией немецко-
го населения западных губерний России, где основная роль также отводилась
военному ведомству [88]....
15 сентября 1915 г. начальник Штаба Верховного главнокомандующего
издал приказ №63, в котором юридически был закреплен порядок лишения
помощи семей военнослужащих, добровольно сдавшихся в плен. Приказ
гласил: «Согласно Высочайше утвержденному 12 апреля сего года (1915 г. -
Авт.) «Закону [по] лишению [призрения семей] нижних чинов», о коих после
этого [последовало] уведомление от военного начальства, что они доброволь-
но без употребления оружия сдались в плен неприятелю либо учинили побег
со службы [за что], лишаются права на получение продовольственного посо-
бия, причем наряду с лишением продовольственного пайка, по закону пред-
полагается широкое осведомление населения о позорном поступке таких
нижних чинов.
Причем при применении указанного закона [необходимо уточнить и] вы-
яснить некоторые сообщения военных начальников о лишении семей пайка,
[поскольку некоторые] такие сообщения были основаны на недостаточно
проверенных данных, впоследствии [они были] опровергнуты, [так как были
основаны на] неправильном понимании суть закона, карающего сознательное
нарушение присяги с целью уклонения от воинского долга. Так, например,
бывали случаи обращения военных начальников к губернаторам о лишении
пайков семей нижних чинов, без вести пропавших и виновных лишь незначи-
тельно в опоздании из отпусков и отлучек, из своих команд.
В виду сложности случаев признания нижних чинов изменниками или де-
зертирами и неправильного опозорения семей, разъяснения, что неправиль-
но сообщено гражданским властям о лишении пайка нижних чинов, должно
исходить от этих военных начальников, не ниже командира части, и следовать
в случаях безусловного подтверждения очевидцами верности факта добро-
вольной сдачи в плен или в случае побега из рядов армии с целью уклонения
от выполнения воинского долга. // Начальник штаба. Генерал от инфантерии
Алексеев» [89].
Сам факт появления осенью 1915 г. приведенного выше документа красно-
речиво свидетельствует, что в ходе «великого отступления» 1915 г. доброволь-
ная сдача в плен солдат российской армии стала далеко не единичным явле-
нием. В документе никак не выделяются российские немцы, этим подтверж-
дается тот факт, что перебежчиками были лица различных национальностей.
И наконец, из документа видно, что обвинения в добровольной сдаче в плен
часто носили необоснованный характер.
В архивах сохранилось немало документов, свидетельствующих о том, что,
даже попав не по своей воле в германский и австрийский плен, поволжские
немцы делали все возможное, чтобы вернуться в Россию [90]....
Изучая архивные документы, связанные с отправкой на Кавказ военнослу-
жащих-немцев и лишением их семейств помощи, автор обратил внимание на
тот факт, что практически все лица, принимавшие решение по этим вопросам,
были активными участниками депортации российских немцев, проживавших
в западных губерниях России. Их «благосклонность» к российским немцам
ярко характеризует фраза, сказанная генералом от инфантерии Н. Янушкеви-
чем: «Надо всю немецкую пакость уволить и без нежностей, наоборот, гнать
их как скот» [91].
Массовая отправка военнослужащих-немцев Поволжья с западных фронтов
на Кавказ стала производиться с начала 1915 г. Солдат-немцев собирали в
отдельные команды, разоружали и под вооруженным конвоем по железной
дороге отправляли на Кавказ. Таким образом, только из 8-й армии с 31 января
1915 г. и до конца 1916 г. были отправлены 1195 солдат, а из 11-й армии до
марта 1917 г. - 635 солдат-немцев. Им на смену присылались армяне, которых
считали недостаточно надежными для боев с турками [92]. По прибытии к
месту назначения солдаты-немцы направлялись в запасные части Кавказско-
го военного округа. Прибывшие на Кавказ военнослужащие-немцы должны
были пополнить личный состав воинских частей, дислоцировавшихся в этом
регионе. Недоверие и подозрительность, царившие в обществе, заставляли
с опаской относиться к военнослужащим-немцам и командование Кавказской
армии. Дежурный генерал при Главнокомандующем 14 июля 1915 г. указывал:
«Главнокомандующий не признал желательным назначать немцев для обслу-
живания тыловых учреждений и возможным вливать их в части войск других
родов оружия, желая избавить эти части от лишних, пытливых, зорких глаз
людей, хотя и русскоподданных, но немцев по духу» [93]. Этим запретом
Главнокомандующий
практически отверг использование военнослужащих-
немцев как солдат боевых подразделений.
Количество немцев, поступавших с западных фронтов на Кавказ, резко
возросло после неудачной для русских войск весенне-летней кампании 1915 г.
В обществе с новой силой прокатилась антинемецкая волна, следствием ко-
торой стало увеличение темпов изъятия немцев с западных фронтов. В конце
июня 1915 г. начальник Штаба Кавказского военного округа сообщал, что «по
приказу Верховного Главнокомандующего с западных фронтов в Кавказскую
армию прислано 17 046 нижних чинов немцев-колонистов» [94].
Кроме поступавших с «западных» фронтов солдат-немцев, большое коли-
чество их прибывало из центральных губерний России. Одним из основных
регионов, откуда поступали отмобилизованные и призванные в армию воен-
нослужащие-немцы, стало Саратовское Поволжье....
....Поступившие на доукомплектование пехотных рот и прикомандированные
к казачьим войскам военнослужащие-немцы в ходе службы старались про-
явить свои лучшие национальные черты: исполнительность, честность, трудо-
любие. Судя по просьбам, поступавшим от командиров воинских частей, по-
полнить «естественную» убыль личного состава за счет имевшихся в запасных
частях немцев-колонистов, можно предположить, что командиры частей были
довольны службой немцев. Несмотря на просьбы командиров и их положи-
тельные отзывы, командующий Кавказской армией запретил пополнять боевые
части военнослужащими-немцами [102]. Исключением стали только казачьи
части. Приказом №6 по Кавказской армии от 1916 г. было разрешено «иметь
на каждую сотню по двадцать безоружных немцев-колонистов» [103].
....
Пребывание колонистов в запасных батальонах Казанского военного окру-
га становилось «головной болью» для командиров частей. Плохое знание ими
русского языка, подозрительность и недоверие к ним ограничивали возмож-
ность использования их как военнослужащих. Командиры старались при
первой возможности поскорее избавиться от «немецкого балласта». В связи
с этим в адрес начальника штаба Казанского военного округа непрерывно шли
телеграммы с просьбой о высылке разнарядки на отправку военнослужащих-
немцев на Кавказский фронт [108]....
====