Михаил Елизаров // "Сноб", №5, май 2012 года
ОБЩЕСТВО ДЕТСКОГО СПЕКТАКЛЯ
Смотрите на улицах и площадях города: столичный ТЮЗ представляет.
В дошкольном детстве, когда память еще была смолой, меня и всю мою детсадовскую группу повели на спектакль. Художественное событие, как насекомое, увязло и сохранилось в прозрачном янтарном камушке воспоминания.
В зале было множество малышей, их впервые вывели в свет, решили приобщить к искусству.
Для нас был рад стараться бродячий детский театр. В украинском захолустье не держали собственного ТЮЗа. Привезли самый что ни на есть детский спектакль для крошечных.
На сцене играли три женщины. Аленушка, Гусенок и Лиса - по-своему любовный треугольник. Аленушка, несвежая девочка в платочке, пасла Гусенка, капризного и глупого водоплавающего птенца, за которым охотилась Лиса.
Мы как-то сами угомонились в полусумраке, и представление началось. Обычная классическая драма в канонах Буало - единство места, времени и действа. Из новшества был интерактив. В задачи Аленушки входила работа с залом. Мы были областью потустороннего и подсознательного - к нам обращалась со сцены нерадивая Аленушка, будто к нерожденным душам или умершим предкам. Сначала сообщила, как ее зовут, что есть у нее Гусенок и она его пасет, просила, если вдруг она забудется сном и прибежит воровка-Лиса, чтоб тогда будили - криком и топотом.
Мы несколько раз, всем скопом, отрепетировали шум, Аленушка подзуживала - зал грохотал, как козий мелконогий табун.
- Проснись! Проснись! Проснись!
Сонливая Аленка, вместо того чтобы следить за вверенною птицей, норовила вырубиться. Честно предупреждала:
- Ребята, я очень крепко сплю. Если появится Лиса, кричите! - садилась на пенек и сразу же впадала в сон, как в ступор.
Под звуки хитрых мандолин кралась Лиса, женщина с подозрительным Оранжевым Хвостом.
Я уже тогда понимал: все, что происходит на сцене, - это понарошку, но поэтический склад моей натуры позволял мне окунать душу в происходящее. Я легко мог уподобиться дикарю - я погружался в действие, сопереживал, вместе со всеми надрывался, как футбольный фанат:
- Лиса, Аленушка, Лиса же, бля*ь!..
Алена пробуждалась, хватала хворостину и гнала прочь оранжевую угрозу. Лиса скрывалась, Аленушка усаживалась на пень и благодарила:
- Вот спасибо, ребята! Не забывайте, кричите громче, чтобы проклятая Лиса не украла вашу и нашу свободу…
А потом Гусенок был все равно прое*ан - потому что такова Драматургия, и Оранжевые Силы хоть разок, но должны победить. Напрасно мы кричали: «Лиса, лиса!..» Летаргическая Алена выпросила подмогу из зала: «Ребята, кто со мной?» - чтобы вызволить Гусенка. Я рьяней остальных размахивал рукой - возьми, возьми меня! - но выбрали подсадного карла из первого ряда, и он сделал все правильно, по спектаклю, вместе с Аленушкой они повергли в прах Оранжевую Лису и освободили Гусенка…
Я помню, как был оскорблен - лицедеи вовлекли меня в свой чертов балаган, я тратил душу, топал и кричал. Но выбрали для торжества другого.
Кем я был - обычной беднотой из зала. Бесстрашно боролся за Аленушку и Гусенка, не понимая, что вредная Лиса такая же политическая элита, как Аленушка и Гусенок, - одна шарашка. Что происходило: элита призывала меня к общественной деятельности, а у меня создавалась иллюзия, что я ее веду, эту деятельность, - стучу ногами.
Но в сути деньги тратил зрительный зал, наши родители, а Аленушка, Гусенок и Лиса на нас тупо зарабатывали.
Я проклял театр и дал себе обещание больше не подыгрывать спектаклям.
Я продержался долго и нарушил это обещание только в 2004 году. Меня, такого недоверчивого, циничного, сумели вовлечь в украинский спектакль «Оранжевая революция».
Не могу поверить, но я кричал:
- Лиса, лиса, оранжевая, бля*ь, угроза! Не прое*ем же нашего русского, а заодно и крымского Гусенка!
Тщетно, там была задумана своя Драматургия.
Позже я пытался перед собой оправдаться - мол, какая режиссура, какие характеры! Но факт остался фактом: стычку стоеросовых олигархов я принял за апокалиптический поединок Пересвета и Челубея…
И я проиграл в том бою, а возможно ли такое - проиграть, когда смотришь, к примеру, балет «Спартак»? Но мы проиграли.
И вот спустя восемь лет Москва зазывала меня на Детский Спектакль, убогий, провинциальный, нафталиновый, вторичный в сравнении с оригинальной киевской постановкой.
Опять на сцене Аленушка, Гусенок и Оранжевая Лиса.
Болотная, Поклонная.
- Не спи, не спи!..
- Вот ща как спи*дим вашего Гусенка!..
- Х*й-то, не спи*дите!
- Партия жуликов и воров!
И топот детских яростных подошв:
- Не забудем, не простим, не прое*ем!
Цирк лилипутов, немолодые бабы в костюмах девочек, белые ленточки и обоссанные брючки, панк-молебен: жили у бабуси две веселых пусси…
Что мне с этим делать? С улыбкой смотреть на сцену, освистывать Лису или заспанную Аленку, топать ногами? А может, устроить дебош - помешать представлению, чтоб лет на восемь вывели из зала?
Я просто не смотрю детские спектакли.
Но раз уж судьба превратила пространство Москвы в инфантильный ТЮЗ и никак не отвертеться, то ведь можно просто прогуляться до буфета - вдруг там продается херес? Или коньяк.
Ей-богу, выпью лучше коньяку…
.