Теодор Стефанидес - Воспоминания о Корфу (глава 2)
Ребята, нас балуют!!! Налетай! Сейчас мы узнаем кто такой Затопеч, а также... Впрочем, читайте сами))) Еще раз спасибо переводчику за работу, а также комментарии к тексту!
Оригинал взят у gagarin_fake в Теодор Стефанидес - Воспоминания о Корфу (глава 2)
Глава 1: http://gagarin-fake.livejournal.com/7938.html
2. «Ионические банкеты»
Улица Никифора Феотоки, современный вид.
В числе множества друзей-литераторов, которых Лоренс Даррелл завел на Корфу, были Зариан (не могу вспомнить его имя), американо-армянский писатель, проведший несколько лет на острове со своей женой и маленьким сыном [Речь идет о знаменитом армянском писателе Костане Заряне. По всей видимости, это тот самый «[армянский] поэт Затопеч» (Zatopec), упоминаемый в «Моей семье», бабник и алкоголик, гостивший у Дарреллов по приглашению Ларри. Интересно, что слово «армянский» было опущено в советском переводе. - Прим. пер.], и доктор Константин Палатианос. Последний, которому тогда было под семьдесят, отличался большой эрудицией и принадлежал к очень древнему корфиотскому роду. Палатианос имел очень глубокие познания в английской и греческой литературе. В то время он работал над историей Корфу с особым уклоном на венецианскую оккупацию. К сожалению, эта работа была прервана Второй мировой войной и его смертью в 1944 году и, насколько мне известно, сохранилась лишь в виде рукописи.
Зариан и Палатианос, вместе с Лоренсом Дарреллом и парочкой других любителей литературы, чьи имена я уже не помню, организовали в конце 1936 года (или в начале 1937-го) «Ионические банкеты». Несмотря на огромную разницу в возрасте, Лоренс Даррелл и доктор Палатианос отлично ладили, и, на мой взгляд, составной образ Графа Д. из «Кельи Просперо» [«Prospero’s Cell» - дневниковые записи Лоренса Даррелла о пребывании на Корфу. На русском языке книга не издавалась. - Прим. пер.] был списан, в первую очередь, с Палатианоса, чем с кого-либо еще. Я часто задавался вопросом, было ли это сделано Лоренсом осознанно или подсознательно. Так или иначе, описание вышло отличным. Они создали небольшой литературный клуб с очень скромным вступительным взносом, и раз в две недели все члены клуба (человек тридцать) собирались в ресторане «Пердика» («Куропатка») в центре города. Клуб намеревался учредить небольшой местный печатный журнал литературного толка, в котором бы публиковались все члены клуба, но по различным причинам, в том числе из-за отъезда с Корфу некоторых членов и все более неспокойной ситуации в мире, ни один номер этого журнала так и не был напечатан. «Банкеты», однако, происходили и продолжались более года с огромным успехом. Затем они также постепенно сошли на нет - уже не помню, почему, но, скорее всего, ситуация в мире и тут сыграла значительную роль.
На пике своей популярности «Ионические банкеты» проходили на ура, доставляя огромную радость всем присутствующим. Ресторан «Пердика» представлял собой старое низкое здание, построенное, вероятно, в венецианские времена или самое позднее в начале XIX столетия. [Здание располагалось на улице Никифора Феотоки и было разрушено при бомбардировках во время Второй мировой войны. - Прим. ред.] В нем имелся подвал с низким сводчатым потолком, очень прохладный летом, который, вероятно, некогда служил винным погребом, но сейчас использовался для особых случаев. Подвал этот бронировался на ночи, в которые проходили «Ионические банкеты», и по таким случаям его единственная мебель состояла из длинного дощатого стола на подмостях и требуемого количества красочных, хоть и довольно жестких стульев с твердым сиденьем, узор на которых был точно таким же, как на знаменитой картине Ван Гога.
На этих банкетах после вступительной речи Зариана, назначившего себя церемониймейстером, провозглашались различные тосты и съедались яства, в шумной и оживленной атмосфере; при этом гости, по-видимому, говорили все одновременно. Затем наступал черед послеобеденным речам, в которых нередко принимал участие Лоренс Даррелл. Он умел экспромтом давать краткие и, как правило, крайне уместные ответы. Говорил он на английском (который понимали практически все присутствующие), неожиданно вставляя при этом замечания на разговорном греческом, которым он овладел с поразительной быстротой. Эти короткие речи, включая замечания, всегда пользовались большим успехом, особенно если они носили непристойный оттенок.
Владелец «Пердики» был отличным поваром и на этих банкетах всегда старался превзойти самого себя. Вино также было хорошим - по крайней мере, так мне говорили остальные, поскольку у меня напрочь отсутствует вкус к вину. Все вина для меня одинаковы на вкус, разве что некоторые из них сладкие, а некоторые кислые.
По завершении послеобеденных речей члены клуба иногда читали небольшую лекцию по какой-нибудь литературной теме или же зачитывали вслух короткое стихотворенье или эссе. Затем наступал черед принятию в клуб новых членов, если имелись желающие. Для этого Зариан подготовил весьма необычную церемонию. Я имею возможность привести ее полное содержание, поскольку у меня каким-то чудом сохранилась ее копия.
* * *
Ионические банкеты
Церемония и вопросник
После того как члены-основатели, окруженные постоянными членами, садятся во главе стола, приняв торжественную позу, новый кандидат на вступление медленно подходит к ним со скрещенными на груди руками и опущенными в знак смирения глазами. Он трижды кланяется, берет со стола бокал и, несильно постучав им дважды по столу и один раз по бутылке, произносит просительным тоном:
- О светлейший, соизволь принять меня в свое общество.
- А почему, человек, ты хочешь вступить в этот Ареопаг? По низменным ли мотивам или же будучи движимым высшим идеализмом?
- По второй причине. Ибо там я вижу высшую премудрость жизни.
- Пьешь ли ты белое или красное вино?
- Ни то, ни другое, но тот нектар, чей цвет принадлежит скорее солнцу, нежели земле, чья душа проистекает из лесов и чей вкус походит на нежный нектар, освежавший богов Олимпа.
(Члены-основатели хором произносят слово «рецина», пока кто-то наливает первый стакан, и один из членов-основателей декламирует: «Твое желание исполнено, и силой, которой нас наделили Бахус и боги мезе, мы провозглашаем тебя постоянным членом». Затем все присутствующие восклицают: «Зито!»)
В первый день новый член должен произнести хвалу «Солнечному гимну» в поэтической и аллегорической речи и ОПЛАТИТЬ ТРИ БУТЫЛКИ.
* * *
Восторженные упоминания рецины (смоляного вина), одного из любимых напитков Лоренса Даррелла, заставляют меня полагать, что он также приложил руку к сочинению вышеприведенного текста.
Примечания автора:
Мезе - небольшие закуски, обычно подаваемые к рецине и прочим напиткам.
Зито - греческий эквивалент слов «да здравствует» или «ура». Лучшим переводом слова «зито» будет «да здравствует», поскольку за ним обычно (но не всегда) следует слово «король», «Республика» и т.д.
Оригинал взят у gagarin_fake в Теодор Стефанидес - Воспоминания о Корфу (глава 2)
Глава 1: http://gagarin-fake.livejournal.com/7938.html
2. «Ионические банкеты»
Улица Никифора Феотоки, современный вид.
В числе множества друзей-литераторов, которых Лоренс Даррелл завел на Корфу, были Зариан (не могу вспомнить его имя), американо-армянский писатель, проведший несколько лет на острове со своей женой и маленьким сыном [Речь идет о знаменитом армянском писателе Костане Заряне. По всей видимости, это тот самый «[армянский] поэт Затопеч» (Zatopec), упоминаемый в «Моей семье», бабник и алкоголик, гостивший у Дарреллов по приглашению Ларри. Интересно, что слово «армянский» было опущено в советском переводе. - Прим. пер.], и доктор Константин Палатианос. Последний, которому тогда было под семьдесят, отличался большой эрудицией и принадлежал к очень древнему корфиотскому роду. Палатианос имел очень глубокие познания в английской и греческой литературе. В то время он работал над историей Корфу с особым уклоном на венецианскую оккупацию. К сожалению, эта работа была прервана Второй мировой войной и его смертью в 1944 году и, насколько мне известно, сохранилась лишь в виде рукописи.
Зариан и Палатианос, вместе с Лоренсом Дарреллом и парочкой других любителей литературы, чьи имена я уже не помню, организовали в конце 1936 года (или в начале 1937-го) «Ионические банкеты». Несмотря на огромную разницу в возрасте, Лоренс Даррелл и доктор Палатианос отлично ладили, и, на мой взгляд, составной образ Графа Д. из «Кельи Просперо» [«Prospero’s Cell» - дневниковые записи Лоренса Даррелла о пребывании на Корфу. На русском языке книга не издавалась. - Прим. пер.] был списан, в первую очередь, с Палатианоса, чем с кого-либо еще. Я часто задавался вопросом, было ли это сделано Лоренсом осознанно или подсознательно. Так или иначе, описание вышло отличным. Они создали небольшой литературный клуб с очень скромным вступительным взносом, и раз в две недели все члены клуба (человек тридцать) собирались в ресторане «Пердика» («Куропатка») в центре города. Клуб намеревался учредить небольшой местный печатный журнал литературного толка, в котором бы публиковались все члены клуба, но по различным причинам, в том числе из-за отъезда с Корфу некоторых членов и все более неспокойной ситуации в мире, ни один номер этого журнала так и не был напечатан. «Банкеты», однако, происходили и продолжались более года с огромным успехом. Затем они также постепенно сошли на нет - уже не помню, почему, но, скорее всего, ситуация в мире и тут сыграла значительную роль.
На пике своей популярности «Ионические банкеты» проходили на ура, доставляя огромную радость всем присутствующим. Ресторан «Пердика» представлял собой старое низкое здание, построенное, вероятно, в венецианские времена или самое позднее в начале XIX столетия. [Здание располагалось на улице Никифора Феотоки и было разрушено при бомбардировках во время Второй мировой войны. - Прим. ред.] В нем имелся подвал с низким сводчатым потолком, очень прохладный летом, который, вероятно, некогда служил винным погребом, но сейчас использовался для особых случаев. Подвал этот бронировался на ночи, в которые проходили «Ионические банкеты», и по таким случаям его единственная мебель состояла из длинного дощатого стола на подмостях и требуемого количества красочных, хоть и довольно жестких стульев с твердым сиденьем, узор на которых был точно таким же, как на знаменитой картине Ван Гога.
На этих банкетах после вступительной речи Зариана, назначившего себя церемониймейстером, провозглашались различные тосты и съедались яства, в шумной и оживленной атмосфере; при этом гости, по-видимому, говорили все одновременно. Затем наступал черед послеобеденным речам, в которых нередко принимал участие Лоренс Даррелл. Он умел экспромтом давать краткие и, как правило, крайне уместные ответы. Говорил он на английском (который понимали практически все присутствующие), неожиданно вставляя при этом замечания на разговорном греческом, которым он овладел с поразительной быстротой. Эти короткие речи, включая замечания, всегда пользовались большим успехом, особенно если они носили непристойный оттенок.
Владелец «Пердики» был отличным поваром и на этих банкетах всегда старался превзойти самого себя. Вино также было хорошим - по крайней мере, так мне говорили остальные, поскольку у меня напрочь отсутствует вкус к вину. Все вина для меня одинаковы на вкус, разве что некоторые из них сладкие, а некоторые кислые.
По завершении послеобеденных речей члены клуба иногда читали небольшую лекцию по какой-нибудь литературной теме или же зачитывали вслух короткое стихотворенье или эссе. Затем наступал черед принятию в клуб новых членов, если имелись желающие. Для этого Зариан подготовил весьма необычную церемонию. Я имею возможность привести ее полное содержание, поскольку у меня каким-то чудом сохранилась ее копия.
* * *
Ионические банкеты
Церемония и вопросник
После того как члены-основатели, окруженные постоянными членами, садятся во главе стола, приняв торжественную позу, новый кандидат на вступление медленно подходит к ним со скрещенными на груди руками и опущенными в знак смирения глазами. Он трижды кланяется, берет со стола бокал и, несильно постучав им дважды по столу и один раз по бутылке, произносит просительным тоном:
- О светлейший, соизволь принять меня в свое общество.
- А почему, человек, ты хочешь вступить в этот Ареопаг? По низменным ли мотивам или же будучи движимым высшим идеализмом?
- По второй причине. Ибо там я вижу высшую премудрость жизни.
- Пьешь ли ты белое или красное вино?
- Ни то, ни другое, но тот нектар, чей цвет принадлежит скорее солнцу, нежели земле, чья душа проистекает из лесов и чей вкус походит на нежный нектар, освежавший богов Олимпа.
(Члены-основатели хором произносят слово «рецина», пока кто-то наливает первый стакан, и один из членов-основателей декламирует: «Твое желание исполнено, и силой, которой нас наделили Бахус и боги мезе, мы провозглашаем тебя постоянным членом». Затем все присутствующие восклицают: «Зито!»)
В первый день новый член должен произнести хвалу «Солнечному гимну» в поэтической и аллегорической речи и ОПЛАТИТЬ ТРИ БУТЫЛКИ.
* * *
Восторженные упоминания рецины (смоляного вина), одного из любимых напитков Лоренса Даррелла, заставляют меня полагать, что он также приложил руку к сочинению вышеприведенного текста.
Примечания автора:
Мезе - небольшие закуски, обычно подаваемые к рецине и прочим напиткам.
Зито - греческий эквивалент слов «да здравствует» или «ура». Лучшим переводом слова «зито» будет «да здравствует», поскольку за ним обычно (но не всегда) следует слово «король», «Республика» и т.д.