Как отличить "врождённого" психопата от психологически запущенного характера?
Отрывок из статьи.
Как отличить «трудного», семейно и социально запущенного (ребенка, подростка), воспринявшего стиль поведения зачастую антисоциального окружения, от психопата? С.С. Мнухин исходил из того, что психопат «не так нагл, далеко не всегда вульгарен, что от него меньше пахнет улицей и тюрьмой», что он более, так сказать, номенклатурен, т.е. проглядывает в нем конкретный психотип. В отличие от психопата, в социально запущенном обязательно чувствуется «хожалость», т.е. бывалость. В большой степени поможет помещение в благоприятную среду и, конечно, время. Со временем в нормальной обстановке «трудный» и запущенный постепенно оттаивает, становится все более социально приемлемым, уходят постепенно уличные речевые и поведенческие стереотипы, т.е. среда свое дело делает - в нем все больше проявляется личностно-доброкачественное, если, конечно, совесть была заложена в его генетическую программу или если он изначально не был психопатом. В этих случаях бессильной окажется самая здоровая среда. Т.е. в примитивном переводе - у социально запущенного плохое поведение, а у психопата плохой характер. Социально запущенный, таким образом, - продукт среды, психопатия же - сама средообразующий фактор.
Окружающая среда организуется психопатом так, что становится для него источником постоянных конфликтов. В любой среде психопат ищет и находит раздражающие моменты, к которым он особенно чувствителен, перестраивает среду так, чтобы она обеспечивала необходимые ему раздражители и психопатическое поведение, следовательно, есть результат пребывания психопата в согласии с собой, со своей натурой.
Идя на поводу у побуждений, поступая в соответствии с характером, находясь в гармонии со своей природой, психопат находится в своей стихии и лишь в малой степени сожалеет по поводу последствий своих поступков. Для личности, у которой эмоции главенствуют над рассудком (а это корневое свойство психопатии) процесс важнее результата и процесс этот, скорее субъективно приятен, во всяком случае приносит удовлетворение, вероятно, даже в состоянии психопатического возбуждения. Таким образом, психопат стремится быть самим собой.
В соответствии с этой логикой требует дополнительных пояснений суть практического признака психопата К. Шнайдера: от особенностей своей личности страдает либо сам пациент, либо его окружение. Говоря о «страдании» психопата от своего характера, следует, вероятно, иметь в виду не страдание из разряда понятий христианской этики, не субъективно мучительное переживание, а скорее объективную невыгодность для него его поведения. Пребывание в согласии с собой приносит обычно удовольствие, удовлетворение, а не страдание и мучения. Субъективные мучения, совпадающие или нет с объективной невыгодностью психопатического поведения, возможно, свойственны склонным к рефлексии и самобичеванию психастеникам, тревожным и сенситивным личностям. Но трудно прогнать мысль, что рефлектирующим психопатам все-таки хочется помучиться, что страдание потребно их мятущейся натуре (попал под дождь - пусть промокну до нитки, обидели - настрадаюсь всласть). Кроме того, в восприятии себя страдальцем есть нечто, как писал Гоголь, приятственное. Ну, а для близких жизнь рядом с психопатом, безусловно, страдание во всех смыслах (христианских, прагматических и пр.).
В жизненный переплет может попасть каждый человек, но один воспринимает это как фрустрирующий фактор и старается изменить ситуацию. В том случае, если пребывание в этом переплете обеспечивает душевную гармонию, правомерно предположить, что эта личность аномальна. Среди других известных определений психопатии по своей краткости эта формула представляется достаточно удобной.
Причины дисгармонии психопата с окружающим миром имеют внутренний (врожденный) характер, в то время как у запущенных их следует искать и видеть именно в несовершенстве мира, то есть они по отношению к личности чаще внешние. Поведение, например, беспризорника соответствует условиям и требованиям той среды, которая его окружает. Бытие определяет не так сознание, как поведение. То есть у него на улице не характер меняется - там он усваивает нормы и формы поведения, помогающие ему выжить. Характер, конечно, проявляет себя в поступках, в поведении, но не надо их отождествлять и прямой связи между ними может не быть. Диктуемые средой и обстоятельствами поведенческие стереотипы (клянчить, красть и т.п.) не являются характерообразующими, тем более психопатообразующими.
Надо полагать, что какую-то часть социально запущенных, и вообще беспризорной среды составляют прирожденные, можно сказать, конституциональные бродяги и жулики, находящиеся в полной гармонии со своим образом жизни и промыслом.
Не следует думать, что крыша над головой, горячий обед и теплая постель обязательны для душевной гармонии и всякий бродяга хочет и должен быть пойман и водворен в семью, коллектив и пр. Немалая их часть находится в согласии с собой, будучи именно в «бродячем» состоянии и не очень нуждаются в сочувствии и участии социальных институтов. По всей вероятности, это психопатические личности и в этих случаях никакие макаренковские средовые воздействия перспективы не имеют. В. Шаламов, много общаясь в колымских лагерях с бывшими колонистами макаренковских трудовых коммун, сокрушался по поводу того, что «жульническая кровь неистребима». С большой вероятностью можно допустить, что психопаты (и анэтические, не в последнюю очередь) широко представлены среди блатных и воров в законе.
Обосновывая выделение приобретенной психопатии, О.В. Кербиков опирается на работы предшественников, описавших у детей и подростков личностные реакции имитации, оппозиции, возмущения, госпитализма. О.В. Кербиков видел в этих явлениях переход от невроза к психопатическому характеру и выводил идею о реактивном формировании патологических черт характера как этапа на пути к нажитой или краевой психопатии,
Десоциализация личности, обусловленная средовыми влияниями, при которой поведение определяется примитивными влечениями и навязанными этой средой шаблонами обратима, как выше отмечено, при изменении жизненных обстоятельств. О.В. Кербиков рекомендовал не смешивать ситуационно обусловленные патологические развития, ведущие к нажитым психопатиям с изменениями личности вследствие отрицательных социальных влияний, не предложив способов отделить одно от другого. Как их дифференцировать практическому врачу? Мне кажется, выход в том, чтобы не считать неприемлемые формы поведения социально запущенных новыми свойствами их личности. В противном случае социальная запущенность и «краевая или нажитая» психопатия оказываются, практически неотличимыми. Оба феномена сформированы средой, оба выносят на социальную обочину, оба обратимы. Диагностика в этом случае становится делом вкуса лечащего врача, что вряд ли корректно, поскольку перестает быть предметом клинического анализа.
Что касается выраженности психопатических черт до степени, приводящей к социальной дезадаптации: психопат не может удержаться ни в учебном заведении, ни на работе. Хотелось бы предостеречь от формального подхода к критериям социальной дезадаптации, сведенным в советских учебниках к формуле - «не работает, не учится». Кроме того, расстроенными могут оказаться отношения в семье и с ровесниками. Но. Исключение из школы может быть несправедливым, нетрудоустроенность временной, увольнение с работы незаконным, ссора с сестрой носить житейский характер, а в отношениях с товарищами могут звучать мировоззренческие расхождения. Таким образом, без глубокого анализа личностно-ситуационных отношений формальные признаки социальной дезадаптации не могут быть диагностически надежными. Мы видим, таким образом, насколько формален и ненадежен диагностический критерий психопатии - социальная дезадаптация.
Позиция, состоящая в том, что описанные поведенческие реакции оппозиции, имитации, госпитализма, возмущения и т.п. не создают характер, а являются по отношению к нему вторичным (привнесенным) наслоением и не должны с ним (характером) отождествляться - выглядит, на мой взгляд, предпочтительнее. Ситуативно обусловленные реакции и состояния не тождественны характерологическому сдвигу, далеко не всегда являются болезненными (да и какие признаки у болезненности в каждом конкретном случае?) и рассматриваться в качестве этапа формирования характера, его новых, патологических черт, по моему, не должны. Говоря о ситуационном типе развития, Ганнушкин никогда не считал его приводящим к психопатии и к принципу динамики психопатий относился осторожно, если не скептически.
Жизнь человека в мире людей целиком состоит из его реакций на окружающих и реакций окружающих на него самого. И через эту жизнь человек проходит со своим характером, весьма жесткой и стабильной структурой, достаточно устойчивой к ситуационным воздействиям. Будь иначе, человек представлял бы собою аморфное, лишенное индивидуальности, постоянно меняющееся и не прогнозируемое существо.
О.В. Кербиков, допускавший возможность приобретения психопатии в течение жизни под влиянием ситуационных воздействий, надо признаться, полностью дезавуировал представления о критериях психопатии П.Б. Ганнушкина и полагал становление нажитой психопатии конечным этапом так называемого патохарактерологического развития.
Термином «патохарактерологическое развитие» или «патологическое развитие» личности лучше не пользоваться, во-первых, потому что самим термином ребенок или подросток автоматически погружается в область патологии, а во-вторых, потому что критерии диагностики того, что О.В.Кербиков называет патохарактерологическим развитием, далеко не бесспорны, границы психопатий искусственно расширяются.
Я думаю, что окружающая среда, воспитание, обстоятельства могут в в какой-то степени способствовать формированию привычек, манер (тогда они, как правило, в отличие от унаследованных гораздо менее стойкие), м.б. вкуса, что, впрочем, тоже достаточно спорно, но не характера вообще и аномального, в частности. Обстоятельства могут выявить ранее не востребованные черты, воспитание может смягчить или заострить заложенные в генах особенности, но трудно себе представить, чтобы среда создавала черты характера, тем более, чтобы они могли приобретать необходимые для диагноза психопатии качества тотальности и стабильности. Роль общества, среды, непосредственно воспитания, в том, чтобы проявлять, взращивать, культивировать или, наоборот, микшировать, сдерживать, скрывать имеющееся, но чтобы создавать новое (чеканить, отчеканивать С греческого характер - чеканка, отпечаток.) - по моему - вряд ли. Чеканит, отпечатывает природа, генетика. Среда, а точнее, ситуационная необходимость может вынудить к широкому общению, но общительность (а также замкнутость, обидчивость, вспыльчивость, злопамятность, отходчивость, однолюбие или, наоборот, жизнелюбие и т.п.) как корневые свойства характера не возникнут. Открытость и добродушие, также как подозрительность и недоверчивость - врожденные, генетически детерминированные, наследуемые черты.
Характер - внутренний стержень, на который нанизываются всякие другие свойства. Объяснение замкнутости тем, что мама в раннем детстве мало разговаривала и уделяла мало внимания и, наоборот, общительность тем, что много - представляются поверхностными, механистичными и неубедительными. (Вспыльчивость, стыдливость, отзывчивость безусловно врожденны, в их основе эмоциональный отклик, к воспитанию они отношения не имеют. Не способного переживать чувство стыда, мы воспринимаем не как дурно воспитанного, а как урода.)
При определенных усилиях можно воспитать поступки, сформировать линию и даже стратегию поведения. Появление на склоне лет у разумных людей неторопливости, да и умеренности, кстати, тоже - не следствие средовых влияний, воспитания или самовоспитания, не свидетельство появления новых черт характера, а, скорее, отражение состояния здоровья. Так сказать, трезвая оценка своих физических возможностей, замешанная на страхе помереть раньше срока. Что касается характера, то окружающая обстановка, среда, события раскрывают характеры, а не создают их.
Обстоятельства могут сделать личность асоциальной и даже антисоциальной, т.е. выработать разнообразные поведенческие шаблоны, но характер останется неизменным.
Даже, если допустить, что среда сформирует мерзавца, но, если мерзавец от рождения общителен, то пребывание в одиночной камере не изменит его природу, не сделает его замкнутым. Родившийся, что называется, толстокожим не станет ранимым, а замкнутый по натуре всегда будет испытывать определенный дискомфорт при необходимости широкого общения. Тяжеловесный эпилептоид не станет легким гипертимом ни при каких обстоятельствах. Это - то, что является натурой, природой, породой, если хотите. От владимирского тяжеловоза или от немецкого битюга не родится ахалтекинец. По отношению к базовым свойствам человека - темпераменту и характеру личность, являясь системой унаследованных и воспитанных социально значимых черт, отражая социальный уровень организации человека, оказывается в определенной степени «надстройкой», уже допускающей нравственную оценку. Личность ставит цель, опираясь на имеющиеся в наличии средства (темперамент, характер) - на биологическую базу. Шофер (личность) выбирает куда и каким путем ехать. Максимальная скорость, мощность, грузоподъемность от него не зависят - они базовые характеристики автомобиля.
Характер (по одному из определений) - совокупность устойчивых черт, отражающихся в поведении, во взглядах, в отношении к миру и к людям.
Что касается взглядов, то, в широком смысле, это оценка - что такое хорошо и что такое плохо, я думаю, что они пусть в чем-то, но далеко не во многом продукт среды, что они серьезно зависят от состояния совести, ума, способности к самостоятельному мышлению, которые сами являются, я убежден, врожденными свойствами. Конечно, при наличии способности к самостоятельному мышлению. Наши взгляды (от научных до политических) опираются на внутреннюю предрасположенность, воспринимающую именно эту конкретную идеологию как наиболее близкую. В формирование взглядов и даже некоторых credo могут вмешиваться и обязательно вмешиваются иррациональные моменты - обаяние учителя, например, зачастую, оказывается значимее его авторитета. В восприятии и принятии позиции лектора участвует не только знание им предмета, но и иррационально образующаяся симпатия к нему аудитории, основанная на неосознаваемых причинах, которых может быть очень много. И есть в этой симпатии нечто изначальное, первичное, опирающееся на что-то внутри нас. (Этот элемент присутствует и в выборе рода деятельности).
В принятии той или другой системы взглядов имеет место, изначальная предопределенность, а воспитательные и прочие средовые воздействия работают на уже, что называется, вспаханном поле (повторяю - на мой взгляд).
То же можно сказать и о социально-личностной направленности, а в широком смысле - о личностной доброкачественности. Свод, перечень, список этических положений - продукт постепенно гуманизирующегося сознания, а следование этическим постулатам есть необходимое условие успешной эволюции. Индивидуальная восприимчивость к этическим положениям, у конкретных людей разная и, на мой взгляд, биологически детерминирована.
Один почему-то всю жизнь честно трудится, другой же любым способом хочет прожить за чужой счет - нищенствует, ворует, мошенничает, грабит, разбойничает. Дело не только в плохом воспитании. Мало кого специально учат плохому. Плохое в человеке уже есть, равно как и хорошее. В разных соотношениях, конечно. Давление обстоятельств лишь пробуждают то или другое и в роли посредника между побуждением и поступком выступает то, что И.Кант называл нравственным законом внутри нас, а мы обычно используем слово «совесть». Совестливый может поступить не по совести, но будет переживать, стыдиться и каяться. Душегуб-рецидивист - генетически дефектен, бессовестен изначально, и именно поэтому неисправим. Все эти кающиеся Опты и Козьмы, примеры обращения их в праведников легендарны и доверия не вызывают. Нравственный дефект у анэтических личностей, по-видимому, опирается на биологическую основу. И в слове выродок слышится не только моральное осуждение, но и констатация биологической дегенерации. И не при чем здесь плохое воспитание, дурные влияния или производственные отношения капиталистического общества, всяческие пережитки и т.п.
Почему у очень многих, даже рано усыновленных отказных детей плохой социальный прогноз? Чтобы видеть или слышать, нужны глаза и уши. Чтобы улавливать и усваивать нравственные посылы или сигналы из окружающей среды, из социального окружения, нужно иметь соответствующее приемное устройство, антенну, если хотите. Мы знаем, что отказные дети со временем часто, что называется, пускаются «во все тяжкие». И если раннюю разнузданную половую жизнь можно пытаться объяснять расторможением влечений, то неспособность любить, сочувствовать, стыдиться, угрызаться совестью - это явления совсем другого порядка, другого уровня и качества, это следствие не воспитательского, а генетического дефекта.
Воспитание не продуцирует и не конструирует способность к стыду и сочувствию, а всего лишь рекомендует или обязывает или призывает реагировать этими чувствами в соответствующих обстоятельствах. «Как тебе не стыдно. Тебе должно быть стыдно или жалко т.д.». Ну а, если не стыдно и не жалко, значит, проявляются родительские гены и хорошая среда пасует перед плохой генетикой. Кстати, и воровство и половая распущенность уже в нежном возрасте у них тоже не от хорошего или плохого воспитания, а от папы с мамой. Народная мудрость насчет яблока и яблони имеет массу подтверждений и в жизни, и в психиатрической практике. Если бы усвоение нравственных императивов регулировалось исключительно средой и воспитанием, то у человечества вообще не было бы проблем. На воспитательный призыв нужно иметь, чем откликнуться. В процессе воспитания реализуются заложенные потенции. Если таковые отсутствуют, та же совесть, например, то ее и не разбудить, возможна только дрессировка. Активные участники и рычаги воспитательного процесса - совесть и страх. Воспитание взывает к совести, дрессировка больше полагается на страх. Среда и воспитание, в большей степени пробуждают и раскрывают, чем создают и формируют. Совесть можно разбудить, но создать - вряд ли. Как говорится - буди, не буди…
То, что имеет биологическую основу (а черты характера биологически детерминированы) может быть выявлено средой, а может остаться не выявленным. Впрочем, где-нибудь, когда-нибудь да проявится. Но то, что не заложено - уж точно не выявится. Среда в виде скученного проживания в сыром подвале может запустить чахотку, но палочка Коха - главнее. И причина сифилиса - не беспорядочная половая жизнь, а все-таки спирохета, так сказать, биологическое начало.
Фигурально говоря, люди становятся тем, кем они уже родились. Из множества социальных возможностей биологическая предопределенность делает свой выбор. Если социальный статус, место в обществе ( в том числе, род занятий) способствует гармонии человека с миром и самим собой, не обошлось здесь без предопределенности.
У меня почти нет сомнений, что не только среда, но и, в широком смысле, биология, если и не определяет, то как-то влияет и на общественно - политические воззрения. Либералы и консерваторы, почвенники и космополиты, славянофилы и западники это не только и не столько воспитанные средой идеологические и политические антиподы, но прежде всего это разные натуры.
Я думаю, что не все просто и с эстетическими пристрастиями и предпочтениями, что и они определяются не только средой (временем, окружением и т.д.), хотя они безусловно важны, но и опираются на некие предуготованные механизмы (вредность не создает психические расстройства, а пробуждает их в местах своего приложения, вызывает к жизни предуготованные механизмы). Авангардизм и модернизм как воплощение разрыва с академической традицией, наверняка ближе либералу и космополиту (последние близки, но не тождественны), нежели консерватору и почвеннику.
Иначе говоря, человек не чистая доска, на которой можно писать любые тексты; он выбирает из предлагаемого средой лишь то, с чем он готов жить, находясь в согласии с самим собой, со своей природой.
Е.К. Краснушкин, всю жизнь, до 30-х годов, придерживавшийся конституционального направления в психиатрии, (будучи в обвиненным в биологизации социальных явлений и даже в неоломброзианстве, в 50-летнем! возрасте решительно, как пишет В.М Банщиков, отмежевался от генетических установок и стал активным пропагандистом физиологического учения Павлова в психиатрии), перечеркнув, таким образом, предыдущий свой путь в науке.
В качестве примера изменчивости психопатии под влиянием среды, в докладе о динамике и изменчивости психопатий на конференции, посвященной 50-летию клиники Корсакова в 1938 г Краснушкин приводит случай перековки, перерождения, по сути выздоровления психопата: - буквально - «мы знаем случай перерождения безнадежного психопата, многолетнего жителя психиатрических больниц», (заметьте!!! Речь идет об одном пациенте!) и где? - «на строительстве канала «Москва-Волга» - хочется воспринимать как горькую усмешку, саркастический выпад ученого, вынужденного обстоятельствами времени спрятать кукиш глубоко в карман.
Но представление о всемогуществе социальных влияний оказалось не только пленительным (еще бы - все-то нам подвластно, даже психопата можем исправить, переродить, перековать …и вообще нам нет преград…), но и достаточно косным. Чем еще объяснить сегодняшние попытки увязать возникновение и характер течения даже больших психозов с условиями среды, воспитания и т.п. Возникновение, симптоматика и характер их течения подчиняются внутренним закономерностям, а связь с окружающим ограничивается обычно не более, чем сюжетной канвой.
Психозы - замкнутые гармоничные системы, не допускающие чужеродной симптоматики. Аутизм, как известно, не сочетается с расстройствами памяти, витальной депрессии не свойственны идеи величия, анэтическую личность не будут терзать идеи виновности. Именно это делает психозы узнаваемыми, можно сказать, специфическими комплексами и в проявлениях своих они зависят от собственной программы, а никак не от воздействий среды.
Возвращаясь к вопросу о влиянии среды, в частности, на формирование, тем более на создание характера, в том числе, психопатического, считаю такую возможность призрачной. Миллиарды лет эволюции органического вещества создали человека - немыслимой сложности биологическую структуру, наделенную психикой и во многом благодаря ей прекрасно приспособленную для жизни на планете и в социуме. Трудно представить, мне во всяком случае, чтобы мудрая природа, сумев создать самое совершенное и непостигаемо сложное - психику, допустила возможность легкого вмешательства в этот процесс, сделала нормальную психику уязвимой и податливой к воздействиям на неё таких небиологических (я подчеркиваю - небиологических!) факторов как социальный строй, воспитание и даже удары судьбы, тем более, что она (судьба наша) не снаружи, а в основном внутри нас.
Другое дело, если среда воздействует не на психику, а на сому, на плоть, так сказать. Избиения и пытки, холод и голод разрушают в человеке то, что делает его личностью - достоинство и жертвенность, разборчивость в средствах и брезгливость в фигуральном и буквальном смысле. Жесткое биологическое воздействие может снять цивилизационные запреты и культуральные табу, способно вынудить к поступкам, которые человек, возможно, никогда бы не совершил при любом психологическом давлении. По свидетельствам современников и опубликованных рапортов Управления НКВД в секретариат обкома партии мы знаем о не таких уж редких фактах людоедства в блокадном Ленинграде. В одних случаях речь идет об убийцах, торговавших человечиной, в другом, например, об ужасном умерщвлении матерью одного ребенка, чтоб накормить остальных, и разных других кошмарных ситуациях. Не менее ужасно, что и к выродкам, и к людям с разрушенной лишениями личностью и, возможно, даже к психотикам применялась одна и та же мера социальной защиты.
Наряду с другими возникают вопросы - насколько морально ожидать высоконравственного поведения от человека, вынужденного выживать на биологическом уровне? Ответ вовсе не очевиден. И совсем не риторический - почему люди, эти «божьи создания», призванные и даже обязавшиеся нести в своих сердцах христианское понимание любви, терпения, милосердия, сострадания так часто оказываются по отношению друг к другу агрессивной средой, а всеобщий мир как был, так и остается ускользающей фата-морганой?
http://npar.ru/vypusk-1-2015-g/#akt2
Как отличить «трудного», семейно и социально запущенного (ребенка, подростка), воспринявшего стиль поведения зачастую антисоциального окружения, от психопата? С.С. Мнухин исходил из того, что психопат «не так нагл, далеко не всегда вульгарен, что от него меньше пахнет улицей и тюрьмой», что он более, так сказать, номенклатурен, т.е. проглядывает в нем конкретный психотип. В отличие от психопата, в социально запущенном обязательно чувствуется «хожалость», т.е. бывалость. В большой степени поможет помещение в благоприятную среду и, конечно, время. Со временем в нормальной обстановке «трудный» и запущенный постепенно оттаивает, становится все более социально приемлемым, уходят постепенно уличные речевые и поведенческие стереотипы, т.е. среда свое дело делает - в нем все больше проявляется личностно-доброкачественное, если, конечно, совесть была заложена в его генетическую программу или если он изначально не был психопатом. В этих случаях бессильной окажется самая здоровая среда. Т.е. в примитивном переводе - у социально запущенного плохое поведение, а у психопата плохой характер. Социально запущенный, таким образом, - продукт среды, психопатия же - сама средообразующий фактор.
Окружающая среда организуется психопатом так, что становится для него источником постоянных конфликтов. В любой среде психопат ищет и находит раздражающие моменты, к которым он особенно чувствителен, перестраивает среду так, чтобы она обеспечивала необходимые ему раздражители и психопатическое поведение, следовательно, есть результат пребывания психопата в согласии с собой, со своей натурой.
Идя на поводу у побуждений, поступая в соответствии с характером, находясь в гармонии со своей природой, психопат находится в своей стихии и лишь в малой степени сожалеет по поводу последствий своих поступков. Для личности, у которой эмоции главенствуют над рассудком (а это корневое свойство психопатии) процесс важнее результата и процесс этот, скорее субъективно приятен, во всяком случае приносит удовлетворение, вероятно, даже в состоянии психопатического возбуждения. Таким образом, психопат стремится быть самим собой.
В соответствии с этой логикой требует дополнительных пояснений суть практического признака психопата К. Шнайдера: от особенностей своей личности страдает либо сам пациент, либо его окружение. Говоря о «страдании» психопата от своего характера, следует, вероятно, иметь в виду не страдание из разряда понятий христианской этики, не субъективно мучительное переживание, а скорее объективную невыгодность для него его поведения. Пребывание в согласии с собой приносит обычно удовольствие, удовлетворение, а не страдание и мучения. Субъективные мучения, совпадающие или нет с объективной невыгодностью психопатического поведения, возможно, свойственны склонным к рефлексии и самобичеванию психастеникам, тревожным и сенситивным личностям. Но трудно прогнать мысль, что рефлектирующим психопатам все-таки хочется помучиться, что страдание потребно их мятущейся натуре (попал под дождь - пусть промокну до нитки, обидели - настрадаюсь всласть). Кроме того, в восприятии себя страдальцем есть нечто, как писал Гоголь, приятственное. Ну, а для близких жизнь рядом с психопатом, безусловно, страдание во всех смыслах (христианских, прагматических и пр.).
В жизненный переплет может попасть каждый человек, но один воспринимает это как фрустрирующий фактор и старается изменить ситуацию. В том случае, если пребывание в этом переплете обеспечивает душевную гармонию, правомерно предположить, что эта личность аномальна. Среди других известных определений психопатии по своей краткости эта формула представляется достаточно удобной.
Причины дисгармонии психопата с окружающим миром имеют внутренний (врожденный) характер, в то время как у запущенных их следует искать и видеть именно в несовершенстве мира, то есть они по отношению к личности чаще внешние. Поведение, например, беспризорника соответствует условиям и требованиям той среды, которая его окружает. Бытие определяет не так сознание, как поведение. То есть у него на улице не характер меняется - там он усваивает нормы и формы поведения, помогающие ему выжить. Характер, конечно, проявляет себя в поступках, в поведении, но не надо их отождествлять и прямой связи между ними может не быть. Диктуемые средой и обстоятельствами поведенческие стереотипы (клянчить, красть и т.п.) не являются характерообразующими, тем более психопатообразующими.
Надо полагать, что какую-то часть социально запущенных, и вообще беспризорной среды составляют прирожденные, можно сказать, конституциональные бродяги и жулики, находящиеся в полной гармонии со своим образом жизни и промыслом.
Не следует думать, что крыша над головой, горячий обед и теплая постель обязательны для душевной гармонии и всякий бродяга хочет и должен быть пойман и водворен в семью, коллектив и пр. Немалая их часть находится в согласии с собой, будучи именно в «бродячем» состоянии и не очень нуждаются в сочувствии и участии социальных институтов. По всей вероятности, это психопатические личности и в этих случаях никакие макаренковские средовые воздействия перспективы не имеют. В. Шаламов, много общаясь в колымских лагерях с бывшими колонистами макаренковских трудовых коммун, сокрушался по поводу того, что «жульническая кровь неистребима». С большой вероятностью можно допустить, что психопаты (и анэтические, не в последнюю очередь) широко представлены среди блатных и воров в законе.
Обосновывая выделение приобретенной психопатии, О.В. Кербиков опирается на работы предшественников, описавших у детей и подростков личностные реакции имитации, оппозиции, возмущения, госпитализма. О.В. Кербиков видел в этих явлениях переход от невроза к психопатическому характеру и выводил идею о реактивном формировании патологических черт характера как этапа на пути к нажитой или краевой психопатии,
Десоциализация личности, обусловленная средовыми влияниями, при которой поведение определяется примитивными влечениями и навязанными этой средой шаблонами обратима, как выше отмечено, при изменении жизненных обстоятельств. О.В. Кербиков рекомендовал не смешивать ситуационно обусловленные патологические развития, ведущие к нажитым психопатиям с изменениями личности вследствие отрицательных социальных влияний, не предложив способов отделить одно от другого. Как их дифференцировать практическому врачу? Мне кажется, выход в том, чтобы не считать неприемлемые формы поведения социально запущенных новыми свойствами их личности. В противном случае социальная запущенность и «краевая или нажитая» психопатия оказываются, практически неотличимыми. Оба феномена сформированы средой, оба выносят на социальную обочину, оба обратимы. Диагностика в этом случае становится делом вкуса лечащего врача, что вряд ли корректно, поскольку перестает быть предметом клинического анализа.
Что касается выраженности психопатических черт до степени, приводящей к социальной дезадаптации: психопат не может удержаться ни в учебном заведении, ни на работе. Хотелось бы предостеречь от формального подхода к критериям социальной дезадаптации, сведенным в советских учебниках к формуле - «не работает, не учится». Кроме того, расстроенными могут оказаться отношения в семье и с ровесниками. Но. Исключение из школы может быть несправедливым, нетрудоустроенность временной, увольнение с работы незаконным, ссора с сестрой носить житейский характер, а в отношениях с товарищами могут звучать мировоззренческие расхождения. Таким образом, без глубокого анализа личностно-ситуационных отношений формальные признаки социальной дезадаптации не могут быть диагностически надежными. Мы видим, таким образом, насколько формален и ненадежен диагностический критерий психопатии - социальная дезадаптация.
Позиция, состоящая в том, что описанные поведенческие реакции оппозиции, имитации, госпитализма, возмущения и т.п. не создают характер, а являются по отношению к нему вторичным (привнесенным) наслоением и не должны с ним (характером) отождествляться - выглядит, на мой взгляд, предпочтительнее. Ситуативно обусловленные реакции и состояния не тождественны характерологическому сдвигу, далеко не всегда являются болезненными (да и какие признаки у болезненности в каждом конкретном случае?) и рассматриваться в качестве этапа формирования характера, его новых, патологических черт, по моему, не должны. Говоря о ситуационном типе развития, Ганнушкин никогда не считал его приводящим к психопатии и к принципу динамики психопатий относился осторожно, если не скептически.
Жизнь человека в мире людей целиком состоит из его реакций на окружающих и реакций окружающих на него самого. И через эту жизнь человек проходит со своим характером, весьма жесткой и стабильной структурой, достаточно устойчивой к ситуационным воздействиям. Будь иначе, человек представлял бы собою аморфное, лишенное индивидуальности, постоянно меняющееся и не прогнозируемое существо.
О.В. Кербиков, допускавший возможность приобретения психопатии в течение жизни под влиянием ситуационных воздействий, надо признаться, полностью дезавуировал представления о критериях психопатии П.Б. Ганнушкина и полагал становление нажитой психопатии конечным этапом так называемого патохарактерологического развития.
Термином «патохарактерологическое развитие» или «патологическое развитие» личности лучше не пользоваться, во-первых, потому что самим термином ребенок или подросток автоматически погружается в область патологии, а во-вторых, потому что критерии диагностики того, что О.В.Кербиков называет патохарактерологическим развитием, далеко не бесспорны, границы психопатий искусственно расширяются.
Я думаю, что окружающая среда, воспитание, обстоятельства могут в в какой-то степени способствовать формированию привычек, манер (тогда они, как правило, в отличие от унаследованных гораздо менее стойкие), м.б. вкуса, что, впрочем, тоже достаточно спорно, но не характера вообще и аномального, в частности. Обстоятельства могут выявить ранее не востребованные черты, воспитание может смягчить или заострить заложенные в генах особенности, но трудно себе представить, чтобы среда создавала черты характера, тем более, чтобы они могли приобретать необходимые для диагноза психопатии качества тотальности и стабильности. Роль общества, среды, непосредственно воспитания, в том, чтобы проявлять, взращивать, культивировать или, наоборот, микшировать, сдерживать, скрывать имеющееся, но чтобы создавать новое (чеканить, отчеканивать С греческого характер - чеканка, отпечаток.) - по моему - вряд ли. Чеканит, отпечатывает природа, генетика. Среда, а точнее, ситуационная необходимость может вынудить к широкому общению, но общительность (а также замкнутость, обидчивость, вспыльчивость, злопамятность, отходчивость, однолюбие или, наоборот, жизнелюбие и т.п.) как корневые свойства характера не возникнут. Открытость и добродушие, также как подозрительность и недоверчивость - врожденные, генетически детерминированные, наследуемые черты.
Характер - внутренний стержень, на который нанизываются всякие другие свойства. Объяснение замкнутости тем, что мама в раннем детстве мало разговаривала и уделяла мало внимания и, наоборот, общительность тем, что много - представляются поверхностными, механистичными и неубедительными. (Вспыльчивость, стыдливость, отзывчивость безусловно врожденны, в их основе эмоциональный отклик, к воспитанию они отношения не имеют. Не способного переживать чувство стыда, мы воспринимаем не как дурно воспитанного, а как урода.)
При определенных усилиях можно воспитать поступки, сформировать линию и даже стратегию поведения. Появление на склоне лет у разумных людей неторопливости, да и умеренности, кстати, тоже - не следствие средовых влияний, воспитания или самовоспитания, не свидетельство появления новых черт характера, а, скорее, отражение состояния здоровья. Так сказать, трезвая оценка своих физических возможностей, замешанная на страхе помереть раньше срока. Что касается характера, то окружающая обстановка, среда, события раскрывают характеры, а не создают их.
Обстоятельства могут сделать личность асоциальной и даже антисоциальной, т.е. выработать разнообразные поведенческие шаблоны, но характер останется неизменным.
Даже, если допустить, что среда сформирует мерзавца, но, если мерзавец от рождения общителен, то пребывание в одиночной камере не изменит его природу, не сделает его замкнутым. Родившийся, что называется, толстокожим не станет ранимым, а замкнутый по натуре всегда будет испытывать определенный дискомфорт при необходимости широкого общения. Тяжеловесный эпилептоид не станет легким гипертимом ни при каких обстоятельствах. Это - то, что является натурой, природой, породой, если хотите. От владимирского тяжеловоза или от немецкого битюга не родится ахалтекинец. По отношению к базовым свойствам человека - темпераменту и характеру личность, являясь системой унаследованных и воспитанных социально значимых черт, отражая социальный уровень организации человека, оказывается в определенной степени «надстройкой», уже допускающей нравственную оценку. Личность ставит цель, опираясь на имеющиеся в наличии средства (темперамент, характер) - на биологическую базу. Шофер (личность) выбирает куда и каким путем ехать. Максимальная скорость, мощность, грузоподъемность от него не зависят - они базовые характеристики автомобиля.
Характер (по одному из определений) - совокупность устойчивых черт, отражающихся в поведении, во взглядах, в отношении к миру и к людям.
Что касается взглядов, то, в широком смысле, это оценка - что такое хорошо и что такое плохо, я думаю, что они пусть в чем-то, но далеко не во многом продукт среды, что они серьезно зависят от состояния совести, ума, способности к самостоятельному мышлению, которые сами являются, я убежден, врожденными свойствами. Конечно, при наличии способности к самостоятельному мышлению. Наши взгляды (от научных до политических) опираются на внутреннюю предрасположенность, воспринимающую именно эту конкретную идеологию как наиболее близкую. В формирование взглядов и даже некоторых credo могут вмешиваться и обязательно вмешиваются иррациональные моменты - обаяние учителя, например, зачастую, оказывается значимее его авторитета. В восприятии и принятии позиции лектора участвует не только знание им предмета, но и иррационально образующаяся симпатия к нему аудитории, основанная на неосознаваемых причинах, которых может быть очень много. И есть в этой симпатии нечто изначальное, первичное, опирающееся на что-то внутри нас. (Этот элемент присутствует и в выборе рода деятельности).
В принятии той или другой системы взглядов имеет место, изначальная предопределенность, а воспитательные и прочие средовые воздействия работают на уже, что называется, вспаханном поле (повторяю - на мой взгляд).
То же можно сказать и о социально-личностной направленности, а в широком смысле - о личностной доброкачественности. Свод, перечень, список этических положений - продукт постепенно гуманизирующегося сознания, а следование этическим постулатам есть необходимое условие успешной эволюции. Индивидуальная восприимчивость к этическим положениям, у конкретных людей разная и, на мой взгляд, биологически детерминирована.
Один почему-то всю жизнь честно трудится, другой же любым способом хочет прожить за чужой счет - нищенствует, ворует, мошенничает, грабит, разбойничает. Дело не только в плохом воспитании. Мало кого специально учат плохому. Плохое в человеке уже есть, равно как и хорошее. В разных соотношениях, конечно. Давление обстоятельств лишь пробуждают то или другое и в роли посредника между побуждением и поступком выступает то, что И.Кант называл нравственным законом внутри нас, а мы обычно используем слово «совесть». Совестливый может поступить не по совести, но будет переживать, стыдиться и каяться. Душегуб-рецидивист - генетически дефектен, бессовестен изначально, и именно поэтому неисправим. Все эти кающиеся Опты и Козьмы, примеры обращения их в праведников легендарны и доверия не вызывают. Нравственный дефект у анэтических личностей, по-видимому, опирается на биологическую основу. И в слове выродок слышится не только моральное осуждение, но и констатация биологической дегенерации. И не при чем здесь плохое воспитание, дурные влияния или производственные отношения капиталистического общества, всяческие пережитки и т.п.
Почему у очень многих, даже рано усыновленных отказных детей плохой социальный прогноз? Чтобы видеть или слышать, нужны глаза и уши. Чтобы улавливать и усваивать нравственные посылы или сигналы из окружающей среды, из социального окружения, нужно иметь соответствующее приемное устройство, антенну, если хотите. Мы знаем, что отказные дети со временем часто, что называется, пускаются «во все тяжкие». И если раннюю разнузданную половую жизнь можно пытаться объяснять расторможением влечений, то неспособность любить, сочувствовать, стыдиться, угрызаться совестью - это явления совсем другого порядка, другого уровня и качества, это следствие не воспитательского, а генетического дефекта.
Воспитание не продуцирует и не конструирует способность к стыду и сочувствию, а всего лишь рекомендует или обязывает или призывает реагировать этими чувствами в соответствующих обстоятельствах. «Как тебе не стыдно. Тебе должно быть стыдно или жалко т.д.». Ну а, если не стыдно и не жалко, значит, проявляются родительские гены и хорошая среда пасует перед плохой генетикой. Кстати, и воровство и половая распущенность уже в нежном возрасте у них тоже не от хорошего или плохого воспитания, а от папы с мамой. Народная мудрость насчет яблока и яблони имеет массу подтверждений и в жизни, и в психиатрической практике. Если бы усвоение нравственных императивов регулировалось исключительно средой и воспитанием, то у человечества вообще не было бы проблем. На воспитательный призыв нужно иметь, чем откликнуться. В процессе воспитания реализуются заложенные потенции. Если таковые отсутствуют, та же совесть, например, то ее и не разбудить, возможна только дрессировка. Активные участники и рычаги воспитательного процесса - совесть и страх. Воспитание взывает к совести, дрессировка больше полагается на страх. Среда и воспитание, в большей степени пробуждают и раскрывают, чем создают и формируют. Совесть можно разбудить, но создать - вряд ли. Как говорится - буди, не буди…
То, что имеет биологическую основу (а черты характера биологически детерминированы) может быть выявлено средой, а может остаться не выявленным. Впрочем, где-нибудь, когда-нибудь да проявится. Но то, что не заложено - уж точно не выявится. Среда в виде скученного проживания в сыром подвале может запустить чахотку, но палочка Коха - главнее. И причина сифилиса - не беспорядочная половая жизнь, а все-таки спирохета, так сказать, биологическое начало.
Фигурально говоря, люди становятся тем, кем они уже родились. Из множества социальных возможностей биологическая предопределенность делает свой выбор. Если социальный статус, место в обществе ( в том числе, род занятий) способствует гармонии человека с миром и самим собой, не обошлось здесь без предопределенности.
У меня почти нет сомнений, что не только среда, но и, в широком смысле, биология, если и не определяет, то как-то влияет и на общественно - политические воззрения. Либералы и консерваторы, почвенники и космополиты, славянофилы и западники это не только и не столько воспитанные средой идеологические и политические антиподы, но прежде всего это разные натуры.
Я думаю, что не все просто и с эстетическими пристрастиями и предпочтениями, что и они определяются не только средой (временем, окружением и т.д.), хотя они безусловно важны, но и опираются на некие предуготованные механизмы (вредность не создает психические расстройства, а пробуждает их в местах своего приложения, вызывает к жизни предуготованные механизмы). Авангардизм и модернизм как воплощение разрыва с академической традицией, наверняка ближе либералу и космополиту (последние близки, но не тождественны), нежели консерватору и почвеннику.
Иначе говоря, человек не чистая доска, на которой можно писать любые тексты; он выбирает из предлагаемого средой лишь то, с чем он готов жить, находясь в согласии с самим собой, со своей природой.
Е.К. Краснушкин, всю жизнь, до 30-х годов, придерживавшийся конституционального направления в психиатрии, (будучи в обвиненным в биологизации социальных явлений и даже в неоломброзианстве, в 50-летнем! возрасте решительно, как пишет В.М Банщиков, отмежевался от генетических установок и стал активным пропагандистом физиологического учения Павлова в психиатрии), перечеркнув, таким образом, предыдущий свой путь в науке.
В качестве примера изменчивости психопатии под влиянием среды, в докладе о динамике и изменчивости психопатий на конференции, посвященной 50-летию клиники Корсакова в 1938 г Краснушкин приводит случай перековки, перерождения, по сути выздоровления психопата: - буквально - «мы знаем случай перерождения безнадежного психопата, многолетнего жителя психиатрических больниц», (заметьте!!! Речь идет об одном пациенте!) и где? - «на строительстве канала «Москва-Волга» - хочется воспринимать как горькую усмешку, саркастический выпад ученого, вынужденного обстоятельствами времени спрятать кукиш глубоко в карман.
Но представление о всемогуществе социальных влияний оказалось не только пленительным (еще бы - все-то нам подвластно, даже психопата можем исправить, переродить, перековать …и вообще нам нет преград…), но и достаточно косным. Чем еще объяснить сегодняшние попытки увязать возникновение и характер течения даже больших психозов с условиями среды, воспитания и т.п. Возникновение, симптоматика и характер их течения подчиняются внутренним закономерностям, а связь с окружающим ограничивается обычно не более, чем сюжетной канвой.
Психозы - замкнутые гармоничные системы, не допускающие чужеродной симптоматики. Аутизм, как известно, не сочетается с расстройствами памяти, витальной депрессии не свойственны идеи величия, анэтическую личность не будут терзать идеи виновности. Именно это делает психозы узнаваемыми, можно сказать, специфическими комплексами и в проявлениях своих они зависят от собственной программы, а никак не от воздействий среды.
Возвращаясь к вопросу о влиянии среды, в частности, на формирование, тем более на создание характера, в том числе, психопатического, считаю такую возможность призрачной. Миллиарды лет эволюции органического вещества создали человека - немыслимой сложности биологическую структуру, наделенную психикой и во многом благодаря ей прекрасно приспособленную для жизни на планете и в социуме. Трудно представить, мне во всяком случае, чтобы мудрая природа, сумев создать самое совершенное и непостигаемо сложное - психику, допустила возможность легкого вмешательства в этот процесс, сделала нормальную психику уязвимой и податливой к воздействиям на неё таких небиологических (я подчеркиваю - небиологических!) факторов как социальный строй, воспитание и даже удары судьбы, тем более, что она (судьба наша) не снаружи, а в основном внутри нас.
Другое дело, если среда воздействует не на психику, а на сому, на плоть, так сказать. Избиения и пытки, холод и голод разрушают в человеке то, что делает его личностью - достоинство и жертвенность, разборчивость в средствах и брезгливость в фигуральном и буквальном смысле. Жесткое биологическое воздействие может снять цивилизационные запреты и культуральные табу, способно вынудить к поступкам, которые человек, возможно, никогда бы не совершил при любом психологическом давлении. По свидетельствам современников и опубликованных рапортов Управления НКВД в секретариат обкома партии мы знаем о не таких уж редких фактах людоедства в блокадном Ленинграде. В одних случаях речь идет об убийцах, торговавших человечиной, в другом, например, об ужасном умерщвлении матерью одного ребенка, чтоб накормить остальных, и разных других кошмарных ситуациях. Не менее ужасно, что и к выродкам, и к людям с разрушенной лишениями личностью и, возможно, даже к психотикам применялась одна и та же мера социальной защиты.
Наряду с другими возникают вопросы - насколько морально ожидать высоконравственного поведения от человека, вынужденного выживать на биологическом уровне? Ответ вовсе не очевиден. И совсем не риторический - почему люди, эти «божьи создания», призванные и даже обязавшиеся нести в своих сердцах христианское понимание любви, терпения, милосердия, сострадания так часто оказываются по отношению друг к другу агрессивной средой, а всеобщий мир как был, так и остается ускользающей фата-морганой?
http://npar.ru/vypusk-1-2015-g/#akt2