Из газеты "Культура"
№19 (7580) 17 - 23 мая 2007г.
- Владимир Дашкевич. Концерт для овсянки с оркестром
Гонорары за труд композитора ничтожны. Пример из личной практики. Б.А. Покровский заказал мне оперу "Ревизор". Я писал оперу два года - в ней 804 страницы партитуры и 400 страниц клавира. В них около полумиллиона (!) нотных знаков. М.Е. Швыдкой не пожалел времени и у меня дома прослушал оперу в исполнении авторов - моем и Ю. Кима. Федеральное агентство по культуре и кинематографии выплатило мне максимальный гонорар, хотя сегодня это сопряжено с огромными юридическими проблемами. Но ставки на приобретение новых сочинений композиторов ничтожны - за рекламу овсяной каши с использованием музыки из фильма "Шерлок Холмс и доктор Ватсон" я получил вдвое больше, хотя сумма была не так уж велика. Любой из входящих в обойму ведущих исполнителей получает за концерт вдвое больше, чем известный композитор за оперу, которую он пишет два года. (Прошу простить за то, что я поставил свое имя в один ряд с великими композиторами - но наш профессиональный цех один и проблемы в нем общие.) - Дмитрий Китаенко. "Чем больше репетиций, тем я счастливее" (беседу вел Дмитрий Морозов)
Вы знаете, я убежден, что и Моцарт, и Бетховен - особенно Бетховен, - конечно, рассчитывали на большие составы. Просто тогда маленькие залы не давали такой возможности. И в некоторых партитурах видишь: первые скрипки с сурдинами, вторые с сурдинами, а альты, контрабасы, виолончели - нет. Почему? Потому что их было по одной штуке. Если вы хотите добиться pianissimo или piano - пускай у вас будет восемь контрабасов. Если вы думаете, что с одним контрабасом вы добьетесь piano, - вы ошибаетесь: вы получите шип и фальшь. Если вы хотите получить чистый унисон в две виолончели, - вы его никогда не получите. А получить красивый звук от большой группы значительно легче, чем от маленькой. Вот это мое такое ощущение, или даже убеждение. - Дмитрий Морозов. Бегает дворовый мальчик... "Евгений Онегин" Чайковского в Театре имени Станиславского и Немировича-Данченко
Правда, что в новом "Онегине" тело Ленского под звуки полонеза выметают со сцены швабрами? - спросил кто-то из знакомых, еще не успевших посетить премьеру. - Да, правда. - И действительно, в третьей картине "девицы-красавицы" развешивают постельное белье, а статуя неопределенного пола повернута к залу голым задом? - И это есть. - А что еще там происходит? - "... бегает дворовый мальчик, / В салазки жучку посадив..." - Спасибо, Пушкина мы читали! - Но ведь на самом деле бегает!.. - Евгений Цодоков. Что есть опера? "Евгений Онегин" Чайковского в Театре имени Станиславского и Немировича-Данченко
Перед началом представления на открытой сцене долго и неподвижно стоят белые скульптуры, изображающие протагонистов - Татьяну и Онегина, Ленского и Ольгу. Полное впечатление, что это гипсовые статуи. Однако после первых аккордов вступления они начинают двигаться. И как! Замечательно поставленная Игорем Ясуловичем пантомима обобщенно изображает основной конфликт сюжета. Мимолетно перед нами проносится сцена дуэли, затем четверка медленно покидает сцену, застывая в глубине портика и как бы передавая эстафету живым персонажам. В дальнейшем по ходу действия пантомима продолжает жить как бы в параллельном мире, появляясь в кульминационных моментах и придавая объемность происходящему.