Василий Владимирский // «Санкт-Петербургские ведомости», №208(7045), 8 ноября 2021 года
Тема закрыта?
О чем рассказывает книга Дмитрия Быкова «Истребитель».
Среди многочисленных сочинений Дмитрия Быкова есть два цикла с похожими названиями: «О-трилогия» и «И-трилогия». Первая состоит из романов «Оправдание», «Орфография» и «Остромов», во вторую входят «Икс», «Июнь» и «Истребитель». «О-трилогия» стартовала в 2001 году и завершилась в 2010-м, заключительная часть «И-трилогии» вышла только в 2021-м. Не совсем понятно, зачем эта легкомысленная игра с заголовками понадобилась автору, но рассказывает он в своих романах о событиях вполне серьёзных, драматичных, часто трагических. Как, например, в свежем «Истребителе».
Аномальная фиксация отечественных прозаиков на историческом прошлом, мягко говоря, не новость. Дмитрий Быков вроде бы следует этому популярному тренду - но в то же время движется параллельным курсом. С одной стороны, половина его сольных романов - книги исторические. Но при этом все они посвящены только одной стране и только одной эпохе: советской истории первой половины XX века с редкими заходами в пятидесятые-шестидесятые, иные времена и континенты автора практически не интересуют.
Однако в новой книге Быков, похоже, завершил наконец свои многолетние поиски. «Этот роман - моё последнее обращение к советской истории,- признается он в предисловии к «Истребителю».- По крайней мере я так думаю, потому что в нём, кажется, объяснил себе её феномен. Правильных, то есть универсальных, объяснений не бывает, но для меня эта тема закрыта».
Чисто формально «Истребитель» - хроника героических подвигов советских лётчиков-испытателей и отважных моряков с ледокола, затёртого полярными льдами в 1930-х, почти журналистская проза, роман в эпизодах и биографиях. С двумя побочными сюжетными линиями. Компетентные органы задерживают врача-патологоанатома Артемьева по подозрению в убийстве жены, но, не отыскав неопровержимых улик, отпускают его на все четыре стороны (случай уникальный, почти небывалый, но вполне реальный). А тем временем на берегу Чёрного моря женщина необычайной тревожной красоты заигрывает с одинокими командированными только для того, чтобы исчезнуть, так и не доведя курортный флирт до закономерного финала.
С лётчиками всё понятно. Испытатель - фигура многогранная и символическая. Плоть от плоти советской эпохи с её лагерями и шарашками, индустриализацией и коллективизацией, искренним преклонением перед вождём и предчувствием неизбежной грядущей войны. Мифический герой, воспаряющий над бренным миром, преодолевающий себя, стремящийся к невозможному. Новый аристократ в стране декларированного равенства. Народный кумир с ограниченным сроком годности: уже к концу 1930-х отношение к авиационным рекордам в СССР изменилось, и испытатели утратили свой уникальный статус - к счастью для них, большинство героев романа до этого момента не дожили. И так далее и тому подобное - удивительно, что до Дмитрия Быкова никто не пытался всерьёз раскрыть потенциал этого образа.
В то же время история советских испытателей, в которую погружает нас автор, с самого начала выруливает на альтернативные рельсы. «Заклёпочникам», любителям ловить литераторов на технических и исторических неточностях, здесь по большому счету делать нечего.
Прототипы героев вроде бы вполне узнаваемы: парашютистка-рекордсменка Берлин-Шапиро у Быкова получает фамилию Лондон, Чкалов превращается в Волчака, Коккинаки - в Канделаки. Но сходство не полное: персонажи книги летают на других машинах, гибнут при иных обстоятельствах, чем реальные испытатели, некоторые образы и вовсе собирательные.
Люфт оставлен вполне сознательно, даже герой-повествователь, чьим прототипом, по признанию автора, стал Лазарь Бронтман, легендарный журналист «Правды», превращается в «Истребителе» в Льва Бровмана из «Известий». Иными словами, предъявлять претензии к фактуре - дохлый номер: альтернативная история есть альтернативная история, даже если похожа на реальную до степени смешения.
Однако это не поможет нам понять, почему «Истребитель» - последняя книга Дмитрия Быкова о советской эпохе и какое объяснение феномена СССР нашёл для себя автор. За ответом, мне кажется, стоит обратиться к тем сюжетным линиям, которые на фоне героической саги кажутся побочными, необязательными, откровенно лишними.
Загадочная женщина без прошлого и патологоанатом, подозреваемый в убийстве, жертва и преследователь - они не могут обойтись друг без друга, составляют неразрывный дуэт, единое целое. Пожалуй, это единство - главный лейтмотив книги, основа мироощущения человека 1930-х. Все герои книги Быкова чувствуют себя соучастниками, все они заодно: наблюдательный и чуткий журналист, который понимает о своей эпохе слишком многое,- и прокурор Вышинский, инженеры из шарашки - и лукавый чёрт Берия, советский лётчик, сражающийся в небе Испании,- и пленный немецкий офицер. Они делают одно большое важное дело: и те, кто сидит,- и те, кто сажает, и тот, кто расстреливает,- и те, кого расстреливают.
Речь не о стокгольмском синдроме - связь сложнее, механизм работает тоньше. Время от времени персонажи «Истребителя» пытаются прямыми словами объяснить принцип действия этой пружины себе и читателям, но получается так себе, аллегория сильнее и нагляднее. Пожалуй, убедительнее всех звучит теория гениального инженера Кондратьева - хотя не факт, что сам Дмитрий Быков полностью (да хоть бы и отчасти) разделяет взгляды этого героя.
«Всякая страна устроена чёрт-те как, но определяется она количеством приличных людей, которые в ней тут и там расставлены,- говорит Кондратьев.- И устройство это сконструировано так, что система как раз плодит довольно приличных людей. Которые входят с ней в противоречие... Но потом им становится дальше некуда деваться, и они или убегают...» - или улетают, растворяются в высоком чистом небе, откуда видно всё, но возврата на землю уже нет и не предвидится.
Василий Владимирский («Facebook», 09.11.2021):
Написал наконец для «Санкт-Петербургских Ведомостей» об «Истребителе» Дмитрия Быкова. Отличный роман как по мне, хотя, кажется, не фантастический (хотя кто знает - автор границы демонстративно не проводит). А для творчества Быкова еще и этапный:
«Аномальная фиксация отечественных прозаиков на историческом прошлом, мягко говоря, не новость. Дмитрий Быков вроде бы следует этому популярному тренду - но в то же время движется параллельным курсом. С одной стороны, половина его сольных романов - книги исторические. Но при этом все они посвящены только одной стране и только одной эпохе: советской истории первой половины XX века с редкими заходами в пятидесятые - шестидесятые, иные времена и континенты автора практически не интересуют.
Однако в новой книге Быков, похоже, завершил наконец свои многолетние поиски. «Этот роман - мое последнее обращение к советской истории,- признается он в предисловии к «Истребителю».- По крайней мере я так думаю, потому что в нем, кажется, объяснил себе ее феномен. Правильных, то есть универсальных, объяснений не бывает, но для меня эта тема закрыта»…»
Василий Владимирский
Тема закрыта? О чем рассказывает книга Дмитрия Быкова «Истребитель»
// «Санкт-Петербургские ведомости», №208(7045), 8 ноября 2021 года
из комментариев:
Дмитрий Львович Быков: Спасибо, дорогой Владимирский!
Василий Владимирский: Дмитрий Львович Быков Очень долго писал, надо было раньше. 🙁
<...>
Дмитрий Львович Быков: Sergei Soloviev простите, но такой главы там нет.
Sergei Soloviev: Дмитрий Львович Быков Дмитрий Львович, я очень хорошо отношусь к Вашему творчеству, и не считаю грехом использование источников. Возможно, надо говорить не главе, но о сюжетной линии - там довольно близко к автобиографическому тексту Берберовой использована линия ее взаимоотношений с Ходасевичем до отъезда из России. Она «сжата» до 1918 года. Но в целом, на мой взгляд, слишком близка к тексту Берберовой. Это, однако, не значит, что у романа нет больших достоинств. И другие Ваши романы, например, ЖД, я читал с большим интересом и высоко ценю, хотя, местами, мне кажется, Вы несколько спешите.
Дмитрий Львович Быков: Sergei Soloviev «слишком близка к тексту Берберовой»? Там вообще нет ничего общего. Берберова от Ходасевича в 1918 году не уходила, да и сама Ашхарумова ни в какой степени не Берберова. Вообще слово «плагиат» имеет несколько иной смысл
Sergei Soloviev: Дмитрий Львович Быков Приношу извинения за слово «плагиат».
Sergei Soloviev: Дмитрий Львович Быков Берберова уходила значительно позже, это верно, но у меня при чтении немедленно возникло ощущение сильного параллелизма. И как с читательским впечатлением я ничего не могу с этим поделать. В романе «Мельмот-скиталец» Метьюрина одна глава построена на сюжете «Монахини» Дидро. Но как целое он очень даже оригинален
Sergei Soloviev: Дмитрий Львович Быков Я удалил свой исходный комментарий т.к. он давал основание для некорректных интерпретаций (с Вами я готов был бы и обсудить по тексту, но вряд ли у Вас найдется для этого время). С уважением -
Дмитрий Львович Быков: Sergei Soloviev да можно было не удалять, просто уточнить термины. Проблема в том, что Ашхарумова в самом деле совсем другой человек, тогда для меня важный