Дмитрий Быков // «Саквояж СВ», №4, апрель 2008 года
Дмитрий Быков - один из самых ярких персонажей современной русской литературной жизни.
Поэт, прозаик, биограф, журналист.
Лауреат многих литературных наград и герой пересудов.
Для «Саквояж-СВ» будет в течение 2008 года писать в своем коронном жанре -
стихотворный фельетон - в персональной рубрике «Мой гламур».
ДАЧА
В Отчизне нет устойчивее бренда, чем дача. Дач в России без числа (в Бразилии зовут ее фазенда, «Изаура» нам это занесла). Конечно, те, что жилисты и лОвки (бывает ударение «ловкИ»), себе добыли дачу на Рублевке, а я имею дачу близ Оки. По документам желтым, полустертым, где все уже читается с трудом,- участок дали в пятьдесят четвертом, а в пятьдесят шестом построен дом. Участок был болотистым, лесистым, два года после корчевали пни - непросто было скромным коммунистам. Вода и нынче рядом, чуть копни. Во времена империи великой участок был, насколько помню, сплошь засажен и петрушкой, и клубникой; теперь уже следа не разберешь. Я не был фанатичным садоводом, согнувшимся над грядкою в дугу. Подпочвенным неистребимым водам я возразить серьезно не могу. На даче я люблю дышать озоном, обузой быть фазенда не должна - я весь участок занял там газоном, плюс пару клумб устроила жена. К природе обуян любовью пылкой, с цитатами из Фета в голове я иногда люблю пройтись косилкой по мягкой подмосковной мураве, собрать корзину крупной черноплодки, неприхотливой, как родная Русь… А к вечеру, распив бутылку водки, с друзьями на лужайке развалюсь. Не сырьевой магнат, не клерк унылый - я ненавижу слово «барбекю». Я развожу костер со страшной силой и скромную картошку в нем пекю.
Мой дачный дом изысками не блещет, дизайнер не трудился там, увы. Там обитают большей частью вещи, что я сослал за ветхость из Москвы. Живу я скромно, как Махатма Ганди, по коему скучал недавний вождь: висит старинный ватник на веранде, а рядом плащ (на случай, если дождь). Есть хрупкий стол и пара стульев шатких - у одного подломана нога, когда на них, как типа на лошадках, скакал в далеком детстве ваш слуга. Дом изнутри обит фанерой тонкой, и, как у многих, виден на стене уже поблекший календарь с японкой, что в отроческих снах являлась мне. Мышей домашних я снабжаю сыром - народ мышиный весел и умен. Есть также шкаф, забитый «Новым миром» с Твардовских и до нынешних времен.
Какой-нибудь дурак, а также дура, не знавшие ни счастья, ни труда, мне скажут, что на даче нет гламура. Какого ж вам гламура, господа?! Я вовсе не завидую соседу, возведшему кирпичный особняк. Я как-то не за тем на дачу еду. Камней хватает в городе и так. Мне нравится усадебная прелесть, вишневый сад, всегда полураспад, мне нравится дождя уютный шелест, мне нравится под этот шелест спать, мне нравится помещичья культура - на грани запустенья, сквозняка… Лишь в этом - признак дачного гламура. Дух чеховский и бунинский слегка. Когда зима заявится, завьюжив, люблю сидеть у печки в тишине, перебирая складки старых кружев, альбом, лорнет, доставшиеся мне. И как-то мне плевать, что нет камина, кирпичных стен и современных рам. По совести сказать, все это мимо. Питаю слабость я к иным мирам - к старинному утраченному быту, еще до красной, так сказать, звезды, и к своему разбитому корыту, что от столицы в двух часах езды.
А если кто-то на гламурной даче, набив мешок защечный шашлыком, внушает мне, что надо жить иначе, я пониманья не ищу ни в ком. Резвись, приятель, прибылью одарен, коттеджи строй, как строит большинство… А я живу, как старый русский барин.
И мой гламур гламурней твоего!
«Саквояж СВ», №4, апрель 2008 года