Дмитрий Быков // "GQ", №7, июль 2012 года
ПОХИЩЕНИЕ ВЕКА
Пришло время разобраться, что такое святотатство и как с ним жить.
Святотатство в наши дни ± модный термин, и о сути его следовало бы договориться. Означает он в буквальном смысле «похищение святынь» (татство, татьба ± кража), но поскольку защитники фундаментальных ценностей у нас в массе своей люди малограмотные, им в упоминании татства слышится что-то отеческое, то есть речь идет о хулении святынь дорогих предков. А за дорогих предков они глотку перервут. Итак, для начала объясняем, что «тятя, тятя, наши сети» и «крадется, аки тать в нощи» ± принципиально разные сущности. Засим поясним, что изначально святотатство, оно же кощунство, связано именно с похищением сакральных предметов или повреждением их, и в этом смысле больше всего святотатствуют сегодня те, кто громче всех кричит «вяжи кощунников». Потому что это они занимаются присвоением святынь без всякого на то права, и говорить об этом даже скучно, потому что вещи-то все очевидные.
Первейшим святотатством, то есть похищением святынь, является присвоение церкви государством. В России это сделано давно и, собственно, никогда не было иначе ± поскольку и само крещение Руси было инициировано сверху. Связь государства и церкви была явлением повсеместным, но благополучно распалась. В России православие давно задыхается в объятиях власти, и не сказать, чтобы иерархам такое положение вовсе не нравилось; наверное, и народу по-своему нравится такое положение дел, при котором он делегирует своей худшей части все права по управлению территорией, а сам предается чему-нибудь более интересному. Народ слегка переменился с появлением всеобщего среднего образования, а также интернета ± и, кажется, уже не готов терпеть это вечное разделение страны на бездарную элиту и бессильную толпу; но то народ ± он ведь эволюционирует, умнеет. Что до русского богословия и вообще местной православной мысли, они недалеко ушли вперед с момента отлучения Толстого от церкви, поскольку вся аргументация в тогдашней полемике иерархов с Толстым буквально воспроизводится сегодня в любой дискуссии между православными теоретиками и их осторожными критиками. Если бы православие модернизировалось, как предлагали Мережковские, обновилось, как предполагал митрополит Введенский, или хоть интеллектуализировалось, как надеялись многие богословы, ныне запрещенные в служении, ± оно бы, вероятно, восстало против этого хронического святотатства и удалилось от власти с понятной брезгливостью; но не тут-то было. Любой вопрос о том, почему церковь не призывает к милосердию, охотно поддерживает государство в любых карательных кампаниях и вообще подозрительно охотно его благословляет, не брезгуя также дружить с байкерами и погромщиками, вызывает встречный вопрос о том, когда вы в последний раз причащались. Это ничуть не аргументированней вопроса «В каком полку служили?», задаваемого профессиональными военными в ответ на любую критику со стороны гражданских. Гражданские бы и помалкивали, впрочем, когда бы фельдфебели от православия не лезли со своим уставом в такие сугубо светские дела, как культура, юриспруденция или образование.
Похищение святыни произошло в России с благословения самих похищаемых ± это тот самый случай, что и в Риме, когда похищенные сабинянки бросились умолять отцов и братьев, чтоб не разлучали их с римскими мужьями. Как-никак уже дети, все такое. Церковь имела в России все шансы ± в особенности после падения коммунистического режима ± сделаться независимым и наиболее влиятельным духовным институтом, но, видимо, существования вне государства она себе уже не мыслит. Именно этим объясняется расцвет русского сектантства, наступивший уже в позапрошлом столетии: вера народу нужна, но государственной веры он не хочет. Сегодня Россия ± еще более сектантская, а отчасти и языческая страна, и продолжаться эта ненормальная ситуация будет до тех пор, пока церковь не сделает нового выбора между народом и властью: либо врачевать духовные болезни общества, помогать каждому в поиске Бога и себя ± либо служить во всех смыслах этого слова: позировать рядом с первыми лицами, обрастать имуществом и воевать с интеллигенцией. Кстати, вот уж кощунство так кощунство: церковь в последнее время ± разумею официальную РПЦ ± честит интеллигенцию почем зря, а ведь именно интеллигенция была при советской власти главной хранительницей веры. Но теперь, когда годы гонения забыты и ценнейший опыт сопротивления государственной казенщине утрачен начисто, интеллигенцию ненавидят именно за то, что она об этих годах слишком живо напоминает. Интеллигенция, повторяют новые ревнители православия (большей частью из бывших комсомольских вожаков), идет в церковь не учиться, а учить, не спасаться, а спасать! Такая позиция не предполагает ни аргументации, ни спора.
Святотатствуют отнюдь не те, кто проводит панк-молебны (тут следовало бы ритуально повторить, что я не одобряю панк-молебнов, но это уже стало пошлостью; Pussy Riot сыграли на опережение ± в ответ на этот молебен в масках православные идеологи предстали как раз без масок, и стало ясно, что акция случилась вовремя). Святотатствуют те, кто испрашивает у церкви (и неизменно получает) благословения на новые закручивания гаек, на агрессию, ложь, цензуру... Святотатство ± попытка похитить у церкви главные принципы ее функционирования и перенести их на государство. В церкви нет и не может быть демократии, равно как и гуманизма, поскольку ее главная цель ± служение Господу. Но в государстве все это как раз должно быть, поскольку главная его цель ± служение обществу. Церковь охотно предоставляет государству неприкосновенное право считаться духовным институтом ± тогда как у государства нет ни малейших прав на духовность: оно в этой области не авторитет.
Что же, никто не видит, не понимает всего этого? Да все понимают, и первый же социальный катаклизм заставит миллионы издеваться над официальной, извращенной религиозной доктриной, которую власть выдает сегодня за православие. Но в том-то и беда, что население России лишь по сигналу способно заговорить об очевидном, а до того терпит и приноравливается, не замечая, как это терпение разрушает души и растлевает умы. Все понимать и молчать ± наш национальный спорт, и только благодаря повальному увлечению им у нас можно похищать любые святыни ± права, веру, Родину. Может, мы потому так легко и отдаем их всякого рода духовным мертвецам, что сами не очень представляем, что с ними делать?
.