И опять о группе "Идолы" и немножко о Бреговиче...
Пользуясь образовавшейся в научной работе небольшой паузой, приступаю ко второй части славословий Владе Дивляну и «Идолам». На жж-комьюнити Горана Бреговича мне по поводу первого поста написали: «Скачал. Послушал. Туфта полная, типа наших «Кино» и «Алисы». Интересно только носителям языка, да и то не всем…». Я должен был, пожалуй, более четко объяснить, о музыке какого рода идет речь. Но мне казалось, что упоминания «ЧОКОЛАДЫ» достаточно… Музыка «Идолов» весьма далеко отстоит от эпического этно-попа Бреговича. Гавно вопрос. И, вне всяких сомнений, она ближе к «Начальнику Камчатки» и «Энергии». Но, во-первых, кто сказал, что «Начальник Камчатки» и «Энергия» это туфта? Я так не считаю. Что не туфта, по вашему? «Корни»? «Кукрыниксы» какие ни будь? Или все туфта, кроме Бреговича? Во-вторых, я сделал еще одну ошибку, не указав, на какие годы пришелся взлет «Идолов». Первые синглы они выпустили в 1979-80, в 1981 году вышла антология «Пакет аранжман», в конце этого же года - миньон «ВИС Идоли», в 1982 году - легендарный LP «Одбрана и посльедни дани», годом позже - «Чоколада». После этого они до самого конца восьмидесятых занимались исключительно саундтреками. Так вот. Покажите мне хоть одну советскую или восточноевропейскую группу, которая в 1980-82 годах могла выдавать нечто подобное «Русии» или «Моя си»! Покажите! Нету таких. Нельзя же, в самом деле, воспринимать всерьез мальчиков-мажоров, типа Макаревича или Стаса Намина, пытавшихся скрестить пионерские песни у костра с битлаками… (мичуринцы хреновы) Так что, господа хорошие могут оставаться при своем мнении, а я останусь при своем: «Идолы» - явление уникальное не только для Югославии, но и для всего социалистического блока. На мировой масштаб покушаться не будем, хотя они смогли бы и в мировом.
Рассказ продолжаем не в стилистике потока сознания, а в жестком хорологическом порядке. «Идолы» сформировались в 1978 г., на волне популярности панка и нью-вейва. Лабали какую-то ерунду, как и все, вплоть до смерти Тито в 1980 году. Для Влады Дивляна смерть лидера югославских коммунистов стала личным потрясением. Поколение, которое не помнило ни попыток коллективизации, ни ссору Тито со Сталиным, ни концлагерь на Голом Острове, воспринимало Иосипа Броза Тито как эдакого пряничного деда. Собственно, в семидесятые годы, на девятом десятке жизни, Тито, во многом, таковым и являлся. Ну да не о нем речь. Под влиянием смерти своего кумира Дивлян написал песню «Последние дни», которая, как не сложно догадаться, посвящается последним дням жизни маршала Тито. Первый куплет и первый припев поются от лица умирающего человека, который мечтает о том, чтобы у него хватило сил увидеть всех, кто хочет с ним попрощаться, прежде чем предстать перед Богом. Второй куплет и второй припев поются вроде как от лица самого Влады, который страстно жаждет проститься со своим кумиром, но боится, что не успеет. «Маршал jе моj бог…» - пелось в песне. «Маршал зна, откуда… Маршал зна, ко сам я» - «маршал знает, кто я и откуда». Пропустите, пропустите меня к нему! Я хочу видеться с этим человеком!
Песня штырила всех. Кассеты передавались из рук в руки. По Белграду поползли слухи о существовании какого-то коммунистического панк-рок подполья, которое собирается мстить за смерть Тито, хотя и не вполне понятно, кому. Что характерно, на радио песню не взяли. Эта такая странная коммунистическая политкорректность, ничуть не лучше той, которую сейчас по всему миру насаждают америкосы. У Бреговича была похожая история, когда красная политкорректность ему вышла боком. В песне «Све че то, мила моja, прекрити рузмарин, снjегови и шаш», самой красивой песне «Бело дугме», говорилось: «речичеш - мало je тужно, Христ je био копило и jaд», т.е. «Христос был нехороший человек и мерзавец», мягко говоря. Брегович тогда был убежденным атеистом, да и сейчас, насколько я знаю, таковым остается (не расстанусь с комсомолом и т.д.). Так вот, коммунистическая цензура вынудила его убрать из песни имя Христа, вместо «Христ» в песне поется «он». Брегович тогда устроил большой скандал, что ему, мол, не дают в коммунистическом государстве быть атеистом. Такие у них были нравы - ни за Бога нельзя агитировать, ни против. И то, и другое небезопасно, может смутить слабые умы. По той же причине зарубили песню про маршала у «Идолов». Панки, скорбящие по Тито, широкие массы могут оскорбить и шокировать. Хотя панк-рок как таковой ребята к этому моменту уже благополучно переросли… В конечном итоге у песни этой все сложилось хорошо. Она вошла в альбом «Одбрана и посльедни дани», хотя и была закамуфлирована под песню о любви (вместо «маршал je моj Бог» пелось «она jе моj Бог»). Сейчас Влада исполняет сию песню в первоначальном, титовском, варианте. Вот только концерты у него бывают не часто…
Как бы то ни было, на примере «Маршала» Влада Дивлян понял, о чем надо петь. Чего люди в Югославии хотят, хотя и не всегда могут словами это выразить. Хотят музыку, которая объединила бы западные модные тренды и коммунистическую эстетику югославского розлива, которая реагировала бы на актуальные события, не опускаясь при этом до уровня политической агитки. Дивлян переделывает свою старую панк-песню, в которой пелось: «усрана зора, земля усрана, усрано jутро, усран сам и ja» - «сраный рассвет над сраной землей, утро сраное и я, блин, тоже сраный». Сильно напоминает Егорушку Летова - «в мокрой постели голое тело нашли» и т.д. Близка, видимо, панкам эта тема. Но под пером переродившегося Влады охальная песенка преображается. Заря становится «пламенеющей», земля «цветущей», утро «стальным», а вместо сраного героя в песне появляются бравые молодые рабочие на велосипедах. Так родилась песня «Мальчики». (Заковыченный текст поется, а вернее выкрикивается Срджаном Шапером, по-русски. Основной текст по-сербски).
«Раз, два, три… МАЛЬЧИКИ!!»
Пламенеющая заря пробуждает меня ото сна.
Фабричное утро, дым над трубами.
Молодые рабочие спешат на работу.
Идут через стальное утро к станкам.
Мои друзья - молодые веселые рабочие.
Они едут на работу на велосипедах, сияя от гордости.
Мои бодрые веселые друзья носят рабочую одежду
И рабочие удостоверения в карманах.
Солнце припекает, ветер овевает.
Утренняя роса, благоухающая цветущая земля.
Меня греет солнце, меня веселит ветер.
Я счастлив, потому, что я рабочий.
«Пополудни кружок. На который я иду.
Там уже будет моя девушка. Девушка-блондинка.
Которую я люблю. Мы с ней вместе будем…
ЕЗДИТЬ НА КОРАБЛЮ!!!»
Все это поется хором не вполне стройных, но очень бодрых мужских голосов, перемежаясь калинка-малинковыми распевками «а-а-а», «о-о-о», «на-на-на». Больше всего песня напоминает советский индустриальный гимн «Нас утро встречает прохладой…», но соотносится с ним примерно так же, как соотносится соц-арт Комара и Меламеда с монументализмом Вучетича и Веры Мухиной. То есть, это, вне всяких сомнений, гротеск. Но не антисоветский гротеск, типа творчества хитрожопых антисоветчиков Кабакова, Булатова и помянутых выше двух. «Мальчики» - гротеск восторженный, проникнутый искренним восхищением перед «трудовыми подвигами советского народа» и любованием эстетикой соцреализма. Году в 83 на песню был снят довольно забавный клипец, который я выкладываю здесь же отдельным постом.
Создав образ героя (героев), Влада Дивлян взялся за антигероя. Таковым стал рафинированный столичный юноша, интеллектуал, эстет и, естессна, пидорас. Эстеты, они все пидорасы. Речь идет о песне «Ретко те виджам са девоjкама»; «первой песне в югославской рок-музыке, в которой поднималась тема гомосексуализма», как о ней говорится в «Википедии». Песня хитрая. По ней невозможно понять, как сами исполнители относятся к означенному социо-культурному явлению. По сюжету Влада обращается к своему соседу, которого почти никогда не видит с девушками, зато очень часто со смазливыми молодыми людьми. Это не мое дело, вообще-то, говорит он, но ты бы, парень, лучше поостерегся. Слухи, знаешь, ходят и все такое. А если до властей дойдет? Тебе-ж тогда конец! А эстет-педераст ему отвечает - я, мол, пытался с девушками, но у меня не получается. А что до «конца», то нам всем, приятель, скоро конец придет. Уж поверь мне… Все это поется в очень игривой, нарочито несерьезной манере. Вот только когда дело доходит до припева, становится совсем не смешно. Припев состоит из двух слов «верь мне!», которые повторяются как мантра, под минорно бряцающее пианино и завывающие дудки. Ощущение вполне себе апокалипсическое… «Образ врага» получит дальнейшее развитие в песнях «Моя си» и «Главна птица», но это уже совсем другая история. И другой пост.
Вот они какие, "Идолы". Смесь лондонского дэндизма и староградского шика.
Слева направо: Зденко Колар, Небойша Крстич, Влада Дивлян, Джордже Петрович, Срджан Шапер.
Рассказ продолжаем не в стилистике потока сознания, а в жестком хорологическом порядке. «Идолы» сформировались в 1978 г., на волне популярности панка и нью-вейва. Лабали какую-то ерунду, как и все, вплоть до смерти Тито в 1980 году. Для Влады Дивляна смерть лидера югославских коммунистов стала личным потрясением. Поколение, которое не помнило ни попыток коллективизации, ни ссору Тито со Сталиным, ни концлагерь на Голом Острове, воспринимало Иосипа Броза Тито как эдакого пряничного деда. Собственно, в семидесятые годы, на девятом десятке жизни, Тито, во многом, таковым и являлся. Ну да не о нем речь. Под влиянием смерти своего кумира Дивлян написал песню «Последние дни», которая, как не сложно догадаться, посвящается последним дням жизни маршала Тито. Первый куплет и первый припев поются от лица умирающего человека, который мечтает о том, чтобы у него хватило сил увидеть всех, кто хочет с ним попрощаться, прежде чем предстать перед Богом. Второй куплет и второй припев поются вроде как от лица самого Влады, который страстно жаждет проститься со своим кумиром, но боится, что не успеет. «Маршал jе моj бог…» - пелось в песне. «Маршал зна, откуда… Маршал зна, ко сам я» - «маршал знает, кто я и откуда». Пропустите, пропустите меня к нему! Я хочу видеться с этим человеком!
Песня штырила всех. Кассеты передавались из рук в руки. По Белграду поползли слухи о существовании какого-то коммунистического панк-рок подполья, которое собирается мстить за смерть Тито, хотя и не вполне понятно, кому. Что характерно, на радио песню не взяли. Эта такая странная коммунистическая политкорректность, ничуть не лучше той, которую сейчас по всему миру насаждают америкосы. У Бреговича была похожая история, когда красная политкорректность ему вышла боком. В песне «Све че то, мила моja, прекрити рузмарин, снjегови и шаш», самой красивой песне «Бело дугме», говорилось: «речичеш - мало je тужно, Христ je био копило и jaд», т.е. «Христос был нехороший человек и мерзавец», мягко говоря. Брегович тогда был убежденным атеистом, да и сейчас, насколько я знаю, таковым остается (не расстанусь с комсомолом и т.д.). Так вот, коммунистическая цензура вынудила его убрать из песни имя Христа, вместо «Христ» в песне поется «он». Брегович тогда устроил большой скандал, что ему, мол, не дают в коммунистическом государстве быть атеистом. Такие у них были нравы - ни за Бога нельзя агитировать, ни против. И то, и другое небезопасно, может смутить слабые умы. По той же причине зарубили песню про маршала у «Идолов». Панки, скорбящие по Тито, широкие массы могут оскорбить и шокировать. Хотя панк-рок как таковой ребята к этому моменту уже благополучно переросли… В конечном итоге у песни этой все сложилось хорошо. Она вошла в альбом «Одбрана и посльедни дани», хотя и была закамуфлирована под песню о любви (вместо «маршал je моj Бог» пелось «она jе моj Бог»). Сейчас Влада исполняет сию песню в первоначальном, титовском, варианте. Вот только концерты у него бывают не часто…
Как бы то ни было, на примере «Маршала» Влада Дивлян понял, о чем надо петь. Чего люди в Югославии хотят, хотя и не всегда могут словами это выразить. Хотят музыку, которая объединила бы западные модные тренды и коммунистическую эстетику югославского розлива, которая реагировала бы на актуальные события, не опускаясь при этом до уровня политической агитки. Дивлян переделывает свою старую панк-песню, в которой пелось: «усрана зора, земля усрана, усрано jутро, усран сам и ja» - «сраный рассвет над сраной землей, утро сраное и я, блин, тоже сраный». Сильно напоминает Егорушку Летова - «в мокрой постели голое тело нашли» и т.д. Близка, видимо, панкам эта тема. Но под пером переродившегося Влады охальная песенка преображается. Заря становится «пламенеющей», земля «цветущей», утро «стальным», а вместо сраного героя в песне появляются бравые молодые рабочие на велосипедах. Так родилась песня «Мальчики». (Заковыченный текст поется, а вернее выкрикивается Срджаном Шапером, по-русски. Основной текст по-сербски).
«Раз, два, три… МАЛЬЧИКИ!!»
Пламенеющая заря пробуждает меня ото сна.
Фабричное утро, дым над трубами.
Молодые рабочие спешат на работу.
Идут через стальное утро к станкам.
Мои друзья - молодые веселые рабочие.
Они едут на работу на велосипедах, сияя от гордости.
Мои бодрые веселые друзья носят рабочую одежду
И рабочие удостоверения в карманах.
Солнце припекает, ветер овевает.
Утренняя роса, благоухающая цветущая земля.
Меня греет солнце, меня веселит ветер.
Я счастлив, потому, что я рабочий.
«Пополудни кружок. На который я иду.
Там уже будет моя девушка. Девушка-блондинка.
Которую я люблю. Мы с ней вместе будем…
ЕЗДИТЬ НА КОРАБЛЮ!!!»
Все это поется хором не вполне стройных, но очень бодрых мужских голосов, перемежаясь калинка-малинковыми распевками «а-а-а», «о-о-о», «на-на-на». Больше всего песня напоминает советский индустриальный гимн «Нас утро встречает прохладой…», но соотносится с ним примерно так же, как соотносится соц-арт Комара и Меламеда с монументализмом Вучетича и Веры Мухиной. То есть, это, вне всяких сомнений, гротеск. Но не антисоветский гротеск, типа творчества хитрожопых антисоветчиков Кабакова, Булатова и помянутых выше двух. «Мальчики» - гротеск восторженный, проникнутый искренним восхищением перед «трудовыми подвигами советского народа» и любованием эстетикой соцреализма. Году в 83 на песню был снят довольно забавный клипец, который я выкладываю здесь же отдельным постом.
Создав образ героя (героев), Влада Дивлян взялся за антигероя. Таковым стал рафинированный столичный юноша, интеллектуал, эстет и, естессна, пидорас. Эстеты, они все пидорасы. Речь идет о песне «Ретко те виджам са девоjкама»; «первой песне в югославской рок-музыке, в которой поднималась тема гомосексуализма», как о ней говорится в «Википедии». Песня хитрая. По ней невозможно понять, как сами исполнители относятся к означенному социо-культурному явлению. По сюжету Влада обращается к своему соседу, которого почти никогда не видит с девушками, зато очень часто со смазливыми молодыми людьми. Это не мое дело, вообще-то, говорит он, но ты бы, парень, лучше поостерегся. Слухи, знаешь, ходят и все такое. А если до властей дойдет? Тебе-ж тогда конец! А эстет-педераст ему отвечает - я, мол, пытался с девушками, но у меня не получается. А что до «конца», то нам всем, приятель, скоро конец придет. Уж поверь мне… Все это поется в очень игривой, нарочито несерьезной манере. Вот только когда дело доходит до припева, становится совсем не смешно. Припев состоит из двух слов «верь мне!», которые повторяются как мантра, под минорно бряцающее пианино и завывающие дудки. Ощущение вполне себе апокалипсическое… «Образ врага» получит дальнейшее развитие в песнях «Моя си» и «Главна птица», но это уже совсем другая история. И другой пост.
Вот они какие, "Идолы". Смесь лондонского дэндизма и староградского шика.
Слева направо: Зденко Колар, Небойша Крстич, Влада Дивлян, Джордже Петрович, Срджан Шапер.