Пол Боулз «Дом паука».
Формально Боулз предлагает читателю вполне традиционный роман, ведь «Дом паука» практически лишен стилистических изысков и игры с формой. Отнюдь не возникает желания сопоставлять этот текст с романами современников - Берроуза или Гийота, сюжеты которых также разворачивались в арабских странах. Дело в том, что произведения Боулза находятся совсем в иной плоскости, близкой скорее к пространству текстов Лоренса Даррелла, ведь куда больший интерес здесь представляет фон, а не само действие.
«Дом паука» выделяется среди других произведений писателя тем, что к традиционному для художественного дискурса Боулза противопоставлению «Запад-Восток», здесь добавляется тема ломки традиционного общества. Точнее эта тема выходит на первый план и практически вытесняет все остальные. Собственно сам автор пишет об этом уже в предисловии к роману: «Я запутался в противоречиях, не в состоянии принять какую-либо точку зрения. Предмет моего описания распадался у меня на глазах с каждым часом, и мне приходилось описывать процесс безжалостного передела».
Боулз осуществляет художественное исследование ситуации на Арабском Востоке (и в частности - в Марокко) в период формирования антиколониальных националистических движений. Традиционное общество оставалось устойчивым до тех пор, пока оно не начало подвергаться деструктивным воздействиям извне. «Древний город умер в ту самую минуту, когда взорвалась первая бомба». В «эпоху масс» былая стабильность утрачивалась навсегда: «Неужели нельзя просто оставить их в покое и позволить им жить так, как они привыкли? - Нет, мой дорогой друг, - улыбнулся Мосс. - Вы и сами прекрасно знаете, что нельзя».
В подобной ситуации традиционное общество оказывается ноющей раной, становится чем-то неупорядоченным, лишенным устоев, стремительно превращается в «тень вчерашнего, уходящего дня». Буквально каждый житель старинного города Фес, где разворачиваются события романа, мучается одними и теми же противоречиями. «Они походили на взбесившихся роботов; возможно, когда-то в таком поведении и был смысл, но он давно потерялся, никто не помнил о нем и не заботился вспомнить». На страницах романа взаимопонимание отсутствует не просто между арабами и европейцами, но между большинством персонажей и на всех уровнях: «Взоры их, казалось, устремлены в совершенно разные стороны, они говорили каждый сам с собой, вкладывая разный смысл в одни и те же слова».
Одним из главных героев романа является мало смыслящий в политике арабский подросток Амар из религиозной семьи. И, конечно, герой-подросток оказывается удобной лазейкой для демонстрации сомнений и противоречий переходного марроканского общества: бессознательной неприязни к французам, обострения проблем между этническими и религиозными меньшинствами, противоречий между националистами и консерваторами. Мысли писателя Стенхэма (одного из главных героев романа) по этому поводу во многом являются ключом к пониманию авторской точки зрения: «Он любит мир исламских законов, потому что это его мир, и в то же время ненавидит его, потому что чутье подсказывает, что мир этот на краю пропасти. От него уже больше нечего ждать. Но и наш мир он тоже ненавидит, ненавидит в принципе, хотя в нем - его единственная надежда, единственный выход; сомневаюсь, правда, что для него лично выход вообще есть».
Боулз весьма тонко очерчивает самые разные детали бытовой жизни Марокко, так что тема крушения традиции сквозит даже через описания внешнего облика персонажей: «Его тарбуш - единственный предмет мусульманской одежды во всей комнате - выглядел неуместно среди этой обстановки, и к тому же нелепо торчал на вытянутой голове. Такого рода шляпу можно увидеть, пожалуй, на пожилом, несколько эксцентричном зажиточном господине, выводящем своих внуков на прогулку по пятницам». «Студенты из колледжа Мулая Идриса съезжали по холму на велосипедах, направляясь домой обедать, большинство из них носило очки в роговой оправе и мешковатые европейские костюмы, не знакомые с утюгом и щеткой с того самого дня, как были сшиты». «Мосс появился на террасе, поправляя темные очки, по обыкновению одетый так, словно собрался прогуляться по Пикадилли». Уже по этим трем цитатам можно представить процесс стремительной трансформации жизни страны, изменившейся до неузнаваемости в течение нескольких десятилетий. «Еще через каких-нибудь несколько лет она станет такой же, как и все прочие мусульманские страны - огромной трущобой на задворках Европы, где царят нищета и ненависть». Показательна и финальная метафора романа: арабский мальчик, бегущий по шоссе за такси, в котором уезжают высадившие его на полпути европейцы. «Амар побежал за машиной. Она все еще маячила впереди, стремительно удаляясь. Ему было никогда не догнать ее, но он бежал, потому что ему ничего не оставалось делать».
Внутри страны главным выходом провозглашается арабский национализм, и размышления о новой политической идеологии оказываются одной из центральных тем романа Боулза. Именно к националистам адресован эпиграф из Корана: «Те, которые взяли себе помимо Аллаха помощников, подобны пауку, который устроил себе дом, а ведь слабейший из домов, конечно, дом паука, если бы они знали!». Автора куда больше волнует не колониализм, а его непредсказуемые последствия: «Когда Франция больше не смогла вести машину государства, она покинула ее, не выключив мотор. Марокканцы сели в нее и поехали в прежнем направлении, только с еще большей скоростью».
В противовес колониальной мифологии зарождается националистическая контрмифология, построенная по тем же законам, что и любая идеологическая система: «По сути, французы держались тех же взглядов, что и националисты, расхождения у них были чисто поверхностные… Словно обе стороны рука об руку трудились для достижения одних и тех же зловещих целей». И именно те политические структуры, которые претендовали на защитную роль по отношению к внешним силам - в интересах усиления власти и единства национального сообщества - по отношению к нему самому стали выполнять функции подавления: «Ценность пропаганды никак не связана с тем, правда это или нет, - произнес молодой человек в синем деловом костюме, наливая себе еще стакан пива. - Только с тем, насколько ей верят люди, которым она адресована».
Роман Боулза - это 500-страничная эпитафия доколониальному Фесу и его жителям, последнее воспоминание об эпохе, когда «Они были чем-то таким же первобытным и непреходящим, как солнце или ветер, не подверженным настроениям и порывам, берущим начало в зеркале интеллекта. Они не осознавали сами себя, а просто существовали, единые с самим бытием. Ничто не являлось следствием чьего-то личного желания, поскольку все личности были тождественны».
«Дом паука» выделяется среди других произведений писателя тем, что к традиционному для художественного дискурса Боулза противопоставлению «Запад-Восток», здесь добавляется тема ломки традиционного общества. Точнее эта тема выходит на первый план и практически вытесняет все остальные. Собственно сам автор пишет об этом уже в предисловии к роману: «Я запутался в противоречиях, не в состоянии принять какую-либо точку зрения. Предмет моего описания распадался у меня на глазах с каждым часом, и мне приходилось описывать процесс безжалостного передела».
Боулз осуществляет художественное исследование ситуации на Арабском Востоке (и в частности - в Марокко) в период формирования антиколониальных националистических движений. Традиционное общество оставалось устойчивым до тех пор, пока оно не начало подвергаться деструктивным воздействиям извне. «Древний город умер в ту самую минуту, когда взорвалась первая бомба». В «эпоху масс» былая стабильность утрачивалась навсегда: «Неужели нельзя просто оставить их в покое и позволить им жить так, как они привыкли? - Нет, мой дорогой друг, - улыбнулся Мосс. - Вы и сами прекрасно знаете, что нельзя».
В подобной ситуации традиционное общество оказывается ноющей раной, становится чем-то неупорядоченным, лишенным устоев, стремительно превращается в «тень вчерашнего, уходящего дня». Буквально каждый житель старинного города Фес, где разворачиваются события романа, мучается одними и теми же противоречиями. «Они походили на взбесившихся роботов; возможно, когда-то в таком поведении и был смысл, но он давно потерялся, никто не помнил о нем и не заботился вспомнить». На страницах романа взаимопонимание отсутствует не просто между арабами и европейцами, но между большинством персонажей и на всех уровнях: «Взоры их, казалось, устремлены в совершенно разные стороны, они говорили каждый сам с собой, вкладывая разный смысл в одни и те же слова».
Одним из главных героев романа является мало смыслящий в политике арабский подросток Амар из религиозной семьи. И, конечно, герой-подросток оказывается удобной лазейкой для демонстрации сомнений и противоречий переходного марроканского общества: бессознательной неприязни к французам, обострения проблем между этническими и религиозными меньшинствами, противоречий между националистами и консерваторами. Мысли писателя Стенхэма (одного из главных героев романа) по этому поводу во многом являются ключом к пониманию авторской точки зрения: «Он любит мир исламских законов, потому что это его мир, и в то же время ненавидит его, потому что чутье подсказывает, что мир этот на краю пропасти. От него уже больше нечего ждать. Но и наш мир он тоже ненавидит, ненавидит в принципе, хотя в нем - его единственная надежда, единственный выход; сомневаюсь, правда, что для него лично выход вообще есть».
Боулз весьма тонко очерчивает самые разные детали бытовой жизни Марокко, так что тема крушения традиции сквозит даже через описания внешнего облика персонажей: «Его тарбуш - единственный предмет мусульманской одежды во всей комнате - выглядел неуместно среди этой обстановки, и к тому же нелепо торчал на вытянутой голове. Такого рода шляпу можно увидеть, пожалуй, на пожилом, несколько эксцентричном зажиточном господине, выводящем своих внуков на прогулку по пятницам». «Студенты из колледжа Мулая Идриса съезжали по холму на велосипедах, направляясь домой обедать, большинство из них носило очки в роговой оправе и мешковатые европейские костюмы, не знакомые с утюгом и щеткой с того самого дня, как были сшиты». «Мосс появился на террасе, поправляя темные очки, по обыкновению одетый так, словно собрался прогуляться по Пикадилли». Уже по этим трем цитатам можно представить процесс стремительной трансформации жизни страны, изменившейся до неузнаваемости в течение нескольких десятилетий. «Еще через каких-нибудь несколько лет она станет такой же, как и все прочие мусульманские страны - огромной трущобой на задворках Европы, где царят нищета и ненависть». Показательна и финальная метафора романа: арабский мальчик, бегущий по шоссе за такси, в котором уезжают высадившие его на полпути европейцы. «Амар побежал за машиной. Она все еще маячила впереди, стремительно удаляясь. Ему было никогда не догнать ее, но он бежал, потому что ему ничего не оставалось делать».
Внутри страны главным выходом провозглашается арабский национализм, и размышления о новой политической идеологии оказываются одной из центральных тем романа Боулза. Именно к националистам адресован эпиграф из Корана: «Те, которые взяли себе помимо Аллаха помощников, подобны пауку, который устроил себе дом, а ведь слабейший из домов, конечно, дом паука, если бы они знали!». Автора куда больше волнует не колониализм, а его непредсказуемые последствия: «Когда Франция больше не смогла вести машину государства, она покинула ее, не выключив мотор. Марокканцы сели в нее и поехали в прежнем направлении, только с еще большей скоростью».
В противовес колониальной мифологии зарождается националистическая контрмифология, построенная по тем же законам, что и любая идеологическая система: «По сути, французы держались тех же взглядов, что и националисты, расхождения у них были чисто поверхностные… Словно обе стороны рука об руку трудились для достижения одних и тех же зловещих целей». И именно те политические структуры, которые претендовали на защитную роль по отношению к внешним силам - в интересах усиления власти и единства национального сообщества - по отношению к нему самому стали выполнять функции подавления: «Ценность пропаганды никак не связана с тем, правда это или нет, - произнес молодой человек в синем деловом костюме, наливая себе еще стакан пива. - Только с тем, насколько ей верят люди, которым она адресована».
Роман Боулза - это 500-страничная эпитафия доколониальному Фесу и его жителям, последнее воспоминание об эпохе, когда «Они были чем-то таким же первобытным и непреходящим, как солнце или ветер, не подверженным настроениям и порывам, берущим начало в зеркале интеллекта. Они не осознавали сами себя, а просто существовали, единые с самим бытием. Ничто не являлось следствием чьего-то личного желания, поскольку все личности были тождественны».