ГУТТАПЕРЧА
ГУТТАПЕРЧА - эластичный каучукоподобный материал, полученный Ч.Гудьиром в продолжительной серии экспериментов с полимеризацией этилового спирта. Применяется в промышленности как твёрдый удобно маскируемый аналог крепких спиртных напитков, запрещённых к проносу на производство.
Ч.Гудьир, скромный работник резиновой фабрики в Бостоне, очень любил выпить. Злобный же хозяин не позволял работникам ни приходить на службу под хмелём, ни приводить себя в порядок на рабочем месте; всякая ёмкость с жидкостью, обнаруженная под одеждой несчастного Гудьира, жестоко изымалась на проходной и назад к владельцу, как правило, не возвращалась.
Не имевший систематических познаний в химии, но поставленный по долгу службы при изрядном количестве разнообразных реактивов и аппаратуры, Гудьир вбил себе в голову идею создать твёрдый спирт. Такой, который можно было бы укрыть от работодателя за подкладкой, под стелькой или в традиционно пустом пролетарском кошельке. Девять лет кропотливого блуждания в потемках только зарождавшейся науки о полимерах, бессистемные и безрезультатные пробы, голод, лишения, долги и беспробудное пьянство - всё это сделало своё дело: в одну холодную и тёмную ночь разочаровавшийся исследователь швырнул результаты всех своих трудов в топку убогой домашней печи...
Чудесные превращения и перерождения, которые претерпела сложная смесь крепких химикалий, дневниковых бумаг и солёного американского мата, вызванного последовавшим пожаром и взрывами, удивительным образом привели к тому, что на утро в руках Гудьира оказалась неприятно пахнущая, угольно-чёрная, трепещущая в руках, как рыбина, пластинка нового материала, которому суждено было поистине изменить современный изобретателю мир. Видимо, ошалев от дыма и горя, Гудьир отхватил крепкими матросскими зубами знатный кус непонятной субстанции и судорожно сглотнул. Тотчас по телу его разлилось знакомое блаженное тепло. Крякнув, мастер произнёс своё сакральное: "Good таперча!" - фразу, подведшую итог всем страданиям, тратам и бедам, выпавшим на долю самоотречённого героя науки. Позвав ближайших друзей и родственников, Чарльз разделил с ними радость нового открытия. Реакция этих специалистов закладных дел была аналогичной: "Таперча - good!"
В следующие несколько лет твёрдый спирт наводнил Америку: хитрые рабочие в обход законов, производственных правил и во попрание самой морали делали из него всё - вплоть до стелек и голенищ собственных сапог. Так возникли знаменитые "бутлегеры" и выражение "нажраться в стельку" (не "напиться", заметьте!). Женщины и священники по всей стране забили тревогу: некому стало зарабатывать пропитание, пока они наедине решали насущные вопросы бытия! Валовой национальный продукт упал, смертность повысилась, а в хозяйственных, одежных и обувных магазинах трудно стало найти изделие, сделанное не из "cured rubber" ("подлечивающей резины").
Президенту и законодателям пришлось принять срочные и резкие меры - первый американский "сухой закон" 1846-го года был назван так именно потому, что запрещал продажу именно "сухого" алкоголя. Силы науки были брошены на то, чтобы превратить, наконец, пагубное зелье в какой-нибудь полезный обществу продукт. Через несколько месяцев, добавив в смесь зловонной серы, чёрной сажи и липкой жевательной резинки, заслуженные химикии из Унивеситета Бостона создали нечто, абсолютно непригодное для употребления внутрь. Вчерашние пьяницы мучались теперь животами, в которых рос, отбивая аппетит и тягу к жизни, клейкий резиновый пузырь.
Спустя год с Гудьировой заразой было покончено, рецепт уничтожен (вместе с изобретателем), а память народная подменена новой славой "эластичного, прочного и стойкого материала с замечательными электроизоляционными и водоотталкивающими свойствами". "Good таперча!" - могли,в свою очередь сказать оголтелые поборники здорогвого образа жизни во главе с президентом Соединённых Штатов. Кто мог знать тогда, что этот результат борьбы со злом второстепенным, став материалом для пневматических шин и кабельной изоляции, вынесет на себе два наиглавнейших из главных зол современности - электричество и автомобиль?! До начала нового столетия оставалось ещё без малого сорок лет...
Вот так очередной виток наших благих намерений превращается всегда лишь в очередную ступень вниз, к глубинам преисподней... Преисподней, где пахнет серой, сажей и жевательной резиной.
Ч.Гудьир, скромный работник резиновой фабрики в Бостоне, очень любил выпить. Злобный же хозяин не позволял работникам ни приходить на службу под хмелём, ни приводить себя в порядок на рабочем месте; всякая ёмкость с жидкостью, обнаруженная под одеждой несчастного Гудьира, жестоко изымалась на проходной и назад к владельцу, как правило, не возвращалась.
Не имевший систематических познаний в химии, но поставленный по долгу службы при изрядном количестве разнообразных реактивов и аппаратуры, Гудьир вбил себе в голову идею создать твёрдый спирт. Такой, который можно было бы укрыть от работодателя за подкладкой, под стелькой или в традиционно пустом пролетарском кошельке. Девять лет кропотливого блуждания в потемках только зарождавшейся науки о полимерах, бессистемные и безрезультатные пробы, голод, лишения, долги и беспробудное пьянство - всё это сделало своё дело: в одну холодную и тёмную ночь разочаровавшийся исследователь швырнул результаты всех своих трудов в топку убогой домашней печи...
Чудесные превращения и перерождения, которые претерпела сложная смесь крепких химикалий, дневниковых бумаг и солёного американского мата, вызванного последовавшим пожаром и взрывами, удивительным образом привели к тому, что на утро в руках Гудьира оказалась неприятно пахнущая, угольно-чёрная, трепещущая в руках, как рыбина, пластинка нового материала, которому суждено было поистине изменить современный изобретателю мир. Видимо, ошалев от дыма и горя, Гудьир отхватил крепкими матросскими зубами знатный кус непонятной субстанции и судорожно сглотнул. Тотчас по телу его разлилось знакомое блаженное тепло. Крякнув, мастер произнёс своё сакральное: "Good таперча!" - фразу, подведшую итог всем страданиям, тратам и бедам, выпавшим на долю самоотречённого героя науки. Позвав ближайших друзей и родственников, Чарльз разделил с ними радость нового открытия. Реакция этих специалистов закладных дел была аналогичной: "Таперча - good!"
В следующие несколько лет твёрдый спирт наводнил Америку: хитрые рабочие в обход законов, производственных правил и во попрание самой морали делали из него всё - вплоть до стелек и голенищ собственных сапог. Так возникли знаменитые "бутлегеры" и выражение "нажраться в стельку" (не "напиться", заметьте!). Женщины и священники по всей стране забили тревогу: некому стало зарабатывать пропитание, пока они наедине решали насущные вопросы бытия! Валовой национальный продукт упал, смертность повысилась, а в хозяйственных, одежных и обувных магазинах трудно стало найти изделие, сделанное не из "cured rubber" ("подлечивающей резины").
Президенту и законодателям пришлось принять срочные и резкие меры - первый американский "сухой закон" 1846-го года был назван так именно потому, что запрещал продажу именно "сухого" алкоголя. Силы науки были брошены на то, чтобы превратить, наконец, пагубное зелье в какой-нибудь полезный обществу продукт. Через несколько месяцев, добавив в смесь зловонной серы, чёрной сажи и липкой жевательной резинки, заслуженные химикии из Унивеситета Бостона создали нечто, абсолютно непригодное для употребления внутрь. Вчерашние пьяницы мучались теперь животами, в которых рос, отбивая аппетит и тягу к жизни, клейкий резиновый пузырь.
Спустя год с Гудьировой заразой было покончено, рецепт уничтожен (вместе с изобретателем), а память народная подменена новой славой "эластичного, прочного и стойкого материала с замечательными электроизоляционными и водоотталкивающими свойствами". "Good таперча!" - могли,в свою очередь сказать оголтелые поборники здорогвого образа жизни во главе с президентом Соединённых Штатов. Кто мог знать тогда, что этот результат борьбы со злом второстепенным, став материалом для пневматических шин и кабельной изоляции, вынесет на себе два наиглавнейших из главных зол современности - электричество и автомобиль?! До начала нового столетия оставалось ещё без малого сорок лет...
Вот так очередной виток наших благих намерений превращается всегда лишь в очередную ступень вниз, к глубинам преисподней... Преисподней, где пахнет серой, сажей и жевательной резиной.