ТРИНАДЦАТЬ

[meshekskyi]

ТРИНАДЦАТЬ - натурально, это число где-то между 12 и 14. В европейской культуре, как и во многом сходной с ней американской, это число считается несчастливым. Различные проявления этого предубеждения широко известны, однако причины возникновения такого отношения к 13 исследованы мало.
Автор настоящего исследования впервые заинтересовался этим вопросом после того, как, роясь в заказниках одной поселковой библиотеки, совершенно случайно наткнулся в “Сайколоджи Тудэй” за 1978 год, на статью некоего Х., профессора палеоматематики и экспериментальной антропологии университетов Монтаны и Банданы.

Про самого Х. известно, что он начинал как археолог, и в свое время произвел маленький фурор в научных кругах, раскопав могилу Афедрона Блистательного, незаконнорожденного сына Пипина Кроткого от морганатического брака с какой-то иберийской шлюхой. Захоронение, как доказал Х., оказалось кенотафом, причем совершенно пустым. И, хотя полицейский департамент Нижней Луары (где производились раскопки) до сих пор имеет на сей счет свое мнение, факт считается доказанным.
К сожалению, статья оказалась перегруженной специальной терминологией, поэтому автору удалось уловить только суть, - вернее даже, тень сути, да и то поверхностно. Однако и этого хватило, чтобы вспомнить и профессора Х., и его статью, когда в руки автору попался печально известный (в очень узких кругах) номер “Нэйчур”, в котором был помещен беллетризованный дайджест этой статьи, несколько расцвеченный биографическими подробностями из жизни самого Х.
Для тех, кто не в курсе, необходимо пояснить, что этот номер славного журнала был тематическим и посвящался проблемам сравнительной антропологии. И в этом качестве не имел никаких шансов быть опубликованным, поскольку предполагаемая дата его выхода в свет пришлась на пик борьбы за политкорректность, которая после непродолжительного затишья пришла на смену “охоте на ведьм”. Во всяком случае, специальная комиссия Сената США насчитала в 14-ти статьях из пятнадцати (см.прим.1 в конце текста) в общей сложности 724 погрешности против политкорректности, в той или иной форме могущих ущемить национальное, расовое, половое, религиозное и, в особенности, интеллектуальное самосознание рядовых граждан Америки.
Журнал так и не увидел свет, а немногие отпечатанные экземпляры решением комиссии были отправлены в спецхран библиотеки Конгресса. По нашим данным, доступными для широкой публики они сделаются лишь через 28 лет - если, конечно, к тому времени политкорректность восторжествует окончательно.
Но, как всегда во времена крестовых походов и прочих широкомасштабных мероприятий, случился прокол, благодаря которому этот номер “Нэйчур” в виде плохоньких ксерокопий сохранился в мусорной корзине главного редактора журнала, откуда и был изъят уборщиком для личных нужд. В чем уж там эти нужды заключались, сказать трудно, но начало журнала было утеряно безвозвратно, и вместе с ним - начало статьи Х.
Первый уцелевший лист начинается словами “филис казался неизлечимым. Впору было впасть в отчая[ние]”, далее нечитаемо, и можно разобрать только последние строки: “рял весь груз и обоих проводников. Грохот водопада неумолимо приближался, и тогда я”.
Следующий лист отсутствует, и мы так и не знаем, каким образом Х. удалось избежать водопада и исцелить свой филис [?]. Но, судя по всему, все закончилось относительно благополучно, поскольку далее мы обнаруживаем Х. в Центральной Африке, где он был по нелепому доносу обвинен в съедении своих проводников. Дело могло кончиться печально, если бы не неожиданный интерес, проявленный к этому делу тамошним императором. Он имел с Х. двухчасовую приватную беседу и остался в полном восторге. В результате все обвинения с Х. были сняты, ему помогли организовать новую экспедицию, а император презентовал свою парадную фотографию, на которой собственноручно начертал почему-то: “Великому кулинару Х. от восторженного Жана” и размашисто расписался: Бокасса. Это фото часто выручало профессора в его приключениях, но это не суть важно.
Важно же то, что в результате Х. осуществил свою давнюю мечту - ему удалось в джунглях Южной Африки найти нетронутое цивилизацией племя пигмеев и, более того, установить с ними дружеские отношения. Этому немало способствовал почти двухметровый рост профессора и его необычайная дородность, а также соответствующий этим статям аппетит. До обожествления, однако, дело не дошло; честно говоря, из некоторых деталей можно сделать вывод, что племя рассматривало Х. как непортящийся запас продовольствия на случай голодного года - которого, к счастью, не случилось.
Намеки некоторых коллег на то, что дружеские отношения пигмеев Х. купил ценой жизни своих проводников, собственноручно приготовив их по своим рецептам, мы отнесем за счет обычной человеческой зависти.
За недостатком места мы вынуждены оставить за рамками повествования интереснейшие подробности из жизни пигмеев - их быте, нравах, верованиях и обрядах. Одна только их космогония могла повергнуть в изумление самого Фрейда - достаточно сказать, что нашу фигуру речи «лоно природы» они трактовали достаточно буквально.
Собственно, и сам Х. упоминает обо всех этих деталях, могущих составить счастье любого «описательного» антрополога, вскользь. Его стезя - экспериментальная антропология. Х. исследовал влияние вторжения чуждой цивилизации в уклад жизни этого маленького племени.
Вторжение это было довольно агрессивным. За короткий срок Х. умудрился дать пигмеям представление о семье, браке, равенстве и братстве, приличиях, деньгах, справедливости, парламентаризме и маджонге. И среди прочего - представление о счете.
До того пигмеи считали по принципу курицы: ни одного - один - много. И никаких неудобств от этого не испытывали. Тем не менее, они были потрясены идеей счета (хотя, как выяснилось впоследствии, применения в практической жизни это не нашло, как и прочие идеи, - кроме разве что парламентаризма и маджонга). Однако освоение счета натолкнулось на одну неожиданную и существенную трудность: Х., естественно, обучал счету на пальцах. И оказалось, что использование для этого пальцев рук приводит к некоторым осложнениям. Дело в том, что пальцы на одной руке обучаемый считал указательным пальцем другой. Когда счет доходил до пяти, и надо было переходить к другой руке, вперед выставлялся указательный палец «сосчитанной руки», а остальные сжимались в кулак. И вот в этот момент у «счетчика» случался сбой: он ощущал, что тут что-то не так. У него уже имелось в голове понятие числа «пять» и соответствующий ему визуальный образ из растопыренных пальцев первой руки. И образ этот исчезал на глазах, прежде чем пигмей успевал перейти ко второй руке.
Тут следуют длиннющие объяснения про роль лобных долей, таламуса и гипоталамуса в этой ситуации, а также поздние лабораторные эксперименты на кроликах, студентах и морских пехотинцах, продемонстрировавшие результаты поразительные - хотя и ожидаемые.
Х. с добрым юмором описывает, как путались и терялись пигмеи при переходе с одной руки на другую. Но, уверяет он, все проблемы сразу исчезли и скорость обучения возросла необычайно (см. прим.2), как только он заставил пигмеев считать пальцы на ногах - ни минуты не сомневаясь, что считать они будут до десяти.
И все было бы замечательно, если бы не инстинктивное стремление обучаемых пересчитать заодно все, что поддавалось учету в поле зрения - а именно, ниже пояса. Легко видеть (при желании), что это - десять пальцев на двух ногах, собственно две ноги, и пенис (кстати, «ось мира» в космогонии пигмеев). Всего, как легко сосчитать, тринадцать.
По зрелому размышлению Х. пришел к выводу, что это более естественно, нежели десятеричный счет: природа не настолько щедро одарила человека, чтобы пренебрегать тем, что она дала нам. И мы полностью разделяем его мнение.
Женщины-пигмейки же считали до двенадцати (см.прим.3).
Любопытнее всего, что тринадцатеричное основание счета не свелось к двенадцатеричному и после экспериментального внедрения в быт пигмеев элементов одежды. На законный вопрос Х. - почему? - следовало объяснение со ссылками на пигмейскую космогонию, сводящееся к тому, что про ЭТО забыть никак нельзя. Даже под одеждой.
Отсюда можно с полным на то основанием сделать уверенный вывод, что число 13 выделяется из общего ряда чисел как наиболее соответствующее антропометрическим и психологических особенностям агрессивного самца хомо сапиенс. Тогда становится понятным и использование его как основы счета у воинственных кочевых племен, и уважительное отношение к нему индейцев майя, и странная структура личной гвардии Аттилы - 13х13х13 человек (см. ЛАМПАСЫ).
Самое главное для нас, становится очевидным, что европейское предубеждение к этому числу всячески насаждалось христианской церковью, поскольку оно явным образом акцентирует низменную плотскую сущность человека, отвлекая его от мыслей более возвышенных.
В заключение с прискорбием отметим, что племя пигмеев, столь обогатившее нашу науку, более не существует. Как удалось выяснить последующей экспедиции, пигмеи полностью прекратили практическую деятельность по добыванию пищи, занимаясь, в уповании на скорое обещанное возвращение Х, преимущественно парламентскими дебатами и игрой в маджонг. Немало тому способствовала и эпидемия неизвестной ранее пигмеям болезни, - скорее всего, занесенного Х. филиса.

Прим.1. Пятнадцатая статья, доктора социологии Алджернона С. М’Бванги, джуниора, касалась проблем выработки неких универсальных критериев культурности народов, пригодных для разных стран, и нареканий почти не вызвала. Злые языки утверждают, что такая лояльность сенатской комиссии объяснялась тем, что практически по всем предложенным автором критериям США уверенно занимали лидирующие позиции. Здесь мы можем возразить, что, во-первых, ничего удивительного для непредвзятого человека в этом нет, а, во-вторых, по одному из важнейших критериев - душевому потреблению мыла, американцы с большим отрывом проиграли эскимосам. Скрыть это обстоятельство др.М’Бванга,Jr, как честный исследователь, конечно не мог. И хотя впоследствии выяснилось, что эскимосы мыло попросту ели, академическая карьера М’Бванги на этом прервалась.

Прим.2. Известно письмо к Х. от преподавателя одной из школ Южного Техаса. Он на практике применил описанную Х. методику обучения счету (откуда он о ней узнал - ума не приложу), и был от нее в совершенном восторге. Дети схватывали, что называется, на лету, и уже к пятому классу умели вполне прилично считать до двадцати и более.

Прим.3. Побочным результатом наших исследований можно считать предельно логичное объяснения возникновения в Древнем Вавилоне шестидесятеричной системы счисления. Как известно, на этот счет строилось множество гипотез, но ни одна не может считаться доказанной. Почему-то ни в одной из гипотез не было принято во внимание прямое упоминание в восточно-семитских и хурритских преданиях (пиктографические тексты периода Урук III - Джемдет-Наср) о том, что по повелению Энлиля счет людям даровала богиня Аруру совместно с богинями-матерями Дамгальнуной, Нинхурсаг, Нинмах и Мами (как видим, всего богинь было пятеро - отсюда и священное число шестьдесят = 5х12). В принципе их должно было быть шесть, но Инанна - богиня плотской любви, отказалась участвовать в этом мероприятии на том основании, что счет будет отвлекать людей от служения ей. И, сдается мне, была права.