возвращаясь к "спорному"
Это обещанные тут цитаты.
Зелененьким мои мысли.
5 августа. В Лонгвуд приехала сер Хадсон Лоу. Отозвав меня в сторону, он с таинственным видом спросил, не считаю ли я, что генерал Бонапарт хорошо воспримет приглашение посетить бал в «Колониальном доме» по случаю дня рождения принца-регента? Я ответил, что при всех обстоятельствах наиболее вероятной реакцией на это приглашение будет то, что Наполеон расценит его как оскорбление, особенно если приглашение будет прислано на имя «генерала Бонапарта». Его превосходительство возразил, что он постарается избежать этого, так как он лично пригласит Наполеона.
Что тут с кажешь, человек старается делать, так как было бы удобнее и приятнее Наполеону, пусть неумело, пусть советуясь с другим на этот счет, но старается.
10 августа. Когда Наполеон завтракал снаружи дома, в палатке, приехал сер Хадсон Лоу, чтобы поговорить с ним, но это ему не удалось.
Я бы обиделась, думаю, и Лоу обиделся и начал задумывать, в чем же причина такого неприязненного отношения к нему со стороны Бонапарта. Напомню, что к этому времени открытых стычек и недоразумений у Лоу с обитателями Лонгвуда еще не было.
14 августа. «Он (Лоу) был здесь, продолжал он (Наполеон), - этот сицилийский главарь полицейских ищеек. Я бы задержался в палатке еще на один час, если бы мне не сообщили о его приезде. Мне противно его видеть. Он пребывает в вечном беспокойстве и производит впечатление человека, который всегда на кого-то сердит или которого одолевают тревожные думы, словно что-то гложет его совесть, и поэтому он стремиться сбежать от самого себя».
Может быть и впрямь, Лоу пытается убежать от себя?
18 августа. Беседа прошла в саду. Три основных персона встречи, Наполеон, сэр Хадсон и сэр Пультни, оказались несколько впереди остальных. Капитан Поплтон и я стояли на некотором расстоянии от них, но достаточно близко, чтобы наблюдать за их жестами. Мы отметили. Что беседу в основном вел Наполеон, который временами казался чрезмерно оживленным. Он часто останавливался и затем вновь ускорял шаг, сопровождая свою речь активной жестикуляцией. Манера сэра Хадсона вести беседу так же отличалась заметной торопливостью, а он сам казался возбужденным. Адмирал был единственным из всех троих, кто, судя по всему, говорил, сохраняя полную невозмутимость. Примерно через полчаса мы увидели, как сэр Хадсон Лоу резко повернулся и удалился, не попрощавшись с Наполеоном. Адмирал же снял шляпу, отвесил поклон Наполеону и также ушел. Сэр Хадсон Лоу подошел к тому месту, где Поплтон стоял со мной, и стал нервно расхаживать взад и вперед, поджидая своих лошадей. Обратившись ко мне, он сказал: «Генерал Бонапарт вел себя по отношению ко мне очень оскорбительно. Я резко прервал нашу беседу и сказал ему: Вы очень невежливы, мосье». Затем губернатор вскочил на коня и галопом умчался прочь.
Эмоциональность такого взрослого мужчины, и уж такого «монстра» каким мы привыкли, да и будем считать Лоу, просто поражает. Наполеону то мы все можем простить, ибо он Наполеон. А вот Лоу. Бедный. Бедный Лоу, ему действительно тяжело, до того тяжело, что он не замечает того, что каждый его поступок вызывает раздражение у Наполеона, а почему? Даже будь он самым распрекрасным на свете человеком, он для Наполеона - тюремщик, виновник, лицо предавшей его надежды страны, он его по определению «любить» и уважать не может. А тут еще и человек попался абы, какой, ну признаюсь, не самый лучший человек попался и Наполеон прав, в своих сужениях. Но ведь и Лоу то живой человек с чувствами и желаниями. И эмоциональная такая его выходка как раз подтверждает мои догадки о том. Что первое время Лоу отчаянно желал наладить отношения с пленником.
19 августа. Он (Лоу) имел наглость сказать мне о том, как ему ведется положение дел и что он приехал в Лонгвуд, чтобы оправдаться передо мной: но прежде чем сделать это, он два или три раза приезжал сюда, однако я в это время принимал ванну. Я ответил: «Нет, сэр, я не принимал ванны, но я дал указания приготовить ее для меня специально, чтобы не видеть вас. Пытаясь оправдаться, вы только ухудшаете положение вещей.
Он заявил, что я не знаю его, что если бы я знал его, то изменил свое мнение о нем. «Знаю вас, сэр?» - ответил я. - каким образом я мог знать вас? Люди создают себе имя своими деяниями. Я знаю поименно каждого английского генерала, который отличился в сражениях, но я никогда не слыхал о вас, за исключением того, что вы были клерком у Блюхера и служили комендантом тюрьмы для бандитов. Вы никогда не командовали и никогда не были приняты в общество честных и порядочных людей»
Он заявил, что не добивался нынешней работы. Я сказал, что подобной работы не добиваются: правительства назначают на такую работу тех, кто обесчестил себя. Он возразил, что он лишь выполнял свой долг и что я не должен порицать его, так как он действовал только в соответствии с полученными указаниями.
Он заявил мне, что находит свое положение настолько затруднительным, то вследствие этого подал в отставку. Я ответил, что прислать сюда более худшего человека, чем он, просто невозможно, хотя его должность не из тех, которую хотел бы занять джентльмен.
Наполеон спустил всех собак на Лоу, ему маленько полегчало, а первому в свою очередь эта беседа далась ой как не легко и он переживает этот эпизод долго, и чуть позже находятся подтверждения моему предположению.
22 августа. «Я хотел бы, добавил он (Лоу), - чтобы он (Наполеон) знал об этом ( речь идет о советах Лоу в переговорах в Шатильоне) для того, чтобы предоставить хотя бы какую-то причину для его ненависти ко мне».
Затем Хадсон Лоу на короткое время возобновил свою прогулку, обгрызывая при этом ногти.
Однако, пока все, если я наткнусь на еще более веские факты, подтверждающие желание «подружиться» Лоу с Наполеоном, хотя бы первое время, я их обязательно предоставлю. Но боюсь, что спустя время Лоу обиделся и уже действительно стал третировать Наполеона, просто потому что.
Все цитаты взяты из книги Барри О‘Мира «Наполеон. Голос с острова святой Елены» Мемуары. Издательство Захаров. Москва. 2004.
Зелененьким мои мысли.
5 августа. В Лонгвуд приехала сер Хадсон Лоу. Отозвав меня в сторону, он с таинственным видом спросил, не считаю ли я, что генерал Бонапарт хорошо воспримет приглашение посетить бал в «Колониальном доме» по случаю дня рождения принца-регента? Я ответил, что при всех обстоятельствах наиболее вероятной реакцией на это приглашение будет то, что Наполеон расценит его как оскорбление, особенно если приглашение будет прислано на имя «генерала Бонапарта». Его превосходительство возразил, что он постарается избежать этого, так как он лично пригласит Наполеона.
Что тут с кажешь, человек старается делать, так как было бы удобнее и приятнее Наполеону, пусть неумело, пусть советуясь с другим на этот счет, но старается.
10 августа. Когда Наполеон завтракал снаружи дома, в палатке, приехал сер Хадсон Лоу, чтобы поговорить с ним, но это ему не удалось.
Я бы обиделась, думаю, и Лоу обиделся и начал задумывать, в чем же причина такого неприязненного отношения к нему со стороны Бонапарта. Напомню, что к этому времени открытых стычек и недоразумений у Лоу с обитателями Лонгвуда еще не было.
14 августа. «Он (Лоу) был здесь, продолжал он (Наполеон), - этот сицилийский главарь полицейских ищеек. Я бы задержался в палатке еще на один час, если бы мне не сообщили о его приезде. Мне противно его видеть. Он пребывает в вечном беспокойстве и производит впечатление человека, который всегда на кого-то сердит или которого одолевают тревожные думы, словно что-то гложет его совесть, и поэтому он стремиться сбежать от самого себя».
Может быть и впрямь, Лоу пытается убежать от себя?
18 августа. Беседа прошла в саду. Три основных персона встречи, Наполеон, сэр Хадсон и сэр Пультни, оказались несколько впереди остальных. Капитан Поплтон и я стояли на некотором расстоянии от них, но достаточно близко, чтобы наблюдать за их жестами. Мы отметили. Что беседу в основном вел Наполеон, который временами казался чрезмерно оживленным. Он часто останавливался и затем вновь ускорял шаг, сопровождая свою речь активной жестикуляцией. Манера сэра Хадсона вести беседу так же отличалась заметной торопливостью, а он сам казался возбужденным. Адмирал был единственным из всех троих, кто, судя по всему, говорил, сохраняя полную невозмутимость. Примерно через полчаса мы увидели, как сэр Хадсон Лоу резко повернулся и удалился, не попрощавшись с Наполеоном. Адмирал же снял шляпу, отвесил поклон Наполеону и также ушел. Сэр Хадсон Лоу подошел к тому месту, где Поплтон стоял со мной, и стал нервно расхаживать взад и вперед, поджидая своих лошадей. Обратившись ко мне, он сказал: «Генерал Бонапарт вел себя по отношению ко мне очень оскорбительно. Я резко прервал нашу беседу и сказал ему: Вы очень невежливы, мосье». Затем губернатор вскочил на коня и галопом умчался прочь.
Эмоциональность такого взрослого мужчины, и уж такого «монстра» каким мы привыкли, да и будем считать Лоу, просто поражает. Наполеону то мы все можем простить, ибо он Наполеон. А вот Лоу. Бедный. Бедный Лоу, ему действительно тяжело, до того тяжело, что он не замечает того, что каждый его поступок вызывает раздражение у Наполеона, а почему? Даже будь он самым распрекрасным на свете человеком, он для Наполеона - тюремщик, виновник, лицо предавшей его надежды страны, он его по определению «любить» и уважать не может. А тут еще и человек попался абы, какой, ну признаюсь, не самый лучший человек попался и Наполеон прав, в своих сужениях. Но ведь и Лоу то живой человек с чувствами и желаниями. И эмоциональная такая его выходка как раз подтверждает мои догадки о том. Что первое время Лоу отчаянно желал наладить отношения с пленником.
19 августа. Он (Лоу) имел наглость сказать мне о том, как ему ведется положение дел и что он приехал в Лонгвуд, чтобы оправдаться передо мной: но прежде чем сделать это, он два или три раза приезжал сюда, однако я в это время принимал ванну. Я ответил: «Нет, сэр, я не принимал ванны, но я дал указания приготовить ее для меня специально, чтобы не видеть вас. Пытаясь оправдаться, вы только ухудшаете положение вещей.
Он заявил, что я не знаю его, что если бы я знал его, то изменил свое мнение о нем. «Знаю вас, сэр?» - ответил я. - каким образом я мог знать вас? Люди создают себе имя своими деяниями. Я знаю поименно каждого английского генерала, который отличился в сражениях, но я никогда не слыхал о вас, за исключением того, что вы были клерком у Блюхера и служили комендантом тюрьмы для бандитов. Вы никогда не командовали и никогда не были приняты в общество честных и порядочных людей»
Он заявил, что не добивался нынешней работы. Я сказал, что подобной работы не добиваются: правительства назначают на такую работу тех, кто обесчестил себя. Он возразил, что он лишь выполнял свой долг и что я не должен порицать его, так как он действовал только в соответствии с полученными указаниями.
Он заявил мне, что находит свое положение настолько затруднительным, то вследствие этого подал в отставку. Я ответил, что прислать сюда более худшего человека, чем он, просто невозможно, хотя его должность не из тех, которую хотел бы занять джентльмен.
Наполеон спустил всех собак на Лоу, ему маленько полегчало, а первому в свою очередь эта беседа далась ой как не легко и он переживает этот эпизод долго, и чуть позже находятся подтверждения моему предположению.
22 августа. «Я хотел бы, добавил он (Лоу), - чтобы он (Наполеон) знал об этом ( речь идет о советах Лоу в переговорах в Шатильоне) для того, чтобы предоставить хотя бы какую-то причину для его ненависти ко мне».
Затем Хадсон Лоу на короткое время возобновил свою прогулку, обгрызывая при этом ногти.
Однако, пока все, если я наткнусь на еще более веские факты, подтверждающие желание «подружиться» Лоу с Наполеоном, хотя бы первое время, я их обязательно предоставлю. Но боюсь, что спустя время Лоу обиделся и уже действительно стал третировать Наполеона, просто потому что.
Все цитаты взяты из книги Барри О‘Мира «Наполеон. Голос с острова святой Елены» Мемуары. Издательство Захаров. Москва. 2004.