КИРПИЧНИКОВ РУССКИЕ ШЛЕМЫ X-XIII вв. Часть вторая
А. Н. КИРПИЧНИКОВ
РУССКИЕ ШЛЕМЫ X-XIII вв.
Часть вторая
Очень интересной является проблема распространения древнейших курганных позолоченных шлемов, незаслуженно оставленная без внимания в отечественной археологической литературе. За пределами древней Руси - в Польше, на территории бывшей восточной Пруссии, Венгрии - известна группа золоченых шлемов, представляющих собой нечто боль¬шее, чем простые аналогии русским образцам. По своей отделке и форме все они поразительно близки к шлему из Черной могилы, что и позволяет предельно сократить их описание43.
Шлемы из Польши. Шлем, найденный в 1866 г. в болоте у дер. Гожуха в, Калишской земле (рис. 4, 1), состоит из четырех пластин, обтянутых золоченой медью. Передняя и задняя пластины находят на боковые и имеют волнистый обрез. На боковых пластинах имеются бляшки. Сохранилась часть налобного украшения (Вероятно, представляющая верхнюю часть наносника) в виде трехлистной короны (рис. 1, 4). Основание навершия, бляшки, края склепки, очертания «короны» обведены золоченой оконтуривающей прокладкой с выпуклостями.
На основании навершия - следы серебряной насечки с гравировкой пальметовидного орнамента, на боковых бляшках - подготовленная насечка для набивки серебряного листочка (рис. 1, 4 а). Верх навершия позолочен. Кругом шлема обруч с ушками для прикрепления бармицы (как на шлеме с р. Оскол). Шлем реконструирован 3. Бохенским без учета существо¬вания наносника; однако вряд ли начельная железная накладка, достигающая поло¬вины высоты шлема, являлась только орнаментальной композицией; она могла быть связана с наносником. Об остальных шлемах, идентичных описанным, приведем только краткие сведения.
Экземпляр из Гич известен с 1858 г. Он. сохранился хуже. Форма более изогну¬тая, чем у предыдущего (рис. 4, 2).
Шлем из Гнезно сохранился в виде сплошной железной массы с остатками бар¬мицы.
Находка 1919 г. у дер. Димитрове (Туренский уезд, Калишская земля) (рис. 4, 3) отличается тем, что золочение произведено непосредственно по железу; нет также медной «выпушки» по швам склепки. Относительно хорошо сохранился начельный трехлистник. Центральный лист, как и в других экземплярах, выше боковых. Украше¬ние склепано с обручем.
Находки из Восточной Пруссии. Шлем из Фридрихсберга (1 миля к западу от Кенигсберга) (рис. 4, 4) полностью сохранил свою совершенную сферо¬коническую форму. Найден в погребении конного воина с мечом, наконечником копья, стременами. Налобное украшение с пальметовидным орнаментом почти не сохрани¬лось. Втулка приклепана на четырех фигурных лапках. Железные детали имели гравированный на серебре растительный орнамент, утраченный вскоре после находки в 1889 г. Немецкие археологи датировали этот памятник XI-XII вв.44. Другой шлем найден в 1938 г. в погребении № 12 могильника Экриттен в Самбии вместе с двумя копьями, удилами, стременем и шпорой (рис. 4, 5). Шлем не имеет боковых квадратных бляшек. Издатель был склонен датировать захоронение XII в.45. Однако копья с серебряной насечкой, удила с прямыми стержневидными псалиями, стремя арочной формы с вытянутой вверх петлей позволяют, очевидно, отнести ком¬плекс к первой половине XI в. Техника изготовления золоченых шлемов, очевидно, оказала влияние на местные западные образцы. Таков один венгерский шлем из г. Печ; он без позолоты, но имеет характерный волнистый край склепанных пластин и выступающую медную прокладку вдоль их шва (рис. 4, 6). Откуда-то из Южной Прибалтики происходит шлем, обтянутый листовой медью, но без фигурного края составляющих его пластин46.
Все описанные выше памятники очень похожи друг на друга вплоть до количества шаровидных заклепок, скрепляющих всегда четырехчастную тулью. Можно согласиться с предположением 3. Бохенского о производ¬стве этих шлемов в каком-то одном центре в относительно непродолжительный отрезок времени 47. Однако долгов время шлемы не имели своей родины. Теперь же вопрос о их происхождении породил целую литературу. А. Гётц считал эти шлемы монгольскими. В. Герте, опубликовавший фридрихсбегекий шлем, искал его прототипы в Южной России. Узнав о польских аналогиях, он высказал мысль о специфически польском ха¬рактере шлемов 48. Это определение уже в категорической форме повто¬рил издатель польских находок З. Бохенский, датировав их XI-XIII вв. 49. «Локализование центра - писал он,- из которого вышли наши шишаки, могло бы измениться в том случае, если в других краях появились бы приблизительно подобные находки» 50. З. Бохенский и В. Герте не знали русского материала и поэтому, естественно, не указали близких русских ана¬логий. Однако теория о польском происхождении шлемов нашла других последователей и тогда, когда за рубежом стали широко известны черниговские образцы51. Наиболее крайнюю точку зрения высказал автор монографии о польском вооружении А. Надольский. Согласно последнему, шлемы типа «великопольских», найденные на русских, прусских и венгер¬ских землях, были «выражением экспорта продукции польских ремесленников» 52. Среди польских археологов нашлись и защитники русского происхождения «великопольских» шлемов, развернувшие острую дискуссию 53. Наиболее аргументированной является статья Е. Антоневича 54. Не вдаваясь в подробности полемики, -приведем основные положения Е. Антоневича и В. Сарновской, а также выскажем ряд собственных замечаний.
Шлемы найдены в районе сосредоточения древнейших польских городов и богатых военных погребений, но не совпадают с последними по месту находки (кроме шлема из Гнезно). Ни одна из находок не связана с каким-либо археологическим комплексом, в противоположность Руси, где такие находки точно датированы и связаны с дружинными курганами. Шлем из Дубно объявлен польским на основании теории (буржуазно-националистической) о сильном влиянии Польши на Волынь. Прусские образцы вряд ли сделаны польскими мастерами. В археологических источниках нет выразительных следов связи Великопольши и Самбии. Наоборот, в Пруссии найдены шиферные пряслица, энколпионы, крестик, несом¬ненно привезенные из Руси.
Судя по иконографии и археологическим данным, в Польше, Пруссии, вообще в Прибалтике55 наряду с золочеными были и другие типы боевых наголовий. Русские образцы могли попасть в Пруссию и Польшу путем торговли и в период военных столкновений. В частности, появление золоченых шлемов на западе связывается с походом Болеслава Храброго на Киев, где, по словам Титмара, последний захватил огромную добычу и большую часть ее разделил между сподвижниками56.
Трудно согласиться с Е. Антоневичем, считающим, что золоченые ши¬шаки имели не боевой, а скорее парадный характер и не носились пястовскими феодалами, хотя им и принадлежали.
Польская версия не опиралась на весь известный археологический ма¬териал. В. Сарновская, обосновывая «русскую гипотезу», указывала на то, что на Руси есть ряд образцов, представляющих последовательное развитие рассматриваемого типа, чего нет в Польше. Действительно, на Руси представлено как начальное развитие золоченых шлемов (Гнёздово, Гульбище), так и их последующее развитие. Насколько устойчивым на Руси был тип черниговского шлема, показывает образец из Райковецкого горо¬дища XII-XIII вв. (рис. 4, 7)57. Последний во многом сходен «с курган¬ными» шлемами: передняя и задняя пластины наклепаны на боковые и имеют волнистый изгиб по краю; на каждом выступе шаровидная заклеп¬ка (всего их пять-шесть); по краю - стягивающий обруч с прямоуголь¬ными петельками для прикрепления бармицы (как у шлема с р. Оскол); имеется длинная кованая стрелка - наносник. Четыре пластины шлема собраны под навершие (оно не сохранилось); на двух боковых частях шлема медно-золоченая набивка 58. В отделке шлема есть ряд черт, говорящих об упрощении черниговского образца. Золоченой медью не покрыты передняя и задняя пластины, отсутствуют квадратные бляшки, нет зо¬лоченых прокладок в местах склепки.
Подводя итоги, можно сказать, что из 12 известных в Европе шлемов типа Черной могилы пять (т. е. почти половина) найдены на русских зем¬лях (рис. 5).
Большинство западных находок датируется X-XI, может быть началом XII в.59. Польские вещи этого периода у нас почти неизвестны, зато русские изделия XI-XII вв. встречаются при раскопках древнепольских городов (писанки, погремушки, пряслица, трехбусинные серьги, колты) 60.
Путь распространения золоченых шлемов с Востока на Запад в общем не вызывает сомнений. Совершенно одинаковые приемы обработки не могли возникнуть одновременно в местах, разделенных сотнями километров. Вероятным центром изготовления золоченых шлемов было Киевское государство, так как наиболее древние экземпляры найдены в богатейших княжеско-боярских курганах X в. Нельзя, конечно, утверждать, что все зарубежные шлемы сделаны в русских городах, однако, если говорить
о генезисе таких памятников, то, очевидно, нельзя и отрицать того положе¬ния, что сам тип сфероконического золоченого наголовья, сложившийся под восточным влиянием, в X в. бытовал на Руси. Отсюда он мог проникнуть на Запад и вызвать там местные подражания.
Подведем некоторые итоги по истории шлемов «курганного периода». Из семи рассмотренных находок с территории Руси по крайней мере шесть относятся в X в. По сравнению с количеством раскопанных погребений воинов находки шлемов крайне малочисленны. Как правило, они встречаются в погребальных комплексах, содержащих самый полный и бога¬тый набор вооружения.
Характерно положение боевого наголовья в центре кургана, на вер¬шине первичной насыпи. Можно предположить, что во время сожжения шлем не всегда надевался на голову покойного, а находился где-то рядом, в груде оружия. Обычай захоронения шлемов был очень редок не только
на Руси, но также (в еще большей степени) в Польше, Скандинавии и других странах61. Все известные образцы, судя по богатству отделки, принадлежали, по-видимому, феодальной знати. О шлемах рядовых дружин¬ников ничего определенного сказать нельзя. Однако эта часть боевого до-спеха имелась не только у предводителей, но и у дружины. Лев Диакон сообщает о «твердых шлемах» русских, воевавших да Балканах.
3
Золоченые шлемы «курганного периода» надолго пережили свою эпоху. Наряду с ними в XI-XII вв. появились новые образцы. О новых путях развития средневекового шлема свидетельствует группа южнорусских памятников. Большинство из них добыто раскопками, еще в конце прошлого столетия, но осталось неопубликованным. Речь идет о шлемах, найденных в Поросье, в погребениях воинов с конем, принадлежавших черным кло¬букам, осевшим во второй половине XI-XII вв. на южных пограничьях Руси с кочевой степью62.
Включение боевого доспеха осевших замиренных кочевников в обзор русского материала может быть мотивировано следующими причинами. Район Поросья - неотъемлемая часть Киевского государства. Здесь наряду с пришельцами издавна находилось русское население и созданные им города. Курганный обряд погребения «своих поганых» сохранил весьма большое количество вооружения XI и главным образом XII в., чего мы не имеем для других мест. По составу оружие черных клобуков во мно¬гом похоже на оружие, найденное при раскопках южнорусских городов. Это и неудивительно: черные клобуки входили в состав русского войска и много снаряжения получали от русских ремесленников 63. Рассмотрение «поросских» шлемов (очень показательной части доспеха) позволит поставить проблему взаимоотношения русского и кочевнического вооружения. Немногочисленность находок шлемов на русской территории также не позволяет пройти мимо этого материала.
Большая часть находок происходит из богатых погребений. Неизменно встреча¬ются кольчуга, сабля, копье, иногда лук и стрелы, стремена и удила. Инвентарь могил очень сходен. Датировка главных комплексов определяется по стременам одинаковой формы XII-XIII вв.64 и удилам с перегибом, отличающихся от более ранних односоставных удил IX-XI вв.65. Наиболее хорошо сохранился шлем из кургана в урочище «Королевно» у мест. Таганча бывш. Каневского уезда (рис. 6, 1). Высокая колоколовидная двухчастная тулья с легким изломом посредине увенчана шпилевидным навершием, отделенным от своего основания маленьким шариком - «яблоком». Форма шлема очень сходна с той, которая в Московской Руси получила название шишака. К передней части приклепан наносник с глазными вырезами. На лобной части следы серебряной платировки. По венцу сохранились петельки для бармицы.
Издатель относил шлем к «князю россов» VIII-IX вв.66. В. Сарновская, изучавшая оружие из Таганчи в Варшаве, датировала его второй половиной X в.67. Впервые правильно определил данный шлем XII в. Б. А. Рыбаков. К такому же виду относится шишак из кургана близ с. Бурты (бывш. Каневского уезда) (рис. 6, 2). На рисунке из фонда Н. Е. Бранденбурга еще видно основание навершия. Отчетливо заметны также глазные вырезы и наносник. На середине тульи имеется едва заметный перегиб, нарушающий плавную линию ската. Шлем был поставлен возле головы погребенного конного воина в кольчуге, с саблей, копьем, стрелой и луком 68. На выставке XI Археологического съезда в Киеве демонстрировался также шлем в обломках из с. Зеленки 69 того же Каневского уезда (вместе с кольчугой, частями колчана, саблей, наконечни¬ками стрел и копий). По словам Н. Е. Бранденбурга, экземпляр приблизительно схо ден с найденным у с. Бурты70. Железный конический шлем и сабля найдены также в кургане у с. Антоновки бывш. Васильковского уезда71. В Киевском государствен¬ном историческом музее имеется частично сохранившийся шлем из разграбленного кургана у с. Мировки бывш. Киевского уезда (найден вместе с саблей и кольчугой) 72 (рис. 6, 3). Форма шлема и особенно основание навершия (стержень обломан) с четырьмя фигурными лапками для приклепки к тулье позволяют отнести находку к той же типологической группе.
Очень близок к описанным шишак неизвестного происхождения, переданный в 1894 г. в Эрмитаж из Археологической комиссии73. Корпус его составлен из двух частей. Линия тульи имеет характерный перегиб в середине высоты. Навершие оканчивается «яблоком», вероятно переходившим в шпиль (рис. 6, 4). По сторонам прямого широкого наносника, выкованного из одного с тульей куска, сделаны небольшие вырезы для глаз. По нижнему краю на расстоянии 7-8 см расположены петли бармицы. Там же проделаны дырочки (на расстоянии 2 см одна от другой), служившие, очевидно, для прикрепления подкладки. Наконец, обломки двух стержневых шлемов, вероятно того же времени, происходят с городища Княжая гора. Все данные экземпляры имеют стержень для флажка-яловца. Эта деталь, хорошо известная для XV- XVI вв.74, по-видимому, восходит к XI-XII вв. Цвет яловцев был обычно красный. В описании Мамаева побоища сказано, что яловци «аки поломя огняное пашется»75. Шлемы данной группы с круглым «яблоком» на макушке встречаются и позже (в XIII-XIV вв.), но уже без наносника 76. Относительная многочисленность находок указывает на их распространенность в XII-XIV вв. Находки и изображения показы¬вают, что шлемы с яловцами были и в русском войске. Я имею в виду рисунок на одной из миниатюр Радзивилловской летописи, восходящей к XII-XIII вв. (л. 10, верх). Шлем с «яблоком» (но без яловца) имеет также левый сражающийся воин, изображенный в заглавной букве «И» на Новгородской псалтыри XIV в. (рис. 6, 5) 77.
Если предыдущую группу памятников можно связать с Русью, то, по-видимому, специфически кочевническими являются шлемы с масками, закрывавшими все лицо, обнаруженные на Каневщине. Первая такая находка происходит из кургана с кон¬ным воином у с. Ковали (раскопки Е. А. Зноско-Боровского). На лобной части шлема имеется прямоугольный вырез для прикрепления маски-личины (рис. 7, 1).
Таким образом, боевое наголовье скрывало не только голову, но и лицо. Маска, снабженная прорезями для глаз и носовыми отверстиями, скульптурно реалистически изображает лицо горбоносого усатого человека без отличительных восточных признаков. На маске два бронзовых уха; на левом ухе и на подбородке два кольца, вероятно, для скрепления с кольчугой. От шпиля до половины высоты на тулье шлема симметрично расположены четыре желобчатых углубления78. (с) А. Н. Кирпичников
ССЫЛКИ
43 См. Z. В о ch en ski. Ук. соч., стр. 3-8, табл. I-VII; рис. 1-3.
44 W. Qerte. Ein altpreussischer Helm. ZWK, т. 1 (10), ч. 2/3, Berlin, 1923, стр.41 42, табл. III.
45 W. LaВaum. Bin spatpreussisches Reitergrab mit Helm und verzierten Lan-
zen aus Ekritten kr. Samland, Alt -Preussen, ч. 4, Konigsberg, 1940, стр. 83-87, рис. 1-
3; его же. Fruhgeschichtlische Helme aus Ostpreufien, Nachtrichtenblats fur Deutsche
Vorzeit, 15, Jahrgang, ч. 11-12; Leipzig, 1939, стр. 299-300, табл. 79, рис. 3.
46 A. N a do 1 ski. Studia nad uzbrojeniem Polskim w X, XI i XII w. Lodz, 1954,
стр. 72, рис. 8, 9.
47 Z. Bochenski. Ук. соч., стр. 9.
48 W. G e r t e. Die Besiedlung und Kultur Konigsbergs und seiner Umgebung in vorgeschichtlicher Zeit, Altpreufiische Forschungen, ч. I, Konigsberg, 1924, стр. 135-141,
рис. 8.
49 Позднее под воздействием статьи В. Арендта он передатировал польские шле¬
мы X-XI вв.
50 Z. Bochenski, Ук. соч., стр. 17.
51 W. Dziewanowski. Zarys dziejow uzbrojenia w Polsce. Warszawa, 1935,
стр. 146; R. Jakimowicz. Ук. соч., см. также его рецензию на книгу Костржевского
«Kultura prapolska» в «Rocznik Historyczne», вып. XVIII, Poznan, 1949, стр. 396.
52 А. N a d о 1 s k i. Ук. соч., стр. 75.
53 W. S а г п о w s k а, О t. zw. «polskich» szyczakach wczesnosredniowiecznych. WA,
т. XVI, Warszawa, 1939 (редакция 1948), стр. 316-320, табл. LX-LXI.
54 J. Antoniewicz. Niektore dowody kontaktaw slowiarisko-pruskich w okrese
wczesnosredniowiecznym w swietle zrodel archeologicznych. WA, т. XXII, zesz. 3-4,
Warszawa, 1955, стр. 250-262, рис. 10-17.
55 В. И. Сизов. Предварительный отчет о поездке с археологической целью ле¬
том 1895 г. в Курляндскую губ. АИЗ, т. IV, М., 1896, стр. 37, рис. 5.
56 Русское происхождение великопольских находок признает и Костржевский. См.
J. Kostrzewski, Pradziejie Polski, Posnari, 1949, стр. 270; его же. Kultura Pra-
polska. Posnari, 1949, стр. 333.
57 В. К. Гончаров. Райковецкое городище. Киев, 1950, табл. XV. При указа¬
нии места находки шлема автор допускает неточность. На стр. 97 он пишет, что шлем
обнаружен возле скелета, лежащего у ворот детинца, а на стр. 41-42 сообщает, что
шлем найден в юго-восточном углу клети № 8 в западной части детинца.
58 Левая пластина, судя по продольным разрезам на медной обтяжке, носит следы
ударов сабли или меча. Однако это могут быть также разрывы медной оболочки вслед¬
ствие окисления железа. При осмотре мною шлема в Житомирском музее в 1956 г.
наносник и навершие отсутствовали.
59 А. N a d о 1 s k i. Ук. соч., стр. 73. Датировка прусских находок не может счи¬
таться удовлетворительной, а сами публикации их имеют чаще всего предварительный
характер.
60 Б.А.Рыбаков. Ремесло..., стр. 478; Z. Н i l с z е r o w n a. Przyczynki do handlu
Polski z Rusia Kijowska.. Przeglad Archeologiczny, т. IX, zesz. 1., Poznan, 1951, стр. 8-23.
61 А. N a d о 1 s k i. Ук. соч., стр. 70; Л. П. Семенов. Шлемы северной Осетии.
КСИИМК, вып. 57, 1955, стр. 68.
62 А. С п и ц ы н. Курганы киевских торков и берендеев. ЗРАО, т. XI, вып. 1 и 2,
новая серия, СПб., 1899, стр. 156-160; Д. А. Р а с о в с к и й. Печенеги, торки, берендеи
на Руси и в Угрии. Seminarium Kondakovianum, VI, Praha, 1933, стр. 53 и сл. К. В. Кудряшов. О местоположении половецких веж в Северном Причерноморье в XII в. Тр.
Ин-та этнографии им. Н. Н. Миклухо-Маклая, новая серия, т. I, М.- Л., 1947,
стр. 98-112.
63 С. А. Плетнева. Кочевники южно-русских степей IX-XIII вв. М., 1952, авто¬
реферат.
64 Э. Ленд. Предметы вооружения, стр. 82, рис. 1; В. К. Гончаров. Ук. соч.,
стр. 38, рис. 27, стр. 36, рис. 24; А. Б о б р и н с к и й. Курганы и случайные находки
близ м. Смелы, т. III, СПб., 1901, табл. XXI.
65 С. А. Плетнева. Ук. соч., стр. 5.
66 И Хойновский. Археологические сведения о предках славян и Руси. Киев,
1896, стр. 118-120, табл. VI.
67 W. S а r n о w s k a. Wczesnohistoriczany kurhan z Korolewina pod Tahancza..
Swiatowit, т. 20, Warszawa, 1949, стр. 240-241. Автор неправильно отождествляет этот
комплекс с могилой «князя полян» Ярополка (ок. 980 г.).
68 Н. Е. Бранденбург. Путеводитель по СПб-скому Артиллерийскому музею,
I, Отд. доисторический, СПб., 1902, стр. 55, № 138; его же. Журнал раскопок 1888-
1902. СПб., 1908, стр. 69-70, № 106.
69 Каталог выставки XI АС в Киеве. Киев, 1899, № 494-504, стр. 103-104. Раскоп¬
ки В. Б. Антоновича (?) в 1887 г.
70 Фонд Н. Е. Бранденбурга, № 90, л. 63 и об.
71 Э. К. Витковский. Раскопки курганов и археологические находки в Василь-
ковском у. Тр. III АС, т. II, Киев, 1872, приложение, стр. 23-30.
72 КГИМ, № 18323. В музейном каталоге значится как дар И. О. Книповича.
73 Э. Ленц. Предметы вооружения..., стр. 89-90, рис. 13; Е. L е n z. In Russland
gefundene..., стр. 4-5, рис. 2.
74 Например, на рельефах царского места Ивана Грозного в Успенском соборе
Московского кремля.
75 М. С а в в а и т о в. Описание старинных русских утварей, одежд, оружия, рат¬
ных доспехов. СПб., 1896, стр. 34.
76 OAK за 1902, стр. 74-75, рис. 158; OAK за 1903, стр. 76, рис. 154.
77 В. В. Стасов. Славянский и восточный орнамент. СПб., 1887, табл. LXXI, 6.
78 А. Б. Бобринский Ук. соч., стр. 122-124, табл. XXI; Фонд Н. Е. Бранден¬
бурга, № 90, лл. 5-8; 51-52; № 119, л. 69; Brandenburg. Eine alte Rushing, ge-
funden in einem der Hugelgraber Sudrussland. ZWK, т. I, ч. 11, 1897, стр. 288 (рис.).
РУССКИЕ ШЛЕМЫ X-XIII вв.Часть первая
РУССКИЕ ШЛЕМЫ X-XIII вв.Часть третья
P.S. Спасибо за текст статьи Валерию http://annals.xlegio.ru/
РУССКИЕ ШЛЕМЫ X-XIII вв.
Часть вторая
Очень интересной является проблема распространения древнейших курганных позолоченных шлемов, незаслуженно оставленная без внимания в отечественной археологической литературе. За пределами древней Руси - в Польше, на территории бывшей восточной Пруссии, Венгрии - известна группа золоченых шлемов, представляющих собой нечто боль¬шее, чем простые аналогии русским образцам. По своей отделке и форме все они поразительно близки к шлему из Черной могилы, что и позволяет предельно сократить их описание43.
Шлемы из Польши. Шлем, найденный в 1866 г. в болоте у дер. Гожуха в, Калишской земле (рис. 4, 1), состоит из четырех пластин, обтянутых золоченой медью. Передняя и задняя пластины находят на боковые и имеют волнистый обрез. На боковых пластинах имеются бляшки. Сохранилась часть налобного украшения (Вероятно, представляющая верхнюю часть наносника) в виде трехлистной короны (рис. 1, 4). Основание навершия, бляшки, края склепки, очертания «короны» обведены золоченой оконтуривающей прокладкой с выпуклостями.
На основании навершия - следы серебряной насечки с гравировкой пальметовидного орнамента, на боковых бляшках - подготовленная насечка для набивки серебряного листочка (рис. 1, 4 а). Верх навершия позолочен. Кругом шлема обруч с ушками для прикрепления бармицы (как на шлеме с р. Оскол). Шлем реконструирован 3. Бохенским без учета существо¬вания наносника; однако вряд ли начельная железная накладка, достигающая поло¬вины высоты шлема, являлась только орнаментальной композицией; она могла быть связана с наносником. Об остальных шлемах, идентичных описанным, приведем только краткие сведения.
Экземпляр из Гич известен с 1858 г. Он. сохранился хуже. Форма более изогну¬тая, чем у предыдущего (рис. 4, 2).
Шлем из Гнезно сохранился в виде сплошной железной массы с остатками бар¬мицы.
Находка 1919 г. у дер. Димитрове (Туренский уезд, Калишская земля) (рис. 4, 3) отличается тем, что золочение произведено непосредственно по железу; нет также медной «выпушки» по швам склепки. Относительно хорошо сохранился начельный трехлистник. Центральный лист, как и в других экземплярах, выше боковых. Украше¬ние склепано с обручем.
Находки из Восточной Пруссии. Шлем из Фридрихсберга (1 миля к западу от Кенигсберга) (рис. 4, 4) полностью сохранил свою совершенную сферо¬коническую форму. Найден в погребении конного воина с мечом, наконечником копья, стременами. Налобное украшение с пальметовидным орнаментом почти не сохрани¬лось. Втулка приклепана на четырех фигурных лапках. Железные детали имели гравированный на серебре растительный орнамент, утраченный вскоре после находки в 1889 г. Немецкие археологи датировали этот памятник XI-XII вв.44. Другой шлем найден в 1938 г. в погребении № 12 могильника Экриттен в Самбии вместе с двумя копьями, удилами, стременем и шпорой (рис. 4, 5). Шлем не имеет боковых квадратных бляшек. Издатель был склонен датировать захоронение XII в.45. Однако копья с серебряной насечкой, удила с прямыми стержневидными псалиями, стремя арочной формы с вытянутой вверх петлей позволяют, очевидно, отнести ком¬плекс к первой половине XI в. Техника изготовления золоченых шлемов, очевидно, оказала влияние на местные западные образцы. Таков один венгерский шлем из г. Печ; он без позолоты, но имеет характерный волнистый край склепанных пластин и выступающую медную прокладку вдоль их шва (рис. 4, 6). Откуда-то из Южной Прибалтики происходит шлем, обтянутый листовой медью, но без фигурного края составляющих его пластин46.
Все описанные выше памятники очень похожи друг на друга вплоть до количества шаровидных заклепок, скрепляющих всегда четырехчастную тулью. Можно согласиться с предположением 3. Бохенского о производ¬стве этих шлемов в каком-то одном центре в относительно непродолжительный отрезок времени 47. Однако долгов время шлемы не имели своей родины. Теперь же вопрос о их происхождении породил целую литературу. А. Гётц считал эти шлемы монгольскими. В. Герте, опубликовавший фридрихсбегекий шлем, искал его прототипы в Южной России. Узнав о польских аналогиях, он высказал мысль о специфически польском ха¬рактере шлемов 48. Это определение уже в категорической форме повто¬рил издатель польских находок З. Бохенский, датировав их XI-XIII вв. 49. «Локализование центра - писал он,- из которого вышли наши шишаки, могло бы измениться в том случае, если в других краях появились бы приблизительно подобные находки» 50. З. Бохенский и В. Герте не знали русского материала и поэтому, естественно, не указали близких русских ана¬логий. Однако теория о польском происхождении шлемов нашла других последователей и тогда, когда за рубежом стали широко известны черниговские образцы51. Наиболее крайнюю точку зрения высказал автор монографии о польском вооружении А. Надольский. Согласно последнему, шлемы типа «великопольских», найденные на русских, прусских и венгер¬ских землях, были «выражением экспорта продукции польских ремесленников» 52. Среди польских археологов нашлись и защитники русского происхождения «великопольских» шлемов, развернувшие острую дискуссию 53. Наиболее аргументированной является статья Е. Антоневича 54. Не вдаваясь в подробности полемики, -приведем основные положения Е. Антоневича и В. Сарновской, а также выскажем ряд собственных замечаний.
Шлемы найдены в районе сосредоточения древнейших польских городов и богатых военных погребений, но не совпадают с последними по месту находки (кроме шлема из Гнезно). Ни одна из находок не связана с каким-либо археологическим комплексом, в противоположность Руси, где такие находки точно датированы и связаны с дружинными курганами. Шлем из Дубно объявлен польским на основании теории (буржуазно-националистической) о сильном влиянии Польши на Волынь. Прусские образцы вряд ли сделаны польскими мастерами. В археологических источниках нет выразительных следов связи Великопольши и Самбии. Наоборот, в Пруссии найдены шиферные пряслица, энколпионы, крестик, несом¬ненно привезенные из Руси.
Судя по иконографии и археологическим данным, в Польше, Пруссии, вообще в Прибалтике55 наряду с золочеными были и другие типы боевых наголовий. Русские образцы могли попасть в Пруссию и Польшу путем торговли и в период военных столкновений. В частности, появление золоченых шлемов на западе связывается с походом Болеслава Храброго на Киев, где, по словам Титмара, последний захватил огромную добычу и большую часть ее разделил между сподвижниками56.
Трудно согласиться с Е. Антоневичем, считающим, что золоченые ши¬шаки имели не боевой, а скорее парадный характер и не носились пястовскими феодалами, хотя им и принадлежали.
Польская версия не опиралась на весь известный археологический ма¬териал. В. Сарновская, обосновывая «русскую гипотезу», указывала на то, что на Руси есть ряд образцов, представляющих последовательное развитие рассматриваемого типа, чего нет в Польше. Действительно, на Руси представлено как начальное развитие золоченых шлемов (Гнёздово, Гульбище), так и их последующее развитие. Насколько устойчивым на Руси был тип черниговского шлема, показывает образец из Райковецкого горо¬дища XII-XIII вв. (рис. 4, 7)57. Последний во многом сходен «с курган¬ными» шлемами: передняя и задняя пластины наклепаны на боковые и имеют волнистый изгиб по краю; на каждом выступе шаровидная заклеп¬ка (всего их пять-шесть); по краю - стягивающий обруч с прямоуголь¬ными петельками для прикрепления бармицы (как у шлема с р. Оскол); имеется длинная кованая стрелка - наносник. Четыре пластины шлема собраны под навершие (оно не сохранилось); на двух боковых частях шлема медно-золоченая набивка 58. В отделке шлема есть ряд черт, говорящих об упрощении черниговского образца. Золоченой медью не покрыты передняя и задняя пластины, отсутствуют квадратные бляшки, нет зо¬лоченых прокладок в местах склепки.
Подводя итоги, можно сказать, что из 12 известных в Европе шлемов типа Черной могилы пять (т. е. почти половина) найдены на русских зем¬лях (рис. 5).
Большинство западных находок датируется X-XI, может быть началом XII в.59. Польские вещи этого периода у нас почти неизвестны, зато русские изделия XI-XII вв. встречаются при раскопках древнепольских городов (писанки, погремушки, пряслица, трехбусинные серьги, колты) 60.
Путь распространения золоченых шлемов с Востока на Запад в общем не вызывает сомнений. Совершенно одинаковые приемы обработки не могли возникнуть одновременно в местах, разделенных сотнями километров. Вероятным центром изготовления золоченых шлемов было Киевское государство, так как наиболее древние экземпляры найдены в богатейших княжеско-боярских курганах X в. Нельзя, конечно, утверждать, что все зарубежные шлемы сделаны в русских городах, однако, если говорить
о генезисе таких памятников, то, очевидно, нельзя и отрицать того положе¬ния, что сам тип сфероконического золоченого наголовья, сложившийся под восточным влиянием, в X в. бытовал на Руси. Отсюда он мог проникнуть на Запад и вызвать там местные подражания.
Подведем некоторые итоги по истории шлемов «курганного периода». Из семи рассмотренных находок с территории Руси по крайней мере шесть относятся в X в. По сравнению с количеством раскопанных погребений воинов находки шлемов крайне малочисленны. Как правило, они встречаются в погребальных комплексах, содержащих самый полный и бога¬тый набор вооружения.
Характерно положение боевого наголовья в центре кургана, на вер¬шине первичной насыпи. Можно предположить, что во время сожжения шлем не всегда надевался на голову покойного, а находился где-то рядом, в груде оружия. Обычай захоронения шлемов был очень редок не только
на Руси, но также (в еще большей степени) в Польше, Скандинавии и других странах61. Все известные образцы, судя по богатству отделки, принадлежали, по-видимому, феодальной знати. О шлемах рядовых дружин¬ников ничего определенного сказать нельзя. Однако эта часть боевого до-спеха имелась не только у предводителей, но и у дружины. Лев Диакон сообщает о «твердых шлемах» русских, воевавших да Балканах.
3
Золоченые шлемы «курганного периода» надолго пережили свою эпоху. Наряду с ними в XI-XII вв. появились новые образцы. О новых путях развития средневекового шлема свидетельствует группа южнорусских памятников. Большинство из них добыто раскопками, еще в конце прошлого столетия, но осталось неопубликованным. Речь идет о шлемах, найденных в Поросье, в погребениях воинов с конем, принадлежавших черным кло¬букам, осевшим во второй половине XI-XII вв. на южных пограничьях Руси с кочевой степью62.
Включение боевого доспеха осевших замиренных кочевников в обзор русского материала может быть мотивировано следующими причинами. Район Поросья - неотъемлемая часть Киевского государства. Здесь наряду с пришельцами издавна находилось русское население и созданные им города. Курганный обряд погребения «своих поганых» сохранил весьма большое количество вооружения XI и главным образом XII в., чего мы не имеем для других мест. По составу оружие черных клобуков во мно¬гом похоже на оружие, найденное при раскопках южнорусских городов. Это и неудивительно: черные клобуки входили в состав русского войска и много снаряжения получали от русских ремесленников 63. Рассмотрение «поросских» шлемов (очень показательной части доспеха) позволит поставить проблему взаимоотношения русского и кочевнического вооружения. Немногочисленность находок шлемов на русской территории также не позволяет пройти мимо этого материала.
Большая часть находок происходит из богатых погребений. Неизменно встреча¬ются кольчуга, сабля, копье, иногда лук и стрелы, стремена и удила. Инвентарь могил очень сходен. Датировка главных комплексов определяется по стременам одинаковой формы XII-XIII вв.64 и удилам с перегибом, отличающихся от более ранних односоставных удил IX-XI вв.65. Наиболее хорошо сохранился шлем из кургана в урочище «Королевно» у мест. Таганча бывш. Каневского уезда (рис. 6, 1). Высокая колоколовидная двухчастная тулья с легким изломом посредине увенчана шпилевидным навершием, отделенным от своего основания маленьким шариком - «яблоком». Форма шлема очень сходна с той, которая в Московской Руси получила название шишака. К передней части приклепан наносник с глазными вырезами. На лобной части следы серебряной платировки. По венцу сохранились петельки для бармицы.
Издатель относил шлем к «князю россов» VIII-IX вв.66. В. Сарновская, изучавшая оружие из Таганчи в Варшаве, датировала его второй половиной X в.67. Впервые правильно определил данный шлем XII в. Б. А. Рыбаков. К такому же виду относится шишак из кургана близ с. Бурты (бывш. Каневского уезда) (рис. 6, 2). На рисунке из фонда Н. Е. Бранденбурга еще видно основание навершия. Отчетливо заметны также глазные вырезы и наносник. На середине тульи имеется едва заметный перегиб, нарушающий плавную линию ската. Шлем был поставлен возле головы погребенного конного воина в кольчуге, с саблей, копьем, стрелой и луком 68. На выставке XI Археологического съезда в Киеве демонстрировался также шлем в обломках из с. Зеленки 69 того же Каневского уезда (вместе с кольчугой, частями колчана, саблей, наконечни¬ками стрел и копий). По словам Н. Е. Бранденбурга, экземпляр приблизительно схо ден с найденным у с. Бурты70. Железный конический шлем и сабля найдены также в кургане у с. Антоновки бывш. Васильковского уезда71. В Киевском государствен¬ном историческом музее имеется частично сохранившийся шлем из разграбленного кургана у с. Мировки бывш. Киевского уезда (найден вместе с саблей и кольчугой) 72 (рис. 6, 3). Форма шлема и особенно основание навершия (стержень обломан) с четырьмя фигурными лапками для приклепки к тулье позволяют отнести находку к той же типологической группе.
Очень близок к описанным шишак неизвестного происхождения, переданный в 1894 г. в Эрмитаж из Археологической комиссии73. Корпус его составлен из двух частей. Линия тульи имеет характерный перегиб в середине высоты. Навершие оканчивается «яблоком», вероятно переходившим в шпиль (рис. 6, 4). По сторонам прямого широкого наносника, выкованного из одного с тульей куска, сделаны небольшие вырезы для глаз. По нижнему краю на расстоянии 7-8 см расположены петли бармицы. Там же проделаны дырочки (на расстоянии 2 см одна от другой), служившие, очевидно, для прикрепления подкладки. Наконец, обломки двух стержневых шлемов, вероятно того же времени, происходят с городища Княжая гора. Все данные экземпляры имеют стержень для флажка-яловца. Эта деталь, хорошо известная для XV- XVI вв.74, по-видимому, восходит к XI-XII вв. Цвет яловцев был обычно красный. В описании Мамаева побоища сказано, что яловци «аки поломя огняное пашется»75. Шлемы данной группы с круглым «яблоком» на макушке встречаются и позже (в XIII-XIV вв.), но уже без наносника 76. Относительная многочисленность находок указывает на их распространенность в XII-XIV вв. Находки и изображения показы¬вают, что шлемы с яловцами были и в русском войске. Я имею в виду рисунок на одной из миниатюр Радзивилловской летописи, восходящей к XII-XIII вв. (л. 10, верх). Шлем с «яблоком» (но без яловца) имеет также левый сражающийся воин, изображенный в заглавной букве «И» на Новгородской псалтыри XIV в. (рис. 6, 5) 77.
Если предыдущую группу памятников можно связать с Русью, то, по-видимому, специфически кочевническими являются шлемы с масками, закрывавшими все лицо, обнаруженные на Каневщине. Первая такая находка происходит из кургана с кон¬ным воином у с. Ковали (раскопки Е. А. Зноско-Боровского). На лобной части шлема имеется прямоугольный вырез для прикрепления маски-личины (рис. 7, 1).
Таким образом, боевое наголовье скрывало не только голову, но и лицо. Маска, снабженная прорезями для глаз и носовыми отверстиями, скульптурно реалистически изображает лицо горбоносого усатого человека без отличительных восточных признаков. На маске два бронзовых уха; на левом ухе и на подбородке два кольца, вероятно, для скрепления с кольчугой. От шпиля до половины высоты на тулье шлема симметрично расположены четыре желобчатых углубления78. (с) А. Н. Кирпичников
ССЫЛКИ
43 См. Z. В о ch en ski. Ук. соч., стр. 3-8, табл. I-VII; рис. 1-3.
44 W. Qerte. Ein altpreussischer Helm. ZWK, т. 1 (10), ч. 2/3, Berlin, 1923, стр.41 42, табл. III.
45 W. LaВaum. Bin spatpreussisches Reitergrab mit Helm und verzierten Lan-
zen aus Ekritten kr. Samland, Alt -Preussen, ч. 4, Konigsberg, 1940, стр. 83-87, рис. 1-
3; его же. Fruhgeschichtlische Helme aus Ostpreufien, Nachtrichtenblats fur Deutsche
Vorzeit, 15, Jahrgang, ч. 11-12; Leipzig, 1939, стр. 299-300, табл. 79, рис. 3.
46 A. N a do 1 ski. Studia nad uzbrojeniem Polskim w X, XI i XII w. Lodz, 1954,
стр. 72, рис. 8, 9.
47 Z. Bochenski. Ук. соч., стр. 9.
48 W. G e r t e. Die Besiedlung und Kultur Konigsbergs und seiner Umgebung in vorgeschichtlicher Zeit, Altpreufiische Forschungen, ч. I, Konigsberg, 1924, стр. 135-141,
рис. 8.
49 Позднее под воздействием статьи В. Арендта он передатировал польские шле¬
мы X-XI вв.
50 Z. Bochenski, Ук. соч., стр. 17.
51 W. Dziewanowski. Zarys dziejow uzbrojenia w Polsce. Warszawa, 1935,
стр. 146; R. Jakimowicz. Ук. соч., см. также его рецензию на книгу Костржевского
«Kultura prapolska» в «Rocznik Historyczne», вып. XVIII, Poznan, 1949, стр. 396.
52 А. N a d о 1 s k i. Ук. соч., стр. 75.
53 W. S а г п о w s k а, О t. zw. «polskich» szyczakach wczesnosredniowiecznych. WA,
т. XVI, Warszawa, 1939 (редакция 1948), стр. 316-320, табл. LX-LXI.
54 J. Antoniewicz. Niektore dowody kontaktaw slowiarisko-pruskich w okrese
wczesnosredniowiecznym w swietle zrodel archeologicznych. WA, т. XXII, zesz. 3-4,
Warszawa, 1955, стр. 250-262, рис. 10-17.
55 В. И. Сизов. Предварительный отчет о поездке с археологической целью ле¬
том 1895 г. в Курляндскую губ. АИЗ, т. IV, М., 1896, стр. 37, рис. 5.
56 Русское происхождение великопольских находок признает и Костржевский. См.
J. Kostrzewski, Pradziejie Polski, Posnari, 1949, стр. 270; его же. Kultura Pra-
polska. Posnari, 1949, стр. 333.
57 В. К. Гончаров. Райковецкое городище. Киев, 1950, табл. XV. При указа¬
нии места находки шлема автор допускает неточность. На стр. 97 он пишет, что шлем
обнаружен возле скелета, лежащего у ворот детинца, а на стр. 41-42 сообщает, что
шлем найден в юго-восточном углу клети № 8 в западной части детинца.
58 Левая пластина, судя по продольным разрезам на медной обтяжке, носит следы
ударов сабли или меча. Однако это могут быть также разрывы медной оболочки вслед¬
ствие окисления железа. При осмотре мною шлема в Житомирском музее в 1956 г.
наносник и навершие отсутствовали.
59 А. N a d о 1 s k i. Ук. соч., стр. 73. Датировка прусских находок не может счи¬
таться удовлетворительной, а сами публикации их имеют чаще всего предварительный
характер.
60 Б.А.Рыбаков. Ремесло..., стр. 478; Z. Н i l с z е r o w n a. Przyczynki do handlu
Polski z Rusia Kijowska.. Przeglad Archeologiczny, т. IX, zesz. 1., Poznan, 1951, стр. 8-23.
61 А. N a d о 1 s k i. Ук. соч., стр. 70; Л. П. Семенов. Шлемы северной Осетии.
КСИИМК, вып. 57, 1955, стр. 68.
62 А. С п и ц ы н. Курганы киевских торков и берендеев. ЗРАО, т. XI, вып. 1 и 2,
новая серия, СПб., 1899, стр. 156-160; Д. А. Р а с о в с к и й. Печенеги, торки, берендеи
на Руси и в Угрии. Seminarium Kondakovianum, VI, Praha, 1933, стр. 53 и сл. К. В. Кудряшов. О местоположении половецких веж в Северном Причерноморье в XII в. Тр.
Ин-та этнографии им. Н. Н. Миклухо-Маклая, новая серия, т. I, М.- Л., 1947,
стр. 98-112.
63 С. А. Плетнева. Кочевники южно-русских степей IX-XIII вв. М., 1952, авто¬
реферат.
64 Э. Ленд. Предметы вооружения, стр. 82, рис. 1; В. К. Гончаров. Ук. соч.,
стр. 38, рис. 27, стр. 36, рис. 24; А. Б о б р и н с к и й. Курганы и случайные находки
близ м. Смелы, т. III, СПб., 1901, табл. XXI.
65 С. А. Плетнева. Ук. соч., стр. 5.
66 И Хойновский. Археологические сведения о предках славян и Руси. Киев,
1896, стр. 118-120, табл. VI.
67 W. S а r n о w s k a. Wczesnohistoriczany kurhan z Korolewina pod Tahancza..
Swiatowit, т. 20, Warszawa, 1949, стр. 240-241. Автор неправильно отождествляет этот
комплекс с могилой «князя полян» Ярополка (ок. 980 г.).
68 Н. Е. Бранденбург. Путеводитель по СПб-скому Артиллерийскому музею,
I, Отд. доисторический, СПб., 1902, стр. 55, № 138; его же. Журнал раскопок 1888-
1902. СПб., 1908, стр. 69-70, № 106.
69 Каталог выставки XI АС в Киеве. Киев, 1899, № 494-504, стр. 103-104. Раскоп¬
ки В. Б. Антоновича (?) в 1887 г.
70 Фонд Н. Е. Бранденбурга, № 90, л. 63 и об.
71 Э. К. Витковский. Раскопки курганов и археологические находки в Василь-
ковском у. Тр. III АС, т. II, Киев, 1872, приложение, стр. 23-30.
72 КГИМ, № 18323. В музейном каталоге значится как дар И. О. Книповича.
73 Э. Ленц. Предметы вооружения..., стр. 89-90, рис. 13; Е. L е n z. In Russland
gefundene..., стр. 4-5, рис. 2.
74 Например, на рельефах царского места Ивана Грозного в Успенском соборе
Московского кремля.
75 М. С а в в а и т о в. Описание старинных русских утварей, одежд, оружия, рат¬
ных доспехов. СПб., 1896, стр. 34.
76 OAK за 1902, стр. 74-75, рис. 158; OAK за 1903, стр. 76, рис. 154.
77 В. В. Стасов. Славянский и восточный орнамент. СПб., 1887, табл. LXXI, 6.
78 А. Б. Бобринский Ук. соч., стр. 122-124, табл. XXI; Фонд Н. Е. Бранден¬
бурга, № 90, лл. 5-8; 51-52; № 119, л. 69; Brandenburg. Eine alte Rushing, ge-
funden in einem der Hugelgraber Sudrussland. ZWK, т. I, ч. 11, 1897, стр. 288 (рис.).
РУССКИЕ ШЛЕМЫ X-XIII вв.Часть первая
РУССКИЕ ШЛЕМЫ X-XIII вв.Часть третья
P.S. Спасибо за текст статьи Валерию http://annals.xlegio.ru/