(no subject)
В квартире, где я прожила 10 лет, ничего не изменилось. Те же календари на стенах, те же книги на полках, так же щёлкают выключатели, в тех же местах скрипят половицы. Я хожу по квартире в темноте и ни на что не натыкаюсь: знаю, где надо вытянуть руку, потому что может быть открыта дверь, на которую можно налететь и удариться головой. Здесь и пахнет так же. Почти как музей: юность Ленина. Ну, или Ленина юность.
В самом же городе есть множество вещей, которые я успела подзабыть. Например, как всё долго. Поездка от пункта А до пункта Б длится вечно. Что бывают пробки. Что постоянно ремонтируют важные дороги. Что в маршрутке страшно укачивает. Что в метро нет контролёров. Что люди, налетев на тебя, не извиняются. Что в транспорте все сидят, тесно прижавшись друг к другу. Что есть люди, которые, вроде, не матерятся, а всё равно очень некрасиво и неприятно разговаривают. Что всё так дорого. Что ввели десятирублёвые монетки. Что люди так смешно одеты во всё блестящее, прошитое квадратиками и "украшенное" "мехом".
Я целыми днями гуляю по городу и думаю, что бы было, если бы мне пришлось вернуться. Так как память у меня короткая, то я бы, конечно, быстро обратно привыкла ко всему, что меня сейчас так удивляет. Жила бы на Политехнической, где-нибудь работала, занималась бы саморазвитием или саморазрушением, а может, и тем, и другим вместе. Чем люди в Питере ещё занимаются. Я смотрю на обложки новых книг и думаю, что они наконец-то научились делать красиво, но выглядит всё так, будто читают это только возвышенные особы с тонкой душевной организацией. Я смотрю на эти книги и вижу сидящую на подоконнике девушку, которая читает, курит сигарету и задумчиво щурится. Голос у неё чуть хрипловатый, а в голове много цитат и изысканных фамилий, на которые у меня не хватает памяти.
В центре очень, очень красиво. Два дня я бродила по центру и хотела жить в Питере до конца своих дней. А потом один день я моталась по окраинам, где вообще-то и проходит большая часть жизни среднего жителя Петербурга, и хотела удавиться, так всё тошно, серо и грязно.
В этом месте должен был быть жизнеутверждающий вывод, но мне ничего не пришло в голову.
В самом же городе есть множество вещей, которые я успела подзабыть. Например, как всё долго. Поездка от пункта А до пункта Б длится вечно. Что бывают пробки. Что постоянно ремонтируют важные дороги. Что в маршрутке страшно укачивает. Что в метро нет контролёров. Что люди, налетев на тебя, не извиняются. Что в транспорте все сидят, тесно прижавшись друг к другу. Что есть люди, которые, вроде, не матерятся, а всё равно очень некрасиво и неприятно разговаривают. Что всё так дорого. Что ввели десятирублёвые монетки. Что люди так смешно одеты во всё блестящее, прошитое квадратиками и "украшенное" "мехом".
Я целыми днями гуляю по городу и думаю, что бы было, если бы мне пришлось вернуться. Так как память у меня короткая, то я бы, конечно, быстро обратно привыкла ко всему, что меня сейчас так удивляет. Жила бы на Политехнической, где-нибудь работала, занималась бы саморазвитием или саморазрушением, а может, и тем, и другим вместе. Чем люди в Питере ещё занимаются. Я смотрю на обложки новых книг и думаю, что они наконец-то научились делать красиво, но выглядит всё так, будто читают это только возвышенные особы с тонкой душевной организацией. Я смотрю на эти книги и вижу сидящую на подоконнике девушку, которая читает, курит сигарету и задумчиво щурится. Голос у неё чуть хрипловатый, а в голове много цитат и изысканных фамилий, на которые у меня не хватает памяти.
В центре очень, очень красиво. Два дня я бродила по центру и хотела жить в Питере до конца своих дней. А потом один день я моталась по окраинам, где вообще-то и проходит большая часть жизни среднего жителя Петербурга, и хотела удавиться, так всё тошно, серо и грязно.
В этом месте должен был быть жизнеутверждающий вывод, но мне ничего не пришло в голову.