Новогодняя сказка
Подарок
… На заснеженную крышу приземлились огромные старинного вида сани, которые тянула упряжка крупных оленей. Седобородый старик в красном колпаке потянулся на сиденье, обитом светло-серым мехом, окинул равнодушным взглядом открывшийся вид и надпись «Универсам 24 часа!», светящуюся на здании на противоположной стороне улицы, с шумом выдохнул.
- Ух! Ну что ж, неплохо-неплохо - прогудел он - хорошая работенка!
Работа на территории конкурента всегда бодрила его, давала хороший заряд адреналина до следующего года. Это даже лучше, чем охотиться на диких северных оленей, сидя в собственной оленьей упряжке.
Здесь действительно возбуждение гонит кровь по жилам, это земли не какого-нибудь добряка Турахона, тут можно так перехватить по хребту ледяным посохом за нарушение границ владений, что до следующего года пролежишь на дальней вилле под присмотром старого эльфа-лекаря. И никакой оленьей охоты.
- Ну-с, что там у нас? Все малыши довольны? - старик вынул из-за пазухи желтоватый свиток с ровными рядами имен и адресов, написанных каллиграфическим с завитками почерком. Все имена были зачеркнуты, значит, все получили дары по заслугам.
Старик еще раз довольно ухнул. Потом лицо его стало несколько озабоченным.
- Ах да, остался же еще спецзаказ.
Он снова засунул руку под куртку и вынул оттуда белый конверт с красной полосой. Напевая модный в середине прошлого века мотивчик, он повертел его в руках, кивнул, сложил письмо и убрал его в боковой карман.
Резко прозвучал в морозном воздухе щелчок хлыста, олени стряхнули оцепенение и пошли на разгон. Их копыта все легче касались обледенелой крыши, и наконец, сани поднялась в воздух.
- Пум-пурум-пум-пум… Посмотреть иные миры… - бубнил старик, погоняя оленей, - посмотрим, что можно сделать.
Упряжка, звеня колокольчиками, скрылись в серой метели.
… Тусклые фонари освещали пустынную открытую станцию сквозь рой вяло кружащихся снежных мух, белые пушинки прятали следы, выстилали серый асфальт мягким покрывалом. Из поселка доносился треск фейерверков и выкрики, прославляющие Большой праздник.
Последняя электричка, сверкнув одиноким оком, выползла из-за леса и вкатила на станцию, ярче осветив пустую платформу, зеленые двери с отчетливым грохотом распахнулись и все замерло.
Топот. В освещенном проходе появилась нескладная высокая фигура. Пошатываясь, человек ступил на белое покрывало, и, оставляя за собой черные следы, отошел на несколько шагов от поезда.
- Спасибки - высоким голосом сказал он распахнутым дверям, - дальше сам.
Двери послушно захлопнулись и электричка, медленно набирая скорость, скрылась за лесом.
Зябко поёживаясь и притопывая, человек прошелся до ближайшего фонаря и обошел вокруг него. Длинная, болотного цвета куртка с большим капюшоном, скрывающим лицо, яркие кроссовки, полосатые варежки и салатовый рюкзак с привязанной на веревочке вставной челюстью не очень вписывались в окружающий человека спокойно-морозный мир.
Он явно чего-то ждал, пошатываясь, прохаживался по платформе, прыгал на месте, вытаптывал темные узоры в белом снежном пуху, периодически взглядывал на светлый циферблат мобильного телефона. Пару раз телефон начинал вибрировать, но он резко нажимал кнопку сброса звонка, не вынимая его из кармана.
Еще похолодало, человек остановился и посмотрел в небо, потом снова на светящееся окошко циферблата в своей руке, рассеянно пнул два раза фонарный столб. Похоже, ожидание начинало его раздражать. Он встряхнулся, развел руки в стороны, изобразил что-то вроде движений утренней зарядки, зашатался и остановился снова.
- Так-так - хрипло сказал он - как это оно там было?
Он выставил левую ногу вперед, как бы сделав выпад, правую отставив назад. Левую руку он поднял и согнул в локте, держа предплечье горизонтально на уровне лица, правую поставил на уровне пояса, справа, как будто сжимал низ флагштока. Постояв так секунду, он стал командовать себе:
- И - раз, два, три, четыре! Раз, два, три, четыре!...
Одновременно он делал такие движения, как будто методично охаживал кого-то невидимым дрыном - удар, укол, прикрылся, вернулся в позицию, удар, укол...
Рюкзак болтался на его спине, вставная челюсть на веревочке летала из стороны в сторону и стучалась о бока рюкзака, кроссовки шаркали, оставляя в снегу асфальтово-черные полосы, но он не остановился пока не прошел таким образом всю платформу до конца. После этого он выпрямился, попрыгал, пошатнулся и ухватился за перила.
- Идиот! Нормалдынски! - усмехнулся человек, видимо, о себе. - Ну и где же ты?! - крикнул он, повернув голову к небу. Тишина снова сковала станцию, даже в поселке не раздавалось уже звуков веселья.
Вдруг издалека как будто донесся звук бубенцов. Человек скинул капюшон и прислушался. Под светом фонаря открылось лицо - светлые волосы, выкрашенная в красный цвет челка, слегка курносый нос, приоткрытый рот с металлическим шариком под нижней губой, распахнутые в темноту неба глаза с чернющими расширенными зрачками.
Человек недоверчиво вслушивался в тишину. Вот снова звякнуло что-то в высоте, и еще. Ритмичное позвякивание колокольчиков стало громче, и над лесом появился быстро приближающийся силуэт упряжки с санями.
Человек задрал голову, сделал шаг назад и чуть не упал с края платформы, все его внимание приковала упряжка, несшаяся на фоне серых туч из-за черного леса…
…Старик вывел сани из крутого пике, пронесся над лесом и направился к занесенной снегом платформе, на краю которой маячила одинокая фигура.
- О-кей, устроим тебе путешествие в иные миры. Как заказывали! - пробурчал старик в бороду и хлестнул оленей посильней.
Ветер загудел вокруг, звон колокольчиков слился в непрерывающийся дребезг, копыта оленей бешено замолотили воздух. Сани, набирая скорость, понеслись в направлении станции.
Человек внизу откинул капюшон и шагнул назад, чуть не сверзнувшись вниз, махнул руками, чтобы удержать равновесие. Старик до хруста сжал поводья, представив, что сейчас заказчик исчезнет за краем платформы и ему не удастся вручить подарок.
- Йоу-хоу-хоу! - заорал он страшным басом так, что олени в испуге припустили еще пуще.
Человек внизу раскинул руки, замахал и закричал что-то срывающимся голосом.
В самый последний момент, подлетев к станции, старик натянул поводья и олени, выправившись, поскакали в паре метров над платформой в сторону фигуры в болотной куртке. На лице старика появилась широкая улыбка.
Рудольф, самый крупный олень упряжки, первым достиг цели. Мощные копыта с разлета ударили человека по голове, тот как подкошенный рухнул на платформу, но за первым уже приближался следующий олень. Упавшего человека подбросило вихрем и кинуло на острый волнорез, укрепленный перед санями. Сани тряхнуло, брызнуло красным, лямки рюкзака не выдержали и он вместе с челюстью отлетел под платформу. Удар был такой силы, что тело, влажно хрустнув, моментально превратилось в бесформенный буро-зеленый ком. Что-то оторвалось и полетело на рельсы, что-то пронеслось, зацепившись за волнорез, еще метров пятьдесят и только там отвалилось и упало рядом с путями…
Все заняло не более нескольких секунд.
Старик снова натянул поводья и остановил сани, полозья проскрипели по пушистому снегу. Он быстро спрыгнул на землю и осмотрел переднюю часть саней. Волнорез был весь в крови, из-под красного проступали выбитые на темном металле латинские буквы: «Momento mori».
Happy new year, хоу-хоу-хоу! - проухал он, вытирая красной варежкой капли крови, попавшие на бороду и белый мех, оторачивающий его короткую красную куртку. - Хорошая работа, Рудольф!
Покряхтывая, он забрался обратно на меховое сиденье, достал из внутреннего кармана очки с маленькими прямоугольными стеклами и пачку Malboro, чиркнул зажигалкой, затянулся…
…Докурив, старик затушил сигарету о резной деревянный поручень, кинул окурок в снег, надел очки и, подняв хлыст, крикнул на переступающих в ожидании команды животных. Громко хлестнув над их рогами, разворачивая сани, он хрипло затянул:
- «Heaven, I'm in heaven
And my heart beats so that I can hardly speak,
And I seem to find the happiness I seek
When we're out together dancing cheek to cheek…» - и умчался в ночь, окруженный снежным вихрем.
Где-то за лесом раздался гудок приближающегося «Сапсана».