Мастер и Маргарита 12 марта
Сколько раз можно посмотреть "Мастера" и не сойти с ума?
Опытным путем доказано - 5 раз в течение 4-х недель губительны. В общем с "Мастером" в этом сезоне пора завязывать, однозначно (за спиной скрещиваю пальцы, хи-хи). Ага, легко сказать, трудно сделать, потому что любопытно. Любопытство сгубило кошку...нет не кошку - rrr_may. Одно дело наблюдать за постоянным изменением Кавалера и Мирандолины, и совсем другое за Воландом, Фаготом и спектаклем в целом. А ведь изменения кардинальные, резкие, интересные... клиника)))
В процессе спектакля в голове сложилась формула (цитирование - это отдельный необсуждаемый диагноз) - "больше не пишу мысле-чувства о "Мастере" вообще и Воланде в частности". Я, наконец, увидела, все то, что хотела. Правда пропало то, что было чуть ранее, но оно есть, а этого достаточно. Теперь я точно знаю, спектакль останется моим... но наверное уже не в этом сезоне. Интересно, а случаи сумасшествия на почве знаменитого романа были. Вместе с юго-западной Свитой по ночной Москве я уже шаталась. Правда дело было во сне, но скоро буду и наяву...говорю же - клиника)))
Логическое завершение вышеизложенного - ну и как не описать увиденное, забудется ведь. Это еще большее преступление.
****
Непонятный гражданин прогуливается по Патриаршим, и вроде ему ничего не нужно, вот только странные искорки в каждом движении этого престранного субъекта. Он с любопытством оглядывается по сторонам, изучает Москву, людей, непринужденно заговаривает с Берлиозом и Бездомным. Легкий акцент неизвестного происхождения не мешает понимать его, а наоборот притягивает к этому «заграничному гусю». Заинтересованный, любопытный взгляд в москвичей. Плавные, буквально смеющиеся движения - трость ни на секунду не замирает, она летает в руках. «Сказкам о Боге? Значит вы атеисты, ах какая прээлесть» - престранные зайчики запрыгали в глазах. Постепенно эта легкость исчезает. Трость останавливается, Воланд на нее устало опирается, а голос в буквальном смысле сходит на нет. Легкие, где-то смеющиеся интонации становятся все ниже и ниже - вы можете составить план на смехотворно короткий срок. Что такое тысяча лет в этой-то бесконечности.
Варьете. Все сдаюсь. Как там говорится, проси и получишь... или лучше - получите и распишитесь. В общем предынфарктное состояние я получила. Спрятаться не удалось, равно, как и спрятать то, что «горожане внутренне не изменились». Нас отловили и изучили буквально под микроскопом до самых глубин. Уже любимое, запавшее в душу с самого первого дня - у колонны. В красном, потустороннем свете стоит Воланд и улыбается, и смотрит на москвичей. Тень от котелка (ох, многострадальный головной убор, сколько уже про него сказано, а мне все больше и больше нравится))), и лица не видно, только маска. Красиво, завораживающе, вот только в той половине я никогда не буду сидеть, ибо столбняк мне тогда обеспечен. Из противоположного угла на него страшно было взглянуть-то, а быть непосредственно под прицелом - увольте. Итак, при включенном свете в зале и под прицелом Воланада и Свиты не по себе.
В этот раз четкое ощущение, Леушин полностью в этой роли, внутри нее и уверенно передвигает стулья, чтобы усесться поудобнее. До этого дня, виделось иное - он, старался остаться в образе, уверенно натягивая сползающую временами шкурку.
Бал, Бал, БАЛ. Только не бейте, вредную меня, не понравилось. Королева не удостоилась взгляда, от которого мурашки по спине и за которым будешь следовать, не понимая, куда и зачем ты собственно идешь. В прошлый раз сильно получилось, незабываемо (отвлекусь. с другой ожидать от Леушина абсолютного повтора - глупее ничего не могла придумать? ведь, не повторяется. Сама об этом в самом начале говорила, и все-таки ждала... скажем так - повторения). Добавлю пафоса - тогда спектакль стоил того взгляда, нет не взгляда - поцелуя. Поцелуя на расстоянии, поцелуя без прикосновения, но с проникновением в Тьму. Ждала этого разрезающего и тянущего за собой мгновения. Значит не в этот раз.
Воланд и Черная королева пролетели, зацепив нас своим невидимым шлейфом. Гости, повинуясь неведомой силе, потянулись за ними, а мы остались. Бал остался позади, удары, постепенно затихая все еще продолжают звучать в нас, сердце постепенно начинает успокаиваться
Раз уж так раздухарилась, скажу еще одно - смущает меня момент, когда тостующий пьет до дна.
"Каждому будет дано по его Вере" и вот погружаешься в эти слова, точнее срастаешься с ними. О сознаешь, принимаешь, думаешь а во что собственно я Верю. Шум бала отходит на второй план, вокруг буквально слышен шелест мыслей и выбор каждого. Воланд вкладывает в нас слова и начинает пить.... а вот здесь... не знаю, как правильно назвать, слишком театрально, слишком может быть сыграно (смысл не совсем верен, но близко).Оно выпадает из того, что мы только что слышали и видели. То есть до этого момента все органично, закономерно. Мы находимся в бальной зале, являемся участниками этого безумия. Но когда Воланд поднимает бокал и начинает пить - красиво, (я бы сказала где-то в стиле этого Воланда), но почему-то возникает ощущение, что мы - в театре, отнюдь не на нехорошей квартире и не на балу. Мы в зале, а перед нами сцена. Ниточка, по которой нас ведут, обрывается каким-то «через чур». Здесь, конечно, очень субъективно, но вот подобное ощущение разорванности у меня пока не пропадало ни разу.
Он подарил прокуратору свободу, «Ты, свободен. Он...ждет тебя» - пусть хоть чье -то желание исполнится. Ему явно приятно это сделать. Ему приятно помочь самому жестокому прокуратору, хватит, отстрадался. Хотя когда мы присутствовали на балконе, Воланд озвучил нам мысль Прокуратора о яде. А на этом хитрющем лице была улыбка, с которой он с удовольствием бы исполнил эту мысль. С какой теплотой Воланд говорит Мастеру о том, что сейчас наконец будет дописан роман и он поможет в этом. И даже где-то завидуешь Мастеру.
Воланд подарил Мастеру и Маргарите покой, он сделал добро, несмотря на то, что стоит в тени. Кстати речь о тенях и глупом желании ободрать все живое, в этот раз была тихо-вкрадчивой, выросшей в довольно громкий упрек «что за странное желание наслаждаться голым светом». И даже как-то стыдно стало (вспомнилось из «Парашютиста», когда Смерть тоже нас упрекает «Все жалуются на жизнь, на смерть никто не жалется»)
Дальше, когда Воланд говорит о беззвучии, слова еле слышны, они беззвучны. Это потрясающе. Ох уж эти парадоксы - чем тише, тем громче. Беззвучие звенит колокольным звоном, оно здесь, оно рядом, оно ощущается. Ощущается свет, несмотря на присутствие Тьмы, но ведь они шагают рядом.
«Все будет правильно». Мессир, повторите это еще раз, пожалуйста, для нас. Нам нужно слышать это и верить в это, вы помогаете нам в этом нелегком деле и вам нравится это.
Во всех предыдущих заметках, я упорно кричала о непонятности лично для меня финальной картинки. Испуг-неверие, чего я еще там выдумывала (имхо). В этот раз, Воланд повернулся. Ой, вот оно. Что это было - образ или уже человек не знаю и не хочу знать. Он замер на какие-то мгновения и странная волна пошла, сильная и непонятная, которая накрыла с головой. От фигуры исходило ощущение уверенности и правильности - «все будет правильно, ...а сил достанет, ибо помогу» - возникло что-то вроде этой формулы. И как-то даже водоворот затягивал в полет за Свитой. С ними хотелось быть и еще больше чувствовать правильность. Но этот полет тут же отобрали ... глаза. Как-то, даже обидно стало. Вдруг откуда ни возьмись застывшая фигура, откровенно мешающаяся трость и Воланд с постепенно увеличивающимися глазами. Просто смотришь и думаешь - ну куда, куда больше-то. Только что была Сила, куда растворилась. Грустно, только мерцание света и затихающий шум от улетающий процессии и, прости Господи, выпученные глаза. Убрать бы их куда-нибудь. А ведь так хорошо начиналось.
Опытным путем доказано - 5 раз в течение 4-х недель губительны. В общем с "Мастером" в этом сезоне пора завязывать, однозначно (за спиной скрещиваю пальцы, хи-хи). Ага, легко сказать, трудно сделать, потому что любопытно. Любопытство сгубило кошку...нет не кошку - rrr_may. Одно дело наблюдать за постоянным изменением Кавалера и Мирандолины, и совсем другое за Воландом, Фаготом и спектаклем в целом. А ведь изменения кардинальные, резкие, интересные... клиника)))
В процессе спектакля в голове сложилась формула (цитирование - это отдельный необсуждаемый диагноз) - "больше не пишу мысле-чувства о "Мастере" вообще и Воланде в частности". Я, наконец, увидела, все то, что хотела. Правда пропало то, что было чуть ранее, но оно есть, а этого достаточно. Теперь я точно знаю, спектакль останется моим... но наверное уже не в этом сезоне. Интересно, а случаи сумасшествия на почве знаменитого романа были. Вместе с юго-западной Свитой по ночной Москве я уже шаталась. Правда дело было во сне, но скоро буду и наяву...говорю же - клиника)))
Логическое завершение вышеизложенного - ну и как не описать увиденное, забудется ведь. Это еще большее преступление.
****
Непонятный гражданин прогуливается по Патриаршим, и вроде ему ничего не нужно, вот только странные искорки в каждом движении этого престранного субъекта. Он с любопытством оглядывается по сторонам, изучает Москву, людей, непринужденно заговаривает с Берлиозом и Бездомным. Легкий акцент неизвестного происхождения не мешает понимать его, а наоборот притягивает к этому «заграничному гусю». Заинтересованный, любопытный взгляд в москвичей. Плавные, буквально смеющиеся движения - трость ни на секунду не замирает, она летает в руках. «Сказкам о Боге? Значит вы атеисты, ах какая прээлесть» - престранные зайчики запрыгали в глазах. Постепенно эта легкость исчезает. Трость останавливается, Воланд на нее устало опирается, а голос в буквальном смысле сходит на нет. Легкие, где-то смеющиеся интонации становятся все ниже и ниже - вы можете составить план на смехотворно короткий срок. Что такое тысяча лет в этой-то бесконечности.
Варьете. Все сдаюсь. Как там говорится, проси и получишь... или лучше - получите и распишитесь. В общем предынфарктное состояние я получила. Спрятаться не удалось, равно, как и спрятать то, что «горожане внутренне не изменились». Нас отловили и изучили буквально под микроскопом до самых глубин. Уже любимое, запавшее в душу с самого первого дня - у колонны. В красном, потустороннем свете стоит Воланд и улыбается, и смотрит на москвичей. Тень от котелка (ох, многострадальный головной убор, сколько уже про него сказано, а мне все больше и больше нравится))), и лица не видно, только маска. Красиво, завораживающе, вот только в той половине я никогда не буду сидеть, ибо столбняк мне тогда обеспечен. Из противоположного угла на него страшно было взглянуть-то, а быть непосредственно под прицелом - увольте. Итак, при включенном свете в зале и под прицелом Воланада и Свиты не по себе.
В этот раз четкое ощущение, Леушин полностью в этой роли, внутри нее и уверенно передвигает стулья, чтобы усесться поудобнее. До этого дня, виделось иное - он, старался остаться в образе, уверенно натягивая сползающую временами шкурку.
Бал, Бал, БАЛ. Только не бейте, вредную меня, не понравилось. Королева не удостоилась взгляда, от которого мурашки по спине и за которым будешь следовать, не понимая, куда и зачем ты собственно идешь. В прошлый раз сильно получилось, незабываемо (отвлекусь. с другой ожидать от Леушина абсолютного повтора - глупее ничего не могла придумать? ведь, не повторяется. Сама об этом в самом начале говорила, и все-таки ждала... скажем так - повторения). Добавлю пафоса - тогда спектакль стоил того взгляда, нет не взгляда - поцелуя. Поцелуя на расстоянии, поцелуя без прикосновения, но с проникновением в Тьму. Ждала этого разрезающего и тянущего за собой мгновения. Значит не в этот раз.
Воланд и Черная королева пролетели, зацепив нас своим невидимым шлейфом. Гости, повинуясь неведомой силе, потянулись за ними, а мы остались. Бал остался позади, удары, постепенно затихая все еще продолжают звучать в нас, сердце постепенно начинает успокаиваться
Раз уж так раздухарилась, скажу еще одно - смущает меня момент, когда тостующий пьет до дна.
"Каждому будет дано по его Вере" и вот погружаешься в эти слова, точнее срастаешься с ними. О сознаешь, принимаешь, думаешь а во что собственно я Верю. Шум бала отходит на второй план, вокруг буквально слышен шелест мыслей и выбор каждого. Воланд вкладывает в нас слова и начинает пить.... а вот здесь... не знаю, как правильно назвать, слишком театрально, слишком может быть сыграно (смысл не совсем верен, но близко).Оно выпадает из того, что мы только что слышали и видели. То есть до этого момента все органично, закономерно. Мы находимся в бальной зале, являемся участниками этого безумия. Но когда Воланд поднимает бокал и начинает пить - красиво, (я бы сказала где-то в стиле этого Воланда), но почему-то возникает ощущение, что мы - в театре, отнюдь не на нехорошей квартире и не на балу. Мы в зале, а перед нами сцена. Ниточка, по которой нас ведут, обрывается каким-то «через чур». Здесь, конечно, очень субъективно, но вот подобное ощущение разорванности у меня пока не пропадало ни разу.
Он подарил прокуратору свободу, «Ты, свободен. Он...ждет тебя» - пусть хоть чье -то желание исполнится. Ему явно приятно это сделать. Ему приятно помочь самому жестокому прокуратору, хватит, отстрадался. Хотя когда мы присутствовали на балконе, Воланд озвучил нам мысль Прокуратора о яде. А на этом хитрющем лице была улыбка, с которой он с удовольствием бы исполнил эту мысль. С какой теплотой Воланд говорит Мастеру о том, что сейчас наконец будет дописан роман и он поможет в этом. И даже где-то завидуешь Мастеру.
Воланд подарил Мастеру и Маргарите покой, он сделал добро, несмотря на то, что стоит в тени. Кстати речь о тенях и глупом желании ободрать все живое, в этот раз была тихо-вкрадчивой, выросшей в довольно громкий упрек «что за странное желание наслаждаться голым светом». И даже как-то стыдно стало (вспомнилось из «Парашютиста», когда Смерть тоже нас упрекает «Все жалуются на жизнь, на смерть никто не жалется»)
Дальше, когда Воланд говорит о беззвучии, слова еле слышны, они беззвучны. Это потрясающе. Ох уж эти парадоксы - чем тише, тем громче. Беззвучие звенит колокольным звоном, оно здесь, оно рядом, оно ощущается. Ощущается свет, несмотря на присутствие Тьмы, но ведь они шагают рядом.
«Все будет правильно». Мессир, повторите это еще раз, пожалуйста, для нас. Нам нужно слышать это и верить в это, вы помогаете нам в этом нелегком деле и вам нравится это.
Во всех предыдущих заметках, я упорно кричала о непонятности лично для меня финальной картинки. Испуг-неверие, чего я еще там выдумывала (имхо). В этот раз, Воланд повернулся. Ой, вот оно. Что это было - образ или уже человек не знаю и не хочу знать. Он замер на какие-то мгновения и странная волна пошла, сильная и непонятная, которая накрыла с головой. От фигуры исходило ощущение уверенности и правильности - «все будет правильно, ...а сил достанет, ибо помогу» - возникло что-то вроде этой формулы. И как-то даже водоворот затягивал в полет за Свитой. С ними хотелось быть и еще больше чувствовать правильность. Но этот полет тут же отобрали ... глаза. Как-то, даже обидно стало. Вдруг откуда ни возьмись застывшая фигура, откровенно мешающаяся трость и Воланд с постепенно увеличивающимися глазами. Просто смотришь и думаешь - ну куда, куда больше-то. Только что была Сила, куда растворилась. Грустно, только мерцание света и затихающий шум от улетающий процессии и, прости Господи, выпученные глаза. Убрать бы их куда-нибудь. А ведь так хорошо начиналось.