Интеллигетность и внимательность
Если посетить музей интеллигенции, спасенный от уродов-застройщиков и вывезенный в Покрову 8, создается вот какое впечатление-синоним этому понятию: чинность. Интеллигенты сидят на аккуратных стульях, потому что в музее нельзя мусорить, тем более, в интеллигентном. Интеллигенты читают, ведут переписку, богатую деталями жизнь. Вели в XIX-м веке и ведут в музее, но были ли они так чинны, как хочется вести себя посетителям музея после выхода на пеструю Покровку? Не верю в столь значимую прилежность...
Два самых интеллигентных мужчины, которых я видела, доставали посреди занятия фотоаппарат и снимали девочек, потому что то были ценные моменты, и носили чертовски удобные и несерьезные вещи, даже немножко неаккуратные, потому что то позволяло им махать руками столько, сколько было необходимо для изъяснений.
Дословно это понятие состоит из сем "инт"-"лего", внутрь-знания. Не знания, конечно, а какой-то другой концепт - некое лего, типа лекционности выражения мысли, способностей воспроизводить и пропускать информацию. Ощущать, воспринимать, подмечать, замечать; понимание, рассудок, познавательная сила, способность восприятия.
Первоначальное понятие включало в себя работу ума и чувственное познание. В ХХ-м веке, дословно:
"В русской предреволюционной культуре в трактовке понятия «интеллигенция» критерий занятий умственным трудом отошёл на задний план. Главными признаками российского интеллигента стали выступать черты социального мессианства: озабоченность судьбами своего отечества (гражданская ответственность); стремление к социальной критике, к борьбе с тем, что мешает национальному развитию (роль носителя общественной совести); способность нравственно сопереживать «униженным и оскорбленным» (чувство моральной сопричастности).
При этом понятия «образованный класс» и «интеллигенция» были частично разведены - не любой образованный человек мог быть отнесен к интеллигенции, а лишь тот, который критиковал «отсталое» правительство. Критическое отношение к царскому правительству предопределило симпатии российской интеллигенции к либеральным и социалистическим идеям.
Русская интеллигенция, понимаемая как совокупность оппозиционных к власти лиц умственного труда, оказалась в дореволюционной России довольно изолированной социальной группой. На интеллигентов смотрели с подозрением не только официальные власти, но и «простой народ», не отличавший интеллигентов от «господ». Контраст между претензией на мессианство и оторванностью от народа приводил к культивированию среди русских интеллигентов постоянного покаяния и самобичевания."
Оппозиция? Сочувствование оскорбленным жителям, лишенным инсоляции и деревянной истории города? Озабоченность чужими судьбами?
Смещение восприятия с тонких узоров материалов на грязь ковров?
В 30-е же годы совершилось и новое, уже необъятное, расширение "интеллигенции": по государственному расчёту и покорным общественным сознанием в неё были включены миллионы государственных служащих, а верней сказать: вся интеллигенция была зачислена в служащих, иначе и не говорилось и не писалось тогда, так заполнялись анкеты, так выдавались хлебные карточки. Всем строгим регламентом интеллигенция была вогнана в служебно-чиновный класс, и само слово "интеллигенция" было заброшено, упоминалось почти исключительно как бранное. (Даже свободные профессии через "творческие союзы" были доведены до служебного состояния.) С тех пор и пребывала интеллигенция в этом резко увеличенном объеме, искажённом смысле и умаленном сознании.
Насколько чудовищно мнилось до революции назвать интеллигентом священника, настолько естественно теперь зовётся интеллигентом партийный агитатор и политрук. Так, никогда не получив чёткого определения интеллигенции, мы как будто и перестали нуждаться в нём. Под этим словом понимается в нашей стране теперь весь образованный слой, все, кто получил образование выше семи классов школы. По словарю Даля образовать в отличие от просвещать означает: придать лишь наружный лоск.
Хотя и этот лоск у нас довольно третьего качества, в духе русского языка и верно по смыслу будет: сей образованный слой, всё, что самозванно или опрометчиво зовётся сейчас "интеллигенцией", называть образованщиной.
Это фрагмент статьи Солженицына "Образованщина".
Теперь про меня ("а ты что сделала для того, чтобы иметь право судить"):
В прошлом году я была в саду, и там были обычные обои. В этом году они кажутся мне драгоценностью, сохранившейся с ушедшей эпохи - я не видела их год, они выросли в моем понимании узоров материи. Какая бережность и благородство, мы с мамой все время замечаем прошлую хозяйку домика, оставившую нам чудесный участок.
И мне постоянно, каждый год тяжелее и тяжелее слышать неправильную речь, мне режет глаза, даже не уши уже, когда человек пользуется штампами, вставляет не те синонимы, путается в интонациях, в своих же, блин, выражениях, преувеличивает где не надо, запинается, где надо сказать самое ясное. И постоянно растет чувство наслаждения от крутой речи с точными замечаниями и искренними обращениями. Свои же мысли-то, свои впечатления, своё мнение, будьте котиками, находите слова. А русское слово "интеллигенция", кстати, имеет непереводимый на другие языки набор смыслов. Ох, лингвистика моя, концептология, разрушила и собрала заново границы слов, та ли это внимательность.