Можно ли психологу работать с друзьями и знакомыми? Часть 2.
Продолжение статьи. Начало - здесь.
Часть 3. Эффект попутчика и статус специалиста
Вам доводилось замечать, что зачастую в поезде или в автобусе случайному попутчику открываешь больше, чем родному супругу (супруге) или родителям?
Разумеется, это не универсальная ситуация, и каждый день с таким не столкнёшься. Но, уверен, практически у каждого из нас время от времени возникает потребность выговориться, и случайный попутчик или даже случайный прохожий - это чуть ли не наилучший вариант… Поговорили, кто-то (или оба) выговорились, а после этого - «и каждый пошёл своею дорогой, а поезд пошёл своей».
Конечно, родители или супруги частенько знают нас как облупленных. И утаить от них что-то сложно. Но очень часто в рамках семьи мы живём как бы по неписанным законам, по которым одни члены семьи предоставляют другим право самостоятельно разбираться со своими проблемами без их вмешательства. Ну или наоборот - тут уж зависит от конкретной семьи.
Плюс к этому есть определённая инертность в отношениях. Скажем, большинство мам (подавляющее большинство!) продолжают относиться к своим детям во многом как к детям, даже если девочке под пятьдесят, а мальчику и того больше. Можно сказать, что в отношениях с ними волей-неволей активируется шаблон «родитель-ребёнок», в рамках которого поговорить «по-взрослому» просто нереально.
Случайный же попутчик - другое дело. Даже в купе на четверых практически всегда можно найти хотя бы одного человека, который в беседе не будет пытаться занять доминирующую «родительскую» позицию, «сталкивая» собеседника в роль «ребёнка». И совершенно неважно, сколько человеку лет и что он из себя представляет - главное, чтобы хотя бы на первых порах он мог выслушать как равного, с уважением отнесясь к озвученным проблемам.
Бывает, конечно, и наоборот - когда в семье человека приучают к «взрослым» отношениям, отказывая в элементарной ласке и сочувствии, и такой будет искать как раз собеседников, способных компенсировать ему уже эту недостачу - то есть занять позицию заботящегося родителя по отношению к нему-ребёнку. Ну да ладно, бывает практически всё что угодно.
Случайный попутчик порой воспринимается как проявление судьбы, некое касание Мироздания, возможность, за которую никогда не придётся расплачиваться. Мол, поговорили, а потом - всё, и никогда в жизни больше не увидимся. И некому будет припоминать что-то неудобное, и некому будет дразнить или даже третировать за проявленную слабость.
Собственно, поэтому многие подспудно считают, что и с психологом следует строить отношения как с кем-то «случайным» - чтобы даже если тот и проговорится кому-то, то самому клиенту «ничего за это не было».
Есть и ещё один важный момент - у родственников хронически «зашорен» взгляд просто в силу того, что они проводят друг с другом очень много времени. И многие проблемы становятся незаметными для ближайших из них всего лишь вследствие привыкания. Мол, «это не баг, это фича». А самого обладателя «фичи» оная может плющить и колбасить так, что мало не покажется - но как об этом поговорить с тем, что считает, что «это же твоя особенность»?
В этом смысле у «стороннего» психолога есть ещё одна очень важная черта - взгляд со стороны. Причём у хорошего психолога это будет ещё и непредвзятый взгляд, без какой-либо ангажированности или навязывания «норм» и «правил» (именно так, в кавычках - ведь на деле «нормами» и «правилами» мы очень часто называем утверждения или показатели весьма неочевидного происхождения).
Далее. При работе с «посторонним» психологом у нас в подавляющем большинстве случаев не будет поводов сомневаться в его квалификации. А если будут - мы к такому, скорее всего, просто не пойдём, не так ли?
В случае же попытки психологической работы с родными очень легко натолкнуться на изощрённое сопротивление в духе «да я тебе пелёнки меняла, а ты меня тут жить учишь!» И ведь не поспоришь…
Помимо этого, особенно при работе со старшими родственниками (родители и бабушки-дедушки) есть проблема сохранения кажущегося «статус-кво». Поясню это на примере работы с инстинктами: вот сидит клиент, исследует свою травму, и при вопросе «что чувствует ваше тело?» вдруг понимает, что оное тело хочет, скажем, крупно наложить в штаны. В принципе, ничего особенного, благо ощущение и реальное проявление в ходе сессии - это очень далеко отстоящие друг от друга (в плане вероятности) события. Но… Если специалист незнакомый - признаться не так уж и сложно. А вот если в роли специалиста выступает собственный сын (или наоборот - мать или отец), то… Как думаете, сколько в голове у «клиента» пронесётся мыслей в духе «Да он же меня потом воспринимать всерьёз не будет?»
Так что утаивание и сокрытие ключевой информации - тоже серьёзная проблема. И при наличии родственных связей она зачастую намного острее, чем в случае незнакомого специалиста.
К счастью, всё же существуют варианты работы с родными. Но это - тонны терпения, эпическая работа над собой и годы времени.
А вот с друзьями всё намного проще. Хотя бы потому, что отношения с большинством из них исходно строятся на равных позициях, да и в силу меньшей инерции таких отношений друзья в среднем намного спокойнее воспринимают смену статуса.
Конечно, бывают и малознакомые родственники, и очень близкие друзья - так что всегда следует ориентироваться на здравый смысл и собственное понимание ситуации, а не на формальные ярлыки.
Часть 4. Друг и френд: время, проведённое вместе
Сегодня компьютеры и мобильники (про последние любят повторять, что их-де фантасты «проглядели») настолько прочно вошли в нашу жизнь, что среди молодого поколения уже хватает людей, не представляющих себе жизнь без этих гаджетов. И, рассказывая про внезапное наступление немецких войск летом 1941 года, вполне можно напороться на вопрос «А что же бойцы Красной армии не предупредили по мобильнику?...»
Тема интернетизации общества и роста количества гаджетов на душу населения имеет непосредственное отношение и к вопросам дружбы.
Сотню лет назад, когда интернета не было и в проекте, а телефон был достоянием немногих избранных, понятие «дружба» подразумевало не только глубокую эмоциональную связь, но и сотни и тысячи часов, проведённых вместе. И это совместно проведённое время было наполнено эмоционально ёмкими событиями, будь это простое обсуждение волнующих вопросов или же сложная совместная деятельность вроде проектирования и изготовления ракеты. Стоит ли говорить, что при таком раскладе совместной «травматики» (см. вторую часть статьи) становилось тем больше, чем больше времени люди проводили вместе? И одновременно с этим углублялся эффект «знаю тебя как облупленного» (см. третью часть), также препятствующий терапевтической работе.
Так было. Лично я ещё помню те времена, когда телефоны были только стационарными и дисковыми, а поиск информации заключался в расспросах компетентных людей и поисках в библиотеке, пусть даже домашней (у моих родителей была и есть весьма богатая домашняя библиотека, и это было нормой в определённых кругах).
Но… За какое-то десятилетие компьютеры из редкой игрушки для высоколобых или богатых превратились в неотъемлемый элемент интерьера, а интернет стал таким же естественным, как водопровод и электричество. Примерно в этот же период появились и мобильники.
Замеченное и задокументированное в связи с появлением калькуляторов «отупение» школьников стало расширяться, охватывая уже не только счётные навыки, но и эмоциональную сферу. Сегодня всё больше и больше людей «обламываются» вникать в новые сложные темы, предпочитая ясно поданные короткие фрагменты информации.
Есть, кстати, исследования и на тему того, что эмоциональная сфера сегодняшних студентов заметно беднее, чем лет тридцать назад. Это сказывается и на мотивации, и на предпочтении сильных эмоциональных стимулов… Многие из нас сегодня различают от силы десяток эмоций, хотя стандартный тезаурус таковых насчитывает немного меньше сотни, а слов для описаний различных эмоциональных состояний - порядка четырёхсот, если не вдаваться в подробности.
Всё это не означает, что наша эмоциональная сфера оскудела. Но вот точно можно сказать, что мы в среднем намного хуже понимаем и можем описать свои эмоции, чем средний человек лет тридцать-пятьдесят назад.
Кстати, совершенно замечательным образом это зафиксировалось и в русском языке с появлением так называемых социальных сетей. Вы никогда не задумывались, как легко наш язык перемалывает любые иностранные интервенции, подстраивая их под свою грамматику и позволяя точнее выражать мысли? Вот есть классическое слово «друг». Помимо него есть ещё такие слова, как «приятель», «знакомый». «Друг» и «приятель» - почти синонимы, но всё же смыслы у них разные. В случае с «другом» глубина эмоциональной связи на порядок больше, чем в случае с «приятелем».
И вот появилось слово «френд». По-английски это просто «друг», как вы знаете. Но почему-то в русском языке очень быстро пошла тенденция употребления именно транскрипции («френд»), а не перевода. Даже глаголы появились - отфренживать, зафрендить (заметим, образованные в полном согласии с правилами русской грамматики).
Что такое «френд» сегодня? По большому счёту, это не более чем человек, с которым установлен контакт в какой-либо социальной сети и которому, как правило, предоставлены определённые права просмотра и комментирования ваших материалов. В принципе, всё. Если лет пять назад перепутать «друга» и «френда» было сложно, но можно, то сегодня такая путаница если и возможна, то рассматривается как нечто исключительно противоестественное.
А вот со множественными числами этих слов ситуация хитрее. «Добавить в друзья», «Среди ваших друзей» и другие варианты постоянно встречаются нам в соц.сетях. И получается интересная вещь: в случае применения слова «друг» разница с «френдом» довольно-таки очевидна. А вот между «друзьями» и «френдами» эта разница заметна уже лишь при внимательном изучении, и порой оная и вовсе сводится к чисто формальным фонетическим признакам...
И это при том, что среди «френдов» у нас могут быть и друзья, и приятели, и просто знакомые, и даже люди, которых мы вживую ни разу не встречали!
Как бы то ни было, порой можно услышать «есть у меня среди друзей …» - и далее речь пойдёт о человеке, которого говорящий от силы раз в жизни в лицо видел. В общем, «он относится к числу моих друзей» и «он мой друг» - это очень разные по смыслу фразы.
Интернетизация способствует росту числа знакомых и даже местами повышает нашу осведомлённость об их жизни, но при этом устанавливаемые связи отличаются изрядной эмоциональной поверхностностью…
Это, кстати, отнюдь не плохо. Познакомившись с человеком и проведя с ним вместе всего лишь несколько часов на каком-нибудь крупном мероприятии (вечеринка или бал, ролевая игра, конференция, какие-нибудь гуляния по случаю праздника) можно обменяться контактами и затем посредством интернета поддерживать весьма себе дружеские отношения месяцы и годы. Совершенно без личных встреч или с минимумом таковых!
И таких друзей у нас могут быть десятки и сотни. И, что замечательно, это совершенно не противоречит возможности того, что у нас остаются и друзья в «старом» понимании, друзья, с которыми мы вместе проводим сотни часов в год вместе - и не отказались бы увеличить это время. Я считаю, это замечательно, а вы?
Переходя к терапии, скажу, что запрет на «работу с друзьями» относится в основном к тем, с кем вместе мы проводим очень много времени. К «старым» друзьям, с которыми у специалиста может быть неотработанная глубокая травматика. И ещё к тем друзьям, с которыми были сексуальные отношения (секс связан с очень сильными эмоциями, тут ничего не поделаешь).
В остальных же случаях… Нет, всё же прямо-таки разрешения нет. Но и запрет смягчается. Чем более проработан сам специалист (т.е. чем больше качественной личной терапии он прошёл сам), тем мягче и меньше запрет. И чтобы работать со знакомыми и большинством друзей, в большинстве случаев хватит где-то двух сотен часов личной терапии (а если проходить её у мастеров, то, вероятно, и сорока-пятидесяти). А вот для очень близких друзей (которых у нас заведомо не может быть больше, чем ближайших родственников) эту цифру придётся увеличить раз в десять, если не больше.
Резюме: если возникает вопрос, можно или нет работать с тем или иным знакомым или другом, самым правильным вариантом будет прикинуть количество проведённых вместе часов и хотя бы примерно оценить, много ли в этих часах было эмоционально значимых событий, которые так или иначе «задевают» специалиста. Если таковых много и «задевают» - то работу с таким другом лучше перепоручить кому-то ещё. Если не задевают вообще - то почему бы и нет?
Впрочем, даже если есть «задевающие» события, работать можно. Но для этого требуется очень качественное управление вниманием и учитывание всех аспектов (позиция специалиста, заинтересованность и др.), что я описал выше (или, быть может, ещё не затронул).
Часть 5. Сумма технологий
И вот черёд дошёл до того, что во времени существенно изменилось за последние даже не полсотни, а буквально двадцать-тридцать лет.
Речь о психологических технологиях. В частности - технологиях обучения. Я уже упомянул выше технологии обучения управлению вниманием, и сегодня они продвинулись настолько, что действительно за несколько дней концентрированной практики (важный момент - под руководством квалифицированного тренера, без этого многие упражнения просто бесполезны!) способны дать больше, чем за долгие месяцы или даже годы самостоятельной медитации. Да, для некоторых такое неправдоподобно, но… Лично я не намерен на год-другой уходить в монастырь, чтобы иметь возможность сравнить.
Качественно натренированный навык управления вниманием может привести к тому, что человек не будет отвлекаться на заинтересованность или личную травматику даже при работе с ближайшими родственниками. Правда, конечно же, «может не отвлекаться» вовсе не означает «не будет отвлекаться». Но это уже вопрос опыта, практики и манеры работы.
Затем - сегодня развивается так называемый «тренинговый» подход, в котором в пику «академической» манере упор делается на усвоение навыка, а не на понимание и запоминание теории. Более того - сегодня появляется всё больше и больше тренеров и преподавателей, которые целенаправленно или спонтанно овладевают искусством «встраивания» навыка в своих слушателей, аккуратно обходя блоки на обучение и используя в речи конструкции, способствующие наилучшему запоминанию действительно ключевых вещей. Да, это звучит для некоторых фантастично, но эриксоновский гипноз не просто так развивается уже не один десяток лет, породив массу направлений НЛП, коучинга и не только… Да и не только в гипнозе дело.
Кстати, не путайте эриксоновский гипноз с гипнозом директивным! Второй - это известный сценический вариант, когда человеку говорят «вы заснёте, как только я подниму руку!» - и человек действительно засыпает. Гипнабельных, в смысле подверженных такому директивному гипнозу людей довольно немного - от силы четверть.
А вот эриксоновский гипноз действует практически на всех (хватило бы искусства и терпения у «гипнотизёра»). Дело в том, что устроен он существенно иначе. Вот представьте: в какой-нибудь лекции я даю вам под запись несколько шаблонных предложений для проведения терапии, а потом произношу примерно такую фразу: «Вы можете записать эти предложения дословно, можете примерно, можете не записывать вовсе, усвоив принцип. Главное, чтобы вы разрешили себе понять их суть, немного пофантазировать на предмет их применения и тем самым закрепили в своей памяти. И чтобы вы разрешили себе вспоминать эти фразы или конструировать им подобные всякий раз, когда они будут уместны и будут помогать вам улучшить свою ситуацию или ситуацию клиента, успешно проводя самотерапию или же помогая кому-то, максимально экологично для всех участников процесса и других затронутых им людей…»
Как думаете, такая фраза вызовет какое-нибудь отторжение, сопротивление? Да ни в жисть! Ведь она не только не содержит жёстких ограничений, но и обозначает несколько вариантов, более чем уместных в процессе обучения и применения полученных знаний! Да, со стороны такие фразы могут казаться малоосмысленной «водой». Но, сказанные с нужной интонацией и в подходящем темпе, они прекрасно усваиваются подсознанием и способствуют усвоению материала. А слушатель ещё и отдыхает - ведь ненавязчиво наведённый транс, пусть и кратковременный (и оттого практически незаметный) - это замечательный вариант для восстановления сил!
Эриксоновский гипноз отнюдь не нов. Главное, что она стал базой, на которой выросли целые «пачки» разных подходов и технологий. Одних направлений НЛП там лишь немногим меньше, чем видных мастеров - неспроста же говорят, что многие названия этих направлений уже скорее «торговые марки», чем наименования дисциплин.
Есть и курьёзные случаи. Скажем, для примера можно взять последователей Рона Хаббарда и одитинг. Одитинг - вполне адекватная (хоть и довольно ограниченная) технология процессинга, то есть ведения психологических процессов, в ходе которых человек так или иначе разрешает свои психологические же проблемы. А вот сайентология, ставшая чем-то весьма похожим на тоталитарную секту - это явление довольно спорной адекватности (есть даже мнение, что сайентология создавалась как альтернатива мировому еврейству - ну сами понимаете, теории заговоров не дремлют!)
В двадцатом веке помимо развития собственно психологических дисциплин шёл и ещё один процесс - активное продвижение по миру «древней восточной мудрости». Популяризировалась медитация и йога, восточные мастера самых разных направлений передавали свои практики западным ученикам. И всё это становилось доступным пытливым взорам исследователей человеческой души - как академического толка, так и не совсем.
Чего только не появилось! И ведь продолжает появляться… Скажем, хвалёная технология RPT - это изобретение уже начала двадцать первого века.
Один из эффектов этого процесса - рост терпимости общества к тому, что непривычно. Как следствие - больше простора для экспериментов (разумеется, в разумных рамках).
И сегодня мы живём в удивительное время - технологии продолжают развиваться, одни из них дополняют другие, мастера широкого профиля из старых кирпичиков выстраивают совершенно новые системы работы с личностью…
Лет двадцать назад многие из таких знаний либо были недоступны, либо просто не существовали, либо воспринимались как нечто совсем уж маргинальное. А сегодня многое успело либо отмереть, либо же доказать свою эффективность. Правда, при этом многие вполне адекватные вещи научно совершенно не подтверждены - и не потому, что они не эффективны. Просто при овладении ими возникает куда больше интереса приносить реальную пользу нуждающимся в этом людям, учить этому и зарабатывать достойные деньги, нежели пытаться в чём-то убедить высоколобых скептиков, читающих узкоспециализированные журналы.
В общем, сегодня любого желающего можно с нуля за довольно ограниченное время довести сначала до уровня грамотного консультанта, а потом и «прокачать» до состояния, когда многим творимые им вещи будут казаться волшебством. Ведь, как сказал в своё время Артур Кларк, «любая достаточно развитая технология неотличима от магии».
Заключение
К чем я всё это пишу? А всё очень просто: выше я постарался обозначить причины, по которым когда-то давно, на заре развития практической психологии, был сформулирован запрет на работу с друзьями и родными. И на протяжении всей этой статьи я стремился показать, что сегодня уже есть технологии (развития автаркии, управления вниманием и многого другого), что при адекватной тренировке позволяют нивелировать влияние этих причин.
Так что запрет на работу с родными и друзьями - это не догма, а элементарная мера предосторожности. Мол, если лезешь на ледяную гору (хочешь работать с клиентами вообще) - не забудь ледоруб, кошки и другое альпинистское снаряжение. А если хочешь покорить Эверест (помочь близким друзьям и родственникам) - не обойтись тебе без тщательной подготовки (сотен часов личной терапии и других проработок) и кучи дополнительной экипировки, от специального питания до баллонов с кислородом (разнообразных техник и методик консультирования).
И мы с Вами прекрасно понимаем, что далеко не каждый увлекшийся горным туризмом студент когда-нибудь покорит Джомолунгму или хотя бы Эльбрус. Но у большинства из них таковое увлечение начиналось с мечты о чём-то ну очень высоком…
И в то же время реальность такова, что есть люди, этих высот достигшие и продолжающие достигать. И пусть их немного, но они уже давно перестали быть чем-то экстраординарным - возможно, такой живёт рядом с вами в соседнем подъезде, а вы и не подозреваете лишь потому, что не интересовались достаточно настойчиво.
Как-то так.
Часть 3. Эффект попутчика и статус специалиста
Вам доводилось замечать, что зачастую в поезде или в автобусе случайному попутчику открываешь больше, чем родному супругу (супруге) или родителям?
Разумеется, это не универсальная ситуация, и каждый день с таким не столкнёшься. Но, уверен, практически у каждого из нас время от времени возникает потребность выговориться, и случайный попутчик или даже случайный прохожий - это чуть ли не наилучший вариант… Поговорили, кто-то (или оба) выговорились, а после этого - «и каждый пошёл своею дорогой, а поезд пошёл своей».
Конечно, родители или супруги частенько знают нас как облупленных. И утаить от них что-то сложно. Но очень часто в рамках семьи мы живём как бы по неписанным законам, по которым одни члены семьи предоставляют другим право самостоятельно разбираться со своими проблемами без их вмешательства. Ну или наоборот - тут уж зависит от конкретной семьи.
Плюс к этому есть определённая инертность в отношениях. Скажем, большинство мам (подавляющее большинство!) продолжают относиться к своим детям во многом как к детям, даже если девочке под пятьдесят, а мальчику и того больше. Можно сказать, что в отношениях с ними волей-неволей активируется шаблон «родитель-ребёнок», в рамках которого поговорить «по-взрослому» просто нереально.
Случайный же попутчик - другое дело. Даже в купе на четверых практически всегда можно найти хотя бы одного человека, который в беседе не будет пытаться занять доминирующую «родительскую» позицию, «сталкивая» собеседника в роль «ребёнка». И совершенно неважно, сколько человеку лет и что он из себя представляет - главное, чтобы хотя бы на первых порах он мог выслушать как равного, с уважением отнесясь к озвученным проблемам.
Бывает, конечно, и наоборот - когда в семье человека приучают к «взрослым» отношениям, отказывая в элементарной ласке и сочувствии, и такой будет искать как раз собеседников, способных компенсировать ему уже эту недостачу - то есть занять позицию заботящегося родителя по отношению к нему-ребёнку. Ну да ладно, бывает практически всё что угодно.
Случайный попутчик порой воспринимается как проявление судьбы, некое касание Мироздания, возможность, за которую никогда не придётся расплачиваться. Мол, поговорили, а потом - всё, и никогда в жизни больше не увидимся. И некому будет припоминать что-то неудобное, и некому будет дразнить или даже третировать за проявленную слабость.
Собственно, поэтому многие подспудно считают, что и с психологом следует строить отношения как с кем-то «случайным» - чтобы даже если тот и проговорится кому-то, то самому клиенту «ничего за это не было».
Есть и ещё один важный момент - у родственников хронически «зашорен» взгляд просто в силу того, что они проводят друг с другом очень много времени. И многие проблемы становятся незаметными для ближайших из них всего лишь вследствие привыкания. Мол, «это не баг, это фича». А самого обладателя «фичи» оная может плющить и колбасить так, что мало не покажется - но как об этом поговорить с тем, что считает, что «это же твоя особенность»?
В этом смысле у «стороннего» психолога есть ещё одна очень важная черта - взгляд со стороны. Причём у хорошего психолога это будет ещё и непредвзятый взгляд, без какой-либо ангажированности или навязывания «норм» и «правил» (именно так, в кавычках - ведь на деле «нормами» и «правилами» мы очень часто называем утверждения или показатели весьма неочевидного происхождения).
Далее. При работе с «посторонним» психологом у нас в подавляющем большинстве случаев не будет поводов сомневаться в его квалификации. А если будут - мы к такому, скорее всего, просто не пойдём, не так ли?
В случае же попытки психологической работы с родными очень легко натолкнуться на изощрённое сопротивление в духе «да я тебе пелёнки меняла, а ты меня тут жить учишь!» И ведь не поспоришь…
Помимо этого, особенно при работе со старшими родственниками (родители и бабушки-дедушки) есть проблема сохранения кажущегося «статус-кво». Поясню это на примере работы с инстинктами: вот сидит клиент, исследует свою травму, и при вопросе «что чувствует ваше тело?» вдруг понимает, что оное тело хочет, скажем, крупно наложить в штаны. В принципе, ничего особенного, благо ощущение и реальное проявление в ходе сессии - это очень далеко отстоящие друг от друга (в плане вероятности) события. Но… Если специалист незнакомый - признаться не так уж и сложно. А вот если в роли специалиста выступает собственный сын (или наоборот - мать или отец), то… Как думаете, сколько в голове у «клиента» пронесётся мыслей в духе «Да он же меня потом воспринимать всерьёз не будет?»
Так что утаивание и сокрытие ключевой информации - тоже серьёзная проблема. И при наличии родственных связей она зачастую намного острее, чем в случае незнакомого специалиста.
К счастью, всё же существуют варианты работы с родными. Но это - тонны терпения, эпическая работа над собой и годы времени.
А вот с друзьями всё намного проще. Хотя бы потому, что отношения с большинством из них исходно строятся на равных позициях, да и в силу меньшей инерции таких отношений друзья в среднем намного спокойнее воспринимают смену статуса.
Конечно, бывают и малознакомые родственники, и очень близкие друзья - так что всегда следует ориентироваться на здравый смысл и собственное понимание ситуации, а не на формальные ярлыки.
Часть 4. Друг и френд: время, проведённое вместе
Сегодня компьютеры и мобильники (про последние любят повторять, что их-де фантасты «проглядели») настолько прочно вошли в нашу жизнь, что среди молодого поколения уже хватает людей, не представляющих себе жизнь без этих гаджетов. И, рассказывая про внезапное наступление немецких войск летом 1941 года, вполне можно напороться на вопрос «А что же бойцы Красной армии не предупредили по мобильнику?...»
Тема интернетизации общества и роста количества гаджетов на душу населения имеет непосредственное отношение и к вопросам дружбы.
Сотню лет назад, когда интернета не было и в проекте, а телефон был достоянием немногих избранных, понятие «дружба» подразумевало не только глубокую эмоциональную связь, но и сотни и тысячи часов, проведённых вместе. И это совместно проведённое время было наполнено эмоционально ёмкими событиями, будь это простое обсуждение волнующих вопросов или же сложная совместная деятельность вроде проектирования и изготовления ракеты. Стоит ли говорить, что при таком раскладе совместной «травматики» (см. вторую часть статьи) становилось тем больше, чем больше времени люди проводили вместе? И одновременно с этим углублялся эффект «знаю тебя как облупленного» (см. третью часть), также препятствующий терапевтической работе.
Так было. Лично я ещё помню те времена, когда телефоны были только стационарными и дисковыми, а поиск информации заключался в расспросах компетентных людей и поисках в библиотеке, пусть даже домашней (у моих родителей была и есть весьма богатая домашняя библиотека, и это было нормой в определённых кругах).
Но… За какое-то десятилетие компьютеры из редкой игрушки для высоколобых или богатых превратились в неотъемлемый элемент интерьера, а интернет стал таким же естественным, как водопровод и электричество. Примерно в этот же период появились и мобильники.
Замеченное и задокументированное в связи с появлением калькуляторов «отупение» школьников стало расширяться, охватывая уже не только счётные навыки, но и эмоциональную сферу. Сегодня всё больше и больше людей «обламываются» вникать в новые сложные темы, предпочитая ясно поданные короткие фрагменты информации.
Есть, кстати, исследования и на тему того, что эмоциональная сфера сегодняшних студентов заметно беднее, чем лет тридцать назад. Это сказывается и на мотивации, и на предпочтении сильных эмоциональных стимулов… Многие из нас сегодня различают от силы десяток эмоций, хотя стандартный тезаурус таковых насчитывает немного меньше сотни, а слов для описаний различных эмоциональных состояний - порядка четырёхсот, если не вдаваться в подробности.
Всё это не означает, что наша эмоциональная сфера оскудела. Но вот точно можно сказать, что мы в среднем намного хуже понимаем и можем описать свои эмоции, чем средний человек лет тридцать-пятьдесят назад.
Кстати, совершенно замечательным образом это зафиксировалось и в русском языке с появлением так называемых социальных сетей. Вы никогда не задумывались, как легко наш язык перемалывает любые иностранные интервенции, подстраивая их под свою грамматику и позволяя точнее выражать мысли? Вот есть классическое слово «друг». Помимо него есть ещё такие слова, как «приятель», «знакомый». «Друг» и «приятель» - почти синонимы, но всё же смыслы у них разные. В случае с «другом» глубина эмоциональной связи на порядок больше, чем в случае с «приятелем».
И вот появилось слово «френд». По-английски это просто «друг», как вы знаете. Но почему-то в русском языке очень быстро пошла тенденция употребления именно транскрипции («френд»), а не перевода. Даже глаголы появились - отфренживать, зафрендить (заметим, образованные в полном согласии с правилами русской грамматики).
Что такое «френд» сегодня? По большому счёту, это не более чем человек, с которым установлен контакт в какой-либо социальной сети и которому, как правило, предоставлены определённые права просмотра и комментирования ваших материалов. В принципе, всё. Если лет пять назад перепутать «друга» и «френда» было сложно, но можно, то сегодня такая путаница если и возможна, то рассматривается как нечто исключительно противоестественное.
А вот со множественными числами этих слов ситуация хитрее. «Добавить в друзья», «Среди ваших друзей» и другие варианты постоянно встречаются нам в соц.сетях. И получается интересная вещь: в случае применения слова «друг» разница с «френдом» довольно-таки очевидна. А вот между «друзьями» и «френдами» эта разница заметна уже лишь при внимательном изучении, и порой оная и вовсе сводится к чисто формальным фонетическим признакам...
И это при том, что среди «френдов» у нас могут быть и друзья, и приятели, и просто знакомые, и даже люди, которых мы вживую ни разу не встречали!
Как бы то ни было, порой можно услышать «есть у меня среди друзей …» - и далее речь пойдёт о человеке, которого говорящий от силы раз в жизни в лицо видел. В общем, «он относится к числу моих друзей» и «он мой друг» - это очень разные по смыслу фразы.
Интернетизация способствует росту числа знакомых и даже местами повышает нашу осведомлённость об их жизни, но при этом устанавливаемые связи отличаются изрядной эмоциональной поверхностностью…
Это, кстати, отнюдь не плохо. Познакомившись с человеком и проведя с ним вместе всего лишь несколько часов на каком-нибудь крупном мероприятии (вечеринка или бал, ролевая игра, конференция, какие-нибудь гуляния по случаю праздника) можно обменяться контактами и затем посредством интернета поддерживать весьма себе дружеские отношения месяцы и годы. Совершенно без личных встреч или с минимумом таковых!
И таких друзей у нас могут быть десятки и сотни. И, что замечательно, это совершенно не противоречит возможности того, что у нас остаются и друзья в «старом» понимании, друзья, с которыми мы вместе проводим сотни часов в год вместе - и не отказались бы увеличить это время. Я считаю, это замечательно, а вы?
Переходя к терапии, скажу, что запрет на «работу с друзьями» относится в основном к тем, с кем вместе мы проводим очень много времени. К «старым» друзьям, с которыми у специалиста может быть неотработанная глубокая травматика. И ещё к тем друзьям, с которыми были сексуальные отношения (секс связан с очень сильными эмоциями, тут ничего не поделаешь).
В остальных же случаях… Нет, всё же прямо-таки разрешения нет. Но и запрет смягчается. Чем более проработан сам специалист (т.е. чем больше качественной личной терапии он прошёл сам), тем мягче и меньше запрет. И чтобы работать со знакомыми и большинством друзей, в большинстве случаев хватит где-то двух сотен часов личной терапии (а если проходить её у мастеров, то, вероятно, и сорока-пятидесяти). А вот для очень близких друзей (которых у нас заведомо не может быть больше, чем ближайших родственников) эту цифру придётся увеличить раз в десять, если не больше.
Резюме: если возникает вопрос, можно или нет работать с тем или иным знакомым или другом, самым правильным вариантом будет прикинуть количество проведённых вместе часов и хотя бы примерно оценить, много ли в этих часах было эмоционально значимых событий, которые так или иначе «задевают» специалиста. Если таковых много и «задевают» - то работу с таким другом лучше перепоручить кому-то ещё. Если не задевают вообще - то почему бы и нет?
Впрочем, даже если есть «задевающие» события, работать можно. Но для этого требуется очень качественное управление вниманием и учитывание всех аспектов (позиция специалиста, заинтересованность и др.), что я описал выше (или, быть может, ещё не затронул).
Часть 5. Сумма технологий
И вот черёд дошёл до того, что во времени существенно изменилось за последние даже не полсотни, а буквально двадцать-тридцать лет.
Речь о психологических технологиях. В частности - технологиях обучения. Я уже упомянул выше технологии обучения управлению вниманием, и сегодня они продвинулись настолько, что действительно за несколько дней концентрированной практики (важный момент - под руководством квалифицированного тренера, без этого многие упражнения просто бесполезны!) способны дать больше, чем за долгие месяцы или даже годы самостоятельной медитации. Да, для некоторых такое неправдоподобно, но… Лично я не намерен на год-другой уходить в монастырь, чтобы иметь возможность сравнить.
Качественно натренированный навык управления вниманием может привести к тому, что человек не будет отвлекаться на заинтересованность или личную травматику даже при работе с ближайшими родственниками. Правда, конечно же, «может не отвлекаться» вовсе не означает «не будет отвлекаться». Но это уже вопрос опыта, практики и манеры работы.
Затем - сегодня развивается так называемый «тренинговый» подход, в котором в пику «академической» манере упор делается на усвоение навыка, а не на понимание и запоминание теории. Более того - сегодня появляется всё больше и больше тренеров и преподавателей, которые целенаправленно или спонтанно овладевают искусством «встраивания» навыка в своих слушателей, аккуратно обходя блоки на обучение и используя в речи конструкции, способствующие наилучшему запоминанию действительно ключевых вещей. Да, это звучит для некоторых фантастично, но эриксоновский гипноз не просто так развивается уже не один десяток лет, породив массу направлений НЛП, коучинга и не только… Да и не только в гипнозе дело.
Кстати, не путайте эриксоновский гипноз с гипнозом директивным! Второй - это известный сценический вариант, когда человеку говорят «вы заснёте, как только я подниму руку!» - и человек действительно засыпает. Гипнабельных, в смысле подверженных такому директивному гипнозу людей довольно немного - от силы четверть.
А вот эриксоновский гипноз действует практически на всех (хватило бы искусства и терпения у «гипнотизёра»). Дело в том, что устроен он существенно иначе. Вот представьте: в какой-нибудь лекции я даю вам под запись несколько шаблонных предложений для проведения терапии, а потом произношу примерно такую фразу: «Вы можете записать эти предложения дословно, можете примерно, можете не записывать вовсе, усвоив принцип. Главное, чтобы вы разрешили себе понять их суть, немного пофантазировать на предмет их применения и тем самым закрепили в своей памяти. И чтобы вы разрешили себе вспоминать эти фразы или конструировать им подобные всякий раз, когда они будут уместны и будут помогать вам улучшить свою ситуацию или ситуацию клиента, успешно проводя самотерапию или же помогая кому-то, максимально экологично для всех участников процесса и других затронутых им людей…»
Как думаете, такая фраза вызовет какое-нибудь отторжение, сопротивление? Да ни в жисть! Ведь она не только не содержит жёстких ограничений, но и обозначает несколько вариантов, более чем уместных в процессе обучения и применения полученных знаний! Да, со стороны такие фразы могут казаться малоосмысленной «водой». Но, сказанные с нужной интонацией и в подходящем темпе, они прекрасно усваиваются подсознанием и способствуют усвоению материала. А слушатель ещё и отдыхает - ведь ненавязчиво наведённый транс, пусть и кратковременный (и оттого практически незаметный) - это замечательный вариант для восстановления сил!
Эриксоновский гипноз отнюдь не нов. Главное, что она стал базой, на которой выросли целые «пачки» разных подходов и технологий. Одних направлений НЛП там лишь немногим меньше, чем видных мастеров - неспроста же говорят, что многие названия этих направлений уже скорее «торговые марки», чем наименования дисциплин.
Есть и курьёзные случаи. Скажем, для примера можно взять последователей Рона Хаббарда и одитинг. Одитинг - вполне адекватная (хоть и довольно ограниченная) технология процессинга, то есть ведения психологических процессов, в ходе которых человек так или иначе разрешает свои психологические же проблемы. А вот сайентология, ставшая чем-то весьма похожим на тоталитарную секту - это явление довольно спорной адекватности (есть даже мнение, что сайентология создавалась как альтернатива мировому еврейству - ну сами понимаете, теории заговоров не дремлют!)
В двадцатом веке помимо развития собственно психологических дисциплин шёл и ещё один процесс - активное продвижение по миру «древней восточной мудрости». Популяризировалась медитация и йога, восточные мастера самых разных направлений передавали свои практики западным ученикам. И всё это становилось доступным пытливым взорам исследователей человеческой души - как академического толка, так и не совсем.
Чего только не появилось! И ведь продолжает появляться… Скажем, хвалёная технология RPT - это изобретение уже начала двадцать первого века.
Один из эффектов этого процесса - рост терпимости общества к тому, что непривычно. Как следствие - больше простора для экспериментов (разумеется, в разумных рамках).
И сегодня мы живём в удивительное время - технологии продолжают развиваться, одни из них дополняют другие, мастера широкого профиля из старых кирпичиков выстраивают совершенно новые системы работы с личностью…
Лет двадцать назад многие из таких знаний либо были недоступны, либо просто не существовали, либо воспринимались как нечто совсем уж маргинальное. А сегодня многое успело либо отмереть, либо же доказать свою эффективность. Правда, при этом многие вполне адекватные вещи научно совершенно не подтверждены - и не потому, что они не эффективны. Просто при овладении ими возникает куда больше интереса приносить реальную пользу нуждающимся в этом людям, учить этому и зарабатывать достойные деньги, нежели пытаться в чём-то убедить высоколобых скептиков, читающих узкоспециализированные журналы.
В общем, сегодня любого желающего можно с нуля за довольно ограниченное время довести сначала до уровня грамотного консультанта, а потом и «прокачать» до состояния, когда многим творимые им вещи будут казаться волшебством. Ведь, как сказал в своё время Артур Кларк, «любая достаточно развитая технология неотличима от магии».
Заключение
К чем я всё это пишу? А всё очень просто: выше я постарался обозначить причины, по которым когда-то давно, на заре развития практической психологии, был сформулирован запрет на работу с друзьями и родными. И на протяжении всей этой статьи я стремился показать, что сегодня уже есть технологии (развития автаркии, управления вниманием и многого другого), что при адекватной тренировке позволяют нивелировать влияние этих причин.
Так что запрет на работу с родными и друзьями - это не догма, а элементарная мера предосторожности. Мол, если лезешь на ледяную гору (хочешь работать с клиентами вообще) - не забудь ледоруб, кошки и другое альпинистское снаряжение. А если хочешь покорить Эверест (помочь близким друзьям и родственникам) - не обойтись тебе без тщательной подготовки (сотен часов личной терапии и других проработок) и кучи дополнительной экипировки, от специального питания до баллонов с кислородом (разнообразных техник и методик консультирования).
И мы с Вами прекрасно понимаем, что далеко не каждый увлекшийся горным туризмом студент когда-нибудь покорит Джомолунгму или хотя бы Эльбрус. Но у большинства из них таковое увлечение начиналось с мечты о чём-то ну очень высоком…
И в то же время реальность такова, что есть люди, этих высот достигшие и продолжающие достигать. И пусть их немного, но они уже давно перестали быть чем-то экстраординарным - возможно, такой живёт рядом с вами в соседнем подъезде, а вы и не подозреваете лишь потому, что не интересовались достаточно настойчиво.
Как-то так.