Выше всего на свете Белый революционер В. Ларионов (материалы к биографии). Часть 1.
Оригинал взят у anton21 в Выше всего на свете Белый революционер В. Ларионов (материалы к биографии). Часть 1.
Оригинал взят у anton21 в Выше всего на свете Белый революционер В. Ларионов (материалы к биографии). Часть 1.
Оригинал взят у ugunskrusts83 в "Выше всего на свете". Белый революционер В. Ларионов (материалы к биографии). Часть 1.
Всегда интересовался биографией капитана Виктора Александровича Ларионова, прославившегося тем, что 7 июня 1927 г. во главе группы из трёх человек (включая себя) совершил теракт на крупном коммунистическом заседании в Ленинграде.
Принадлежащий к плеяде белых национал-террористов из боевой организации Кутепова, Ларионов, помимо своего наиболее известного подвига, принял видное участие в раскрытии генерала Скоблина, бывшего начдива корниловской дивизии, разоблаченного (в т.ч. при участии Ларионова, который первым заподозрил Скоблина в работе на советы, после того, как последний предложил ему отправиться в СССР на заведомо провальное задание) в качестве советского провокатора. Из-за сведений, которыми располагал Ларионов в отношении Скоблина, французские власти (тогда Францией управляло левое антифашистское правительство Народного фронта с Леоном Блюмом во главе), не желавшие портить отношения с большевиками, высылают его с группой русских националистов из Франции.
Но личность капитана интересна не только запоминающимися воинскими подвигами, но и идеологией, которую Ларионов исповедовал. В середине 30-ых гг. он возглавил созданную им организацию «Белая идея». Этот относительно небольшой кружок должен был стать, по идее Ларионова, сборным пунктом для русской националистической молодёжи. Ставка делалась в первую очередь, на молодёжь, яро ненавидящую коммунизм, но при этом разочаровавшуюся в эмигрантском либерализме и монархизме. Именно этим молодым людям, не замешанным в эмигрантских дрязгах, капитан собирался привить идею, которую он называл «белой». Помимо Ларионова в руководстве «Белой идеей» состоял, что необычно, бежавший из Совдепа бывший красный командир и ленинградский рабочий Всеволода Носанов. Примкнув к борцам за Россию, красный краском превратился в русского партизана (вероятно, именно его вылазку в СССР, Ларионов описал в статье «Рассказ белого диверсанта», напечатанной в газете «Новое слово»).
Среди соратников «Белой идеи» практиковалась военная подготовка, умело совмещённая с политическими занятиями. Нетрудно понять, что русские юноши и девушки воспитывались там в духе новых европейских учений, и в жёсткой оппозиции не только к коммунизму, но и к капитализму с монархизмом. В своей национальной работе, молодёжь Ларионова не останавливалась даже перед физическим насилием. Известным событием русской жизни в Париже стала драка с младоросскими «ударниками» на конференции видного большевизана, поклонника Сталина и великого князя Владимира Кирилловича (что удивительно, одновременно!) Александра Казем-Бека (вполне арийца, перса по национальности).
Судя по всему, некоторые участники «БИ» с началом Крестового похода против большевизма, приняли активное участие в новой борьбе. По крайней мере, в мемуарах советского бандита Л. Котова «В тылу группы армий «Центр» говориться, что на территории Смоленщины действовал русский добровольческий отряд «белошапошников» (?) во главе с неким графом Раевским. К слову, одним из идеологов «БИ» был Сергей Раевский, потомок героя Бородинского сражения.
После высылки из Франции в 1937 г. Ларионов оседает в Третьем Рейхе, где поступает в штат сотрудников берлинской газеты «Новое слово». Там он печатает материалы мемуарного и политического свойства, выдерживая свои статьи в непримиримом антибольшевистском и антифранцузском духе. «Новое слово», будучи рупором русской общины Великогермании, вело героическую и неравную борьбу против просоветского и профранцузского крыла эмиграции, настраивая против себя как либералов, так и консерваторов. Идеология газеты, само собой, была национал-социалистической. Ларионов, являясь убеждённым националистом, своими статьями только раззадоривал явно пахнущих Лубянкой сторонников «сталинской эволюции» и мечтающих «вернуть всё вспять» монархистов. В 1939 г. он участвует в создании Национальной организации русской молодёжи (НОРМ), объединения русских юношей и девушек в Третьем Рейхе по образцу Гитлерюгенда. В одном из номеров приводятся редкие снимки Ларионова, его воспитанников и солдат Вермахта из летнего лагеря НОРМ на Мекленбургском озере.
Заметка о лекции Ларионова перед соратниками НОРМ («Новое слово», 28 мая 1939 г., № 22, с. 8)
Небезынтересно, что на IV съезде Российского фашистского союза (РФС) в Харбине Ларинов был единогласно избран в почётный президиум этой массовой партии. Сам же Ларионов уделял немало место русским фашистам на страницах «Нового слова». О близости Ларионова к дальневосточным бойцам за русскость говорит хотя бы упоминание его фамилии в книге вождя РФС Константина Родзаевского «Русский путь»: «Есть и общая идея, ее формулирует глава «Белой Идеи» - знаменитый национал-террорист Ларионов, организатор взрыва Ленинградского партклуба в 1927 г., упрекающий эмигрантских пассивистов в чрезмерной приверженности к речам и банкетам в таких примерно выражениях: - «Они нас бомбами, а мы их речами и банкетами. - Воистину вечное горе русской интеллигенции»! «Легче отмахнуться от фашизма, от новых идей, возложив все надежды на красную армию - она мол все сделает, нам остается лишь ожидать у сложенных чемоданов, у вылинявших знамен, праздновать годовщины»… «Жизнь далеко ушла вперед. Мир давно раскололся на два лагеря. Нельзя без конца раскачиваться между фашизмом и демократией, выжидая и выбирая друзей. Молодежь понимает эти вопросы и давно уже сделала выбор: отдала фашизму сердце свое»… (К. Родзаевский. «Русский путь», Харбин 1939 г.)
После советско-германского пакта Молотова-Риббентропа редакция «Нового слова» была поставлена в неудобное положение: если немецкой прессе временное свёртывание антибольшевистской пропаганды из-за изменившейся международной обстановки ничем не грозило (поскольку все в Германии понимали временность этой меры, прекрасно зная, что полноценный альянс с большевиками нереален), то русская национальная газета без идеологических антисоветских материалов рисковала стать обыкновенной сводкой новостей (да и то в «кастрированном» виде). Положение усугублялось тем, что те эмигрантские деятели, которые ещё вчера пели осанну «эволюционировавшему» Джугашвили, воспевали франко-советский союз против Гитлера и клеймили всех сторонников активной борьбы с красными как «пораженцев», после 1 сентября 1939 г. стали обвинять Германию в… сотрудничестве с коммунизмом. Эти деятели (Милюков, Казем-Бек, Деникин, монархисты и откровенные большевики) договорились до того, что призвали русских записываться, наряду с неграми, арабами и вьетнамцами, во французскую армию, чтобы «кровью заплатить долг благородной Франции». Перефразируя советскую песню: «я хату покинул, пошёл воевать, чтоб землю у Рейна неграм отдать». Впрочем, «благородная» Франция не нуждалась в лизоблюдах и вопреки принципу «добровольности» призвала в армию всех русских в обязательном порядке. Многие из них погибли, так и не узнав во имя каких целей идут на немецкие танки.
Понимая важность просвещения русских людей в канун решающей схватки, сотрудники газеты вели поистине титаническую борьбу, одновременно выступив против либерально-монархической «реакции» и против красных поработителей России. Начиная с судьбоносной даты 22 июня 1941 г. «Новое слово» возобновляет свою изначальную работу, теперь уже не оглядываясь ни на какие «пакты». Ларионов в качестве сотрудника отправляется в Россию и описывает на страницах «Нового слова» своё пребывание в Смоленске, этой «столице русского коллаборационизма», по признанию современных историков. О настоящих целях визита Ларионова на освобождённые от советской оккупации русские территории мы вряд ли узнаем… В дальнейшем Ларионов присоединяется к Русской Освободительной Армии и возглавляет контрразведку ВС КОНР. Надо полагать, на новом рабочем месте, известный национал-террорист смог отдаться любимому занятию.
Упоминания о Ларионове можно встретить также в мемуарах эмигрантов второй волны (эвакуировавшихся в Европу с германскими войсками). Весьма критичны строки Бориса Ширяева, беженца со Ставропольщины, имевшего к Ларионову свои, может быть в какой-то мере обоснованные претензии: «Проклятая буква! Она убивает живое, превращает высокий подвиг в жалкую каррикатуру. В Берлине я однажды встретился со смелым, честным жертвенным русским человеком. Его звали Ларионов. Потом читал его брошюру, написанную с буквой «ять». В ней он рассказывал о совершенном им подлинном жертвенном подвиге. Лет двадцать тому назад, он, движимый глубоким чувством любви к России, с огромным риском для жизни пробрался в Петербург, ставший Ленинградом, и метнул бомбу в собрание народных учителей, писавших без буквы «ять». Погибли несколько из них и его соратник по этому, совершенному с действительно честными намерениями, подвигу. Потом погибли тысячи расстреляных в ответ на его бомбу. Но самое страшное было в волне возмущения, обиды, боли, прокатившейся по всей Первой России. Возмущение бесцельностью совершенного, боли от обиды, непонимания и осуждения. Мечта метнула бомбу в себя самое рукою, писавшей букву «ять» (Б. Ширяев «Ди-Пи в Италии. Записки продавца кукол», Буэнос-Айрес, 1952 г.). Но в одном Ширяев неправ совершенно точно: Ларионов, при всей своей кровью доказанной непримиримости к большевизму, был категорическим противником возрождения старой орфографии и той самой буквы «ять» (всё это он называл «отжившей мертвечиной»). Свою позицию он объяснял тем, что перед строителями национальной России после победы будут стоять проблемы такого масштаба, при которых отвлекаться на введение старой орфографии было бы просто нецелесообразно (плюс ко всему, орфографическая реформа была намечена задолго до 1917 г. и не является ноу-хау большевиков).
Смею позволить себе привести любопытную аналогию символики «Белой идеи» с символикой европейских националистов. Как известно, символом «БИ» был избран, по словам Ларионова, «знак спайки: кольцо (круг), пронзенное мечом, т. е. идеей борьбы». Почти идентична «знаку спайки» эмблема фламандских национал-социалистов и сепаратистов, принадлежавших к организации Йориса ван Северена, убитого в 1940 г. отступавшими французскими солдатами.
Обложка ротаторного журнала «Белая идея» со «знаком спайки»
Схожий знак фламандских националистов
Лишь учитывая поистине античные подвиги Ларионова на бранном поле, можно понять его личное кредо и идеи его организации. Особенно важно, что Ларионов показал (и доказал!), что идеология Белого движения должна быть революционной. Такая постановка проблемы идеологии белого воинства звучит настоящей сенсацией. Но, изучая историю антикоммунистического сопротивления, приходишь к выводу, что только идеи подобные ларионовским имели шанс на победу, и трагедия русской эмиграции заключается как раз в том, что она эти идеи полностью проигнорировала. Призывы «БИ» и Ларионова к «национал-националистическому динамизму» претили косной «эмигрантщине», готовой и в грузинском семинаристе-недоучке признать «великого демократа». Капитан осознавал против кого идёт это и поэтому нещадно бичевал монархическую и либеральную реакцию. В его представлении ударные части Добрармии провозвестили европейский рассвет и своими трупами проложили путь фашистскому ренессансу. Гражданская война в России для Ларионова не была «гражданской войной» в общепринятой трактовке, она виделась ему попыткой национальной революции против красных узурпаторов, одинаково чуждая как большевистскому хаосу, так и развращённому старому порядку. «Мы, русские, были ПЕРВЫМИ» - именно к этой догме Виктор Александрович с единомышленниками подводил рядового эмигранта. Собственно говоря, Ларионов представляет собой пример национального революционера, воплощая в себе тот комплекс действительно свежих идей, которые могли изменить судьбу России, но так и не изменили её, поскольку встретили протест со стороны ограниченных и невежественных обывателей.
Ниже приводится ряд статей, написанных Ларионовым в рамках его работы в «Новом слове». Статьи «Воинствующий агрессор», «Маститые лидеры оборончества», «Вторая советская» посвящены положению русской эмиграции в довоенной Франции, в частности тому давлению, которое оказывалось просоветским французским правительством на русских националистов, а также подрывной работе коммунистических агентов в эмигрантских рядах. Статья «Генералы» написана в защиту вождей Белого движения и в рамках полемики с Иваном Солоневичем, в чьих публицистических работах белые генералы-«предатели» резко противопоставлялись героическим и трудолюбивым «штабс-капитанам» (прообраз полемики с «гипер-монархистами»). В статье «Корни русского фашизма» Ларионов рассуждает о белом наследии как о национал-революционном потенциале, сплачивающем эмигрантскую и подсоветскую молодежь в единый фронт. В статьях и заметках «Растерянность», «Борьба или нейтралитет», «Иудо-масонство не дремлет», «Честь и достоинство», «Чья вина?» Ларионов описывает участь русских людей в трагический для Европы и всего мира момент первого этапа второй мировой войны. Статьи «Победа революции» (22 февраля 1941 г. эта статья Ларионова перепечатана органом «чешских сторонников нового порядка» из Протектората Богемия-Моравия, - газетой «Влайка» под заглавием «Революция побеждает») и «Выше всего на свете» наполнены апологией Нового Порядка. Свои мысли по поводу поражения белой борьбы Ларионов, а также взгляд на неё как на неудавшуюся национальную революцию, излагает в статье «К XXII годовщине РККА». Статьи «С открытым забралом» и «Друзья и враги» уделяют внимание тем атакам, которые пришлось отбить «Новому слову» в промежутке между 1 сентября 1939 г. и 22 июня 1941 г. Наконец, статьи «Правда» и «Кто «унтерменш»? относятся уже ко времени советско-германской войны (последняя опубликована в органе РОА «Заря»).
Достаточно прочесть всё это, чтобы понять: капитан Ларионов и по сей день остаётся идеалом русского националиста. Он свято верил в русскую молодёжь, в её конечную победу над коммунистическим хамом во имя Великой России.
Оригинал взят у anton21 в Выше всего на свете Белый революционер В. Ларионов (материалы к биографии). Часть 1.
Оригинал взят у ugunskrusts83 в "Выше всего на свете". Белый революционер В. Ларионов (материалы к биографии). Часть 1.
Всегда интересовался биографией капитана Виктора Александровича Ларионова, прославившегося тем, что 7 июня 1927 г. во главе группы из трёх человек (включая себя) совершил теракт на крупном коммунистическом заседании в Ленинграде.
Принадлежащий к плеяде белых национал-террористов из боевой организации Кутепова, Ларионов, помимо своего наиболее известного подвига, принял видное участие в раскрытии генерала Скоблина, бывшего начдива корниловской дивизии, разоблаченного (в т.ч. при участии Ларионова, который первым заподозрил Скоблина в работе на советы, после того, как последний предложил ему отправиться в СССР на заведомо провальное задание) в качестве советского провокатора. Из-за сведений, которыми располагал Ларионов в отношении Скоблина, французские власти (тогда Францией управляло левое антифашистское правительство Народного фронта с Леоном Блюмом во главе), не желавшие портить отношения с большевиками, высылают его с группой русских националистов из Франции.
Но личность капитана интересна не только запоминающимися воинскими подвигами, но и идеологией, которую Ларионов исповедовал. В середине 30-ых гг. он возглавил созданную им организацию «Белая идея». Этот относительно небольшой кружок должен был стать, по идее Ларионова, сборным пунктом для русской националистической молодёжи. Ставка делалась в первую очередь, на молодёжь, яро ненавидящую коммунизм, но при этом разочаровавшуюся в эмигрантском либерализме и монархизме. Именно этим молодым людям, не замешанным в эмигрантских дрязгах, капитан собирался привить идею, которую он называл «белой». Помимо Ларионова в руководстве «Белой идеей» состоял, что необычно, бежавший из Совдепа бывший красный командир и ленинградский рабочий Всеволода Носанов. Примкнув к борцам за Россию, красный краском превратился в русского партизана (вероятно, именно его вылазку в СССР, Ларионов описал в статье «Рассказ белого диверсанта», напечатанной в газете «Новое слово»).
Среди соратников «Белой идеи» практиковалась военная подготовка, умело совмещённая с политическими занятиями. Нетрудно понять, что русские юноши и девушки воспитывались там в духе новых европейских учений, и в жёсткой оппозиции не только к коммунизму, но и к капитализму с монархизмом. В своей национальной работе, молодёжь Ларионова не останавливалась даже перед физическим насилием. Известным событием русской жизни в Париже стала драка с младоросскими «ударниками» на конференции видного большевизана, поклонника Сталина и великого князя Владимира Кирилловича (что удивительно, одновременно!) Александра Казем-Бека (вполне арийца, перса по национальности).
Судя по всему, некоторые участники «БИ» с началом Крестового похода против большевизма, приняли активное участие в новой борьбе. По крайней мере, в мемуарах советского бандита Л. Котова «В тылу группы армий «Центр» говориться, что на территории Смоленщины действовал русский добровольческий отряд «белошапошников» (?) во главе с неким графом Раевским. К слову, одним из идеологов «БИ» был Сергей Раевский, потомок героя Бородинского сражения.
После высылки из Франции в 1937 г. Ларионов оседает в Третьем Рейхе, где поступает в штат сотрудников берлинской газеты «Новое слово». Там он печатает материалы мемуарного и политического свойства, выдерживая свои статьи в непримиримом антибольшевистском и антифранцузском духе. «Новое слово», будучи рупором русской общины Великогермании, вело героическую и неравную борьбу против просоветского и профранцузского крыла эмиграции, настраивая против себя как либералов, так и консерваторов. Идеология газеты, само собой, была национал-социалистической. Ларионов, являясь убеждённым националистом, своими статьями только раззадоривал явно пахнущих Лубянкой сторонников «сталинской эволюции» и мечтающих «вернуть всё вспять» монархистов. В 1939 г. он участвует в создании Национальной организации русской молодёжи (НОРМ), объединения русских юношей и девушек в Третьем Рейхе по образцу Гитлерюгенда. В одном из номеров приводятся редкие снимки Ларионова, его воспитанников и солдат Вермахта из летнего лагеря НОРМ на Мекленбургском озере.
Заметка о лекции Ларионова перед соратниками НОРМ («Новое слово», 28 мая 1939 г., № 22, с. 8)
Небезынтересно, что на IV съезде Российского фашистского союза (РФС) в Харбине Ларинов был единогласно избран в почётный президиум этой массовой партии. Сам же Ларионов уделял немало место русским фашистам на страницах «Нового слова». О близости Ларионова к дальневосточным бойцам за русскость говорит хотя бы упоминание его фамилии в книге вождя РФС Константина Родзаевского «Русский путь»: «Есть и общая идея, ее формулирует глава «Белой Идеи» - знаменитый национал-террорист Ларионов, организатор взрыва Ленинградского партклуба в 1927 г., упрекающий эмигрантских пассивистов в чрезмерной приверженности к речам и банкетам в таких примерно выражениях: - «Они нас бомбами, а мы их речами и банкетами. - Воистину вечное горе русской интеллигенции»! «Легче отмахнуться от фашизма, от новых идей, возложив все надежды на красную армию - она мол все сделает, нам остается лишь ожидать у сложенных чемоданов, у вылинявших знамен, праздновать годовщины»… «Жизнь далеко ушла вперед. Мир давно раскололся на два лагеря. Нельзя без конца раскачиваться между фашизмом и демократией, выжидая и выбирая друзей. Молодежь понимает эти вопросы и давно уже сделала выбор: отдала фашизму сердце свое»… (К. Родзаевский. «Русский путь», Харбин 1939 г.)
После советско-германского пакта Молотова-Риббентропа редакция «Нового слова» была поставлена в неудобное положение: если немецкой прессе временное свёртывание антибольшевистской пропаганды из-за изменившейся международной обстановки ничем не грозило (поскольку все в Германии понимали временность этой меры, прекрасно зная, что полноценный альянс с большевиками нереален), то русская национальная газета без идеологических антисоветских материалов рисковала стать обыкновенной сводкой новостей (да и то в «кастрированном» виде). Положение усугублялось тем, что те эмигрантские деятели, которые ещё вчера пели осанну «эволюционировавшему» Джугашвили, воспевали франко-советский союз против Гитлера и клеймили всех сторонников активной борьбы с красными как «пораженцев», после 1 сентября 1939 г. стали обвинять Германию в… сотрудничестве с коммунизмом. Эти деятели (Милюков, Казем-Бек, Деникин, монархисты и откровенные большевики) договорились до того, что призвали русских записываться, наряду с неграми, арабами и вьетнамцами, во французскую армию, чтобы «кровью заплатить долг благородной Франции». Перефразируя советскую песню: «я хату покинул, пошёл воевать, чтоб землю у Рейна неграм отдать». Впрочем, «благородная» Франция не нуждалась в лизоблюдах и вопреки принципу «добровольности» призвала в армию всех русских в обязательном порядке. Многие из них погибли, так и не узнав во имя каких целей идут на немецкие танки.
Понимая важность просвещения русских людей в канун решающей схватки, сотрудники газеты вели поистине титаническую борьбу, одновременно выступив против либерально-монархической «реакции» и против красных поработителей России. Начиная с судьбоносной даты 22 июня 1941 г. «Новое слово» возобновляет свою изначальную работу, теперь уже не оглядываясь ни на какие «пакты». Ларионов в качестве сотрудника отправляется в Россию и описывает на страницах «Нового слова» своё пребывание в Смоленске, этой «столице русского коллаборационизма», по признанию современных историков. О настоящих целях визита Ларионова на освобождённые от советской оккупации русские территории мы вряд ли узнаем… В дальнейшем Ларионов присоединяется к Русской Освободительной Армии и возглавляет контрразведку ВС КОНР. Надо полагать, на новом рабочем месте, известный национал-террорист смог отдаться любимому занятию.
Упоминания о Ларионове можно встретить также в мемуарах эмигрантов второй волны (эвакуировавшихся в Европу с германскими войсками). Весьма критичны строки Бориса Ширяева, беженца со Ставропольщины, имевшего к Ларионову свои, может быть в какой-то мере обоснованные претензии: «Проклятая буква! Она убивает живое, превращает высокий подвиг в жалкую каррикатуру. В Берлине я однажды встретился со смелым, честным жертвенным русским человеком. Его звали Ларионов. Потом читал его брошюру, написанную с буквой «ять». В ней он рассказывал о совершенном им подлинном жертвенном подвиге. Лет двадцать тому назад, он, движимый глубоким чувством любви к России, с огромным риском для жизни пробрался в Петербург, ставший Ленинградом, и метнул бомбу в собрание народных учителей, писавших без буквы «ять». Погибли несколько из них и его соратник по этому, совершенному с действительно честными намерениями, подвигу. Потом погибли тысячи расстреляных в ответ на его бомбу. Но самое страшное было в волне возмущения, обиды, боли, прокатившейся по всей Первой России. Возмущение бесцельностью совершенного, боли от обиды, непонимания и осуждения. Мечта метнула бомбу в себя самое рукою, писавшей букву «ять» (Б. Ширяев «Ди-Пи в Италии. Записки продавца кукол», Буэнос-Айрес, 1952 г.). Но в одном Ширяев неправ совершенно точно: Ларионов, при всей своей кровью доказанной непримиримости к большевизму, был категорическим противником возрождения старой орфографии и той самой буквы «ять» (всё это он называл «отжившей мертвечиной»). Свою позицию он объяснял тем, что перед строителями национальной России после победы будут стоять проблемы такого масштаба, при которых отвлекаться на введение старой орфографии было бы просто нецелесообразно (плюс ко всему, орфографическая реформа была намечена задолго до 1917 г. и не является ноу-хау большевиков).
Смею позволить себе привести любопытную аналогию символики «Белой идеи» с символикой европейских националистов. Как известно, символом «БИ» был избран, по словам Ларионова, «знак спайки: кольцо (круг), пронзенное мечом, т. е. идеей борьбы». Почти идентична «знаку спайки» эмблема фламандских национал-социалистов и сепаратистов, принадлежавших к организации Йориса ван Северена, убитого в 1940 г. отступавшими французскими солдатами.
Обложка ротаторного журнала «Белая идея» со «знаком спайки»
Схожий знак фламандских националистов
Лишь учитывая поистине античные подвиги Ларионова на бранном поле, можно понять его личное кредо и идеи его организации. Особенно важно, что Ларионов показал (и доказал!), что идеология Белого движения должна быть революционной. Такая постановка проблемы идеологии белого воинства звучит настоящей сенсацией. Но, изучая историю антикоммунистического сопротивления, приходишь к выводу, что только идеи подобные ларионовским имели шанс на победу, и трагедия русской эмиграции заключается как раз в том, что она эти идеи полностью проигнорировала. Призывы «БИ» и Ларионова к «национал-националистическому динамизму» претили косной «эмигрантщине», готовой и в грузинском семинаристе-недоучке признать «великого демократа». Капитан осознавал против кого идёт это и поэтому нещадно бичевал монархическую и либеральную реакцию. В его представлении ударные части Добрармии провозвестили европейский рассвет и своими трупами проложили путь фашистскому ренессансу. Гражданская война в России для Ларионова не была «гражданской войной» в общепринятой трактовке, она виделась ему попыткой национальной революции против красных узурпаторов, одинаково чуждая как большевистскому хаосу, так и развращённому старому порядку. «Мы, русские, были ПЕРВЫМИ» - именно к этой догме Виктор Александрович с единомышленниками подводил рядового эмигранта. Собственно говоря, Ларионов представляет собой пример национального революционера, воплощая в себе тот комплекс действительно свежих идей, которые могли изменить судьбу России, но так и не изменили её, поскольку встретили протест со стороны ограниченных и невежественных обывателей.
Ниже приводится ряд статей, написанных Ларионовым в рамках его работы в «Новом слове». Статьи «Воинствующий агрессор», «Маститые лидеры оборончества», «Вторая советская» посвящены положению русской эмиграции в довоенной Франции, в частности тому давлению, которое оказывалось просоветским французским правительством на русских националистов, а также подрывной работе коммунистических агентов в эмигрантских рядах. Статья «Генералы» написана в защиту вождей Белого движения и в рамках полемики с Иваном Солоневичем, в чьих публицистических работах белые генералы-«предатели» резко противопоставлялись героическим и трудолюбивым «штабс-капитанам» (прообраз полемики с «гипер-монархистами»). В статье «Корни русского фашизма» Ларионов рассуждает о белом наследии как о национал-революционном потенциале, сплачивающем эмигрантскую и подсоветскую молодежь в единый фронт. В статьях и заметках «Растерянность», «Борьба или нейтралитет», «Иудо-масонство не дремлет», «Честь и достоинство», «Чья вина?» Ларионов описывает участь русских людей в трагический для Европы и всего мира момент первого этапа второй мировой войны. Статьи «Победа революции» (22 февраля 1941 г. эта статья Ларионова перепечатана органом «чешских сторонников нового порядка» из Протектората Богемия-Моравия, - газетой «Влайка» под заглавием «Революция побеждает») и «Выше всего на свете» наполнены апологией Нового Порядка. Свои мысли по поводу поражения белой борьбы Ларионов, а также взгляд на неё как на неудавшуюся национальную революцию, излагает в статье «К XXII годовщине РККА». Статьи «С открытым забралом» и «Друзья и враги» уделяют внимание тем атакам, которые пришлось отбить «Новому слову» в промежутке между 1 сентября 1939 г. и 22 июня 1941 г. Наконец, статьи «Правда» и «Кто «унтерменш»? относятся уже ко времени советско-германской войны (последняя опубликована в органе РОА «Заря»).
Достаточно прочесть всё это, чтобы понять: капитан Ларионов и по сей день остаётся идеалом русского националиста. Он свято верил в русскую молодёжь, в её конечную победу над коммунистическим хамом во имя Великой России.