жз.
Плачет на ветру
стрекоза
кто работать будет?
(c) Рижанский-Юрмальский
Дорогой друг!
в последний раз мы расставались летом перед локдаунами, и, поболтав за железяки и дурное устройство нашего государства, договаривались, что соберёмся и посидим. теперь сидеть буду я один, а ты будешь пребывать в более удобном положении. а осталось чертовски много необговоренного, необсуждённого, непростёбанного и неотмеченного другим красочным образом... чертовски много.
а ещё больше осталось не высказанного тебе лично. тебе, во многом сделавшим меня именно таким как я есть. тебе, доброму здоровяку, всегда готовому принять у себя молодёж вообще, и меня с моими жёнами в частности - поднять-ли стаканчик, или просто погулять по заказнику, начинавшемуся прямо у тебя за забором. тебе - мудрому старцу, внезапно заменившему тебя прежнего. тебе, готовому принять меня таким как я всегда был - ленивым дураком, более-менее разбирающимся в "левой ноздре", но способного и хотящего говорить на любые темы, каких-бы членов это не касалось. тебе, магистру истории, широко известному в узких кругах. тебе, моему старшему товарищу и брату, если не по крови, то по духу уж точно.
мне трудно говорить. я никогда не отличался умением хорошо говорить - только болтливостью. ты-же умел сказать. умел говорить. и, главное - умел молчать.
мне очень будет тебя нехватать. и разговоров, и попоек... и молчаливого стояния на старом берегу Лиелупе.
вечно твой - Пи-Ян.
п.с. ммль дорБлю просила обнять тебя. обнимаю крепко.
* * *
стрекоза
кто работать будет?
(c) Рижанский-Юрмальский
Дорогой друг!
в последний раз мы расставались летом перед локдаунами, и, поболтав за железяки и дурное устройство нашего государства, договаривались, что соберёмся и посидим. теперь сидеть буду я один, а ты будешь пребывать в более удобном положении. а осталось чертовски много необговоренного, необсуждённого, непростёбанного и неотмеченного другим красочным образом... чертовски много.
а ещё больше осталось не высказанного тебе лично. тебе, во многом сделавшим меня именно таким как я есть. тебе, доброму здоровяку, всегда готовому принять у себя молодёж вообще, и меня с моими жёнами в частности - поднять-ли стаканчик, или просто погулять по заказнику, начинавшемуся прямо у тебя за забором. тебе - мудрому старцу, внезапно заменившему тебя прежнего. тебе, готовому принять меня таким как я всегда был - ленивым дураком, более-менее разбирающимся в "левой ноздре", но способного и хотящего говорить на любые темы, каких-бы членов это не касалось. тебе, магистру истории, широко известному в узких кругах. тебе, моему старшему товарищу и брату, если не по крови, то по духу уж точно.
мне трудно говорить. я никогда не отличался умением хорошо говорить - только болтливостью. ты-же умел сказать. умел говорить. и, главное - умел молчать.
мне очень будет тебя нехватать. и разговоров, и попоек... и молчаливого стояния на старом берегу Лиелупе.
вечно твой - Пи-Ян.
п.с. ммль дорБлю просила обнять тебя. обнимаю крепко.
* * *