_
Читаю интервью со Звягинцевым насчет Нелюбви, понравилось про "я каждый день такое вижу, зачем в кино ходить":
Это проблема не только отечественного кинематографа. Это, скажем так, радикальная смена потребительского поведения, в результате которой создатели контента утратили способность говорить с аудиторией серьезно. Я не верю в слова о том, что люди и так видят это каждый день. Не смотрят они вокруг, не формулируют проблемы и отворачиваются. Смотрят и не видят. Поэтому любая серьезная драма сталкивается с внутренним нежеланием [ее смотреть] у большой части аудитории, мечтающей прийти в кино и улететь в некий иной мир. Мы же еще живем в стране, в которой безумно популярна фантастика, даже больше, чем в Америке. Потому что для нашего зрителя синие человечки с хвостами интереснее, чем собственная жизнь.
На самом деле кино существует не для того, чтобы расстроить вас. У кино всегда была так называемая терапевтическая функция, которая позволяла разговаривать с аудиторией о важных общественных, личностных, политических и каких угодно других проблемах. Для того чтобы люди, за два часа прожив на экране жизнь других людей, осознали реальность, в которой живут сами, и не допустили таких проблем с самими собой.
Но сейчас эта терапевтическая функция утрачена. Один из моих коллег однажды назвал наше общество больным, который не ходит к врачу. В этом смысле кинематограф может выступать в роли доктора. Это, кстати, великая традиция большой русской литературы и культуры. И Андрей в одном из интервью недавно удачно сказал, приведя цитату какой-то зрительницы: «Посмотрела, пришла домой и захотелось обнять детей». Вот, собственно, для этого и делаются фильмы. Чтобы вы со своими детьми, со своими близкими разговаривали иначе.
_
и вот еще интересный разбор, с точки зрения психоанализа.
Что развивается в ребенке, если не любовь?
Разобщенность плохих и хороших фрагментов бытия, не объединенных в целое, дают очень контрастную картину мира - это прекрасно, а это ужасно. И ужасное всегда хочется уничтожить, исторгнуть из себя, а прекрасное присвоить, поглотить. Если прекрасное поглотить и присвоить не удается, оно становится плохим, потому что прекрасным, но чужим. И тогда его хочется уничтожить, и это называется Зависть.
Любовь - это творческая способность созидать хорошее в любых условиях: при холодном дожде в июне, при раскопанных тротуарах в центре, при недостатке любви вокруг.
Зависть - это желание уничтожить то чужое хорошее и творческое начало, тот самый источник жизни, который не удается присвоить и сделать своим. Зависть - это результат неспособности любить и всегда - желание уничтожить что-то хорошее. Зависть не может быть белой или черной. Зависть - это всегда зависть, как любовь - это всегда любовь.
Зависть приводит к баррикадам. Но сначала к протестам, а в самом начале к раздражению от факта, что чей-то кошелек становится толстым от укладки тротуаров. Что у них солнце и пляжи, а у нас дожди. Что у них сыр рокфор, а у нас пальмовый. Что у кого-то большой бизнес, а у меня все маленькое.
Зависть не пускает делать свое, потому что изначально младенец не уверен в матери, в ее любви и в том, что источник жизни всегда с ним, всегда есть. От этого он не верит в саму жизнь и ее творческое начало, в то, что можно что-то начать и сделать хорошее, пройдя через плохое и тяжелое. Падая и спотыкаясь, младенец учится ходить. Набивая себе шишки, он обретает мир. И этот мир либо полон острых углов, либо возможностей.
Очень хочется изменить мир быстро и радикально. Взять новые более совершенные схемы, устроить другие более справедливые выборы. Поменять структуру бытия. Только не хочется думать про то, что в новые схемы мы будем заливать старое содержание. Нелюбовь и Зависть.
Так Женя в новом костюмчике от Боско и в новой семье остается прежней Женей, и в новой счастливой жизни ничего не получается, да и не может получиться. Надо менять Женю, а не костюмчик - понимание простое, но на себя это понимание не примеряется, потому что неудобно.
Фрейд в книге «Психология масс и анализ человеческого Я» предсказал в 1921 году то, что случилось в Германии в 1933. Эту книгу неудобно читать, потому что она раскрывает суть процесса манипулирования человеческим материалом, а человеческому материалу удобнее обманываться.
Но до сих пор психоанализом удобно считать технику работы с истеричными девицами.
И удобно завернуться в мягкое одеяло эстетики, чтобы проанализировать неудобный фильм «Нелюбовь». Еще удобнее его просто не смотреть.
Удобнее согласиться на манипуляцию собой как в акциях протеста и в демонстрациях, так и в просмотре новостей на ТВ.
Удобнее спрос на тренинги и на быстрое чудо трансформации, удобнее позитивная психология, чем психоанализ.
Как и удобнее вера в то, что есть где-то абсолютно хорошее, куда можно попасть и остаться там навсегда - такой несносимый костюмчик от Боско.
Каков терапевтический эффект фильма А. Звягинцева «Нелюбовь»? Такой же, как и у бумажки с вашими анализами из лаборатории: сахара много, белка много, эритроциты зашкаливают. Ваше право делать с этим то, что вы хотите.
И про Аритмию
Это проблема не только отечественного кинематографа. Это, скажем так, радикальная смена потребительского поведения, в результате которой создатели контента утратили способность говорить с аудиторией серьезно. Я не верю в слова о том, что люди и так видят это каждый день. Не смотрят они вокруг, не формулируют проблемы и отворачиваются. Смотрят и не видят. Поэтому любая серьезная драма сталкивается с внутренним нежеланием [ее смотреть] у большой части аудитории, мечтающей прийти в кино и улететь в некий иной мир. Мы же еще живем в стране, в которой безумно популярна фантастика, даже больше, чем в Америке. Потому что для нашего зрителя синие человечки с хвостами интереснее, чем собственная жизнь.
На самом деле кино существует не для того, чтобы расстроить вас. У кино всегда была так называемая терапевтическая функция, которая позволяла разговаривать с аудиторией о важных общественных, личностных, политических и каких угодно других проблемах. Для того чтобы люди, за два часа прожив на экране жизнь других людей, осознали реальность, в которой живут сами, и не допустили таких проблем с самими собой.
Но сейчас эта терапевтическая функция утрачена. Один из моих коллег однажды назвал наше общество больным, который не ходит к врачу. В этом смысле кинематограф может выступать в роли доктора. Это, кстати, великая традиция большой русской литературы и культуры. И Андрей в одном из интервью недавно удачно сказал, приведя цитату какой-то зрительницы: «Посмотрела, пришла домой и захотелось обнять детей». Вот, собственно, для этого и делаются фильмы. Чтобы вы со своими детьми, со своими близкими разговаривали иначе.
_
и вот еще интересный разбор, с точки зрения психоанализа.
Что развивается в ребенке, если не любовь?
Разобщенность плохих и хороших фрагментов бытия, не объединенных в целое, дают очень контрастную картину мира - это прекрасно, а это ужасно. И ужасное всегда хочется уничтожить, исторгнуть из себя, а прекрасное присвоить, поглотить. Если прекрасное поглотить и присвоить не удается, оно становится плохим, потому что прекрасным, но чужим. И тогда его хочется уничтожить, и это называется Зависть.
Любовь - это творческая способность созидать хорошее в любых условиях: при холодном дожде в июне, при раскопанных тротуарах в центре, при недостатке любви вокруг.
Зависть - это желание уничтожить то чужое хорошее и творческое начало, тот самый источник жизни, который не удается присвоить и сделать своим. Зависть - это результат неспособности любить и всегда - желание уничтожить что-то хорошее. Зависть не может быть белой или черной. Зависть - это всегда зависть, как любовь - это всегда любовь.
Зависть приводит к баррикадам. Но сначала к протестам, а в самом начале к раздражению от факта, что чей-то кошелек становится толстым от укладки тротуаров. Что у них солнце и пляжи, а у нас дожди. Что у них сыр рокфор, а у нас пальмовый. Что у кого-то большой бизнес, а у меня все маленькое.
Зависть не пускает делать свое, потому что изначально младенец не уверен в матери, в ее любви и в том, что источник жизни всегда с ним, всегда есть. От этого он не верит в саму жизнь и ее творческое начало, в то, что можно что-то начать и сделать хорошее, пройдя через плохое и тяжелое. Падая и спотыкаясь, младенец учится ходить. Набивая себе шишки, он обретает мир. И этот мир либо полон острых углов, либо возможностей.
Очень хочется изменить мир быстро и радикально. Взять новые более совершенные схемы, устроить другие более справедливые выборы. Поменять структуру бытия. Только не хочется думать про то, что в новые схемы мы будем заливать старое содержание. Нелюбовь и Зависть.
Так Женя в новом костюмчике от Боско и в новой семье остается прежней Женей, и в новой счастливой жизни ничего не получается, да и не может получиться. Надо менять Женю, а не костюмчик - понимание простое, но на себя это понимание не примеряется, потому что неудобно.
Фрейд в книге «Психология масс и анализ человеческого Я» предсказал в 1921 году то, что случилось в Германии в 1933. Эту книгу неудобно читать, потому что она раскрывает суть процесса манипулирования человеческим материалом, а человеческому материалу удобнее обманываться.
Но до сих пор психоанализом удобно считать технику работы с истеричными девицами.
И удобно завернуться в мягкое одеяло эстетики, чтобы проанализировать неудобный фильм «Нелюбовь». Еще удобнее его просто не смотреть.
Удобнее согласиться на манипуляцию собой как в акциях протеста и в демонстрациях, так и в просмотре новостей на ТВ.
Удобнее спрос на тренинги и на быстрое чудо трансформации, удобнее позитивная психология, чем психоанализ.
Как и удобнее вера в то, что есть где-то абсолютно хорошее, куда можно попасть и остаться там навсегда - такой несносимый костюмчик от Боско.
Каков терапевтический эффект фильма А. Звягинцева «Нелюбовь»? Такой же, как и у бумажки с вашими анализами из лаборатории: сахара много, белка много, эритроциты зашкаливают. Ваше право делать с этим то, что вы хотите.
И про Аритмию