Слово супергерлы
...Это было настолько дико и невозможно, что Алиса потеряла ощущение реальности. Люди исчезли. Здесь было только два человека - она и Юля, остальные исчезли. Вместо них неуклюже и страшно топтались по грязи жуткие и опасные животные. Не стало Казани, не стало доски и глобуса на шкафу - был край непроходимых болот, планета Янтарный Гугон, была пещера, гнусная западня, устроенная троглодитами-вампироидами пятнистыми, и в пещеру равнодушно глядела размытая жёлтая луна, и надо было драться, чтобы выжить. И она стала драться, как тогда на Янтарном Гугоне.
Время послушно затормозилось, секунды стали длинными-длинными, в течение каждой можно было сделать очень много разных движений, нанести много ударов и видеть всех сразу. Они были неповоротливы, эти троглодиты, они привыкли иметь дело с другой дичью, наверное, они просто не успели сообразить, что ошиблись в выборе, что лучше всего им было бы бежать, но они тоже пытались драться… Алиса хватала очередное животное за нижнюю челюсть, рывком вздёргивала податливую голову и била ребром ладони по бледной пульсирующей шее, и сразу же поворачивалась к следующему, хватала, вздёргивала, рубила и снова - в облаке зловонного, хищного дыхания, в гулкой тишине пещеры, в жёлтой, слезящейся полутьме…
Рядом уже никого не было, а к выходу из пещеры торопился вожак с велосипедной цепью, потому что он, как и все вожаки, обладал самой быстрой реакцией и первым понял, что происходит. И Алиса мельком пожалела его, как медленна его быстрая реакция - секунды тянулись всё медленнее, и быстроногий вожак едва перебирал ногами, - и Алиса, проскользнув между секундами, поравнялась с ним и зарубила на бегу… Время вновь обрело нормальное течение, пещера стала классом, луна - лампочкой, а Янтарный Гугон снова превратился в непонятный город Казань в непонятном прошлом Земли, СССР, более непонятном, чем планета-морок Янтарный Гугон…
Алиса стояла, отдыхая, опустив зудящие руки. У ног её трудно копошился усатый вожак. Кровь текла из пораненного плеча Алисы. И тут Юля взяла её руку и, всхлипнув, провела ладонью по своему мокрому лицу. Она огляделась. На грязном линолеуме пола мешками лежали тела. Она машинально сосчитала их - шестеро, включая вожака, - и подумала, что двое успели убежать. Ей было невыразимо приятно прикосновение Юли, и она знала, что поступила так, как должна была поступить, и сделала то, что должна была сделать, - ни каплей больше, ни каплей меньше. Те, кто успел уйти, ушли, она не догоняла их, хотя могла бы догнать - даже сейчас она слышала, как панически стучат их каблуки в конце школьного коридора. А те, кто не успел уйти, - те лежат, и некоторые из них умрут, а некоторые уже мертвы и больше не споют "прекрасное далёко" в последней сцене в интернате для несовершеннолетних...
Время послушно затормозилось, секунды стали длинными-длинными, в течение каждой можно было сделать очень много разных движений, нанести много ударов и видеть всех сразу. Они были неповоротливы, эти троглодиты, они привыкли иметь дело с другой дичью, наверное, они просто не успели сообразить, что ошиблись в выборе, что лучше всего им было бы бежать, но они тоже пытались драться… Алиса хватала очередное животное за нижнюю челюсть, рывком вздёргивала податливую голову и била ребром ладони по бледной пульсирующей шее, и сразу же поворачивалась к следующему, хватала, вздёргивала, рубила и снова - в облаке зловонного, хищного дыхания, в гулкой тишине пещеры, в жёлтой, слезящейся полутьме…
Рядом уже никого не было, а к выходу из пещеры торопился вожак с велосипедной цепью, потому что он, как и все вожаки, обладал самой быстрой реакцией и первым понял, что происходит. И Алиса мельком пожалела его, как медленна его быстрая реакция - секунды тянулись всё медленнее, и быстроногий вожак едва перебирал ногами, - и Алиса, проскользнув между секундами, поравнялась с ним и зарубила на бегу… Время вновь обрело нормальное течение, пещера стала классом, луна - лампочкой, а Янтарный Гугон снова превратился в непонятный город Казань в непонятном прошлом Земли, СССР, более непонятном, чем планета-морок Янтарный Гугон…
Алиса стояла, отдыхая, опустив зудящие руки. У ног её трудно копошился усатый вожак. Кровь текла из пораненного плеча Алисы. И тут Юля взяла её руку и, всхлипнув, провела ладонью по своему мокрому лицу. Она огляделась. На грязном линолеуме пола мешками лежали тела. Она машинально сосчитала их - шестеро, включая вожака, - и подумала, что двое успели убежать. Ей было невыразимо приятно прикосновение Юли, и она знала, что поступила так, как должна была поступить, и сделала то, что должна была сделать, - ни каплей больше, ни каплей меньше. Те, кто успел уйти, ушли, она не догоняла их, хотя могла бы догнать - даже сейчас она слышала, как панически стучат их каблуки в конце школьного коридора. А те, кто не успел уйти, - те лежат, и некоторые из них умрут, а некоторые уже мертвы и больше не споют "прекрасное далёко" в последней сцене в интернате для несовершеннолетних...