"Yuri Kuma Arashi", е7, 2015.
Могу лишь громко кричать НЕТ НУ НЕЛЬЗЯ ЖЕ ТАК ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ. Ему что, он снял - а мне дальше жить, блин!
Но я по-прежнему убеждён, что за всем этим стоит Юриика Хаконака.
А вот это, как я понимаю, недописанный финал сказки.
Но рассказанный.
И тут появляется одна очень интересная деталь - Курэха забывает о Гинко ДО гибели матери.
А вот тут мантру "Мы вас всегда любили и мы вас всегда ненавидели" говорит уже Курэха.
Ага.
КУМА ШОК!
Нет, я убеждён, что это Юриико, а не Мицко Юридзоно.
Гинко приходит в себя, вариант 1.
Кажется, кто-то опять сказал "Утена"?
Да, конечно, шутко в том, что это сон, кажется, именно Курэхи. Хотя, в общем-то, совершенно неважно, чей именно.
Очень много стеснения.
Итак, Курэха вспоминает, что забыла. "Она" - это кто?
Сплетни.
Меня вот жутко напрягает количество ящиков. Там ведь небось тоже фотографии - или места под фотографии.
Сенсэй говорит интересную вещь: убийца Рэйи - та, что забрала с собой медальон.
Но стоп-стоп, мы ведь уже знаем, что Гинко ушла из дому ДО гибели матери! Либо она вернулась (вряд ли), либо сенсэй врёт. Но если врёт - стало быть, она медведь и убийца Рейи, иного варианта я не вижу не хочу видеть.
Интересная замена компрессу. И в холоде Гинко, само собой. начинает вспоминать.
Ну понятно. Зима, деревушка, медведи и церковка с луковкой (там, правда, не крест - но мы -то знаем!)
Что-то мне это начинает напоминать...
О как. Подкидыш.
Но, прошу заметить, сразу в короне.
Икуни офигенен. Сразу же всё узнаётся.
А вот алтарь вполне себе католический.
И да: гнусные кранчи-хорриблы за их "Kumalia" должны быть жесточайше биты ногами, потому что Kumaria-sama - это, разумеется, Maria-sama. Если и были какие-то сомнения, то тут они окончательно отпали.
И да-да-да, конечно, возникает куча вопросов, и про "взорвавшийя астероид Кумарию", и про то, кто, собственно, стену-то строил?
Крестовый поход. Натуральный крестовый поход же!
И вот как Икуни снимал войну - это, что называется, смотрите и учитесь, потому что вы не имеете, а он умеет.
Да-да, с той стороны - школьницы.
Вот это уже НУ ВАЩЕ. Визуалы кончают радугой.
Как там очутились корабли - не спрашивайте, да и неважно это.
Победа близка. Была.
Лучшая бомбардировка. Просто лучшая.
Кстати, можно начинать гадать, кто именно тогда выстрелил в Гинко. Ружьишко-то явно не армейское, и таких ружьишек мы видели ровно два...
Не помню, опознавали мы уже эту картину, или нет?
(да, виден только край, но слишком уж характерный стиль, поэтому опознаётся без проблем: это обрезанный справа "Сон" Анри Руссо)
(да, после е2 уже опознавала mahe, так что я немножко и традиционно запоздал)
А Гинко не просто подстрелили - ей бросили свои же. Хотя и могли спасти.
(и ах, какой у неё внутренний монолог про Леди Кумарию!)
Пробуждение-2. Теперь уже по-настоящему.
И снова смущение.
Ух ты, флешбек, но без привычного оформления!
Причём опознаётся по любимому имбирному молоку с мёдом.
Лулу читает книжку про двух девочек.
Всё. Курэха не столько вспоминает, сколько опознаёт Гинко.
Ну и, конечно, сцена после титров.
Особенно круто радует первый из кандзи: Курэху, помнится, обозначали точно таким же.
Ну да, ну конечно будет нам Икуни в последние 3 секунды серии объяснять, что это было за преступление.
Хотя, конечно, докадаться нетрудно, пусть и неправильно.
Summary: я, конечно, очень хотел крутой сюжетный сёдзё-ай, но тут уже НАСТОЛЬКО перебор по крутизне, что про собственно сёдзё-ай-то и забываешь...
Но я по-прежнему убеждён, что за всем этим стоит Юриика Хаконака.
А вот это, как я понимаю, недописанный финал сказки.
Но рассказанный.
И тут появляется одна очень интересная деталь - Курэха забывает о Гинко ДО гибели матери.
А вот тут мантру "Мы вас всегда любили и мы вас всегда ненавидели" говорит уже Курэха.
Ага.
КУМА ШОК!
Нет, я убеждён, что это Юриико, а не Мицко Юридзоно.
Гинко приходит в себя, вариант 1.
Кажется, кто-то опять сказал "Утена"?
Да, конечно, шутко в том, что это сон, кажется, именно Курэхи. Хотя, в общем-то, совершенно неважно, чей именно.
Очень много стеснения.
Итак, Курэха вспоминает, что забыла. "Она" - это кто?
Сплетни.
Меня вот жутко напрягает количество ящиков. Там ведь небось тоже фотографии - или места под фотографии.
Сенсэй говорит интересную вещь: убийца Рэйи - та, что забрала с собой медальон.
Но стоп-стоп, мы ведь уже знаем, что Гинко ушла из дому ДО гибели матери! Либо она вернулась (вряд ли), либо сенсэй врёт. Но если врёт - стало быть, она медведь и убийца Рейи, иного варианта я не вижу не хочу видеть.
Интересная замена компрессу. И в холоде Гинко, само собой. начинает вспоминать.
Ну понятно. Зима, деревушка, медведи и церковка с луковкой (там, правда, не крест - но мы -то знаем!)
Что-то мне это начинает напоминать...
О как. Подкидыш.
Но, прошу заметить, сразу в короне.
Икуни офигенен. Сразу же всё узнаётся.
А вот алтарь вполне себе католический.
И да: гнусные кранчи-хорриблы за их "Kumalia" должны быть жесточайше биты ногами, потому что Kumaria-sama - это, разумеется, Maria-sama. Если и были какие-то сомнения, то тут они окончательно отпали.
И да-да-да, конечно, возникает куча вопросов, и про "взорвавшийя астероид Кумарию", и про то, кто, собственно, стену-то строил?
Крестовый поход. Натуральный крестовый поход же!
И вот как Икуни снимал войну - это, что называется, смотрите и учитесь, потому что вы не имеете, а он умеет.
Да-да, с той стороны - школьницы.
Вот это уже НУ ВАЩЕ. Визуалы кончают радугой.
Как там очутились корабли - не спрашивайте, да и неважно это.
Победа близка. Была.
Лучшая бомбардировка. Просто лучшая.
Кстати, можно начинать гадать, кто именно тогда выстрелил в Гинко. Ружьишко-то явно не армейское, и таких ружьишек мы видели ровно два...
Не помню, опознавали мы уже эту картину, или нет?
(да, виден только край, но слишком уж характерный стиль, поэтому опознаётся без проблем: это обрезанный справа "Сон" Анри Руссо)
(да, после е2 уже опознавала mahe, так что я немножко и традиционно запоздал)
А Гинко не просто подстрелили - ей бросили свои же. Хотя и могли спасти.
(и ах, какой у неё внутренний монолог про Леди Кумарию!)
Пробуждение-2. Теперь уже по-настоящему.
И снова смущение.
Ух ты, флешбек, но без привычного оформления!
Причём опознаётся по любимому имбирному молоку с мёдом.
Лулу читает книжку про двух девочек.
Всё. Курэха не столько вспоминает, сколько опознаёт Гинко.
Ну и, конечно, сцена после титров.
Особенно круто радует первый из кандзи: Курэху, помнится, обозначали точно таким же.
Ну да, ну конечно будет нам Икуни в последние 3 секунды серии объяснять, что это было за преступление.
Хотя, конечно, докадаться нетрудно, пусть и неправильно.
Summary: я, конечно, очень хотел крутой сюжетный сёдзё-ай, но тут уже НАСТОЛЬКО перебор по крутизне, что про собственно сёдзё-ай-то и забываешь...