(no subject)
Я с удовольствием слушаю многие песенки на разных языках, и чем меньше я язык понимаю, тем больше шансов, что песня понравится. То есть японский шансон более приятен, чем английский. О русском умолчу. Это раз. Два - если я по несчастью получаю перевод нравящейся мне песенки на незнакомом языке, возрастает шанс что мне она разонравится. [...]
Вот у меня и вопрос. Почему? Почему понимание языка разрушает эстетический эффект песен и речи на этом языке?
Русская культура - культура текста. Поэтому у нас и в кино всё проговаривают обязательно, вместо того, чтобы рассказывать историю кинематографическими средствами. Сплошные телеспектакли со всё ухудшающейся литературной основой.
Мы привыкли слушать слова и обращать на них внимание. Так, скорее всего, было не всегда. Если послушать настоящие народные песни, то они почти всегда будут вполне «бессмысленны», в точности как самая попсовая американская попса, в которой бесконечно повторяются пяток-другой простейших слов.
Текст в такой музыке играет роль ритмического сопровождения. Он только подыгрывает мелодии, помогая правильно расставить акценты. Речь, в конце концов, сама по себе - крайне музыкальная вещь. И слова можно организовать более и менее музыкально.
Примерно также обстоят дела в доминирующей англоамериканской культуре: никто не ждёт от песен глубокого смысла. Осмысленные английские тексты пишут в основном те, для кого английский неродной (как ABBA), барды вроде Дилана и редкие птицы вроде австралийца Кейва. Есть, конечно, ещё имена, и не так уж мало, но основной поток английских текстов лучше не переводить и наслаждаться им сугубо фонетически.
Иначе слова перестанут быть частью музыки и начнут сильно мешать. Мы не можем абстрагироваться от смысла текста, в отличие от тех, для кого язык песен битлз - родной.
Кроме английского, есть, конечно, ещё масса языков. Но песни на французском, например, обычно несколько более содержательны, а на испанском - значительно более поэтичны.
...наверное ещё тут можно упомянуть нашу отвычку от духовной музыки, которая в остальных странах никуда не девалась. Церковные песнопения обычно исключительно просты. Часто это повторение трёх-пяти слов.
К слову о музыке и речи. Музыка - это десемантизированная речь на стероидах. В отсутствие языковой семантики и словесно-логической связности, свойственной тексту, её функции берёт на себя структурная организация: музыкальный строй, синтаксис, синтагматика, форма. Крупные формы с конфликтом или развитием - проза, малые формы, закольцованые и квадратные - стихи. Все механизмы восприятия, понимания, ощущения музыки - речевые. Вокал на непонятном языке - это речь минус семантика (а следовательно, и логика, с ней связанная), то есть чисто музыкальное явление, причём, семантика удаляется, а источник контекста остаётся: это - человек, он - поёт, песня - о чём-то, дальше уже - хоть фантазируй, хоть «смотри на огонь».
Кстати, подозреваю, что подростковое «я не слушаю слова» в моё время могло быть психологической защитой от упрёков взрослых, мол «вы слушаете всякую ерунду», всё-таки время было ещё советское, по крайней мере, по культурным установкам старших. В конце восьмидесятых и первой половине девяностых как-то очень резко очень многие стали говорить, что хотят слушать что-то «наше, русское», даже если оно в музыкальном плане сильно уступало котировавшемуся ранее иностранному. Музыка стала фоном и, по-моему, её слышали все и много. Многие люди слушали именно как речь из радио «болтунчика» или телевизора. Акцент на словах при слушании музыки, по-моему, скорее говорит не о том, что человек воспитан в текстоцентричной культуре, а об отсутствии у человека интереса к музыке.
***
«не о том, что человек воспитан в текстоцентричной культуре, а об отсутствии у человека интереса к музыке»
Так это в каком-то смысле одно и то же. Не зря большевики боролись с «формализмом». Всё должно быть понятно, убедительно и недвусмысленно. Эстетическое должно быть подчинено общепонятной логике и цели. Интерес к музыке per se с этой точки зрения иррационален и непрактичен.
И да, Россия крайне немузыкальная страна. До обидного.
Это характерно для снобов, которые везде ищут пошлость и низменность.
Я терпимо отношусь к песне даже с весьма глупыми словами если у неё хорошая мелодия и вайб.
Есть простой комбинаторный ответ. Талантливых вещей в мире вообще мало, намного меньше, чем бесталанных и халтурных. Даже если речь не об абсолютных рейтингах, а об индивидуальных пристрастиях - то же самое, просто «талантливые» заменить на «попадающие в настрой» или «цепляющие». Логично предположить, что чем больше слагаемых, из которых складывается произведение, тем меньше вероятность попадания. Воспринимаем один элемент (музыка) - одна вероятность совпадения; воспринимаем два (музыка и текст) - кратно меньшая. А если учесть, что текст всегда многоуровневый - или мы ожидаем многоуровневости (стилистика, фабула, идеология, ритм и т.п.) - вот и получается p = p1 * p2 * pN...
Немножко из другого. Одна из причин, почему ортодоксальные церкви авраамитского куста предпочитают читать проповеди на исходных языках, мало понятных современным прихожанам. Ритмика речитатива сама по себе вводит в транс, а не слишком понятный произносимый текст, по предварительному внушению, тем сильнее воспринимается как божественный.
Потому, что кроме смысла, у языка есть много других свойств, но смысл их застит, потому что он важнее. А если его миновать, то там обнаруживается многое другое, чего обычно не замечаешь. Мелодия языка, слитность, ритм ударений, особенности фонетики, аллитерации разные.
Это мне напоминает то, как начинаешь слышать, когда не смотришь; или вот ещё была у Сакса зарисовка, как люди с разными неврологическими проблемами смотрели по ТВ выступление политиков - смысл не обязателен (и даже отчасти мешает), чтобы обнаружить враньё.
Может быть ещё, что смысл у текстов придумывают нарочно, его пытаются сделать таким или другим; а фонетику или ритм - обычно не пытаются, он более естественный, и поэтому лучше отражает какие-то внутренние особенности говорящего или говоримого.
Вот у меня и вопрос. Почему? Почему понимание языка разрушает эстетический эффект песен и речи на этом языке?
Русская культура - культура текста. Поэтому у нас и в кино всё проговаривают обязательно, вместо того, чтобы рассказывать историю кинематографическими средствами. Сплошные телеспектакли со всё ухудшающейся литературной основой.
Мы привыкли слушать слова и обращать на них внимание. Так, скорее всего, было не всегда. Если послушать настоящие народные песни, то они почти всегда будут вполне «бессмысленны», в точности как самая попсовая американская попса, в которой бесконечно повторяются пяток-другой простейших слов.
Текст в такой музыке играет роль ритмического сопровождения. Он только подыгрывает мелодии, помогая правильно расставить акценты. Речь, в конце концов, сама по себе - крайне музыкальная вещь. И слова можно организовать более и менее музыкально.
Примерно также обстоят дела в доминирующей англоамериканской культуре: никто не ждёт от песен глубокого смысла. Осмысленные английские тексты пишут в основном те, для кого английский неродной (как ABBA), барды вроде Дилана и редкие птицы вроде австралийца Кейва. Есть, конечно, ещё имена, и не так уж мало, но основной поток английских текстов лучше не переводить и наслаждаться им сугубо фонетически.
Иначе слова перестанут быть частью музыки и начнут сильно мешать. Мы не можем абстрагироваться от смысла текста, в отличие от тех, для кого язык песен битлз - родной.
Кроме английского, есть, конечно, ещё масса языков. Но песни на французском, например, обычно несколько более содержательны, а на испанском - значительно более поэтичны.
...наверное ещё тут можно упомянуть нашу отвычку от духовной музыки, которая в остальных странах никуда не девалась. Церковные песнопения обычно исключительно просты. Часто это повторение трёх-пяти слов.
К слову о музыке и речи. Музыка - это десемантизированная речь на стероидах. В отсутствие языковой семантики и словесно-логической связности, свойственной тексту, её функции берёт на себя структурная организация: музыкальный строй, синтаксис, синтагматика, форма. Крупные формы с конфликтом или развитием - проза, малые формы, закольцованые и квадратные - стихи. Все механизмы восприятия, понимания, ощущения музыки - речевые. Вокал на непонятном языке - это речь минус семантика (а следовательно, и логика, с ней связанная), то есть чисто музыкальное явление, причём, семантика удаляется, а источник контекста остаётся: это - человек, он - поёт, песня - о чём-то, дальше уже - хоть фантазируй, хоть «смотри на огонь».
Кстати, подозреваю, что подростковое «я не слушаю слова» в моё время могло быть психологической защитой от упрёков взрослых, мол «вы слушаете всякую ерунду», всё-таки время было ещё советское, по крайней мере, по культурным установкам старших. В конце восьмидесятых и первой половине девяностых как-то очень резко очень многие стали говорить, что хотят слушать что-то «наше, русское», даже если оно в музыкальном плане сильно уступало котировавшемуся ранее иностранному. Музыка стала фоном и, по-моему, её слышали все и много. Многие люди слушали именно как речь из радио «болтунчика» или телевизора. Акцент на словах при слушании музыки, по-моему, скорее говорит не о том, что человек воспитан в текстоцентричной культуре, а об отсутствии у человека интереса к музыке.
***
«не о том, что человек воспитан в текстоцентричной культуре, а об отсутствии у человека интереса к музыке»
Так это в каком-то смысле одно и то же. Не зря большевики боролись с «формализмом». Всё должно быть понятно, убедительно и недвусмысленно. Эстетическое должно быть подчинено общепонятной логике и цели. Интерес к музыке per se с этой точки зрения иррационален и непрактичен.
И да, Россия крайне немузыкальная страна. До обидного.
Это характерно для снобов, которые везде ищут пошлость и низменность.
Я терпимо отношусь к песне даже с весьма глупыми словами если у неё хорошая мелодия и вайб.
Есть простой комбинаторный ответ. Талантливых вещей в мире вообще мало, намного меньше, чем бесталанных и халтурных. Даже если речь не об абсолютных рейтингах, а об индивидуальных пристрастиях - то же самое, просто «талантливые» заменить на «попадающие в настрой» или «цепляющие». Логично предположить, что чем больше слагаемых, из которых складывается произведение, тем меньше вероятность попадания. Воспринимаем один элемент (музыка) - одна вероятность совпадения; воспринимаем два (музыка и текст) - кратно меньшая. А если учесть, что текст всегда многоуровневый - или мы ожидаем многоуровневости (стилистика, фабула, идеология, ритм и т.п.) - вот и получается p = p1 * p2 * pN...
Немножко из другого. Одна из причин, почему ортодоксальные церкви авраамитского куста предпочитают читать проповеди на исходных языках, мало понятных современным прихожанам. Ритмика речитатива сама по себе вводит в транс, а не слишком понятный произносимый текст, по предварительному внушению, тем сильнее воспринимается как божественный.
Потому, что кроме смысла, у языка есть много других свойств, но смысл их застит, потому что он важнее. А если его миновать, то там обнаруживается многое другое, чего обычно не замечаешь. Мелодия языка, слитность, ритм ударений, особенности фонетики, аллитерации разные.
Это мне напоминает то, как начинаешь слышать, когда не смотришь; или вот ещё была у Сакса зарисовка, как люди с разными неврологическими проблемами смотрели по ТВ выступление политиков - смысл не обязателен (и даже отчасти мешает), чтобы обнаружить враньё.
Может быть ещё, что смысл у текстов придумывают нарочно, его пытаются сделать таким или другим; а фонетику или ритм - обычно не пытаются, он более естественный, и поэтому лучше отражает какие-то внутренние особенности говорящего или говоримого.