сон
Мне приснился удивительный сон.Сон был как видео, снятое на старую камеру, озвучкой выступали голоса улицы. Улицы были различные: узкие, старинные, просторные, с фасадами-громилами. Еще были площади: в форме звезды, от которой изящно вылетало по улице; совершенно нереально-барочние, выходя на которую мне не хватало платья с кринолином и напудренного парика.
Во сне была странная погода и люди. Там я не встретила женщин, груженых тяжелыми сумками. Никто не складывал в целлофан между капусты и сосисок свою женственность, никто не замариновывал свою молодость, никто не герметизировал свою сексуальность. С виду дамы могли показаться обыкновенными, но это не так. Они были ухоженными и благородными, как цветы при дворе. Зачастую женщины были без макияжа, но у них была красивая, ровная кожа, на них не было высоченных каблуков, но они были во много раз выше окружающих меня женщин, не было ни одной перегидрольной шевелюры, лишь глубокие, струящиеся волосы.
Мужчины во сне также не отставали. Я до сих пор не верю, но сон преподнес мне такую радость - я не увидела ни одного неопрятного молодого человека.
Мужчины в шляпах и кашемировых пальто сидели рядом с элегантными девушками на улице в кафе за круглым крошечным столиком, на котором еле-еле помещалось два бокала вина, пачка сигарет и пепельница. Пара преспокойно вела оживленную беседу на не менее оживленной улице. И вдруг, где-то случайно, из всего уличного шума вырвалась задорная музыка оркестра с солирующим саксофоном. И все было так по-размеру, так в пору что ли… не было ни лишнего, ни чего-то не хватающего, все было так как должно было быть.
В моем прекрасном морфейном видении я пробовала вкусы. Мои рецепторы запомнили и зафиксировали вкус и запах настоящего вина. Его запах не отправляет нос в нокаут своим спиртовым ударом. Нет, ни в коем случае. Сам напиток не жжет гортань как сварочный аппарат, его вкус купается во рту, переливается всевозможными нотами. А от послевкусия приятно, а не тянешься за ментоловой конфетой. Еще я запомнила вкус багета, ну вы знаете, такой длинной булки. Почему-то во сне ее не засовывали в пакет, а оборачивали в тонкую бумагу, как салфетку, но более шуршащую, и оборачивали только для того, чтобы его можно было держать. Чтобы он выныривал с обоих концов и мог видеть куда его несут. И его просто несли по улице, конечно кто мог. Но я во сне не удержалась. Он излучал такое тепло, даже горячесть, что я откусила хрустящий хлеб. Даже сейчас я помню….Ммм….это потрясающий вкусный хлеб!
Во сне было путешествие на гору с церковью. Но героем она не стала. Ее перебил моток из улочек, совсем стареньких, узеньких, ведущих одна к другой, показывающих многовековую историю старинными оконными рамами, мансардными домами, обшарпанными дверями, магазинами, посвященные бумаге и каллиграфии. Некоторые улочки содержали в себе офисы на первом этаже. Штор обычно не было, и через окно я замечала человека, сидящего за компьютером и сосредоточенно решающего свои вопросы. Но его почти ничто не отделяет от улицы. Рядом с ним дверь, а рядом с ней вешалка с пальто. Я представила, как в девять часов утра, он подходит к своему офису-кабинету, отодвигает железную решетку, вставляет ключ в дубовую дверь со стеклом, открывает ее, звенит колокольчик, он зажигает свет и вешает пальто и садится работать. И нет проходной, нет охранников, нет входной группы, отделяющей твое рабочее место от улицы, единственное, что его отделяет от тебя - это стена с окном.
Еще я поднималась на ажурную башню. Я поднималась по ее ноге, как будто маленькая букашка карабкается по деревцу, чтобы занять свое место под солнцем. С башни я наконец-то увидела свой сказочный город в своем великолепном вечернем пеньюаре. Он был усыпан светлячками, устрашающим собором, церквями, воротами, садами, дворцами, и разрезан рекой. Он был действительно прекрасен, он был действительно как во сне. Вы скажете, что такое можно увидеть в любом городе, поднявшись на смотровую площадку. Нет, мне другие города не снятся, мне приснился именно он. Он, в котором легко дышится и прогулки веселы, где вкусные обеды и можно любоваться каждым углом, в котором так легко влюбляешься, потому что не сделать этого не возможно.
Я было чуть не проснулась. Но нет, всего лишь перевернулась на другой бок, в то время Морфей взял коробочку с другими слайдами. Я бегло отметила, что коробочка была поменьше, но зато она была красной. И вот другой сон начался.
Сперва я увидела танцующие дома. Нет, нет, я не смотрела диснеевский мульт, где поют и танцуют чайники и деревья. Но если посмотреть на дома с боку, то не увидишь ни одной ровной стены. Каждая извивалась как хотела, как ей было удобно, никто из них не стоял по стойке смирно. Все они обладали простым шармом, лишь некоторые имели вензелистые-сливочные шапки на фасадах. Но почти во всех домах отсутствовали шторы. Я также могла понаблюдать за семейными сценами: кто какой канал смотрит, что готовят на кухне, кто сидит с гостями. Меня удивила такая открытость, ведь меня всю жизнь приучали к тяжеловесным шторам - чтобы соседи не смотрели, чтобы никто не совал нос в тою жизнь. Закрыться, отгородиться от всех! Я зашла в один из таких домов. Третью ступень на лестнице снизу уже было не видно. Круто, ребята.
Солнце залило весь город, вдоль множества каналов играли солнечные зайцы и заглядывали в дома на воде. Да, такие я тоже видела, они были организованы прямо на лодках. Этакий хиппи-романтизм. Весь город был каким-то незатейливым и простым. Вечерело и слайды менялись. Я увидела бабочек краснофонарниц, даже их целый район, я увидела дурманные комнаты, я прошлась по самой узенькой улице, я удивилась не огражденным каналам и тучи велосипедов. Этот город тоже по-своему очаровал и заставил о нем по пробуждении подумать. Он был не таким как первый, наверно я бы назвала его полной противоположностью. И этим он меня привлекает.
Мои сны были чудесны, восхитительны, потрясающи! Такого я еще не видела, о таком я лишь читала. Что-то запомнилось и навсегда улеглось в сердце.
Морфей отпустил меня и я вернулась. Я чувствовала, что меня обокрали. Мен показали таки замечательные карточки. Такое, о чем я так долго мечтала и это так быстро промелькнуло. Да, сон наполовину был явью, о чем свидетельствуют какие-то вещицы, которые я успела урвать. Но эти кусочки не восстановят полной картины. Я не буду грустить, я пообещаю себе вернуться в мои города на яву и почувствовать там, что я в сказке.
Во сне была странная погода и люди. Там я не встретила женщин, груженых тяжелыми сумками. Никто не складывал в целлофан между капусты и сосисок свою женственность, никто не замариновывал свою молодость, никто не герметизировал свою сексуальность. С виду дамы могли показаться обыкновенными, но это не так. Они были ухоженными и благородными, как цветы при дворе. Зачастую женщины были без макияжа, но у них была красивая, ровная кожа, на них не было высоченных каблуков, но они были во много раз выше окружающих меня женщин, не было ни одной перегидрольной шевелюры, лишь глубокие, струящиеся волосы.
Мужчины во сне также не отставали. Я до сих пор не верю, но сон преподнес мне такую радость - я не увидела ни одного неопрятного молодого человека.
Мужчины в шляпах и кашемировых пальто сидели рядом с элегантными девушками на улице в кафе за круглым крошечным столиком, на котором еле-еле помещалось два бокала вина, пачка сигарет и пепельница. Пара преспокойно вела оживленную беседу на не менее оживленной улице. И вдруг, где-то случайно, из всего уличного шума вырвалась задорная музыка оркестра с солирующим саксофоном. И все было так по-размеру, так в пору что ли… не было ни лишнего, ни чего-то не хватающего, все было так как должно было быть.
В моем прекрасном морфейном видении я пробовала вкусы. Мои рецепторы запомнили и зафиксировали вкус и запах настоящего вина. Его запах не отправляет нос в нокаут своим спиртовым ударом. Нет, ни в коем случае. Сам напиток не жжет гортань как сварочный аппарат, его вкус купается во рту, переливается всевозможными нотами. А от послевкусия приятно, а не тянешься за ментоловой конфетой. Еще я запомнила вкус багета, ну вы знаете, такой длинной булки. Почему-то во сне ее не засовывали в пакет, а оборачивали в тонкую бумагу, как салфетку, но более шуршащую, и оборачивали только для того, чтобы его можно было держать. Чтобы он выныривал с обоих концов и мог видеть куда его несут. И его просто несли по улице, конечно кто мог. Но я во сне не удержалась. Он излучал такое тепло, даже горячесть, что я откусила хрустящий хлеб. Даже сейчас я помню….Ммм….это потрясающий вкусный хлеб!
Во сне было путешествие на гору с церковью. Но героем она не стала. Ее перебил моток из улочек, совсем стареньких, узеньких, ведущих одна к другой, показывающих многовековую историю старинными оконными рамами, мансардными домами, обшарпанными дверями, магазинами, посвященные бумаге и каллиграфии. Некоторые улочки содержали в себе офисы на первом этаже. Штор обычно не было, и через окно я замечала человека, сидящего за компьютером и сосредоточенно решающего свои вопросы. Но его почти ничто не отделяет от улицы. Рядом с ним дверь, а рядом с ней вешалка с пальто. Я представила, как в девять часов утра, он подходит к своему офису-кабинету, отодвигает железную решетку, вставляет ключ в дубовую дверь со стеклом, открывает ее, звенит колокольчик, он зажигает свет и вешает пальто и садится работать. И нет проходной, нет охранников, нет входной группы, отделяющей твое рабочее место от улицы, единственное, что его отделяет от тебя - это стена с окном.
Еще я поднималась на ажурную башню. Я поднималась по ее ноге, как будто маленькая букашка карабкается по деревцу, чтобы занять свое место под солнцем. С башни я наконец-то увидела свой сказочный город в своем великолепном вечернем пеньюаре. Он был усыпан светлячками, устрашающим собором, церквями, воротами, садами, дворцами, и разрезан рекой. Он был действительно прекрасен, он был действительно как во сне. Вы скажете, что такое можно увидеть в любом городе, поднявшись на смотровую площадку. Нет, мне другие города не снятся, мне приснился именно он. Он, в котором легко дышится и прогулки веселы, где вкусные обеды и можно любоваться каждым углом, в котором так легко влюбляешься, потому что не сделать этого не возможно.
Я было чуть не проснулась. Но нет, всего лишь перевернулась на другой бок, в то время Морфей взял коробочку с другими слайдами. Я бегло отметила, что коробочка была поменьше, но зато она была красной. И вот другой сон начался.
Сперва я увидела танцующие дома. Нет, нет, я не смотрела диснеевский мульт, где поют и танцуют чайники и деревья. Но если посмотреть на дома с боку, то не увидишь ни одной ровной стены. Каждая извивалась как хотела, как ей было удобно, никто из них не стоял по стойке смирно. Все они обладали простым шармом, лишь некоторые имели вензелистые-сливочные шапки на фасадах. Но почти во всех домах отсутствовали шторы. Я также могла понаблюдать за семейными сценами: кто какой канал смотрит, что готовят на кухне, кто сидит с гостями. Меня удивила такая открытость, ведь меня всю жизнь приучали к тяжеловесным шторам - чтобы соседи не смотрели, чтобы никто не совал нос в тою жизнь. Закрыться, отгородиться от всех! Я зашла в один из таких домов. Третью ступень на лестнице снизу уже было не видно. Круто, ребята.
Солнце залило весь город, вдоль множества каналов играли солнечные зайцы и заглядывали в дома на воде. Да, такие я тоже видела, они были организованы прямо на лодках. Этакий хиппи-романтизм. Весь город был каким-то незатейливым и простым. Вечерело и слайды менялись. Я увидела бабочек краснофонарниц, даже их целый район, я увидела дурманные комнаты, я прошлась по самой узенькой улице, я удивилась не огражденным каналам и тучи велосипедов. Этот город тоже по-своему очаровал и заставил о нем по пробуждении подумать. Он был не таким как первый, наверно я бы назвала его полной противоположностью. И этим он меня привлекает.
Мои сны были чудесны, восхитительны, потрясающи! Такого я еще не видела, о таком я лишь читала. Что-то запомнилось и навсегда улеглось в сердце.
Морфей отпустил меня и я вернулась. Я чувствовала, что меня обокрали. Мен показали таки замечательные карточки. Такое, о чем я так долго мечтала и это так быстро промелькнуло. Да, сон наполовину был явью, о чем свидетельствуют какие-то вещицы, которые я успела урвать. Но эти кусочки не восстановят полной картины. Я не буду грустить, я пообещаю себе вернуться в мои города на яву и почувствовать там, что я в сказке.