Болотное дело в ноябре. Саммари за месяц.
1) Дело 12ти. Слово переходит к защите
За ноябрь обвинение торжественно закончило представлять доказательства. Чем ближе эта стадия подходила к финалу, тем больше радовали показания полицейских свидетелей.
Видеооператор 2 ОПП Евгений Ванюхин, например, не увидев в зале ни одного знакомого лица, честно сказал, что знает: удары наносил человек по фамилии Кавказский. А потом, проведав, где сидит Кавказский, заявил, что видел его на Болотной.
Ванюхин также «вспомнил», как демонстранты разламывали асфальт ногами, а другой сотрудник 2 ОПП Андрей Горышин - ещё и как демонстранты кидались крышками канализационных люков, и как Барабанов укусил его за берец и оскорблял правительство.
Приходил владелец биотуалетов, насчитавший ущерб в 73 тысячи рублей, но непонятно как. Приходил представитель коммунальной службы, который был менее скромен: ущерб асфальту он оценил в 28 миллионов рублей - и тоже непонятно как. Приходил Иван Лозницкий, который 6 мая нёс срочную службу и стоял в оцеплении, наблюдая, как Мария Баронова и другие митингующие призывали его перейти на свою сторону с целью прорыва цепи. Приходил «участник митинга» Павел Глазков, который был признан потерпевшим на основании того, что ему попало камнем по голове. Сам он утверждает, что ушёл с Болотной сразу, как только начался прорыв, даже не заходя на площадь (правда камни ещё тогда не кидали), но помнит туалетные кабинки, которые стояли в глубине. Приходил омоновец Владимир Филиппов, который рассказал, как две недели мазал мазью гематому, полученную от удара по бронежилету лимоном/биллиардным шаром.
Наконец, в суд из колонии в Тульской области этапировали Максима Лузянина. Он фактически не стал давать показания, руководствуясь золотым правилом: «Не знаю, не помню, 51-я статья Конституции», - однако, был вынужден поддержать показания, ранее данные на следствии. В частности они содержат рассказ о том, как несколько человек подошли к Лузянину, представившись радикальными молодыми людьми, и попросили поддержать их в массовых беспорядках. Защита возражала против оглашения этих протоколов, поскольку Лузянин ранее говорил в статусе подследственного, а не свидетеля. Безуспешно.
Показания тех свидетелей и потерпевших, которые не пришли, прокуроры просто зачитали, после чего Наталия Никишина дала адвокатам срок в 2 рабочих дня, чтобы подготовиться к своей очереди предоставлять доказательства.
Попутно фигурантам дела 12-ти продлили сроки содержания под стражей и домашние аресты на 3 месяца, до 24 февраля 2014 года. Для большинства из них это почти два года с момента задержания.
2) Голодовка Сергея Кривова
Сергей Кривов заставил понервничать, продержав голодовку 63 дня. Сильно осунувшийся, посеревший, он в первые 60 дней продолжал упорно и активно допрашивать свидетелей, но на 61-й заметно сник. К этому времени Кривов был согласен прекратить голодовку, но для этого ему необходимо было лечь в больницу, получать медицинскую помощь, специальное питание, находиться на щадящем режиме.
В течение трёх дней Никишина не допускала в зал суда врачей Скорой, удовлетворяясь справками от конвоя, а конвой доставлял Кривова в суд насильно. К 21 ноября после визита ОНК в «Матросскую тишину» с Кривовым стал ходить врач. 22 ноября ЕСПЧ потребовал от России информацию о голодовке Кривова, в тот же вечер подсудимый добровольно прекратил голодать.
3) Вторая волна и Анатомия протеста
В других ветвях болотного дела также произошли подвижки. Обвиняемым по второй волне предъявили обвинение в окончательной редакции. В ближайшее время начнется этап ознакомления с материалами дела.
Леонид Развозжаев, обвиняемый в организации беспорядков, закончил ознакомление с делом принудительно - его право было ограничено судом, после этого оно было направлено в прокуратуру для утверждения обвинительного заключения. Сергей Удальцов закончил знакомиться с материалами дела ещё в конце октября. В декабре дело поступит в МосГорСуд, который в ноябре оставил в силе продление ареста Развозжаеву, продление домашнего ареста Удальцову и заочный арест Анастасии Рыбаченко, эмигрировавшей в Эстонию.