Александр Акопов о Якове Симкине
Продолжаю тему филфактовских мэтров. Это воспоминание Александра Акопова о своем учителе - Якове Романовиче Симкине, легенде филфака. Именно благодаря декану Симкину на филфаке сложилась такая вольная атмосфера, какой, кажется, почти нигде больше в Ростове и не было.
Печальная весть пришла из Бостона по телефону. С прискорбием родные сообщили в Ростов-на-Дону о том, что профессор филологии, журналист и писатель Яков Романович Симкин умер. Увы, увы, догнала все-таки Она его. А ведь как только за границу уехал, 18 лет назад, доблестные бойцы невидимого фронта то и дело уверенно распространяли слух: умер он там.
Говорили серьезно, уверенно, причем среди говорящих были весьма солидные люди. Я постоянно разоблачал эти слухи, показывая письма от него, указывая на даты. Бесполезно. Через некоторое время опять: умер - и всё тут. До сих пор понять не могу: кому это надо было, зачем, к чему, в чем смысл? Ведь уже в Новой России слухи всё продолжались… Никогда Симкин не был ни антисоветчиком, ни космополитом, ни диссидентом. Не в восторге был от советской власти и от компартии, но и не изменял им. И в том, что уехал в Америку, никакой политики не было: пригласили на работу в Гарвардский университет зятя и дочь, а те упросили родителей приехать, помочь строить карьеру и нянчить их детей. И Софья Исааковна - жена, друг, врач по профессии, убедила мужа последовать за детьми… Очень он не хотел этого, но что поделаешь - судьба… И то сказать, вряд ли столько прожил бы он на родине, поскольку медицинская помощь не та у нас (там столько всего было - и операция на сердце и много другого), а так все же 86 без малого… Но человек он незаурядный, личность яркая, бесследно не мог уйти. Потому и стоит о нем вспомнить: это интересно и поучительно. Но лучше по порядку…
Яков Романович Симкин, как следует из скупого набора архивных документов, родился 14 декабря 1922 года в городе Николаеве. С 1941 по 1945 гг. - воинская служба. Воевал на разных фронтах, был ранен, контужен, награжден медалями: «За отвагу», «За боевые заслуги», «За оборону Сталинграда», «За победу над Германией». В последний год Отечественной войны, после ранений был послан на учебу в Военно-политическое училище им. Фрунзе в г. Ташкент. С 1944 г. - член ВКП(б). После демобилизации поступил в Среднеазиатский государственный университет, который окончил с отличием в 1950 году, получив квалификацию «филолог».
Во время учебы в университете три года работал литсотрудником в редакции газеты «Правда Востока». После окончания Среднеазиатского университета (САГУ) 11 лет проработал там же преподавателем. В эти же годы он женился на Софье Исааковне, и у них родились сын Борис и дочь Ирина. В 1959 году защитил кандидатскую диссертацию на тему: «Творчество В.П.Ставского». Боюсь, что нынешнему читателю это имя уже мало что говорит. Владимир Петрович Ставский (Кирпичников) - известный в 20-е годы журналист, работал в Ростове в газете «Молот», затем главным редактором литературного журнала «На подъеме». В 1936 г. стал секретарем Союза писателей СССР, с 1937 по 1941 - главный редактор журнала «Новый мир». Как писатель, известен своими повестями «Станица», «Разбег», «На гребне». В 1943 году погиб на фронте. О Ставском Симкину много рассказывал Константин Симонов, который в то время жил в Ташкенте. Со слов Симкина, Симонов вспоминал, как Ставский во время боев в 1939-м в Монголии, на Халхин Голе был редактором армейской газеты в большом чине (кажется, генерал) и учил его, тогда молодого лейтенанта и начинающего журналиста, писать - тем, что не редактировал его тексты умышленно, а на ошибки указывал, когда текст был опубликован. Это делалось для осознания молодым литератором ответственности перед печатным словом. Это было интересно. (Пересказываю по памяти, возможны какие-то неточности, но суть урока наставника запомнил точно). Возможно, в поиске Симкиным работы и местожительства изучение им творчества Ставского, в прошлом донского журналиста и литератора, повлияло на выбор в качестве будущего местожительства Ростова-на-Дону, куда он переехал в 1961 году, поступив на работу в Ростовский университет по приглашению ректора Юрия Андреевича Жданова.
Я.Р. Симкин был принят на должность доцента только что открытой кафедры журналистики, которую возглавлял тогда доцент Всеволод Николаевич Боянович, приехавший до этого из Киева и мечтающий создать специальность «журналистика» на филологическом факультете, тоже недавно созданном в результате разделения историко-филологического факультета на филологический и исторический. Так или иначе, Симкины оказались в Ростове, с двумя детьми стали жить в общежитии преподавателей и врастаться в новую жизнь. Новым и непривычным было всё: российская республика после долгих лет жизни в Узбекистане, новый вуз, люди вокруг, коллеги на работе, ректор. Главное же - творческая атмосфера в университете, идущая от Ю.А. Жданова. (Увы, утерянная давно и вряд ли когда-нибудь восстановимая, во всяком случае, в таком масштабе - А.А.)
Уже давно никто большого значения не придает газете предприятия, в том числе вузовской, считается что-то вроде студенческой самодеятельности, но в то время назначили доцента Симкина, приглашенного из Ташкента на должность редактора газеты Ростовского университета «За советскую науку», на которой он и пробыл с 1963 аж до 1966-го (естественно, наряду с работой на кафедре). В этот период вокруг многотиражки и Симкина как творческого руководителя стали собираться талантливые молодые люди. Он давал возможность им раскрыть свои способности. Среди тех студентов - будущие писатели, поэты, профессора…
Вспоминает бывший студент Симкина профессор Владислав Владиславович Смирнов:
«В то время много творческих молодых людей - студентов, аспирантов и преподавателей. Евгений Фадеев, Сергей Чупринин, Борис Куликов, Борис Примеров - стали известными писателями, поэтами, журналистами. Они кучковались вокруг редакции «За советскую науку», где он работал редактором. Она была истинно студенческой, легкой, творческой. В то время творческая свобода совпала с общественным пробуждением, хрущевской оттепелью и наша юность, молодость». В том, что Е.Фадеев стал собственным корреспондентом газеты «Правда», С.Чупринин - известным литературным критиком, главным редатором журнала «Знамя», Борис Куликов известным писателем, Борис Примеров - крупным российским поэтом, В.Смирнов и Н.Забабурова - учеными-профессорами - список можно долго продолжать - на первый взгляд, прямого участия Симкина можно не увидеть, больше того, и сами они не смогли бы сформулировать смысл и характер его воздействия. В том-то и дело, что смысл, может быть, заключался как раз в его кажущемся неучастии в процессе воспитания профессионала и гражданина, примерно как вышеописанный метод Ставского по отношению к Симонову в рассказе Симкина. Главная задача - не мешать развиваться личности, а влиять будут не слова, а собственное поведение.
Я.Р. отношения к власть предержащим сумел никогда не доводить до конфликта, но и не унижался, оставаясь независимым даже после того, как в 1971 году стал деканом филологического факультета, а в 1972-м стал одновременно заведующим им же созданной кафедрой теории журналистики.
Профессор В.В. Смирнов продолжает:
«Я.Р.Симкин сыграл в моей судьбе решающую роль. Он рекомендовал меня на работу в телерадиокомитет, когда я учился на 5 курсе. А позже предложил поступить в аспирантуру. Когда я промолчал, проявив сомнение, он сказал: «Слава, Вы допускаете ошибку…» В аспирантуру я все же пошел по совету моего друга Виктора Соколова, которого Симкин уже «завербовал». Не случайно он любил Чехова. За его немногословием чувств таилось пространство мысли. Мы все, пришедшие на новую кафедру, - Соколов, Шибаева, Наддака - были молоды и воспринимали жизнь через призму своих романтических заблуждений. Симкин учил нас основательности и глубине. Я до сих пор не пойму, откуда у него было это умение быстро и точно оценивать человека… Может быть, от какого-то внутреннего «замеса». Он вообще для меня был человеком-загадкой. Когда вышла его книга «Сатирическая публицистика», я поражался тому, как он писал: как-то по-особому плотно, нестандартно. Я не мог понять, что это за стиль. Теперь догадываюсь: так он видел мир».
Умение подбирать людей и работать с ними у Якова Романовича было необычайным. Все удивлялись, какие люди собрались на его кафедре. Редко какой коллектив мог бы похвастать таким составом. Это отмечают многие сослуживцы Симкина, например, Любовь Васильевна Шибаева тоже говорит о том, что он сумел объединить вокруг себя талантливых молодых людей, которые готовы были работать на него без какого-либо вознаграждения. И здесь, конечно, большое значение приобретала его способность и умение делать всё самому, когда в этом появится необходимость. Вот все и старались, хотя это было не так просто в его присутствии. Л.В. Шибаева тогда сочинила такие стихи:
«Играющий тренер команде милее,
Хоть с ним тренировки всегда тяжелее,
Вот также и с пишущим лично деканом
Работа в газете не слишком легка нам…»
Много впечатлений оставил Яков Романович своим чувством юмора, которое все помнят и отмечают. Вспоминает Л.В. Шибаева о случае, который вошел в число легенд факультета. В 70-е годы среди молодых людей появилась мода на женственность. Заведующий кафедрой военной подготовки, член бюро парткома РГУ, упрекал декана Симкина в том, что студенты стали женские кофточки и свитера надевать, делать себе прически с длинными волосами, косички носить. «Яков Романович, - говорил он раздраженно, - займитесь воспитательной работой среди своих студентов! Вообще интересно, как вы их различаете, - где девочки, а где мальчики?» Реакция была мгновенной. «Свободно различаю, - не раздумывая ответил Симкин, - которые беременные, те девочки, а которые нет - мальчики…».
Сам я был свидетелем такого эпизода на представлении студенческого сатирического театра, проходящем в здании городской филармонии в присутствии общественности университета и города, в том числе важных руководителей. В пьесе о студенческой жизни в Италии студент отделения журналистики филфака выходил на сцену, размахивая листом ватмана, который небрежно держал двумя пальцами за угол. На листе была изображена карикатура на декана Симкина. Студент (ныне известный ростовский журналист) подчеркнуто развязно кричал: «Продается Симкин, недорого, всего два сольди!» «Купите Симкина, даром отдаю…», повторяя эти фразы громко и помногу раз.
Я.Р. сидел в первом ряду, я наблюдал за ним вблизи, - невозмутимо, с легкой иронической улыбкой на лице. Никаких обсуждений и последствий для студента этот инцидент не имел. Я вспомнил об этом случае спустя много лет, когда стал публиковать в «Ростовской электронной газете» шаржи на профессоров университета, выполненные в той же манере и тем же университетским художником Леонидом Беловым. Никакого сопровождения, никаких комментариев - просто помещались профессионально выполненные рисунки, собравшиеся за много лет и нигде не опубликованные. Я и помещал без какого-либо опасения именно потому, что помнил реакцию Симкина на свою карикатуру. Но тут столкнулся с такой реакцией, которую запомнил на всю жизнь: люди со мной перестали здороваться, издали увидев, переходили на другую сторону улицы те, которые всегда до этого при встрече бросались в объятия… Когда я об этом сказал Леониду, от ответил: «ну, что вы хотите, Симкин же обладал чувством юмора!»
Теперь об отношении к партийным властям и работе в условиях идеологического диктата. Тот, кто жил в то время, поймет, о чем идет речь, а новым и знать этого нет смысла. В связи со специальностью «журналистика» в партийных ведомствах не уставали твердить о том, что «у вас идеологический факультет». Любой опытный специалист моего поколения легко может представить, в какие кошмарные, уродливые формы эта ситуация могла вырасти. Работать и жить было бы невыносимо… Однако Яков Романович сумел свои отношения к власти сделать уравновешенными и естественными, каким-то удивительным образом обходя маразм политического давления на потенциальных диссидентов. Надо справедливости ради отметить, что этому способствовало поведение Юрия Андреевича Жданова и личность секретаря парткома того периода, юриста Александра Михайловича Юркова.
Ректор РГУ и Председатель Северо-Кавказского научного центра высшей школы, член-корреспондент АН СССР Ю.А. Жданов неоднократно поддерживал опальных ученых, особенно философов, на которых давление оказывалось особенно сильное. Это отдельная тема, которую здесь не опишешь и к которой когда-нибудь надо будет вернуться. Так вот, был такой философ Эвальд Васильевич Ильенков - талантливый ученый, в 60-е годы еще молодой и перспективный, теперь именуемый во всех энциклопедиях не иначе как выдающийся. Написав работу «Об идолах и идеалах», он впал в немилость, никто ее не брался печатать, фактически рукопись была запрещена. Сущность работы касалась искусственного интеллекта и рассуждений о месте человека в технократическом обществе будущего. Никакой цензор не решился бы, даже в период хрущевской оттепели, опубликовать такой текст, в котором упор делался на независимость человеческого мышления и предназначения человека изменять окружающую среду. Небольшой фрагмент это иллюстрирует:
«…Способностью мыслить человек обязан матери-природе так же мало, как богу-отцу. Природе он обязан только мозгом - органом мышления. Способность же мыслить с помощью мозга не только развивается…, но и возникает впервые только вместе с приобщением человека к общественно-человеческой культуре…» «Потребности», направившие его (человека) к объективному (лишенному личной корысти) созерцанию окружающего мира, были уже не потребностями тела отдельного индивидуума…», но «человеческого коллектива, производящего свою материальную жизнь совместным трудом. Психика человека и была продуктом и следствием жизнедеятельности этого организма. Он создал человечески мыслящий мозг и человечески видящий глаз…. Мыслящее существо необходимо должно быть подвижным… активно изменять, переделывать окружающую его естественную среду, строя из неё своё «неорганическое тело» - тело цивилизации...»
Я.Р. Симкин опубликовал основную, наиболее значимую в идейном отношении часть этой работы Ильенкова, в университетской газете «За советскую науку», выделив для этого целый номер. Местные цензоры якобы не заметили никакой крамолы, с Главлитом согласовывать студенческую газету не надо было, и газета вышла. Ажиотаж вокруг этого возник невообразимый, ее развозили по всей стране, тираж разошелся в считанные дни, газету потом еще долго спрашивали люди из разных городов… Возможно, это повлияло на то, что позднее рукопись была опубликована, причем не в Москве, а в Киеве, а признание этой работы и ее качественные переиздания появились после смерти автора, умершего в 1979 году в возрасте 55 лет. До нашего времени конференции, семинары, «ильенковские чтения» подтверждают высокий уровень философских трудов ученого, которому когда-то понадобилась поддержка. Это хорошо понял тогда Я.Р. Симкин, безусловно, рисковавший, по крайней мере, своим положением. После публикации работы Ильенкова, столичные ортодоксы набросились на его ростовского друга - философа Потемкина, но и в этом случае Ю.А. Жданов решительно поддержал своего сотрудника на судилище, которое устроила выездная редакция ведущего философского журнала, разумеется, спровоцированное властными идеологами.
Можно привести и другие примеры отношений с различными представителями партийной власти, которые характеризуются, как и в вышеописанном случае, не спорами и конфликтами, но - поступками. Поэтому до сих пор работавшие в его время сотрудники рассказывают, как он защищал их в различных ситуациях, беря инициативу и ответственность на себя. Он был лидером без формальных признаков советского руководителя…
Что касается Я.Р. Симкина как ученого, то тут все его достижения налицо. В 1973 году защитил докторскую диссертацию по творчеству Писарева, опубликовал на эту тему монографию, в 1974 г. получил звание профессора, опубликовал еще ряд монографий, в том числе - «Сатирическая публицистика», «Семь лет из жизни А.П. Чехова» и другие, десятки статей в научных и литературных журналах, создал и издавал продолжающиеся издания - «Филологические этюды» и «Методы исследования журналистики». Последнее было отражением нового научного направления, по которому регулярно проводились союзные конференции. Он по праву был признан одним из ведущих ученых по специальности «Журналистика».
* * *
Уже в эмиграции Яков Романович, сильно переживая свое новое положение, нашел в себе силы вести активную творческую деятельность. Он занимался литературоведением, поиском новых фактов в американских библиотеках и архивах, писал и публиковал книги и статьи, но более важным мне представляется организация «круглых столов», встреч с российскими эмигрантами, которым эти встречи были отдушиной в стране, давшей им долгожданную свободу, но не ставшей второй родиной…
20.05.2008, RELGA
Печальная весть пришла из Бостона по телефону. С прискорбием родные сообщили в Ростов-на-Дону о том, что профессор филологии, журналист и писатель Яков Романович Симкин умер. Увы, увы, догнала все-таки Она его. А ведь как только за границу уехал, 18 лет назад, доблестные бойцы невидимого фронта то и дело уверенно распространяли слух: умер он там.
Говорили серьезно, уверенно, причем среди говорящих были весьма солидные люди. Я постоянно разоблачал эти слухи, показывая письма от него, указывая на даты. Бесполезно. Через некоторое время опять: умер - и всё тут. До сих пор понять не могу: кому это надо было, зачем, к чему, в чем смысл? Ведь уже в Новой России слухи всё продолжались… Никогда Симкин не был ни антисоветчиком, ни космополитом, ни диссидентом. Не в восторге был от советской власти и от компартии, но и не изменял им. И в том, что уехал в Америку, никакой политики не было: пригласили на работу в Гарвардский университет зятя и дочь, а те упросили родителей приехать, помочь строить карьеру и нянчить их детей. И Софья Исааковна - жена, друг, врач по профессии, убедила мужа последовать за детьми… Очень он не хотел этого, но что поделаешь - судьба… И то сказать, вряд ли столько прожил бы он на родине, поскольку медицинская помощь не та у нас (там столько всего было - и операция на сердце и много другого), а так все же 86 без малого… Но человек он незаурядный, личность яркая, бесследно не мог уйти. Потому и стоит о нем вспомнить: это интересно и поучительно. Но лучше по порядку…
Яков Романович Симкин, как следует из скупого набора архивных документов, родился 14 декабря 1922 года в городе Николаеве. С 1941 по 1945 гг. - воинская служба. Воевал на разных фронтах, был ранен, контужен, награжден медалями: «За отвагу», «За боевые заслуги», «За оборону Сталинграда», «За победу над Германией». В последний год Отечественной войны, после ранений был послан на учебу в Военно-политическое училище им. Фрунзе в г. Ташкент. С 1944 г. - член ВКП(б). После демобилизации поступил в Среднеазиатский государственный университет, который окончил с отличием в 1950 году, получив квалификацию «филолог».
Во время учебы в университете три года работал литсотрудником в редакции газеты «Правда Востока». После окончания Среднеазиатского университета (САГУ) 11 лет проработал там же преподавателем. В эти же годы он женился на Софье Исааковне, и у них родились сын Борис и дочь Ирина. В 1959 году защитил кандидатскую диссертацию на тему: «Творчество В.П.Ставского». Боюсь, что нынешнему читателю это имя уже мало что говорит. Владимир Петрович Ставский (Кирпичников) - известный в 20-е годы журналист, работал в Ростове в газете «Молот», затем главным редактором литературного журнала «На подъеме». В 1936 г. стал секретарем Союза писателей СССР, с 1937 по 1941 - главный редактор журнала «Новый мир». Как писатель, известен своими повестями «Станица», «Разбег», «На гребне». В 1943 году погиб на фронте. О Ставском Симкину много рассказывал Константин Симонов, который в то время жил в Ташкенте. Со слов Симкина, Симонов вспоминал, как Ставский во время боев в 1939-м в Монголии, на Халхин Голе был редактором армейской газеты в большом чине (кажется, генерал) и учил его, тогда молодого лейтенанта и начинающего журналиста, писать - тем, что не редактировал его тексты умышленно, а на ошибки указывал, когда текст был опубликован. Это делалось для осознания молодым литератором ответственности перед печатным словом. Это было интересно. (Пересказываю по памяти, возможны какие-то неточности, но суть урока наставника запомнил точно). Возможно, в поиске Симкиным работы и местожительства изучение им творчества Ставского, в прошлом донского журналиста и литератора, повлияло на выбор в качестве будущего местожительства Ростова-на-Дону, куда он переехал в 1961 году, поступив на работу в Ростовский университет по приглашению ректора Юрия Андреевича Жданова.
Я.Р. Симкин был принят на должность доцента только что открытой кафедры журналистики, которую возглавлял тогда доцент Всеволод Николаевич Боянович, приехавший до этого из Киева и мечтающий создать специальность «журналистика» на филологическом факультете, тоже недавно созданном в результате разделения историко-филологического факультета на филологический и исторический. Так или иначе, Симкины оказались в Ростове, с двумя детьми стали жить в общежитии преподавателей и врастаться в новую жизнь. Новым и непривычным было всё: российская республика после долгих лет жизни в Узбекистане, новый вуз, люди вокруг, коллеги на работе, ректор. Главное же - творческая атмосфера в университете, идущая от Ю.А. Жданова. (Увы, утерянная давно и вряд ли когда-нибудь восстановимая, во всяком случае, в таком масштабе - А.А.)
Уже давно никто большого значения не придает газете предприятия, в том числе вузовской, считается что-то вроде студенческой самодеятельности, но в то время назначили доцента Симкина, приглашенного из Ташкента на должность редактора газеты Ростовского университета «За советскую науку», на которой он и пробыл с 1963 аж до 1966-го (естественно, наряду с работой на кафедре). В этот период вокруг многотиражки и Симкина как творческого руководителя стали собираться талантливые молодые люди. Он давал возможность им раскрыть свои способности. Среди тех студентов - будущие писатели, поэты, профессора…
Вспоминает бывший студент Симкина профессор Владислав Владиславович Смирнов:
«В то время много творческих молодых людей - студентов, аспирантов и преподавателей. Евгений Фадеев, Сергей Чупринин, Борис Куликов, Борис Примеров - стали известными писателями, поэтами, журналистами. Они кучковались вокруг редакции «За советскую науку», где он работал редактором. Она была истинно студенческой, легкой, творческой. В то время творческая свобода совпала с общественным пробуждением, хрущевской оттепелью и наша юность, молодость». В том, что Е.Фадеев стал собственным корреспондентом газеты «Правда», С.Чупринин - известным литературным критиком, главным редатором журнала «Знамя», Борис Куликов известным писателем, Борис Примеров - крупным российским поэтом, В.Смирнов и Н.Забабурова - учеными-профессорами - список можно долго продолжать - на первый взгляд, прямого участия Симкина можно не увидеть, больше того, и сами они не смогли бы сформулировать смысл и характер его воздействия. В том-то и дело, что смысл, может быть, заключался как раз в его кажущемся неучастии в процессе воспитания профессионала и гражданина, примерно как вышеописанный метод Ставского по отношению к Симонову в рассказе Симкина. Главная задача - не мешать развиваться личности, а влиять будут не слова, а собственное поведение.
Я.Р. отношения к власть предержащим сумел никогда не доводить до конфликта, но и не унижался, оставаясь независимым даже после того, как в 1971 году стал деканом филологического факультета, а в 1972-м стал одновременно заведующим им же созданной кафедрой теории журналистики.
Профессор В.В. Смирнов продолжает:
«Я.Р.Симкин сыграл в моей судьбе решающую роль. Он рекомендовал меня на работу в телерадиокомитет, когда я учился на 5 курсе. А позже предложил поступить в аспирантуру. Когда я промолчал, проявив сомнение, он сказал: «Слава, Вы допускаете ошибку…» В аспирантуру я все же пошел по совету моего друга Виктора Соколова, которого Симкин уже «завербовал». Не случайно он любил Чехова. За его немногословием чувств таилось пространство мысли. Мы все, пришедшие на новую кафедру, - Соколов, Шибаева, Наддака - были молоды и воспринимали жизнь через призму своих романтических заблуждений. Симкин учил нас основательности и глубине. Я до сих пор не пойму, откуда у него было это умение быстро и точно оценивать человека… Может быть, от какого-то внутреннего «замеса». Он вообще для меня был человеком-загадкой. Когда вышла его книга «Сатирическая публицистика», я поражался тому, как он писал: как-то по-особому плотно, нестандартно. Я не мог понять, что это за стиль. Теперь догадываюсь: так он видел мир».
Умение подбирать людей и работать с ними у Якова Романовича было необычайным. Все удивлялись, какие люди собрались на его кафедре. Редко какой коллектив мог бы похвастать таким составом. Это отмечают многие сослуживцы Симкина, например, Любовь Васильевна Шибаева тоже говорит о том, что он сумел объединить вокруг себя талантливых молодых людей, которые готовы были работать на него без какого-либо вознаграждения. И здесь, конечно, большое значение приобретала его способность и умение делать всё самому, когда в этом появится необходимость. Вот все и старались, хотя это было не так просто в его присутствии. Л.В. Шибаева тогда сочинила такие стихи:
«Играющий тренер команде милее,
Хоть с ним тренировки всегда тяжелее,
Вот также и с пишущим лично деканом
Работа в газете не слишком легка нам…»
Много впечатлений оставил Яков Романович своим чувством юмора, которое все помнят и отмечают. Вспоминает Л.В. Шибаева о случае, который вошел в число легенд факультета. В 70-е годы среди молодых людей появилась мода на женственность. Заведующий кафедрой военной подготовки, член бюро парткома РГУ, упрекал декана Симкина в том, что студенты стали женские кофточки и свитера надевать, делать себе прически с длинными волосами, косички носить. «Яков Романович, - говорил он раздраженно, - займитесь воспитательной работой среди своих студентов! Вообще интересно, как вы их различаете, - где девочки, а где мальчики?» Реакция была мгновенной. «Свободно различаю, - не раздумывая ответил Симкин, - которые беременные, те девочки, а которые нет - мальчики…».
Сам я был свидетелем такого эпизода на представлении студенческого сатирического театра, проходящем в здании городской филармонии в присутствии общественности университета и города, в том числе важных руководителей. В пьесе о студенческой жизни в Италии студент отделения журналистики филфака выходил на сцену, размахивая листом ватмана, который небрежно держал двумя пальцами за угол. На листе была изображена карикатура на декана Симкина. Студент (ныне известный ростовский журналист) подчеркнуто развязно кричал: «Продается Симкин, недорого, всего два сольди!» «Купите Симкина, даром отдаю…», повторяя эти фразы громко и помногу раз.
Я.Р. сидел в первом ряду, я наблюдал за ним вблизи, - невозмутимо, с легкой иронической улыбкой на лице. Никаких обсуждений и последствий для студента этот инцидент не имел. Я вспомнил об этом случае спустя много лет, когда стал публиковать в «Ростовской электронной газете» шаржи на профессоров университета, выполненные в той же манере и тем же университетским художником Леонидом Беловым. Никакого сопровождения, никаких комментариев - просто помещались профессионально выполненные рисунки, собравшиеся за много лет и нигде не опубликованные. Я и помещал без какого-либо опасения именно потому, что помнил реакцию Симкина на свою карикатуру. Но тут столкнулся с такой реакцией, которую запомнил на всю жизнь: люди со мной перестали здороваться, издали увидев, переходили на другую сторону улицы те, которые всегда до этого при встрече бросались в объятия… Когда я об этом сказал Леониду, от ответил: «ну, что вы хотите, Симкин же обладал чувством юмора!»
Теперь об отношении к партийным властям и работе в условиях идеологического диктата. Тот, кто жил в то время, поймет, о чем идет речь, а новым и знать этого нет смысла. В связи со специальностью «журналистика» в партийных ведомствах не уставали твердить о том, что «у вас идеологический факультет». Любой опытный специалист моего поколения легко может представить, в какие кошмарные, уродливые формы эта ситуация могла вырасти. Работать и жить было бы невыносимо… Однако Яков Романович сумел свои отношения к власти сделать уравновешенными и естественными, каким-то удивительным образом обходя маразм политического давления на потенциальных диссидентов. Надо справедливости ради отметить, что этому способствовало поведение Юрия Андреевича Жданова и личность секретаря парткома того периода, юриста Александра Михайловича Юркова.
Ректор РГУ и Председатель Северо-Кавказского научного центра высшей школы, член-корреспондент АН СССР Ю.А. Жданов неоднократно поддерживал опальных ученых, особенно философов, на которых давление оказывалось особенно сильное. Это отдельная тема, которую здесь не опишешь и к которой когда-нибудь надо будет вернуться. Так вот, был такой философ Эвальд Васильевич Ильенков - талантливый ученый, в 60-е годы еще молодой и перспективный, теперь именуемый во всех энциклопедиях не иначе как выдающийся. Написав работу «Об идолах и идеалах», он впал в немилость, никто ее не брался печатать, фактически рукопись была запрещена. Сущность работы касалась искусственного интеллекта и рассуждений о месте человека в технократическом обществе будущего. Никакой цензор не решился бы, даже в период хрущевской оттепели, опубликовать такой текст, в котором упор делался на независимость человеческого мышления и предназначения человека изменять окружающую среду. Небольшой фрагмент это иллюстрирует:
«…Способностью мыслить человек обязан матери-природе так же мало, как богу-отцу. Природе он обязан только мозгом - органом мышления. Способность же мыслить с помощью мозга не только развивается…, но и возникает впервые только вместе с приобщением человека к общественно-человеческой культуре…» «Потребности», направившие его (человека) к объективному (лишенному личной корысти) созерцанию окружающего мира, были уже не потребностями тела отдельного индивидуума…», но «человеческого коллектива, производящего свою материальную жизнь совместным трудом. Психика человека и была продуктом и следствием жизнедеятельности этого организма. Он создал человечески мыслящий мозг и человечески видящий глаз…. Мыслящее существо необходимо должно быть подвижным… активно изменять, переделывать окружающую его естественную среду, строя из неё своё «неорганическое тело» - тело цивилизации...»
Я.Р. Симкин опубликовал основную, наиболее значимую в идейном отношении часть этой работы Ильенкова, в университетской газете «За советскую науку», выделив для этого целый номер. Местные цензоры якобы не заметили никакой крамолы, с Главлитом согласовывать студенческую газету не надо было, и газета вышла. Ажиотаж вокруг этого возник невообразимый, ее развозили по всей стране, тираж разошелся в считанные дни, газету потом еще долго спрашивали люди из разных городов… Возможно, это повлияло на то, что позднее рукопись была опубликована, причем не в Москве, а в Киеве, а признание этой работы и ее качественные переиздания появились после смерти автора, умершего в 1979 году в возрасте 55 лет. До нашего времени конференции, семинары, «ильенковские чтения» подтверждают высокий уровень философских трудов ученого, которому когда-то понадобилась поддержка. Это хорошо понял тогда Я.Р. Симкин, безусловно, рисковавший, по крайней мере, своим положением. После публикации работы Ильенкова, столичные ортодоксы набросились на его ростовского друга - философа Потемкина, но и в этом случае Ю.А. Жданов решительно поддержал своего сотрудника на судилище, которое устроила выездная редакция ведущего философского журнала, разумеется, спровоцированное властными идеологами.
Можно привести и другие примеры отношений с различными представителями партийной власти, которые характеризуются, как и в вышеописанном случае, не спорами и конфликтами, но - поступками. Поэтому до сих пор работавшие в его время сотрудники рассказывают, как он защищал их в различных ситуациях, беря инициативу и ответственность на себя. Он был лидером без формальных признаков советского руководителя…
Что касается Я.Р. Симкина как ученого, то тут все его достижения налицо. В 1973 году защитил докторскую диссертацию по творчеству Писарева, опубликовал на эту тему монографию, в 1974 г. получил звание профессора, опубликовал еще ряд монографий, в том числе - «Сатирическая публицистика», «Семь лет из жизни А.П. Чехова» и другие, десятки статей в научных и литературных журналах, создал и издавал продолжающиеся издания - «Филологические этюды» и «Методы исследования журналистики». Последнее было отражением нового научного направления, по которому регулярно проводились союзные конференции. Он по праву был признан одним из ведущих ученых по специальности «Журналистика».
* * *
Уже в эмиграции Яков Романович, сильно переживая свое новое положение, нашел в себе силы вести активную творческую деятельность. Он занимался литературоведением, поиском новых фактов в американских библиотеках и архивах, писал и публиковал книги и статьи, но более важным мне представляется организация «круглых столов», встреч с российскими эмигрантами, которым эти встречи были отдушиной в стране, давшей им долгожданную свободу, но не ставшей второй родиной…
20.05.2008, RELGA