Елисей Черепахин в воспоминаниях украинского писателя Николая Вороного.
Украинский писатель Николай Кондратьевич Вороной оставил небольшие воспоминания о ростовском художнике и фотографе Елисее Черепахине времён его обучения в Петербурге в Академии художеств. Вороной познакомился с Черепахиным, собирая биографический материал о Тарасе Шевченко. Оказывается наш Черепахин был знаком с украинским поэтом, имел интерес к поэзии и не чуждался художественных тусовок. Проскальзывает упоминание о том, что впоследствии Черепахин заболел. Короче, мелочи, но может и они сгодятся для прояснения тёмных мест в биографии Черепахина.
http://litopys.org.ua/shevchenko/vosp78.htm
"...Прибыв в конце 1859 г. в Петербург, г. Черепахин поступил учиться в рисовальную школу и поселился на одной квартире с моим школьным товарищем, полтавчанином Софийским (ныне покойным), который уже ранее был знаком с Шевченко. Тогдашняя молодежь относилась к поэту с большим уважением, просто боготворила его, и г. Черепахин, захваченный общим движением (хотя сам он донской казак) поспешил не пропустить счастливого случая и попросил своего товарища провести его к Шевченко. Тарас жил тогда в Академии, комнатка была очень мала, неуютна. /410/ с маленькими оконцами, и царил в ней довольно-таки большой беспорядок; несколько скрашивали его лишь висевшие по всем стенам рисунки пером самого хозяина. Хозяин, довольно плотный человек, лысый, с седыми усами и несколько хмурым лицом, любезно приветствовал гостей словами: «Сідайте, хлопці... Отсе ж тільки що були в мене «овечатка», - так проводив»... «Овечатками» он называл барышень-украинок, забегавших иногда его проведать. Разумеется, разговор шел большей частью об Академии и о том, как поступить в нее молодым ученикам, и Тарас кое-что им посоветовал. После того Черепахин еще несколько раз до своей болезни заходил к Тарасу, всегда вдвоем с Софийским, и редко приходилось им встретиться еще с кем-либо.
Видел он там, помнится ему, одного чиновника, видимо, близкого Тарасу человека, с какой-то девицей Марусей (надо сказать, что это был Иван Николаевич Мокрицкий со своей женой Марией Львовной, урожденной Свичкой). Отношения этого чиновника с Тарасом, казалось, были очень искренни и просты, и считался он, видимо, самым близким человеком, ибо держался совершенно свободно, любил петь и весьма неплохо выводил украинские песни. Однажды, придя туда с Софийским, Черепахин принялся читать «Кавказ», в рукописи ходивший тогда по рукам молодежи, и Тарас охотно стал ему помогать, обучая его, как следует выразительнее и увереннее выговаривать украинские слова, а далее, не удержавшись, с пылким вдохновением продекламировал все свое произведение.
Жил тогда Тарас Шевченко, как заметил рассказчик, особняком - ни в украинском кружке, собиравшемся вокруг Кулиша, ни в театре, ни в залах Эрмитажа, где тогда устраивались иногда любительские украинские спектакли, - ни разу не пришлось его видеть... Вообще наш титан-поэт произвел на него впечатление человека простого, чрезвычайно доброго и искреннего в своих убеждениях."
Тарас Григорьевич Шевченко