Автокомментарий Авдея к его протесту в Лувре
Пресса чаще всего ангажированна, поэтому иногда все так запутывается, что читателю, который не совсем "в теме", разобраться в ворохе написанного уже не представляется возможным. Поэтому приходится самому расставлять точки над i, по сути, выполняя работу журналистов.
Вот развернутый автокомментарий Авдея по поводу его протеста в Лувре, подготовленный к пресс-конференции, на которой ему не дали выступить.
Добавлю важную вещь. Авдей вчера при общении с журналистами назвал этот свой протест художественной акцией, которую он реализует в стенах Лувра. Это очень продуктивная позиция. До сих пор чистое выражение своего отношения к происходящему в искусстве и жизни оттеснялось далеко на периферию профессиональных интересов художественных сообществ и институций, как "не имеющее отношения к искусству". Существующее положение дел утверждено и выгодно исключительно хозяевам худ. рынка. Авдей же утверждает, что его теперешний протест и есть художественная акция, не менее важная, чем другие произведения искусства, и что подобные акции имеют право претендовать на любые художественные площадки.
АВТОКОММЕНТАРИИ К ПРОТЕСТУ ХУДОЖНИКА АВДЕЯ ТЕР-ОГАНЬЯНА
Я, Авдей Тер-Оганьян - русский художник.
Занимаюсь искусством больше 30 лет.
В России подвергался судебному преследованию за свою художественную деятельность.
12 лет нахожусь в эмиграции. Живу в Праге. Имею статус политического беженца.
Сегодня мои работы представлены на выставке «Русский контрапункт», проходящей в Лувре.
Накануне выставки российские власти запретили вывоз моих работ за рубеж. Этот цензурный запрет, благодаря солидарным усилиям многих людей, довольно быстро удалось преодолеть.
Однако, я требую убрать мои работы из Лувра вплоть до решение еще более острой конкретной проблемы, которую нужно решать именно сейчас - легализации гражданского статуса российского художника Олега Мавроматти. Ему грозит тюремное заключение в России за художественную акцию, совершенную десять лет назад.
Вот мои комментарии по ряду вопросов, которые могут вас заинтересовать.
Что представляют собой мои работы, которые Министерство культуры России пыталось запретить к вывозу из России?
Работы, отобранные французским куратором для выставки «Русский контрапункт», входят в серию «Радикальный абстракционизм», созданную в 2004 году и состоящую из 14 дигитальных принтов.
Серия представляет собой абстрактные изображения, сопровождаемые текстами из Уголовного кодекса РФ. Тексты являются заглавными строками статей УК, которые можно применять для обвинения художников в преступном создании произведений искусства.
Серия имеет однозначно политический характер и реагирует на проблему распространившейся в России практики уголовных преследований художников.
Четыре отобранные работы имеют следующие подписи:
1.«Это произведение призывает к посягательству на жизнь государственного деятеля В.В.Путина в целях прекращения его государственной и политической деятельности».
2.«Это произведение направлено на возбуждение религиозной вражды»
2.«Эта картина направлена на унижение национального достоинства лиц русской и еврейской национальности».
3.«Это произведение вовлекает в занятие проституцией».
Как удалось преодолеть цензурный запрет российских властей?
Когда стало известно о том, что мои работы зарещены к вывозу, семь российских художников - участников выставки, заявили, что участвовать в выставке без меня не будут. Это очень значимые художники. Поэтому выставка оказалась под угрозой срыва.
Чтобы обойти официальный запрет, организаторы выставки предложили напечатать запрещенные работы в Париже. Это было возможно, т.к. работы тиражные, их легко воспроизвести. Но я от этого предложения отказался и потребовал официального разрешения на вывоз моих работ из России.
К тому же я не ограничился только этим требованием, а призвал своих коллег-художников попытаться с помощью бойкота решить еще одну острую проблему, которая именно сейчас встала перед одним из наших коллег - художником Олегом Мавроматти.
Тем временем, французская сторона - дирекция Лувра, Министерство культуры и Министерство иностранных дел Франции, а также влиятельные персоны в России, оказывали давление на Министерство культуры РФ, требуя снятия запрета с вывоза моих работ. Этот запрет был официально снят 7 октября. Сейчас мои работы находятся в Париже и представлены на выставке «Русский контрапункт».
Но мое главное требование - решение вопроса Мавроматти - проигнорировано. Тем самым Лувр демонстрирует, что считает этот вопрос несущественным.
В чем заключается «проблема Олега Мавроматти»?
Подробнее ситуация с Олегом изложена в отдельной справке. Здесь опишу проблему совсем пунктирно.
Мавроматти бежал из России после заведения против него уголовного дела по статье №282 часть 2-я («разжигание межрелигиозной вражды», от трех до пяти дет лишения свободы) в 2000 году за проведение художественной акции «Не верь глазам своим». Дело против Мавроматти было заведено по инициативе православной фундаменталистской организации.
С 2000 года Мавроматти живет в Болгарии и США по российскому зарубежному паспорту (он женат на болгарской художнице).
В августе 2010 он вернулся в Софию из Нью-Йорка для продления этого паспорта. Но получил отказ в русском консульстве в Софии и оказался в положение нелегала. Такого поворота дел он не ожидал, т.к. пять лет назад это консульство без проблем выдало ему новый зарубежный паспорт. Теперь российские власти по какой-то причине решили вынудить его вернуться в Россию и предстать перед судом.
Я нахожусь с Мавроматти в постоянном контакте. Наши жизненные ситуации абсолютно идентичны. Но только я имею паспорт беженца, а Олег сейчас не имеет вообще никакого паспорта. Если он будет депортирован в Россию, то еще до суда окажется в тюрьме.
Я призвал товарищей-художников продолжить бойкот выставки в Лувре вплоть до решения этой проблемы. Я до сих пор уверен, что если бы мы сделали это, то проблема Мавроматти в конце концов была бы решена положительно. До начала «луврской кампании» протеста у него вообще не было шансов на благополучное решение своей проблемы. Теперь же, благодаря тому, что я требовал его защиты, находясь в «зоне мировой видимости», на фоне Лувра, мы имеем публикации в мировой прессе и поддержку некоторых важных людей, включая американского сенатора. Сейчас я, собственно, продолжаю эту кампанию поддержки Мавроматти.
За что меня преследовали в России?
В 1998 в рамках художественно-образовательного проекта «Школа авангардизма» я провел акцию «Юный безбожник», на которой со своими учениками рубил топором тиражные картонные иконы, купленные в церковной лавке, а также производил иные иронические «оскверняющие» жесты с использованием этих икон. Акция производилась в пространстве выставочного зала.
Она имела два аспекта.
Художественный аспект: освоение учениками основного принципа авангарда, а именно, десакрализации мертвых святынь.
Политический аспект: противостояние агрессивному вмешательству русской православной церкви в культуру, политику, экономику и социальную жизнь России.
По факту этой акции на меня было открыто уголовное дело по ст. 282 УК РФ («разжигание межрелигиозной вражды»), предполагающей срок лишения свободы от 2 до 4 лет. Инициатором возбуждения дела выступила русская радикальная религиозно-националистическая организация «Народный собор». Не получив серьезной общественной поддержки, посоветовавшись с адвокатом, летом 1999 я покинул Россию. Три года я провел в ожидании статуса беженца в Чехии. Получил отказ. И только после обращения к конкретному чешскому чиновнику самого известного с мире русского правозащитника Сергея Ковалева, мое дело было решено положительно.
Часто ли российские художники подвергаются уголовному преследованию за свою профессиональную деятельность?
Мое дело стало первой попыткой российского суда применить конкретную уголовную статью (№282) в отношении художника непосредственно за его профессиональную деятельность.
В дальнейшем эта статья стала применяться в отношении деятелей культуры регулярно.
Наиболее громкие уголовные дела по этой статье связаны с акцией художника Олега Мавроматти «Не верь глазам своим» (2000) и двумя московскими художественными выставками, прошедшими в Правозащитном центре имени Андрей Сахарова - «Осторожно, религия!» (2002) и «Запрещенное искусство-2006» (2007). Все обвиняемые в этих процессах художники и кураторы, кроме Мавроматти, покинувшего страну, были осуждены. Главные фигуранты этих процессов подверглись и другим преследовниям со стороны властей. Сразу же после открытия уголовного дела был уволен с занимаемой должности начальник Отдела новейших течений Государственной Третьяковской галереи Андрей Ерофеева. Был вынужден уйти со своего поста и глава Правозащитного центра имени Сахарова Юрий Самодуров. Одна из обвиняемых кураторов выставки «Запрещенное искусство» - художник и поэт Анна Альчук - скрылась в Германии, пережила нервный срыв и вскоре покончила с собой.
Повторюсь, что это только самые громкие дела, широко обсуждавшиеся в российской прессе.
Правомерна ли российская юридическая практика уголовного преследования деятелей культуры?
Парадокс применения этой статьи в отношении деятелей культуры за их профессиональную деятельность состоит в том, что авторов, противостоящих православному фундаментализму и национализму, судят по статье о «возбуждении национальной розни и разжигании межрелигиозной вражды», которая первоначально была создана именно для борьбы с правым экстремизмом, фраментами которого и являются православный фундаментализм и национализм.
Статья 282 применяется российскими властями не только в отношении деятелей культуры, но и, еще чаще, в отношении российской политической оппозиции.
Эта практика применения очевидно требует изменений. Никаких гонений на «православных» или «русских» в России нет.
Часто ли предоставляется политическое убежище уголовно преследуемым российским художникам в Европе?
Насколько я знаю, я - единственный российский художник, преследовавшийся за искусство и получивший в связи с этим статус политического беженца в Европе.
Проблема уголовного преследования художников в России - тема новая, совершенно непонятная здешним правомочным структурам. Европейская система защиты беженцев, из-за отсутствия подобных прецедентов, совсем не приспособлена для решения таких вопросов. Именно поэтому Мавроматти в 2000 году в Болгарии трижды отказывали в предоставлении статуса беженца.
Как реагирует на уголовные преследования художников само российское художественное сообщество?
Несмотря на очевидное ухудшение ситуации, российское художественное сообщество пытается, в лучшем случае, закрыть глаза на эту проблему. Проиллюстрирую это утверждение на своем примере.
Я долгое время живу в Европе и не могу вернуться в Россию, потому что нахожусь в уголовном розыске. Роль эмигранта мне совсем не нравится. Я бы с гораздо большим удовольствием для себя и пользой для искусства жил в Москве. У меня регулярно возникают сложные ситуации, связанные с эмиграцией. Но никаких серьезных протестных действий художественная общественность по этому поводу не предпринимала. Дело ограничивалось отдельным статьями в прессе и сборами подписей под письмами поддержки. Ни разу никем из моих коллег не применялись хотя бы такие понятные формы протеста, как бойкот важной выставки или солидарные заявления российских участников на серьезных международных площадках типа «Документы», «Манифесты», Венецианской биеннале.
Напротив. Художественное сообщество пытается «обратиться лицом» к церкви и вступить с ней в «продуктивный контакт». В самый разгар судебного разбирательства с Ерофеевым и Самодуровым, художник Олег Кулик выступил куратором выставки с символическим названием «Верю!». В выставке приняли участие практически все художники, активно действующие на московской сцене современного искусства. Выставка «Верю!» стала самой крупной коллективной выставкой последних лет в Москве. Каждый из ее участников, по сути, засвидетельствовал свою персональную лояльность в отношении посягательств Русской Православной Церкви на роль общественного цензора в отношении современного искусства.
Как относятся к российской проблеме уголовного преследования художников участники выставки «Русский контрапункт»?
На выставке представлены современные российские художники всех поколений. Тут есть и «живые классики», мировые звезды, живущие в Нью-Йорке (Илья и Эмилия Кабаковы, Виталий Комар и Александр Меламид) и Париже (Эрик Булатов), и самые молодые художники, пока живущие в Москве (например, Диана Мачулина). По сути, эта выставка - одна из микромоделей всего российского художественного сообщества. Естественно, определяющими в этом выставочном сюжете являются голоса и позиции «классиков» - их важные заслуги перед искусством никем не ставятся под сомнение, они принадлежат к мировой художественной элите и, благодаря своим связям и положению, могут сделать очень многое.
Но из этих «лидеров мнений» только Виталий Комар присоединился к группе художников, протестовавших против запрета на вывоз моих работ. Остальные «классики» не сделали никаких публичных заявлений, совершенно проигнорировав вызванный российскими властями цензурный конфликт.
Подобная реакция с их стороны на острые проблемы русской сцены проявляется постоянно.
Несколько лет назад в России прошла крупнейшая в мире ретроспектива Ильи и Эмилии Кабаковых. Эта выставка заняла три самые значимые площадки Москвы. Ее главная часть проходила в центре современного искусства «Гараж», принадлежащем российскому олигарху Роману Абрамовичу. На выставку Кабаковых в Москву впервые съехались самые влиятельные международные художники, критики, кураторы и коллекционеры.
А параллельно подготовке и прохождению этой грандиозной выставки, в том же городе разворачивался самый громкий процесс по статье о разжигании межрелигиозной вражды - суд над кураторами выставки «Запрещенное искусство» Андреем Ерофеевым и Юрием Самодуровым. На этой выставке, в числе других работ известных русских художников, была представлена и работа Ильи Кабакова. Она фигурировала в материалах уголовного дела.
Имея массу возможностей повлиять на ситуацию, обратить на нее внимание мировой общественности реальными действиями - например, символически сдвинуть свою выставку хотя бы на один день, Илья Кабаков ограничился 10-минутным выступлением на пресс-конференции.
Другой классик - Эрик Булатов - во время своей большой ретроспективы в главной национальной галерее России - Государственной Третьяковской галерее - позволил себе в нескольких интервью прессе критиковать эту выставку Ерофеева и Самодурова.
В той же выставке Ерофеева были представлены работы известных авторов соц-арта - Михаила Рогинского, умершего классика, предтечи русского поп-арта и соц-арта, а также - Александра Косолапова, Вагрича Бахчаняна, Михаила Рошаля. Все это - близкие друзья и соратники по соц-арту лидеров этого направления Комара и Меламида. Но никаких публичных действий, или хотя бы заявлений, со стороны этих известных художников в защиту куратора выставки замечено не было.
А ведь сразу же после открытия этого уголовного дела куратор Андрей Ерофеев реально пострадал - он был уволен с должности заведующего Отделом новейших течений Третьяковской галереи. И это при том, что практически вся коллекция современного искусства, находящаяся ныне в этом крупнейшем российском музее (за исключением первого авангарда и соцреализма), была собрана именно Ерофеевым. Летом этого года Андрей Ерофеев и Юрий Самодуров были осуждены. Их последняя аппеляция отклонена московским судом 4 октября. Т.е. приговор вступил в силу 9 дней назад. На это тоже никакой реакции со стороны «классиков» нет.
Особый цинизм ситуации заключается в том, что большой успех «московского концептуализма» и соц-арта на Западе связан с тем, что эти художники были восприняты тут как политические. Критики непременно отмечали, что эти пострадавшие от тоталитаризма русские художники очень глубоко и тонко работают в сфере художественно-политического анализа и деконструкций советской идеологии. В широких кругах западной публики эти художники известны попросту как антисоветчики, диссиденты и борцы за свободу.
Люди с таким реноме не имеют права не видеть или не обращать внимания на то, что сегодня происходит в России. Их либеральная позиция «борцов с тоталитаризмом» давно выглядит более чем лицемерно. В сегодняшней России художников осуждено гораздо больше, чем в период 1960-1980-х, когда наши классики боролись за свободу. Да и у простых граждан свободы стало значительно меньше, чем ее было в Советском Союзе, который они так ненавидели.
Почему, на мой взгляд, меня не поддержали до конца семеро художников, бойкотировавших выставку вначале?
Что касается «бойкота семи», то их солидарность со мной закончилась, как только я заговорил о Мавроматти. Это, в общем, понятно. С проблемой цензуры сталкиваются практически все живущие в России художники. Но проблему уголовного преследования они все еще воспринимают, как что-то, их не касающееся. Сейчас, когда проблема с цензурированием этой выставки разрешена, становится понятно, что в гораздо большей степени они солидарны со статусными «классиками», дирекцией Лувра и вообще с международной художественной элитой. Собственное продвижение на пути к этой мировой «системе элит» волнует их несравнимо больше, чем то, что реально происходит с искусством в России, не говоря уже о конкретных судьбах художников, выброшенных религиозными фанатами за пределы не только русской художественной системы, но и самой России. Эти известные своим интеллектуализмом художники вдруг начинают давать такие, как бы наивные, комментарии - говорят, что сочувствуют Мавроматти; обещают выступить в его поддержку на пресс-конференции и написать письма в инстанции; выражают уверенность, что с Мавроматти ничего плохого не случится, потому что справедливые чиновники иммирационной службы Болгарии, конечно, предоставят ему статус беженца, если им все как следует разъяснить.
Я очень хорошо знаю, как работают в странах бывшего «восточного блока» иммиграционные службы, и рассказываю товарищам об этом. Я уверен, что без серьезных шагов и действий проблема Мавроматти не будет разрешена. С 1991 ни один гражданин России не получил в Болгарии политического убежища.
Но они не хотят слышать меня. Они слышат и думают только то, что им удобно.
Действительно ли эта выставка в Лувре настолько важна для художников?
Эта выставка проводится в рамках Года России во Франции. Лувр в данном случае - только статусное место, знак престижа. Эта выставка не решает никаких важных художественных задач. Она просто призвана продемонстрировать, что в России современное искусство существует, и что с ним все прекрасно. Большинству участников старшего поколения эта выставка мало что может дать, кроме очередной престижной строки в биографии, заканчивающейся словами «Лувр, Париж, Франция».
Я не очень разбираюсь в экономической стороне дела. Возможно, художники надеются на существенные продажи в Париже в течение тех трех месяцев, пока будет проходить выставка. Они же будут встречаться с кураторами и коллекционерами... Но если дело в этом, то это означает, что сейчас они за деньги продали человека.
Есть ли у меня претензии к Лувру?
Куратора выставки, госпожу Мари-Лор Бернадак, я очень хорошо понимаю. Я сам много общался с кураторами, имею опыт участия в крупных выставках, часто сам выступаю в роли куратора. Поэтому знаю, что ей важней всего довести дело до конца и открыть выставку в маскимально полном виде, преодолевая все препятствия на пути к этой цели. Эта позиция совершенно нормальна. Нормально и то, что французского музейного куратора мало волнуют политические проблемы современной России. По всем этим поводам к ней лично я не имею никаких претензий.
Но ее отказ снять мои работы с выставки является нарушением моих прав художника. И в этом пункте я с куратором категорически не согласен.
На открытие выставки я приглашен не был и приехал в Париж по собственной инициативе, чтобы защитить свои права и права еще одного российского художника, с которым я солидарен.
Я, художник Тер-Оганьян, обращаюсь к Мари-Лор Бернадак, куратору выставки «Русский контрапункт», с требованием убрать мои работы из Лувра!
Контакты и информация
Блог Тер-Оганьяна: http://teroganian.livejournal.com/
Сообщество в поддержку Олега Мавроматти: http://community.livejournal.com/mavromatti/
e-mail Тер-Оганьяна: teroganian@gmail.com
skype Мавоматти: ultrafuturo666
Вот развернутый автокомментарий Авдея по поводу его протеста в Лувре, подготовленный к пресс-конференции, на которой ему не дали выступить.
Добавлю важную вещь. Авдей вчера при общении с журналистами назвал этот свой протест художественной акцией, которую он реализует в стенах Лувра. Это очень продуктивная позиция. До сих пор чистое выражение своего отношения к происходящему в искусстве и жизни оттеснялось далеко на периферию профессиональных интересов художественных сообществ и институций, как "не имеющее отношения к искусству". Существующее положение дел утверждено и выгодно исключительно хозяевам худ. рынка. Авдей же утверждает, что его теперешний протест и есть художественная акция, не менее важная, чем другие произведения искусства, и что подобные акции имеют право претендовать на любые художественные площадки.
АВТОКОММЕНТАРИИ К ПРОТЕСТУ ХУДОЖНИКА АВДЕЯ ТЕР-ОГАНЬЯНА
Я, Авдей Тер-Оганьян - русский художник.
Занимаюсь искусством больше 30 лет.
В России подвергался судебному преследованию за свою художественную деятельность.
12 лет нахожусь в эмиграции. Живу в Праге. Имею статус политического беженца.
Сегодня мои работы представлены на выставке «Русский контрапункт», проходящей в Лувре.
Накануне выставки российские власти запретили вывоз моих работ за рубеж. Этот цензурный запрет, благодаря солидарным усилиям многих людей, довольно быстро удалось преодолеть.
Однако, я требую убрать мои работы из Лувра вплоть до решение еще более острой конкретной проблемы, которую нужно решать именно сейчас - легализации гражданского статуса российского художника Олега Мавроматти. Ему грозит тюремное заключение в России за художественную акцию, совершенную десять лет назад.
Вот мои комментарии по ряду вопросов, которые могут вас заинтересовать.
Что представляют собой мои работы, которые Министерство культуры России пыталось запретить к вывозу из России?
Работы, отобранные французским куратором для выставки «Русский контрапункт», входят в серию «Радикальный абстракционизм», созданную в 2004 году и состоящую из 14 дигитальных принтов.
Серия представляет собой абстрактные изображения, сопровождаемые текстами из Уголовного кодекса РФ. Тексты являются заглавными строками статей УК, которые можно применять для обвинения художников в преступном создании произведений искусства.
Серия имеет однозначно политический характер и реагирует на проблему распространившейся в России практики уголовных преследований художников.
Четыре отобранные работы имеют следующие подписи:
1.«Это произведение призывает к посягательству на жизнь государственного деятеля В.В.Путина в целях прекращения его государственной и политической деятельности».
2.«Это произведение направлено на возбуждение религиозной вражды»
2.«Эта картина направлена на унижение национального достоинства лиц русской и еврейской национальности».
3.«Это произведение вовлекает в занятие проституцией».
Как удалось преодолеть цензурный запрет российских властей?
Когда стало известно о том, что мои работы зарещены к вывозу, семь российских художников - участников выставки, заявили, что участвовать в выставке без меня не будут. Это очень значимые художники. Поэтому выставка оказалась под угрозой срыва.
Чтобы обойти официальный запрет, организаторы выставки предложили напечатать запрещенные работы в Париже. Это было возможно, т.к. работы тиражные, их легко воспроизвести. Но я от этого предложения отказался и потребовал официального разрешения на вывоз моих работ из России.
К тому же я не ограничился только этим требованием, а призвал своих коллег-художников попытаться с помощью бойкота решить еще одну острую проблему, которая именно сейчас встала перед одним из наших коллег - художником Олегом Мавроматти.
Тем временем, французская сторона - дирекция Лувра, Министерство культуры и Министерство иностранных дел Франции, а также влиятельные персоны в России, оказывали давление на Министерство культуры РФ, требуя снятия запрета с вывоза моих работ. Этот запрет был официально снят 7 октября. Сейчас мои работы находятся в Париже и представлены на выставке «Русский контрапункт».
Но мое главное требование - решение вопроса Мавроматти - проигнорировано. Тем самым Лувр демонстрирует, что считает этот вопрос несущественным.
В чем заключается «проблема Олега Мавроматти»?
Подробнее ситуация с Олегом изложена в отдельной справке. Здесь опишу проблему совсем пунктирно.
Мавроматти бежал из России после заведения против него уголовного дела по статье №282 часть 2-я («разжигание межрелигиозной вражды», от трех до пяти дет лишения свободы) в 2000 году за проведение художественной акции «Не верь глазам своим». Дело против Мавроматти было заведено по инициативе православной фундаменталистской организации.
С 2000 года Мавроматти живет в Болгарии и США по российскому зарубежному паспорту (он женат на болгарской художнице).
В августе 2010 он вернулся в Софию из Нью-Йорка для продления этого паспорта. Но получил отказ в русском консульстве в Софии и оказался в положение нелегала. Такого поворота дел он не ожидал, т.к. пять лет назад это консульство без проблем выдало ему новый зарубежный паспорт. Теперь российские власти по какой-то причине решили вынудить его вернуться в Россию и предстать перед судом.
Я нахожусь с Мавроматти в постоянном контакте. Наши жизненные ситуации абсолютно идентичны. Но только я имею паспорт беженца, а Олег сейчас не имеет вообще никакого паспорта. Если он будет депортирован в Россию, то еще до суда окажется в тюрьме.
Я призвал товарищей-художников продолжить бойкот выставки в Лувре вплоть до решения этой проблемы. Я до сих пор уверен, что если бы мы сделали это, то проблема Мавроматти в конце концов была бы решена положительно. До начала «луврской кампании» протеста у него вообще не было шансов на благополучное решение своей проблемы. Теперь же, благодаря тому, что я требовал его защиты, находясь в «зоне мировой видимости», на фоне Лувра, мы имеем публикации в мировой прессе и поддержку некоторых важных людей, включая американского сенатора. Сейчас я, собственно, продолжаю эту кампанию поддержки Мавроматти.
За что меня преследовали в России?
В 1998 в рамках художественно-образовательного проекта «Школа авангардизма» я провел акцию «Юный безбожник», на которой со своими учениками рубил топором тиражные картонные иконы, купленные в церковной лавке, а также производил иные иронические «оскверняющие» жесты с использованием этих икон. Акция производилась в пространстве выставочного зала.
Она имела два аспекта.
Художественный аспект: освоение учениками основного принципа авангарда, а именно, десакрализации мертвых святынь.
Политический аспект: противостояние агрессивному вмешательству русской православной церкви в культуру, политику, экономику и социальную жизнь России.
По факту этой акции на меня было открыто уголовное дело по ст. 282 УК РФ («разжигание межрелигиозной вражды»), предполагающей срок лишения свободы от 2 до 4 лет. Инициатором возбуждения дела выступила русская радикальная религиозно-националистическая организация «Народный собор». Не получив серьезной общественной поддержки, посоветовавшись с адвокатом, летом 1999 я покинул Россию. Три года я провел в ожидании статуса беженца в Чехии. Получил отказ. И только после обращения к конкретному чешскому чиновнику самого известного с мире русского правозащитника Сергея Ковалева, мое дело было решено положительно.
Часто ли российские художники подвергаются уголовному преследованию за свою профессиональную деятельность?
Мое дело стало первой попыткой российского суда применить конкретную уголовную статью (№282) в отношении художника непосредственно за его профессиональную деятельность.
В дальнейшем эта статья стала применяться в отношении деятелей культуры регулярно.
Наиболее громкие уголовные дела по этой статье связаны с акцией художника Олега Мавроматти «Не верь глазам своим» (2000) и двумя московскими художественными выставками, прошедшими в Правозащитном центре имени Андрей Сахарова - «Осторожно, религия!» (2002) и «Запрещенное искусство-2006» (2007). Все обвиняемые в этих процессах художники и кураторы, кроме Мавроматти, покинувшего страну, были осуждены. Главные фигуранты этих процессов подверглись и другим преследовниям со стороны властей. Сразу же после открытия уголовного дела был уволен с занимаемой должности начальник Отдела новейших течений Государственной Третьяковской галереи Андрей Ерофеева. Был вынужден уйти со своего поста и глава Правозащитного центра имени Сахарова Юрий Самодуров. Одна из обвиняемых кураторов выставки «Запрещенное искусство» - художник и поэт Анна Альчук - скрылась в Германии, пережила нервный срыв и вскоре покончила с собой.
Повторюсь, что это только самые громкие дела, широко обсуждавшиеся в российской прессе.
Правомерна ли российская юридическая практика уголовного преследования деятелей культуры?
Парадокс применения этой статьи в отношении деятелей культуры за их профессиональную деятельность состоит в том, что авторов, противостоящих православному фундаментализму и национализму, судят по статье о «возбуждении национальной розни и разжигании межрелигиозной вражды», которая первоначально была создана именно для борьбы с правым экстремизмом, фраментами которого и являются православный фундаментализм и национализм.
Статья 282 применяется российскими властями не только в отношении деятелей культуры, но и, еще чаще, в отношении российской политической оппозиции.
Эта практика применения очевидно требует изменений. Никаких гонений на «православных» или «русских» в России нет.
Часто ли предоставляется политическое убежище уголовно преследуемым российским художникам в Европе?
Насколько я знаю, я - единственный российский художник, преследовавшийся за искусство и получивший в связи с этим статус политического беженца в Европе.
Проблема уголовного преследования художников в России - тема новая, совершенно непонятная здешним правомочным структурам. Европейская система защиты беженцев, из-за отсутствия подобных прецедентов, совсем не приспособлена для решения таких вопросов. Именно поэтому Мавроматти в 2000 году в Болгарии трижды отказывали в предоставлении статуса беженца.
Как реагирует на уголовные преследования художников само российское художественное сообщество?
Несмотря на очевидное ухудшение ситуации, российское художественное сообщество пытается, в лучшем случае, закрыть глаза на эту проблему. Проиллюстрирую это утверждение на своем примере.
Я долгое время живу в Европе и не могу вернуться в Россию, потому что нахожусь в уголовном розыске. Роль эмигранта мне совсем не нравится. Я бы с гораздо большим удовольствием для себя и пользой для искусства жил в Москве. У меня регулярно возникают сложные ситуации, связанные с эмиграцией. Но никаких серьезных протестных действий художественная общественность по этому поводу не предпринимала. Дело ограничивалось отдельным статьями в прессе и сборами подписей под письмами поддержки. Ни разу никем из моих коллег не применялись хотя бы такие понятные формы протеста, как бойкот важной выставки или солидарные заявления российских участников на серьезных международных площадках типа «Документы», «Манифесты», Венецианской биеннале.
Напротив. Художественное сообщество пытается «обратиться лицом» к церкви и вступить с ней в «продуктивный контакт». В самый разгар судебного разбирательства с Ерофеевым и Самодуровым, художник Олег Кулик выступил куратором выставки с символическим названием «Верю!». В выставке приняли участие практически все художники, активно действующие на московской сцене современного искусства. Выставка «Верю!» стала самой крупной коллективной выставкой последних лет в Москве. Каждый из ее участников, по сути, засвидетельствовал свою персональную лояльность в отношении посягательств Русской Православной Церкви на роль общественного цензора в отношении современного искусства.
Как относятся к российской проблеме уголовного преследования художников участники выставки «Русский контрапункт»?
На выставке представлены современные российские художники всех поколений. Тут есть и «живые классики», мировые звезды, живущие в Нью-Йорке (Илья и Эмилия Кабаковы, Виталий Комар и Александр Меламид) и Париже (Эрик Булатов), и самые молодые художники, пока живущие в Москве (например, Диана Мачулина). По сути, эта выставка - одна из микромоделей всего российского художественного сообщества. Естественно, определяющими в этом выставочном сюжете являются голоса и позиции «классиков» - их важные заслуги перед искусством никем не ставятся под сомнение, они принадлежат к мировой художественной элите и, благодаря своим связям и положению, могут сделать очень многое.
Но из этих «лидеров мнений» только Виталий Комар присоединился к группе художников, протестовавших против запрета на вывоз моих работ. Остальные «классики» не сделали никаких публичных заявлений, совершенно проигнорировав вызванный российскими властями цензурный конфликт.
Подобная реакция с их стороны на острые проблемы русской сцены проявляется постоянно.
Несколько лет назад в России прошла крупнейшая в мире ретроспектива Ильи и Эмилии Кабаковых. Эта выставка заняла три самые значимые площадки Москвы. Ее главная часть проходила в центре современного искусства «Гараж», принадлежащем российскому олигарху Роману Абрамовичу. На выставку Кабаковых в Москву впервые съехались самые влиятельные международные художники, критики, кураторы и коллекционеры.
А параллельно подготовке и прохождению этой грандиозной выставки, в том же городе разворачивался самый громкий процесс по статье о разжигании межрелигиозной вражды - суд над кураторами выставки «Запрещенное искусство» Андреем Ерофеевым и Юрием Самодуровым. На этой выставке, в числе других работ известных русских художников, была представлена и работа Ильи Кабакова. Она фигурировала в материалах уголовного дела.
Имея массу возможностей повлиять на ситуацию, обратить на нее внимание мировой общественности реальными действиями - например, символически сдвинуть свою выставку хотя бы на один день, Илья Кабаков ограничился 10-минутным выступлением на пресс-конференции.
Другой классик - Эрик Булатов - во время своей большой ретроспективы в главной национальной галерее России - Государственной Третьяковской галерее - позволил себе в нескольких интервью прессе критиковать эту выставку Ерофеева и Самодурова.
В той же выставке Ерофеева были представлены работы известных авторов соц-арта - Михаила Рогинского, умершего классика, предтечи русского поп-арта и соц-арта, а также - Александра Косолапова, Вагрича Бахчаняна, Михаила Рошаля. Все это - близкие друзья и соратники по соц-арту лидеров этого направления Комара и Меламида. Но никаких публичных действий, или хотя бы заявлений, со стороны этих известных художников в защиту куратора выставки замечено не было.
А ведь сразу же после открытия этого уголовного дела куратор Андрей Ерофеев реально пострадал - он был уволен с должности заведующего Отделом новейших течений Третьяковской галереи. И это при том, что практически вся коллекция современного искусства, находящаяся ныне в этом крупнейшем российском музее (за исключением первого авангарда и соцреализма), была собрана именно Ерофеевым. Летом этого года Андрей Ерофеев и Юрий Самодуров были осуждены. Их последняя аппеляция отклонена московским судом 4 октября. Т.е. приговор вступил в силу 9 дней назад. На это тоже никакой реакции со стороны «классиков» нет.
Особый цинизм ситуации заключается в том, что большой успех «московского концептуализма» и соц-арта на Западе связан с тем, что эти художники были восприняты тут как политические. Критики непременно отмечали, что эти пострадавшие от тоталитаризма русские художники очень глубоко и тонко работают в сфере художественно-политического анализа и деконструкций советской идеологии. В широких кругах западной публики эти художники известны попросту как антисоветчики, диссиденты и борцы за свободу.
Люди с таким реноме не имеют права не видеть или не обращать внимания на то, что сегодня происходит в России. Их либеральная позиция «борцов с тоталитаризмом» давно выглядит более чем лицемерно. В сегодняшней России художников осуждено гораздо больше, чем в период 1960-1980-х, когда наши классики боролись за свободу. Да и у простых граждан свободы стало значительно меньше, чем ее было в Советском Союзе, который они так ненавидели.
Почему, на мой взгляд, меня не поддержали до конца семеро художников, бойкотировавших выставку вначале?
Что касается «бойкота семи», то их солидарность со мной закончилась, как только я заговорил о Мавроматти. Это, в общем, понятно. С проблемой цензуры сталкиваются практически все живущие в России художники. Но проблему уголовного преследования они все еще воспринимают, как что-то, их не касающееся. Сейчас, когда проблема с цензурированием этой выставки разрешена, становится понятно, что в гораздо большей степени они солидарны со статусными «классиками», дирекцией Лувра и вообще с международной художественной элитой. Собственное продвижение на пути к этой мировой «системе элит» волнует их несравнимо больше, чем то, что реально происходит с искусством в России, не говоря уже о конкретных судьбах художников, выброшенных религиозными фанатами за пределы не только русской художественной системы, но и самой России. Эти известные своим интеллектуализмом художники вдруг начинают давать такие, как бы наивные, комментарии - говорят, что сочувствуют Мавроматти; обещают выступить в его поддержку на пресс-конференции и написать письма в инстанции; выражают уверенность, что с Мавроматти ничего плохого не случится, потому что справедливые чиновники иммирационной службы Болгарии, конечно, предоставят ему статус беженца, если им все как следует разъяснить.
Я очень хорошо знаю, как работают в странах бывшего «восточного блока» иммиграционные службы, и рассказываю товарищам об этом. Я уверен, что без серьезных шагов и действий проблема Мавроматти не будет разрешена. С 1991 ни один гражданин России не получил в Болгарии политического убежища.
Но они не хотят слышать меня. Они слышат и думают только то, что им удобно.
Действительно ли эта выставка в Лувре настолько важна для художников?
Эта выставка проводится в рамках Года России во Франции. Лувр в данном случае - только статусное место, знак престижа. Эта выставка не решает никаких важных художественных задач. Она просто призвана продемонстрировать, что в России современное искусство существует, и что с ним все прекрасно. Большинству участников старшего поколения эта выставка мало что может дать, кроме очередной престижной строки в биографии, заканчивающейся словами «Лувр, Париж, Франция».
Я не очень разбираюсь в экономической стороне дела. Возможно, художники надеются на существенные продажи в Париже в течение тех трех месяцев, пока будет проходить выставка. Они же будут встречаться с кураторами и коллекционерами... Но если дело в этом, то это означает, что сейчас они за деньги продали человека.
Есть ли у меня претензии к Лувру?
Куратора выставки, госпожу Мари-Лор Бернадак, я очень хорошо понимаю. Я сам много общался с кураторами, имею опыт участия в крупных выставках, часто сам выступаю в роли куратора. Поэтому знаю, что ей важней всего довести дело до конца и открыть выставку в маскимально полном виде, преодолевая все препятствия на пути к этой цели. Эта позиция совершенно нормальна. Нормально и то, что французского музейного куратора мало волнуют политические проблемы современной России. По всем этим поводам к ней лично я не имею никаких претензий.
Но ее отказ снять мои работы с выставки является нарушением моих прав художника. И в этом пункте я с куратором категорически не согласен.
На открытие выставки я приглашен не был и приехал в Париж по собственной инициативе, чтобы защитить свои права и права еще одного российского художника, с которым я солидарен.
Я, художник Тер-Оганьян, обращаюсь к Мари-Лор Бернадак, куратору выставки «Русский контрапункт», с требованием убрать мои работы из Лувра!
Контакты и информация
Блог Тер-Оганьяна: http://teroganian.livejournal.com/
Сообщество в поддержку Олега Мавроматти: http://community.livejournal.com/mavromatti/
e-mail Тер-Оганьяна: teroganian@gmail.com
skype Мавоматти: ultrafuturo666