Диссидентские Харьков и Ростов 1970-х. Марлена Рахлина - Григорьяну и Эпштейну
Марлена Рахлина с Лидой Полушиной, родной сестрой Бориса Чичибабина. Харьков, 1946
Диссидентские Харьков и Ростов 1970-х были близки. Во всяком случае, круги Леонида Григорьяна и Бориса Чичибабина были связаны многими дружескими узами. Марлена Рахлина, правозащитница и автор десятка поэтических сборников, возлюбленная Чичибабина и Юлия Даниэля - в 1971 бывала в Ростове. Судя по тому, что за этим последовал целых ряд посвящений Григорьяну и Эпштейну, а также строчки их стихов в ее эпиграфах, встреча эта ее произвела на Марлену глубокое впечатление. В своей книге воспоминаний она называет Григорьяна в числе своих самых близких друзей.
Умерла в Халькове 5 июня 2010.
Вот ее книга воспоминаний. Кому интересно это время, очень рекомендую - честная, прозрачная книга.
Стихи читает Марлена Рахлина. Харьков, 1965.
О своем знакомстве с Григорьяном она вспоминает:
"... Однажды Лиля, жена Бориса (Чичибабина), показала мне маленькую книжечку стихов ростовского поэта. Стихи понравились мне, и я написала ему об этом. Мы переписывались несколько лет, не пытаясь познакомиться.
Но однажды он написал мне о своей врожденной болезни (чтобы, как он выразился, я не испугалась, ежели придется встретиться). И я немедленно поехала к нему, взяв для приличия и представительства Женьку, в то время студента второго курса.
С тех самых пор (года так с 71-го) мы и дружим с Леней, становясь все ближе и ближе. Он настоящий поэт. О своих физических недостатках он писал напрасно. Они не имеют никакого продолжения ни в его духовной, ни даже в его физической жизни. Он живет так, как если бы всех этих недостатков не было. Конечно, это рождает к нему еще большее уважение, но и заставляет его друзей тоже забывать об этом!
Леня всегда открыт жизни, всегда наполнен ею и ненавидит ложь и мертвечину в любых ее проявлениях. Мы любим и ненавидим с ним одно и то же. Мы передаем друг другу все, что узнали (раньше это было опасно, теперь - физически трудно!) И главное во всем этом - наша человеческая близость".
Под катом - ее посвящения Григорьяну и Эпштейну.
***
Леониду Григорьяну
Всю ночь душа моя
по воздуху летала,
ей лунная струя
о чем-то лепетала,
там тучи-дерева,
там облачки-поляны,
и были все слова
невнятные - понятны.
А утром - чей-то зев,
рассветный блеск повсюду,
в двери гремит засов,
в шкафу звенит посуда,
скрипит вороний карк...
Опять потянем лямку!
Не втиснуться никак
в свои земные рамки.
Что за ночь ни припас,
грабитель белый грабит,
и заводной скрипач
на скрипочке играет...
Но есть привычка - жить:
брить или пудрить щеки,
горячий кофе пить
и чистить платье щеткой,
в трамвай набитый лезть,
на службу торопиться,
на стул разбитый сесть
и над столом склониться,
и оглянувшись вдруг
в миг выхода иль входа,
понять, что все вокруг
совсем не так уж плохо!
1971
***
Леониду Григорьяну
В своей одинокой квартире,
в последнем приюте своем,
в последнем убежище в мире
последние песни споем.
И снова поверим, как дети,
что смерти и тления нет,
что музыка музыку встретит,
поэта услышит поэт,
что снова, и снова, и снова,
как час этот тайный придет,
бредущее ощупью слово
на слово твое набредет.
В просторах бескрайних и снежных
замерзнувшие налегке,
обнимутся долго и нежно
и руку подержат в руке,
и слушает всяк, кто достоин,
как чудо над миром парит:
как тихо звезда со звездою
во мраке ночном говорит.
1971
ЗАГАДОЧНАЯ КАРТИНКА
Л. Григорьяну
Что б еще не случилось и сколько бы там еще жить
ни осталось,
не пришлось, не приходится и не придется жалеть ни о чем.
Ты же знаешь, что мне вместо счастья дана эта малая
малость -
прятать в строчки слова и стеречь, замыкая их рифмы ключом.
Ну, и ты не качай головой, не шуми, не придумывай жалоб,
что, мол, вот - ни удачи, ни роз, ни побед, ни двора,
ни кола...
Ты же знаешь, что ДО или ПОСЛЕ - чего бы-чего не желала б,
но В0 ВРЕМЯ - не время желать и жалеть - ни о чем, никогда!
Нипочем, никогда не отделаться мне от роскошной привычки:
все сидеть на песке, все глазеть да глазеть, не вступая
в поток
Ты же знаешь, что нет ничего в моей жизни преслаще, превыше
сладкой лени, да сладких раздумий, да сладкого слова
„потом».
Ну, а кто там отважно плывет, и вода отступает кругами?
Вся - в любви, вся в борьбе, вся - в движенье (все мается
возле корыт!)?
Ты же знаешь, что это не я: где глаза твои? Это ж другая!
И живет да живет, и не тонет в воде, и в огне не горит.
1971
ПРЕДАТЕЛЬСТВО
„Не предавай!» - хоть заповеди это
он так и не успел произнести».
Леонид Григорьян
Предательство станет пределом,
преградой, препоной, за коей,
вернее, в которую - тело
и дух твой - невеки закован.
Ты многое вытерпеть можешь,
тобой севершенное, лишь бы
не грех тот, иудин, промозглый,
протухлый, вонючий, наличный!
Он жизнь твою - переворотит,
он суть твою - перелопатит,
и и душу - переколобродит,
и кровь - перегомеопатит...
Вернее же, все - так и было,
а, стало быть, все так и будет:
и Низость - тебя не забыла,
и Пропасть - тебя не забудет.
1971
ЭПШТЕЙНУ
„...Не хочу становиться
волком, не хочу
погружаться в ту
зону, где только ноги кормят
душу живую»
Л. Эпштейн
Не будем выть по-волчьи,
останемся людьми:
в петле охоты, молча,
для чести, для любви,
нам просто это легче,
хоть знаем наперед,
что время лечит-лечит,
покуда не убьет...
Среди огня и пыли
сгибаясь пополам,
что будем жить, как жили,
что свойственнее нам.
Борьба? Какая малость!
Что эта суть? Что та?
Одна Любовь и Жалость
и только Красота.
Не так уж мало... много
нас, путников дорог,
нас, верующих в Бога,
не зная, что есть Бог?
Откинь с могилы камень,
и встань, и, черт возьми,
не будем жить - с волками,
останемся - с людьми!
1971
ВМЕСТО РЕЦЕНЗИИ НА КНИЖКУ ГРИГОРЬЯНА "УЧАСТЬ"
То ли дороги стали билеты,
то ли взорваны напрочь мосты?
Л.Григорьян
И дороги стали билеты,
и взорваны напрочь мосты,
и кончилось знойное лето,
и я догораю, и ты…
Что делать: вся жизнь - незадача
и тоже приходит к концу,
и то засмеюсь, то заплачу,
ладонь прижимая к лицу.
Что делать - и мы не сумели,
того и сего не смогли,
в остатке лишь хмели-сунели
в подарок от нашей Земли…
2000